Первым определил наличие комплексных отраслей права. Конституционно-правовые основы энергетического права как правовое образование и научная дисциплина

Географический детерминизм (от лат. determine – определяю) – это система теоретических взглядов, значение которых носит общефилософский характер. Их суть заключена в признании причинной обусловленности общественного развития свойствами природно-географической среды. В исследовании и развитии этих теоретических позиций важное место принадлежит нескольким научным школам: немецкой, французской, американской и русской. Благодаря развитию концепции географического детерминизма сформировался ряд новых научных идей (школ) и практических концепций.

Истоки географического детерминизма лежат в истории Древнего мира. В античное время сформировалось несколько направлений географического детерминизма.

"Физиологический", подчеркивающий зависимость организма и психики человека от природных условий (Гиппократ ). Гиппократ считал главными факторами, обусловливающими зависимость человеческого организма от окружающих его природных условий, температуру воздуха и сто влажность, а также качество воды. Эти факторы, по его мнению, тесно связаны с другими природными условиями – рельефом (высота местности, ее расчлененность, уклон склонов, направление возвышенностей), положением местности по отношению к господствующим ветрам, растительности, составу горных пород.

Направление, признающее решающее значение географического положения для развития государства (Аристотель ). Великий философ античности Аристотель в своем учении о государстве связывает природные условия с характером и политическим строем народов. По его мнению, народы северных стран отличаются мужеством, но у них менее развиты интеллектуальные и творческие способности. Азиатские народы, наоборот, интеллигентны, обладают художественным вкусом, но им не хватает мужественности, поэтому они находятся в подчиненном состоянии. Эллины же в силу географического положения их страны совмещают интеллект и мужественный характер, а потому способны властвовать над всеми народами.

Направление, учитывающее влияние на общество географических условий в их совокупности (Геродот , Страбон). Геродот образ жизни, занятия населения ставит в зависимость от климата, вод, растительности, рельефа страны. Например, объясняя занятия скифов кочевым скотоводством, он считает, что этому способствуют природные условия (равнинный характер местности, обширные пастбища, наличие рек). Изобилие природы, по Геродоту, способствует также изысканности человека.

Страбон придавал большое значение географической среде, считая, что для лучшего управления страной надо четко знать ее размеры, географическое положение, природные условия. Страбон впервые высказал мысль о необходимости всестороннего учета географических условий в политике, военном деле, управлении страной. Он подчеркивает богатство античной Европы полезными ископаемыми, домашним скотом, плодами, особое значение придавая дифференцированности природных условий, что позволяло развивать здесь различные промыслы и способствовало торговле. При описании отдельных стран Страбон учитывал влияние на развитие общества всей совокупности природных условий.

Стремясь объяснить судьбы государств различием природных условий, идеи географического детерминизма, заложенные в античной науке, в XVI в. систематизировал французский ученый, философ, политик, экономист, правовед Жан Боден (1529–1596). Он подчеркивал влияние климата в основном на физиологические и психические свойства человеческого организма и тем самым – на национальный характер и политический строй государства. При этом он рассматривал влияние климата или других природных условий на отдельные человеческие индивиды, а не на человеческое общество в целом, которое представлено им простой арифметической суммой индивидов. В эпоху феодализма географический детерминизм имел прогрессивное значение, так как идее "все от Бога, все определено Богом и поэтому незыблемо" он противопоставил идею "все от природы и должно быть изменено, если не соответствует естественным законам". Это направление в дальнейшем получило название школы естественного права.

Согласно идеям естественного права, в основе которых лежит принцип естественной природы человека, правление людей (монархов) должно быть заменено правлением законов. Эти идеи нашли отражение в развитии процесса буржуазно-демократических революций в XVII-XVIII вв. и были закреплены в некоторых документах того времени. В частности, это североамериканская Декларация независимости (1776), французская Декларация прав человека и гражданина (1789).

Другие французские приверженцы идей географического детерминизма также придавали географическим факторам (особенно климату) решающее значение в формировании позитивных форм правления государством. Так, по словам Шарля Луи Монтескье (1689–1755), наиболее видного представителя европейского географического детерминизма, жаркий климат порождает лень и страсти, убивает гражданские доблести и является причиной деспотичного правления. Наиболее благоприятен в этом отношении умеренный пояс. Монтескье считал, что под действием одинаково и неизменно действующего климата вырабатывается характер населяющего данную страну народа. При перемещении в местность с другим климатом эти черты меняются. Наряду с климатом Монтескье рассматривает влияние на общественную жизнь размеров страны (по его мнению, государства, занимающие обширные равнины Азии, имеют деспотическое правление; для государств средней величины в Европе характерны умеренные режимы), рельефа, плодородия почв (низкое плодородие земель делает людей изобретательными, воздержанными, закаленными в труде, мужественными воинами; плодородие же приносит им вместе с довольством изнеженность), особенностей географического положения. Взгляды Монтескье получили дальнейшее развитие в трудах многих французских ученых XVIII и XIX вв.

Прогрессивные элементы в учение о роли географической среды в жизни общества внес выдающийся французский географ XIX в. Элизе Реклю (1830–1905). Он признавал влияние природных условий на исторические события, указывал связь развития человечества с Землей; считал необходимым временно́й анализ соответствия любого периода в жизни народов изменениям окружающей среды и выяснение сложного воздействия природы на человека и человека на природу. Э. Реклю предложил свою схему эволюции истории человечества. История, по его идее, "есть не что иное, как эволюция окружающей обстановки, вызываемая самою же окружающей обстановкой". Таким образом, историю общества он прямо выводил из эволюции окружающей природы.

По мнению Реклю, со временем влияние окружающей среды на человека меняется. Развитие производства заставляет иначе относиться к природе, изменять ее, а измененная природа, в свою очередь, действует на последующие поколения. Возможности воздействия человека на природу постоянно усиливаются, что приводит к негативным последствиям: уничтожению ценных видов животных, сведению лесов, иным проявлениям ограбления природы, разрушению ее красоты. В целом концепция географического детерминизма Реклю вызвала большой интерес к конкретному анализу взаимодействия природы и человека в территориальном разрезе, что было характерно для французской географической школы и в дальнейшем.

Французская школа "географии человека", или поссибилизм (от фр. possibilite – возможность), – научное направление в географии, сформировавшееся в конце XIX – начале XX в., также берет свое начало от идей географического детерминизма. Основная концепция поссибилизма связана с признанием значения взаимодействия между природной средой и деятельностью человека. Основоположником этого направления считается Поль Видаль де ла Блаш (1845–1918). Приверженцы поссибилизма большое внимание уделяют результатам этого взаимодействия, которые выражаются в формах хозяйственной деятельности, размещении населения, характере населенных пунктов, пейзажах территорий. Для них характерно стремление найти гармонию и уравновешенность во взаимоотношениях природы и хозяйства. Согласно данной концепции основная задача социально-экономической географии – найти формы хозяйственной деятельности, наиболее гармонирующие с окружающей средой, и следовать им. Таким образом, сторонники французской школы главное внимание уделяют обнаружению и использованию тех возможностей, которые природа предоставляет человеку. Но только от человека зависит использование или неиспользование этих возможностей.

Идеями географического детерминизма увлекались многие немецкие ученые-философы. Например, родоначальник немецкой классической философии Иммануил Кант (1724–1804) рассматривал силы природы как определяющие развитие человеческого общества, хотя в принципе отрицай объективное существование законов природы. В своем произведении "Антропология" он обосновывает характер народов, их хозяйственную деятельность, религию действием физико-географических условий местности, в которой живет данный народ. Влияние природы, по Канту, было особенно значительным на начальном этапе существования человека, вызывая отличия во внешнем облике людей при расселении их по различным климатическим поясам земного шара, т.е. определяло формирование рас. На более высокой ступени развития человеческого общества природные условия влияют на производство и через него на нравы жителей, нравы определяют законы, законы – государственный строй.

Идеи Канта были развиты другим немецким ученым Иоганном Готфридом Гердером (1744–1803), который рассматривал влияние на общество не отдельных природных факторов (климат, рельеф), а их совокупности. Он считал, что не существует неизменной зависимости формы правления от природы страны, климат лишь порождает такую склонность. У Гердера еще более, чем у Канта, подчеркнута мысль о влиянии географической среды на общество не непосредственно, а через производственную деятельность.

Большой вклад в формирование концепции географического детерминизма внес крупнейший немецкий философ Георг Вильгельм Фридрих Гегель (1770–1831). Историю человечества Гегель представлял себе как развитие "абсолютного духа", отмечая, что сам дух различен в своих проявлениях в пространстве. Он рассматривал три основные ступени развития "абсолютной идеи": логику, философию природы и философию духа. Философия природы, по Гегелю, вскрывает воплощение идеалистической "абсолютной идеи" в ограниченной и конечной форме природных вещей; природа выступает не как материальная реальность, а как порождение идеи. Тремя основными проявлениями "абсолютной идеи" в природе Гегель считает механику, физику, органику, причем отрицает возможность развития природы во времени. По Гегелю, природа осуждена на вечное повторение одних и тех же процессов в пространстве. Он считал, что не следует ни преувеличивать, ни умалять значение природы в жизни общества. Природа предоставляет возможности, реализация которых зависит от человеческой деятельности. Тем не менее Гегель признавал, что конкретная местность тесно связана с типом и характером народа. Он выделял три типа местностей по их влиянию на общественное развитие: 1) сухие плоскогорья, благоприятные для кочевого животноводства с патриархальным строем; 2) низменности, орошаемые большими реками, благоприятные для земледелия, где происходит возникновение государств, права, отношений господства и подчинения; 3) приморские страны, с развитым мореплаванием, торговлей, с которыми связаны наиболее развитые общественные формации (гражданская свобода). Гегель справедливо считал, что с развитием промышленности уменьшается зависимость человека от природы и он начинает активно использовать ее богатства, освобождаясь от страха перед силами природы и от рабского служения ей.

Немецкая классическая философия разработала вопрос о взаимоотношении общества и природы весьма глубоко, что в дальнейшем оказало большое влияние на основателей "новой школы" в географии XIX в. Александра Гумбольдта (1769–1859) и Карла Риттера (1779–1859).

Гумбольдт в своих многочисленных трудах неоднократно подчеркивал влияние природных условий на судьбы человечества. По его мнению, природа влияет на нравы, искусство людей через их психику. В знаменитом многотомном научно-философском труде "Космос" А. Гумбольдт подробно рассматривает значение для человеческого общества климата, расчленения материков, их береговой линии, рельефа.

Под влиянием идей Канта и натурфилософии Гегеля сформировались географические представления видного немецкого географа К. Риттера, который считал, что учет объективных условий жизни человека необходим потому, что природные условия независимы от человека. Более заметно воздействие природы не на отдельных людей, а на общество в целом, так как каждый человек является представителем своего "природного жилища". Риттер полагал, что местные ландшафты влияют на характеристику их жителей, на их облик и телосложение, на форму черепа, цвет кожи, темперамент, язык и духовное развитие. Отсюда бесконечные различия в образовании и характерах, стремлениях различных народов. Риттер отмечал, что в начале человеческой истории влияние природы сказывалось решающим образом на физических особенностях человека, но с развитием человеческое общество освобождается от оков природы. Развитие общества Риттер считал предрешенным окружающей его географической средой и полагал, что комплекс природных условий Западной Европы предопределяет более высокий уровень развития ее народов и их право на управление всеми другими народами.

Концепция географического детерминизма послужила теоретической основой для антропогеографической школы, основатель которой немецкий географ Фридрих Ратцель (1844–1904) признавал географическую среду ведущим и основным фактором развития человеческого общества. Географию человека (антропогсографию) Ратцель считал отраслью биологической географии, подобно географии растений и географии животных, объясняя развитие человеческого общества только влиянием законов природы. В частности, он рассматривал государство как живой организм (биологический вид), обладающий врожденным стремлением к захвату пространства. Природная среда, по Ратцелю, является естественным обоснованием политической агрессии. "Распространение" государства, т.е. захват им окружающих территорий, ученый отождествлял с распространением леса, наступлением его на окружающие пространства. Ратцель выступил в качестве одного из основных идеологов воинствующего германского государства, приводя научное обоснование политическим задачам кайзеровской Германии. Эти же идеи, кстати, впоследствии были использованы для обоснования "права" на колониальное господство над народами стран экваториального и тропического поясов. Географический детерминизм (географический фатализм) как научное воззрение применялся в практических целях для обоснования права господства одних наций (развивающихся в условиях "циклонического климата") над другими народами, развивающимися в условиях жаркого или холодного климата. Поэтому войны, уничтожение других народов предопределены, по Ратцелю, вечными законами природы и, следовательно, неизбежны. Кроме того, по мнению Ратцеля, в наиболее благоприятных природных условиях складывается "высшая раса", призванная господствовать над всеми остальными. Ф. Ратцель был одним из первых германских политиков, призывавших к сохранению чистоты германской расы.

Известный немецкий географ Альфред Геттнер (1859–1941) также придавал большое значение взаимодействию человека и природы, полагая, что историческое развитие всегда зависит от географических условий и эго влияние динамично изменяется. Своеобразие каждой страны создается совместно природой и человеком, и эта взаимная связь настолько тесна, что отделить их друг от друга невозможно.

В США одним из первых географов, развивавших теорию географического детерминизма, был Арнольд Гюйо. Среди представителей американской школы географического детерминизма необходимо отмстить первого американского эколога Джорджа Перкинса Марша (1801–1882), автора известной книги "Человек и природа". Марш исследовал воздействие человека на природу и его последствия. Географию в широком смысле Марш считал наукой о взаимосвязях природных и общественных явлений на Земле. На примере Римской империи он рассмотрел влияние естественных и искусственных условий (под искусственными Марш понимал те изменения, которые внес в природу человек) на развитие государственности. Говоря об исключительно благоприятных природных условиях Средиземноморья, он подчеркивал, что человек должен был интенсивно работать и все добывать трудом. Причины упадка империи он видел отчасти в геологических изменениях, действие которых человек не может предотвратить, отчасти считал результатом прямого насилия человека над природой. Но главная причина кризиса Римской империи – в невежественном отношении человека к законам природы, деспотизме. По Маршу, если человек нарушает естественное взаимодействие сил в природе, он должен восполнить изъятое своей деятельностью. Отсутствие такой замены ведет к разрушению природы. Марш был близок к мысли, что одна из причин изменений в обществе – это изменения, которые вызваны его воздействием на природу. Он указывал на то, что пока нет надежды на возмещение причиненного человеком ущерба природе в результате технического прогресса, к Земле нужно относиться бережно. И призывал ученых изучать существующие в природе взаимосвязи, зависимости и влияние на них человеческой деятельности.

Продолжением географического детерминизма в англоязычных странах стал энвайронментализм, или инвайронментализм (от англ, environment – окружающая среда), – научная школа, которая берет начало в США в начале XX в. в работах Эллен Чернил Семпл (1863–1932). В книге "Влияние географической среды" (1911) решающая роль в развитии общества отводится географической среде, развитие и размещение хозяйства во многом ставится в зависимость от природных условий. Среда понимается как совокупность условий: географическое положение, границы, в том числе морские, реки, климат и т.п.

Школа энвайронментализма опирается также на идейные представления американского ученого Элсворта Хантингтона (1876–1948). В его основных работах "Принципы географии" (1910), "Экономическая и социальная география" (1933), "Цивилизация и климат" (1935), "Главные принципы цивилизации" (1945) выявлено влияние географической среды (прежде всего климатических условий) на уровень развития цивилизации, экономику, культуру, быт. Для оценки влияния климата на производительность труда, здоровье и психику людей Хантингтон использовал произвольную систему показателей, например смертность, число самоубийств или посещений библиотек.

По Хантингтону, под влиянием климатических условий развиваются четыре типа промышленного производства: 1) "примитивный" – изготовление луков и стрел индейцами, ручной перемол зерна в Индии, Ираке, Турции, женское рукоделие, ткачество, изготовление ковров, а также приготовление пищи; 2) "простой" – перемол зерна на механизированных мельницах, распилка леса, его переработка на бумагу или целлюлозу, плавка руды, выделка кожи, изготовление фруктовых, овощных и других консервов; 3) "общественный" – городские электростанции, газовые заводы, водопровод, гаражи, строительство домов, полиграфическая промышленность, железнодорожные мастерские, чугунолитейные заводы; 4) "комплексный" – все остальные отрасли промышленности, которые характеризуются применением сложных машин, комбинированием двух или нескольких видов сырья, производством товаров преимущественно в готовом для потребления виде. Большая часть продукции промышленности комплексного типа предназначается для продажи за пределами центров ее производства.

Хантингтон высказал мысль о том, что природные условия северо-востока США благоприятны для развития именно здесь промышленности комплексного типа благодаря оптимальности климатических условий, которые стимулируют трудоспособность, здоровье и энергию. При этом все другие страны и районы следует рассматривать в качестве поставщиков сырья и рынков сбыта. Уровень здоровья, жизненной энергии людей и цивилизации он изображал на картах, отражающих оптимальные для человека европейского происхождения климатические условия. В книге "Движущие силы цивилизации" Э. Хантингтон таким образом выделяет "климатические оптимумы человеческой деятельности", которые приходятся на США и Англию. Именно в этих местах наиболее рациональна, с его точки зрения, концентрация промышленного производства.

В целом основная идея энвайронментализма заключается в том, что окружающая среда играет решающую роль в определении хозяйственной деятельности, культуры и быта людей. В дальнейшем в понятие окружающей среды было включено не только природное, но и социально-политическое окружение человеческого общества. В современной трактовке энвайронментализма естественным природным условиям уже не отводится решающая роль. Все большее значение придается вопросам антропогенного воздействия на природную среду и экологическим проблемам глобального характера.

В разработку идей географического детерминизма большой вклад внесли русские ученые – географы, социологи, историки, философы. Выдающийся русский историк Василий Осипович Ключевский (1841 – 1911) считал, что исторический процесс складывается иод влиянием многообразных и изменчивых сочетаний внешних и внутренних условий развития. Влияние природы отражается, но Ключевскому, в темпераменте, быте и духовном складе народа. Главный фактор развития стран и народов – постоянное приспособление человека к окружающей среде, к ее силам и способам действия; в то же время человек изменяет природу в соответствии со своими потребностями, и в этом противостоянии вырабатываются характер, энергия, понятия, чувства, стремления и отношение к другим людям.

Лев Ильич Мечников (1838–1888) в своей основной работе "Цивилизация и великие исторические реки" излагал с позиций географии теорию прогресса и социального развития под влиянием природных условий. Географическую среду Мечников считал главным движущим фактором прогресса. Однако, по его мнению, совокупность физико-географических условий не играет одну и ту же неизменную роль на разных исторических этапах. Определяющей силой в развитии общества и в распространении цивилизации он считал водные пути. В соответствии с этим всю историю человеческого общества Мечников делил на три этапа: 1) речной цивилизации, 2) средиземноморской цивилизации и 3) океанической цивилизации, или всемирный период.

Василий Васильевич Докучаев (1846–1903) знаменитый закон зональности распространил и на человека, сто обычаи, религию, житейскую обстановку. Докучаев указывал на очевидность зависимости характера построек, одежды, нравов, обычаев населения от климата, животного мира, растительности, почвы, свойственных той или иной местности. Зональность условий быта человека, его построек, одежды, сельскохозяйственного производства на примере территории России Докучаев показал хотя и кратко, но очень точно.

Основатель университетской географии в России Дмитрий Николаевич Анучин (1843–1923) в своих работах методологического характера критически относился к постановке на первый план изучения влияния географических условий на человека и его культуру. В то же время Анучин предлагал рассматривать поверхность земного шара как физический базис для развития различных человеческих народов, в значительной степени обусловливающий развитие и пути распространения человеческой культуры.

По определению Николая Николаевича Баранского (1881 – 1963), теоретические позиции, согласно которым содержание человеческой деятельности определяется параметрами той природной среды, в которой обитают люди, носит название "географический фатализм", или "вульгарный географизм". Географический фатализм объясняет развитие общества воздействием среды его обитания, полной зависимостью от ее влияния. Учением, противоположным географическому детерминизму, считается географический индетерминизм (по Η. Н. Баранскому – географический нигилизм), который проявляется в недооценке роли окружающей среды и выражается в большем или меньшем отказе от исследования взаимодействий между природными и общественными явлениями.

По мнению В. А. Анучина, географы, допускающие индетерминистские ошибки, качественное отличие человеческого общества, выделяющее его от остальной природы, возводят в абсолют и тем самым разрывают причинную взаимосвязь внутри материального мира, утрачивают понимание единства между природой и обществом, выступают противниками познания предметов и явлений, представляющих собой сочетания элементов, развивающихся по разнокачественным законам (естественным и общественным).

Географический индетерминизм ведет к отрицанию возможности всестороннего познания ландшафтной оболочки Земли, так как резко отделяет человеческое общество и противопоставляет его остальной природе.

Материалистическое в своей основе направление развития буржуазной философии оказало сильное влияние и на географическую науку.

Некоторые буржуазные философы-просветители широко использовали достижения географии в борьбе за утверждение своего мировоззрения, против феодальной идеологии. Уже в XVI-XVII вв. в социологии развивается так называемое географическое направление, особенно усилившееся и XVIII в. Наибольшее распространение оно получило во Франции. Это направление географического детерминизма стремилось объяснить все явления общественной жизни воздействием на нее географической среды. Хотя концепции географического детерминизма и нельзя смешивать с материалистическим объяснением истории, все же его направленность против теологических догм дает основание говорить об известном приближении к правильным представлениям о процессе общественно-исторического развития, поскольку выражено стремление установить объективные законы последнего без каких либо сверхъестественных начал. Сторонники географического детерминизма исходили из признания причинной обусловленности всех явлений, что имело важнейшее значение для более правильного методологического подхода к изучению географических явлений. По сравнению с идеалистическими концепциями попытки объяснения общественных явлений влиянием географической среды, при всех их недостатках с точки зрения исторического материализма, имели положительное значение, так как были направлены к отысканию подлинных факторов, определяющих развитие общества.

До возникновения марксизма представители географического детерминизма были носителями наиболее передовых идей в области географической науки. Но в то же время географический подход при изучении процесса общественного развития и отдельных общественных явлений неизбежно приводил и к антинаучным выводам. Так, видя органическую связь человеческого общества с остальной природой, представители географического детерминизма не видели принципиального характера различий между природой и обществом и опосредствованности связей между ними и устанавливали прямую связь между природными условиями и жизнью человеческого общества или даже между отдельными компонентами природной среды и явлениями общественного характера.

Одним из наиболее ярких и талантливых представителей географического детерминизма был Монтескье (1689-1755). Концепция географического детерминизма неоднократно разрабатывалась задолго до Монтескье. Например, еще в XVII в Жан Боден (1530-1596) развил теорию о влиянии географической среды на жизнь. Французский просветитель считал, что обширные империи Азии возникали по причине обширных равнин, там имеющихся. Азия, говорил он, разрезана горами и морями на более крупные части, а реки не являются там значительными преградами для передвижения людей, что и способствовало образованию крупных государств. В странах с плодородной почвой чаще всего монархическая форма правления, в странах же с неплодородными почвами чаще всего республиканский строй. Но особенно большое значение придавал Монтескье климату. «Народы жарких стран робки, как старики, народы же холодных климатов отважны, как юноши. В жарких странах вместе с усилением страстей умножаются преступления, и каждый старается взять верх над другим во всем, что благоприятствует этим страстям». Распространение индийского учения о нирване он объяснял влиянием жаркого климата, который действует расслабляюще на умственные способности людей и вызывает стремление к покою. Распространенность рабства преимущественно в жарких странах Монтескье также объяснял расслабленностью южных народов от жары, в результате чего они могут работать только под страхом наказания. Он говорил, что власть климата сильнее всех властей.

Связывая развитие рабства с расслабляющим влиянием климата, Монтескье не без большой доли иронии писал, что «нет, вероятно, такого климата на земле, где труд не мог бы быть свободным». Он не считал природные условия единственной силой, определяющей общественное развитие. «Многие вещи управляют людьми: климат, религия, законы, принципы правления, примеры прошлого, нравы, обычаи; как результат всего этого образуется общий дух народа».

Несмотря на явную несостоятельность в глазах наших современников, воззрения Монтескье для своего времени имели прогрессивное значение. Они заканчивались выводом о том, что если в стране законы не соответствуют природной среде, а следовательно, и характеру людей, то законы эти надо менять. Во многом присоединился к Монтескье и Руссо, утверждавший, что «чем больше думаешь над этим принципом, установленным Монтескье, тем более убеждаешься в его истинности…».

Материализм французских философов XVIII в. распространялся лишь на понимание природы. На историю они смотрели «глазами идеалистов. Поскольку они занимались историей человеческих обществ, они старались объяснить ее историей мысли. Для них знаменитое положение Анаксагора «разум (Nus) правит миром» сводилось к тому положению, что человеческий рассудок правит историей».

Одностороннее объяснение общественных явлений непосредственным влиянием географических условий встретило возражение со стороны части французских материалистов XVIII в. Некоторые из них говорили о научной несостоятельности попыток объяснения общественной жизни одним лишь влиянием природной среды. Так, Гельвеций (1715-1771) решительно отвергал роль климата как фактора, определяющего общественные явления, и подметил возможность реакционных выводов из географизма Монтескье. Высмеивая географический детерминизм, он в одном сочинении писал: «…толстый англичанин, питающийся маслом и говядиной и живущий во влажном климате, определенно имеет не больше ума, чем тощий испанец, питающийся луком и чесноком в условиях очень сухого климата»; в другом - «Если Италия была столь богата ораторами, то вовсе не потому, что почва Рима, как это утверждали в своей ученой глупости некоторые академические педанты, была благоприятнее для создания великих ораторов, чем почва Лиссабона или Константинополя. Рим одновременно утратил и свое красноречие, и свою свободу, а между тем ничего не произошло с землей, и климат Рима не изменился при императорах». Несколько более осторожно к решению вопроса о значении географической среды для общественной жизни подошел Дидро. «Не будем приписывать слишком много значения этим причинам, но не будем также сводить их на нет», - писал он, имея в виду окружающую человека среду.

Можно было бы привести очень много высказываний ученых и философов, указывавших на научную несостоятельность объяснения общественных явлений определяющим влиянием природных условий. В качестве еще одного примера назовем великого русского мыслителя Н. Г. Чернышевского, который писал: «Для англичанина, немца, француза Италия уже юг, ее климат уже убийствен для энергии. Греческие и римские писатели находили, напротив, что именно только Греция и Италия имеют умеренный климат, развивающий энергию, а дальше на север, за Дунаем и за Альпами, климат уже так суров, что не допускается развития цивилизованной жизни. Что такое юг, что такое север в устах каждого из нас? Ведь это разделение зависит просто от того, под каким градусом широты привыкли жить мы сами».

Географический детерминизм имел одну из сильных сторон, присущих материализму, в том числе и французскому материализму XVIII в., а именно: он исходил из идеи целостности материального мира, был монистичен. «Человек - дело рук природы, он существует в природе, он подчинен ее законам, он не может освободиться от нее; он не может даже в мысли выйти из природы». «Если под природой мы станем понимать груду мертвых, лишенных всяких свойств и чисто пассивных веществ, то, разумеется, мы должны будем искать вне этой природы принцип ее движения; но если под природой мы будем понимать то, что она есть в действительности, именно целое, разные части которого имеют разные свойства, действуют согласно этим свойствам, находятся в непрерывном взаимодействии между собой, …тогда ничто не заставит нас прибегать к содействию сверхъестественных сил, чтобы понять образование наблюдаемых нами вещей и явлений». «Таким образом, если нас спросят, откуда явилась материя, мы ответим, что она существовала всегда. Если спросят, откуда появилось у материи движение, мы ответим, что по тем же основаниям она должна была двигаться от вечности, так как движение есть необходимый результат ее существования, ее сущности и таких ее первоначальных свойств, как протяжение, вес, непроницаемость, фигура и т. д.».

Кроме того, вплоть до возникновения марксизма критика географического детерминизма не содержала в себе самого главного: она не противопоставляла этой концепции новой теории, позволяющей более глубоко проникнуть в тайны материи. И прежде всего, поэтому географы в течение продолжительного времени придерживались географического детерминизма или допускали ошибки в его духе.

Приведем несколько примеров, подтверждающих наше мнение, о том, что большинство географов прошлого в той или иной форме придерживалось географического детерминизма.

Так, Александр Гумбольдт (1769-1859) писал: «…везде старался я показать вечное влияние физической природы на нравственное устройство и на самые судьбы человечества». Другой крупный географ того же времени, Карл Риттер (1779-1859) утверждал, что Англия, «находящаяся в центре, окруженная со всех сторон проливами, через это сама собою стала повелительницей морей». Ему же принадлежит широко распространившееся изречение о том, что человек представляет собой «живое зеркало природы». Известный русский географ академик К. М. Бэр утверждал, что «судьба народов определяется наперед и как бы неизбежно природою занимаемой местности…». «… В физических свойствах местности как бы заранее определена судьба народов и целого человечества… Ход всемирной истории, конечно, более определяется внешними физическими условиями».

Концепция географического детерминизма отчетливо проявлялась и в творчестве таких в сущности мало друг на друга похожих ученых, как Ратцель и Реклю. «Государство, как учреждение так же старо, как семья и общество, от которых оно отличается прежде всего своим тесным отношением к своей стране, что мы смело можем назвать географическим свойством. Коль скоро какая-либо семья выбирала себе для поселения и эксплуатации известный кусок земли и обносила его оградой для защиты от вторжения чужеземцев, от нападения диких зверей, наконец, даже от разливов ближайшего ручья, то в этом случае создавалось то единение народа с известным почвенным пространством, которое мы называем государством». «Какой экономист, какой географ или историк станет отрицать решающее влияние этих географических условий на ход событий? В тиши кабинета приятно отдаваться, подобно Ницше, Гобино или Дрисмансу, мечтам о сверхчеловеке и утверждать, что окружающая нас среда заключается в нас самих. Это, если хотите, величественно, но это нелепо. Что бы ни пел о том Шиллер, материк обеих Америк раскрылся перед Колумбом вовсе не во имя осуществления его мечты.

Конечно, мы не утверждаем, что среда постоянно остается неизменною: далеко не так, она постоянно изменяется вместе с историей, которая есть не что иное, как эволюция окружающей обстановки, вызываемая самой же окружающей обстановкой. Нынешняя возделанная равнина уже не есть более цветущая степь прежних дней; лишенные лесов склоны гор не покрыты более таинственными чащами; степь уже не извергает из себя диких орд; болота не служат уже убежищем для врагов».

«В любой естественной области контрасты почвы, растительности и продуктов страны сопровождаются также контрастами в характере и занятиях их населения. Окружающая среда поясняет характерные различия, наблюдаемые в людском обществе; она поясняет также, почему та или другая низкая форма цивилизации может удерживаться в течение веков, тогда как рядом земледельческие нации, живущие в условиях, благоприятных для разведения полезных растений, могут более или менее быстро прогрессировать».

Следует сказать, что географический детерминизм, даже в его наиболее вульгарной форме (когда развитие общественной жизни объяснялось непосредственным, и притом определяющим влиянием природной среды), все же давал возможность для правильного познания многих географических явлений в мире природы, особенно когда он, начиная с А. Гумбольдта, стал широко сочетаться со сравнительным методом. Но как только «географизм» пытались применять для объяснения явлений общественного характера, он неизменно приводил к антинаучным, в конечном счете к крайне реакционным выводам. Принимая окружающую человека природу в качестве единственного, да еще непосредственно действующего фактора, обусловливающего чуть ли не все развитие общественной жизни, географы и философы тем самым переходили с материалистических позиций на позиции исторического идеализма, так как общественное развитие объявлялось ими предопределенным внешними условиями природной среды. Географический детерминизм был одним из проявлений метафизичности в домарксовой философии с присущей ей неисторической трактовкой человеческого общества, с попытками объяснить его развитие каким-нибудь одним «вечным» фактором. Причинная обусловленность всех явлений нередко доводилась до фатализма, отрицающего значение активной, целенаправленной деятельности человеческого общества.

Географический детерминизм как философскую основу познания географических явлений следует отличать от отдельных ошибок в его духе, которые допускали многие географы, стоявшие, однако, в основном на позиции стихийного материализма и в ряде случаев сделавшие шаги в сторону материалистической диалектики.

В данной работе мы лишены возможности показать различия во взглядах отдельных философов и географов, либо целиком стоявших на платформе географического детерминизма, либо допускавших отдельные ошибки в этом духе.

Это весьма интересная задача специального исследования. Но мы не можем не отметить неправильности огульного отнесения к сторонникам географического детерминизма чуть ли не всех географов прошлого, несмотря на весьма существенные, принципиально важные различия в их взглядах и подходах к изучению географических предметов и явлений. Так, например, вряд ли будет правильно всецело относить к сторонникам географического детерминизма талантливого русского географа XIX в. Льва Мечникова (1838-1888), как это нередко принято делать. Л. Мечников, несомненно допускавший географо-детерминистские ошибки, тем не менее поднялся до понимания взаимного характера влияний, существующих между обществом и природой, наличия взаимодействий между ними. Он сделал несомненно крупный шаг от географического детерминизма в сторону материалистической диалектики, когда писал: «Мы далеки от географического фатализма, в котором нередко упрекают теорию о влиянии среды. По моему мнению, причину возникновения и характер первобытных учреждений и их последующей эволюции следует искать не в самой среде, а в тех соотношениях между средой и способностью населяющих данную среду людей к кооперации и солидарности. Таким образом, историческая ценность той или другой географической среды, предполагая даже, что она в физическом отношении при всех обстоятельствах остается неизменяемой, тем не менее бывает различна в разные исторические эпохи…» *. Объясняя неравномерность территориального распределения цивилизации географическим фактором, Мечников противопоставлял свои, в значительной мере правильные, воззрения реакционным концепциям, выводившим уровень цивилизации из расовых особенностей населения.

Следует также подчеркнуть, что, хотя Мечников и не смог целиком отойти от географического детерминизма, он был бесконечно далек от тех его реакционных интерпретаций, которые мы иногда видим у буржуазных географов. Выдвигая географический фактор в качестве основного «двигателя» истории, Мечников всегда подчеркивал, что влияние этого фактора проявляется не непосредственно, а во взаимодействии общества с природой, проявляется в процессе труда. «Под страхом неминуемой смерти река-кормилица заставляла население соединять свои усилия на общей работе, учила солидарности, хотя бы в действительности отдельные группы населения ненавидели друг друга. Река налагала на каждого отдельного члена общества некоторую часть общественной работы, полезность которой познавалась впоследствии, а вначале была непонятна громадному большинству».

Концепция Мечникова для своего времени имела большое научное значение. Его книга и в наше время сохранила значительный научный интерес, мимо нее не пройдешь, знакомясь с историей идей в области географической науки. Кроме того, она сохранила значение яркой и научно обоснованной работы, направленной против антинаучных бредней расистов. Нельзя поэтому не пожалеть, что судьба этой книги, как, впрочем, и судьба самого Мечникова, трагична. Критическая оценка книги Мечникова была дана Плехановым: «Отсюда выходит вот что: хотя книга его вообще не оставляет сомнения в том, что географическая среда влияет на человека главнейшим образом через посредство возникающих под ее действием экономических отношений, но экономическая сторона дела выяснена им в этой книге все-таки очень мало».

Большую роль в утверждении географического детерминизма сыграл Генри Бокль (1821-1862). «Если мы станем рассматривать, какие физические деятели имеют самое могущественное влияние на род человеческий, то найдем, что их можно подвести под четыре главные разряда, а именно: климата, пищи, почвы и общего вида природы».

Производство и распределение целиком обусловливаются этими четырьмя условиями, как и основные различия между европейскими и неевропейскими народами, утверждал Бокль, Как видим, им была высказана очень верная мысль о влиянии географической среды на развитие общества посредством производства; однако она не получила у него развития.

Замечание Гельвеция относительно возможности не только прогрессивных, но и реакционных выводов из концепции географического детерминизма целиком подтвердилось на примере Бокля, который писал: «Энергия и правильность в самом труде совершенно зависят от влияния климата». Отсюда вытекал отказ от объяснений общественных явлений действием божественного начала, но материалистическое объяснение процесса исторического развития общества возводилось в естественный закон, утверждавший якобы вечный «порядок» капиталистической эксплуатации и колониального угнетения. Так географический детерминизм, служивший оружием против теологии, постепенно превращался в идеологическое обоснование капиталистического рабства.

Впрочем, большинство географов прошлого избегало переносить естественные закономерности в сферу общественных отношений; в тех же случаях, когда это и допускалось, они все же не доходили до столь далеко идущих реакционных выводов, как это имеет место у представителей современного географического детерминизма. С другой стороны, понимание определенного единства материального мира и взаимообусловленности в развитии природы и общества давало географам теоретическую основу для правильных объяснений многих географических явлений, делало возможным создание обобщающих страноведческих работ, в которых облик стран и районов давался в целом, а не в разорванном по отдельным элементам виде.

Ошибки в духе географического детерминизма не помешали многим географам-материалистам прошлого создать ценные научные географические монографии, осуществить важнейшие исследования верхней оболочки Земли. Если говорить о страноведческих работах, то прежде всего следует назвать монографию «Новая всемирная география. Земля и люди, созданную французским географом и революционером Элизе Реклю (1830-1905). «Страноведческая концепция Реклю и до сих пор поражает широтой кругозора, умением сплетать данные физической и исторической, экономической и политической географии, демографии и этнографии, наблюдений над культурой и бытом в общую географическую картину. Кстати сказать, Э. Реклю впервые употребил термин «географическая среда», понимая под ним окружающие человека условия общественного развития. Характерно, что Э. Реклю дал правильное определение сущности географической среды как сочетания не только природных, но и общественных элементов, называемых им «динамическими». Он писал: «Итак, вся окружающая среда распадается на бесчисленное множество отдельных элементов: одни из них относятся к внешней природе, и их-то обыкновенно и обозначают названием «внешней среды» в узком смысле слова (т. е. «природная среда» в современном понятии. - В. Л.); другие относятся к иному порядку, так как проистекают из самого хода развития человеческих обществ и образуются, увеличиваясь последовательно до бесконечности, преумножаясь и создавая сложный комплекс явлений в действии.

Эта вторая «динамическая» среда (т. е. «общественная среда» в современном понятии. - В. Л.), присоединяясь к влиянию первичной «статичной» среды, образует сумму влияний, в которой определить, какие силы преобладают, - трудно и часто даже невозможно».

Э. Реклю в значительной мере отошел от прямолинейного географического детерминизма. Он видел действие внутренних законов развития человеческой истории, понимал исторический характер влияния географической среды на жизнь общества. «Итак, история человечества, как во всем своем объеме, так и в своих частях, может быть объяснена лишь совокупным влиянием внешних условий и сложных внутренних стремлений на протяжении веков. Для того, однако, чтобы лучше понять совершающуюся эволюцию, необходимо принимать во внимание и то, в какой мере изменяются сами внешние условия и в какой мере, следовательно, изменяется при общей эволюции их действие. Так, горная цепь, с которой некогда спускались в соседние долины колоссальные глетчеры и не позволяли никому подняться на ее крутые склоны, в позднейшие времена, когда ледники отступили и снегом оказался покрыт лишь ее гребень, могла утратить свое значение такого препятствия к сообщению между соседними народами. Точно так же та или другая река, являвшаяся могущественным препятствием для племен незнакомых с судоходством, могла позднее сделаться важной судоходной артерией и получить огромное значение в жизни населения ее берегов, когда это население научилось управлять лодками и судами».

Для нас важно также подчеркнуть, что страноведческая монография Реклю написана с большой любовью к человеку и его труду. Она лишена расизма и вся направлена в будущее. Реклю талантливо и правдиво показал борьбу человека с природой и изменения, происходящие в природе и обществе в результате этой борьбы. Реклю не был марксистом. Более того, как и Л. Мечников, он выступал против марксизма, был сторонником анархических по своему существу идей. Но его всемирная география, насыщенная огромным фактическим материалом, тем не менее показывает многие стороны взаимодействия между природой и обществом с удивительной правильностью.

Интересно попутно напомнить обращение Реклю к своим русским читателям, в котором он с большой теплотой говорит о русском народе и пророчески предсказывает ему большое будущее.

«И вы, русские, какое участие примете вы в этом широком движении, которое несет нас ко входу в новый мир?.. Что будут думать о вас? Какими великими доблестями щедро наделит вас история?

Заранее можем мы ответить на это: вашей главной заслугой все должны будут признать то, что вы были наиболее гостеприимным, наиболее братолюбивым из народов.

Нация, охватившая бесконечную равнину, которая превосходными путями соединяется с другими равнинами, вы в одно и то же время обладаете и качествами оседлого земледельца, который любит землю и с нежностью возделывает ее, и свободной натурой номада, который всюду чувствует себя на родине, будь то на севере, в ледяных тундрах Белого моря, или на юге среди виноградников и жгучих известняков Крыма… Вы везде будете желанными гостьми и всех будете принимать у себя как друзей; ни одна национальная группа не будет содействовать столько, как ваша, нарождению нации будущего, которая произойдет от всех рас и будет говорить на всех языках. Вы будете главными деятелями в деле истинно человеческой цивилизации, зиждущейся на свободе и праве».

Представители широко известной французской школы «Geographie Humaine» создали также большую страноведческую монографию мира «Geographie Universelle», представляющую собой несомненно одно из крупнейших достижений мировой региональной географии.

Крупные страноведческие монографии создавались и русскими географами, среди которых выдающееся значение имела многотомная «Россия» под редакцией П. П. Семенова-Тян-Шанского. Вообще географы-детерминисты XIX в. внесли крупный вклад в географическую науку.

Крупнейшие представители русской дореволюционной исторической науки С. М. Соловьев, А. П. Щапов и В. О. Ключевский многие особенности в историческом развитии России объясняли непосредственным влиянием природной среды.

«Разные племена и народы еще во многих отношениях суть живые отпечатки природных форм и типов тех местностей, где они нарождаются и воспитываются» (А. П. Щапов, Соч., т. II, СПб., 1906, стр. 173). «Государственная сила, основавшись в области истоков главных рек равнины, естественно стремилась расширить сферу своего владычества до их устьев… Так, центр государственной территории определился верховьями рек, окружность - их устьями, дальнейшее расселение - направлением речных бассейнов. На этот раз наша история пошла в достаточном согласии с естественными условиями: реки во многом начертали тс программу» (В. О Ключевский. Курс русской истории, ч. 1, Сочинения, т. 1, М., 1956, стр. 65). У Ключевского есть целый ряд положений, где он связывает психологические, национальные особенности русского.

Огромное значение географическому фактору в истории человечества придавал и Н. В. Гоголь, оставивший нам ряд интересных высказываний о географии. Вот одно из них. «Но прежде всего, нужно бросить взгляд на географическое положение этой страны, что непременно должно предшествовать всему, ибо от вида земли зависит образ жизни и даже характер народа. Много в истории разрешает география» Г Конечно, теперь легко критиковать географический детерминизм и его сторонников, но если вспомнить, что такого рода детерминистские объяснения противопоставлялись индетерминистским концепциям, ставившим в качестве основных факторов исторического развития волю бога и царя, то нельзя не признать положительного значения географического детерминизма в развитии русской исторической науки. Кроме того, показ исторического процесса на географическом фоне и установление действительно существующего взаимодействия между обществом и природой (хотя и неправильно трактуемого) само по себе было крупным научным достижением.

Кстати сказать, работы советских историков страдают иногда недостаточным учетом влияния географической среды на общественное развитие. Возможно, опасение быть обвиненным в географическом детерминизме приводит их иногда к другой крайности, к отрыву исторического процесса от конкретных географических условий, в которых этот процесс происходит.

Даже в области природных географических явлений мы до сих пор нередко встречаемся с недоучетом существующих между ними взаимосвязей, с недостаточно детерминистичным подходом при их изучении. Взаимосвязанность внутри природного комплекса элементов географической среды далеко не всегда учитывается в частных географических исследованиях, а географы часто не признают возможным «повергать единому взгляду земную обширность», т. е. по сути дела отказываются от географии.

По этому поводу хорошо сказал Б. Б. Полынов. «Бывают случаи, когда истина не встречает возражений и как будто получает общее признание, но в то же время остается как бы вне сознания, и на каждом шагу совершаются поступки, противоречащие ей. Именно в таком положении находится у нас истина о взаимоотношении фактов и явлений природы».

По мере накопления конкретных знаний о Земле и отдельных ее частях открывались новые возможности для создания обобщающих работ. Но при этом было бы неправильно считать, что переход к теоретическим обобщениям стал возможен лишь после того, как закончился процесс описания континентов и океанов. Они имели место еще в древней географии, но, конечно, количество и качество накопленных фактических материалов имеют чрезвычайно большое значение. Поэтому в области географии нельзя противопоставлять накопление фактического материала его обобщению, описание - анализу и синтезу. Между тем у нас иногда встречаются подобные противопоставления, приводящие к нигилистическому утверждению о якобы ненаучном характере всей географии вплоть до конца XIX в. С утверждениями, что «именно поэтому и можно говорить, что научная география возникла на рубеже XIX и XX вв.» никак нельзя согласиться.

Развитие науки, ее уровень, как правило, всегда находится в соответствии с общим уровнем развития производительных сил, достигнутым данным народом в данное время. Совершенно неправильно поэтому оценивать науку какой-либо эпохи с позиций другой, более поздней эпохи. Для своего времени античная география была вполне научной, как научной была средневековая география для определенного периода феодализма. Бесспорно, что география Эратосфена была не менее научной для своего времени, чем география Гумбольдта - для своего. Если следовать за И. М. Забелиным, то нетрудно предсказать, что и география XX в. будет объявлена ненаучной, например, в XXII или XXIII в., если и тогда среди географов найдутся сторонники нигилистического отношения к истории. Самое противопоставление «научной» и «ненаучной» географии не может считаться сколько-нибудь научным. География на рубеже XIX и XX вв. не возникла заново. Это время было лишь новым этапом в развитии той же самой географии, которая уже существовала несколько тысячелетий. И XIX в. определился процесс усиленной дифференциации географии, что имело большое положительное значение в ее развитии, но именно конец XIX и начало XX в. характеризовались крайней недостаточностью синтеза, что и позволило выступать с теориями об отсутствии единства географии.

Кроме того, и фактическое состояние географической науки всегда опровергало внеисторический подход к оценке ее достижений. Если говорить о географии XVIII в., то к этому времени общая география, или землеведение, получила солидный научный фундамент, так как в связи с развитием средств астрономических наблюдений появилась возможность точно определять географическое положение мест (широты и долготы) и производить градусные измерения современными методами, т. е. подойти к решению вопроса о форме Земли. С этого времени, с «эпохи измерений», как назвал этот период в истории географии Пешель, стало возможно на более высокой научной основе создавать работы, характеризующие верхнюю оболочку Земли как в целом, так и по отдельным ее частям.

5.5. Географический детерминизм

Естественные, необходимые предпосылки существования общества – природные условия (географическая среда) и люди, народонаселение.

Издавна во взглядах на общество предлагались концепции, приписывающие этим естественным предпосылкам определяющую роль в истории. Еще в античности были заложены основы учения, получившего позднее название географического направления в социологии (его еще называют географическим детерминизмом). Так, Гиппократ (460–377 гг. до н. э.) полагал, что характер людей определяется особенностями климата.

Географическое направление в социологии особенно широкое распространение получает с начала XVI в. Эпоха великих географических открытий, развитие капитализма, необходимость широкого использования природных ресурсов для развития экономики – все это обусловило интерес к географической среде.

Одним из крупных представителей географического детерминизма в Новое время был Ш. Монтескье. В своей книге «О духе законов» он говорит о том, что географические факторы: климат, почва, рельеф местности и т. д. – влияют на нравы и склонности людей, а от них зависят общественный строй народа, его образ жизни, законы. Народы жарких стран робки, как старики, народы же холодных климатов отважны, как юноши. Там, где климат жаркий, там народ предается лени и изнеженности. Плодородная почва порождает изнеженность и нежелание рисковать жизнью, парализует энергию. Чтобы заставить народ работать, необходим страх наказания, поэтому деспотии скорее складываются на юге, чем на севере. Бесплодная почва, напротив, благоприятствует свободе, так как живущие на ней люди должны сами добывать себе все, в чем отказывает им почва. Условия бесплодной почвы делают людей закаленными, храбрыми, воинственными, склонными отстаивать свою свободу. Малодушие народов жаркого климата почти всегда приводило их к рабству, между тем как мужество народов холодного климата удерживало их в свободном состоянии.

Географическое направление было представлено и в нашей стране. К. Э. Бэр (1792–1876) утверждал, что судьба народов определяется «наперед и неизбежно природой занимаемой им местности». Л. И. Мечников (1838–1888) стремился доказать, что географическая среда – решающая сила исторического прогресса, подчеркивая при этом особую роль водных путей сообщения. Нужно заметить, что наши ученые не делали из географического детерминизма крайних выводов. Л. И. Мечников, в частности, говорил, что все люди, независимо от того, где находятся, способны создавать культурные ценности.

Географическое направление в социологии таило в себе возможность вывода о неравноценности и неравенстве рас и народов, о порабощенности народов жарких стран как естественном следствии климатических, природных условий. Такую возможность подметили еще французские материалисты XVIII в. Гельвеций поэтому отвергал географический детерминизм.

Географическое направление в социологии стало одним из источников идеологии империализма. Уже в работах Ф. Ратцеля (1844–1904) утверждалось, что государство может самостоятельно существовать и развиваться при наличии значительной территории. Цель политики – ориентация на приобретении территории. Концепция географической обусловленности политики позднее под названием «геополитика» стала доктриной германского империализма, притязанием на «жизненное пространство», с лозунгом «Дранг нах Остен!».

Географический детерминизм в целом подвергается критике. Основные недостатки его видят в следующем.

Он подходит к проблеме развития общества односторонне, видит движущие силы развития общества во внешних факторах, фактически преуменьшая или оставляя в стороне внутренние детерминанты общественного развития.

Естественные темпы изменения природных условий значительно медленнее, чем темпы эволюции общества. Конечно, географическая среда изменяется, но для заметного изменения ее, проходящего без участия человека, требуются многие тысячи лет. Утверждение факта, что почти не изменяющиеся явление – причина изменения другого явления, противоречит самому понятию причинности. К тому же если согласиться с географическим детерминизмом, то как, например, объяснить, что практически одна и та же географическая среда в Англии вызвала к жизни ремесленный, затем мануфактурный, затем промышленный, затем постиндустриальный периоды ее жизни? А можно обратить внимание и на то, что США, Англия и Япония – развитые капиталистические страны с разной географической средой.

Географический детерминизм степень влияния природной среды на развитие общества рассматривает как нечто одинаковое, неизменное, что не диалектично.

Географический детерминизм слабо или вообще не учитывает обратное влияние человеческого общества на природу, не поднимаясь до всестороннего анализа проблемы взаимодействия общества и природы.

Из сказанного выше следует, что проблема роли географической среды для общества нуждается в более глубоком осмыслении, чем это делается в географическом детерминизме.