Что нельзя осуждать человека. Осуждение

Я много лет искренне считал, что осуждать людей - это плохо, и даже как-то пытался бороться с этой своей реакцией. Но теперь я изменил свое мнение.
Осуждение - это почти что рефлекс. Бороться с ним, конечно, можно, но приводит это или к самообману с стиле "это не осуждение, это совершенно другое", или, в случае если человек с собой честен, к осуждению самого себя за то что позволил себе кого-то осуждать.
Осуждение - это реакция человека на нарушение какого-то морального ограничения, и чем более важным для него является это ограничение, тем сильнее будет осуждение.
Таким образом, чтобы действительно перестать осуждать (и других людей или самого себя) человеку придется как-то эти моральные ограничения отменить.
Т.е. стать аморальным человеком.
На самом деле, это не значит стать чудовищем, поскольку мораль можно заменить этикой и нравственностью, но... но путь весьма скользкий, и рискну предположить что в большинстве случаев он пользы человеку не принесет.

Из этого же следует ответ на вторую часть вопроса: осуждать людей можно за то, что Вы считаете морально недопустимым. Убийства, пытки, геноцид по отношению к котятам, или что-то еще из того, что вы считаете действительно важным.
Ничего плохого в таком осуждении нет.
А вот если осуждать за любую мелочь - то это проблема. Но проблема не в осуждении, а в том, что слишком уж жесткие у человека моральные правила, слишком он ими зажат, и эта зажатость ему и будет вредить.
Я совсем не агитирую за "моральную гибкость", но и избыточно жесткая мораль не полезна. Имхо, это один из тех вопросов где желательна золотая середина, найти которую непросто.

Хороший ответ.

По мне, золотая середина в данном вопросе – это расширить мораль до "делайте что хотите до тех пор, пока это не вредит другим". Какое, например, мне дело до того, что кто-то сделал татуировку в интимном месте? Человеку нравится, человеку захотелось, человек не показывает её каждому прохожему, за что мне его осуждать? Так же и с большинством других примеров.

Ответить

Можно перечислить много частных причин такого поведения. Общий смысл таков:

Есть люди которые нуждаются, по какой либо причине, в наличии "плохих других". В своих суждениях они чувствуют себя хорошо, если отличаются от других чем либо положительным. Это толкает на поиск этих самых "плохих" в окружающем мире. Это происходит почти автоматически.

Пожалуй, я буду краток. Данный вопрос больше относится к этическим вопросам, а не философским. Этика более узко рассматривается этот вопрос, она рассматривает вопросы о добре/зле, справедливости, чести и достоинства и д.р. Мне кажется, что Ваш вопрос больше относится к вопросу о добре и зле, так как сравниваются напрямую поступки за которые осуждают. Из-за сложившейся многовековой практики, моральные и этические соображения закостенели и общество следует этим моральным ценностям, которые являются неким кодексом жизни. Осуждают не Вас, а осуждают именно Ваши поступки. Если ваш поступок не соответствует обыденностям и устоявшимся ценностям людей (Будь то мама, папа, начальник, друг), то его будут осуждать. Осуждать потому, что вы делаете не так, как "должны", с точки зрения ценностей других людей и общества. Если мы не будем осуждать чужие аморальные поступки, то появятся преступления в разных формах, общество начнёт разрушаться и в итоге мы не сможем жить все вместе. Другая сторона Вашей медали - "кого осуждать нельзя?". Считаю вообще неуместным этот вопрос, т.к осуждение - это скрытая форма сравнения со своими поступками, а в этом мире всё познаётся в сравнении. Осуждать можно и даже нужно, но только в своих мыслях, сдерживая в себе плохое и порождая хорошее путём анализа. Мораль - это некие правила, которыми мы руководствуемся в нашей жизни, есть мораль общественная, а есть личная. Они всегда борются между собой, как борьба противоположностей в диалектике.

Надеюсь, хоть чем-то, я помог.

А я считаю, что осуждают по таким причинам.

Первое- это потому, почему и сплетничают, и смотрят сериалы целыми днями. Людям нечем заняться. У них нет активной, бурной жизнедеятельности. Это может быть и в силу возраста, и в силу того, что они сделали такой выбор-лениться целыми днями и не заниматься ничем кроме базовых функций, помогающих выжить. Как следствие, не происходит никаких интересных событий, становится очень интересна жизнь других людей. Хочется " посмотреть "что, как" там у нее". Я к тому, что у очень занятого человека и времени на осуждение, и неистовый интерес к жизни другого не возникнет, если этот интерес не в пределах нормы (уважение к родственникам, поддерживание связи с друзьями)

Второе- точно вам отвечаю, счастливые люди не будут ни выливать на кого-то негатив, ни осуждать. Зачем им это? Они счастливы.

Третье-приходит с возрастом, когда у тебя закаленные годами привычки, огромный опыт во всех сферах жизни и единственное правильное мнение обо всем на свете. И ты точно знаешь, что так открывать банку не правильно и такое платье на свадьбу надевать грешно.

Четвертое- есть просторечно-жаргонный тип культурного развития речи, который включает в себя не только, как человек говорит, но и что он говорит. Так вот один из составляющих признаков, это "категоричность в любых оценках". Это не значит, что быть уверенным в собственном мнении-плохо. Это значит мелочность в этом понятии. Встречала людей, которые голосом знатока утверждают любую сплетню, даже додуманную и отрицают для себя вариант изменения своего мнения посредством новых поступающих фактов. Очень негативный опыт общения, если честно. Так вот такой тип людей, конечно же будут осуждать всех и вся, не замечая, что сами не многого достигли.

Я считаю, что человека вообще нельзя осуждать за что-то, потому что проблема лежит куда глубже общественных отношений людей, дело в человеческой психике, которая мотивирует на те или иные поступки. Можно наказать человека и изолировать его, если он представляет опасность, но я думаю, что осуждение должно иметь место только в воспитательных целях, иначе оно просто не имеет никакой ценности.

Вопрос:

Здравствуйте, пишу Вам с Благодарностью, что Вы есть, нам в помощь с ответами нам, мирскими и духовными. Я надеюсь с Божьей помощью прийти в Православную Веру, а пока я только учусь, жаль что пока без Духовного Учителя. И вот я на данном этапе скажем, очень "застряла" в самобичевании и самоосуждении, через осознание и понимания моих жизненных Грехов прошлого. И практически каждый мой грех, который я пока смогла, вспомнила, проживаю вновь и вновь, мучает и гложет меня это, и знаю что не защищена от будующих, задаюсь вопросом., Имею ли я право осуждать себя за свои же грехи?, ведь Бог сказал не Суди, да не Судим будешь! И как тогда прийти к Очищению себя, к Исповеди будующей, не затаскивая себя в Чистилище? Я Благодарю Бога что Вы есть в такие трудные моменты нашей жизни.

На вопрос отвечает: протоиерей Игорь Дронов, руководитель информационного отдела Бишкекской и Кыргызстанской епархии

Ответ священника:

Здравствуйте, Зара! Господь говорил о неосуждении ближних. Себя же за свои грехи мы должны осуждать. У святых отцов есть даже термин такой: "самоосуждение". Оно вызывает чувство покаяния и приводит человека к Таинству исповеди, на котором грехи, какие бы они ни были, прощаются Богом просто и без упрёков. Лишь бы мы исповедав грех, отреклись от него, возненавидели бы его, разорвали бы с ним всякую связь и никогда бы его больше не повторяли. При таком условии Господь скорбь о грехах растворяет благодатной радостью. Святые отцы говорят о "радостотворном плаче". Такое состояние возбуждает в человеке решимость принести ещё и плоды покаяния; то есть человек старается делать дела, противоположные прежним грехам. Например, крал человек, - теперь он будет стараться зарабатывать своими руками и раздавать нуждающимся. Блудил, - теперь он не только оставил блуд, но даже хранит взор от лиц противоположного пола. Сделали аборт (пишу сделали, потому что чаще всего оба повинны в этом грехе детоубийства), - взамен убитому ребёнку взяли на воспитанию сироту. И т. д. Но бывает самоосуждение и самобичевание неумеренное, не растворённое благодатной радостью прощения и примирения с Богом. В основе его лежит гордость. Гордость тоже стремится к "нравственному совершенству", но, - совершенству самодельному, без Бога, не нуждающемуся в помощи Божией. Здесь нет подлинного покаяния, но есть иссушающее себя самоедство, приводящее человека к отчаянию, потере надежды на спасение, депрессии. И это тоже грех, который нужно исповедовать и с которым нужно бороться. Например, говорить себе, когда враг нашего спасения наводит такие псевдоблагочестивые мысли: "От этих-то и подобных этим грехов и пришёл спасти нас Господь". Помоги вам, Господи, и наставь на всякую истину. Протоиерей Игорь Дронов.

Всем нам известна заповедь: «Не судите, да не судимы будете ». Но у многих это повеление Спасителя вызывает недоумение: «Разве это возможно? Как тогда различать, кто поступает хорошо, а кто - плохо? Как быть судьям, чья профессия - именно судить и осуждать? Менять род деятельности?» Попробуем разобраться.
Мне кажется, что лучше и подробнее всего эта заповедь раскрыта в Евангелии от Луки. «Не судите, и не будете судимы; не осуждайте, и не будете осуждены; прощайте, и прощены будете; давайте, и дастся вам » (Лк. 6, 37–38). «Не судите, и не будете судимы». Лучше всего вообще не судить о другом человеке, тем более о том, который не имеет к нам никакого отношения. Мы часто даже не замечаем, насколько поддаемся этому пороку - оценивать все и всех.

Конечно, чаще всего наша оценка бывает просто неправильной: мы не знаем ни внутренней жизни того или иного человека, ни обстоятельств его жизни, да и наши собственные страсти искажают в наших глазах действительность. А главное, судя о ком-то, мы очень быстро скатываемся в осуждение, как сказал о том Иов Многострадальный : «Суждение и осуждение - близки».

Однако бывают ситуации, когда не судить невозможно, - нужно разобраться в том или ином обстоятельстве, том или ином человеке: своем подчиненном, духовном сыне или дочери, каких-то соблазнах и людях, которые нас искушают. Поэтому мы бываем вынуждены рассуждать, но должны остерегаться осудить: «Не осуждайте, и не будете осуждены».

Если все-таки судите, то, по крайней мере, не осуждайте. Эта заповедь ограничивает крайнюю наклонность человека к осуждению. Мы, не видя своих страстей, часто осуждаем других даже за те грехи и страсти, от которых страдаем сами. А уж за те пороки, которых в нас нет, осуждаем с особой жестокостью.

Страсть осуждения, когда мы с ней не боремся, может совершенно исказить в наших глазах реальность - до такой степени, что мы будем видеть то, чего и в помине нет.

Прекрасный пример этого приводит преподобный авва Дорофей . Один монах увидел, что некий брат приступает ко святому причащению, поев перед этим фруктов в саду. Монах рассказал об этом игумену, и тот отозвал брата в сторону, когда он подходил к Чаше. Игумен расспросил брата, и выяснилось, что того до литургии не было не только в саду, но даже и в обители, так как эконом посылал его в деревню по какому-то делу. Поэтому мы должны постоянно внимать себе, чтобы не поддаваться пагубной привычке осуждать.

Но может случиться так, что мы вынуждены будем и осудить. Например, праведный Иоанн Кронштадтский осуждал Льва Толстого - так откровенно и заявлял: «Я его решительно осуждаю». Я даже удивился такой его прямоте и дерзости.

Но святой говорил так, потому что любил Церковь Божию, которую хулил этот человек. Да, Толстой был великим писателем, но вместе с тем - страшным врагом Церкви, растлившим целое поколение, в особенности интеллигенцию.

Однако если отец Иоанн осуждал Льва Толстого, то это не значит, что он его ненавидел. Если бы он мог что-нибудь сделать для спасения этого человека, он бы, конечно, это сделал. И такую попытку, правда, окончившуюся неудачей, предприняли другие люди - оптинские подвижники. Надо думать, что и отец Иоанн, если бы к тому времени был еще жив (он скончался двумя годами раньше), поступил бы подобным образом.

Осуждение Толстого было справедливым, поскольку его нельзя было отделить от созданного им учения; собственно, оно даже название получило по его имени - толстовство. По этой же причине святые отцы проклинали еретиков на соборах.

Когда я читал «Деяния Вселенских соборов », то меня поразил такой факт. Известно, что Феодорит Кирский во время III Вселенского собора вел себя, скажем мягко, недостаточно православно, защищал ересиарха Нестория и резко критиковал святителя Кирилла Александрийского . Впоследствии блаженный Феодорит примирился с православием, и когда начались монофизитские брожения, стал одним из активных борцов с этой ересью, можно сказать героем IV Вселенского собора. Но святые отцы помнили, что он по недоразумению прежде защищал Нестория, и стали требовать от Феодорита, чтобы он проклял этого еретика.

Отцы Собора говорят ему: «Скажи: „Анафема Несторию!“», а он пытается оправдываться: «Я никогда не был еретиком!» Но только он начинает объяснять свою позицию, как они прерывают его: «Мы не хотим тебя слушать, скажи: „Анафема Несторию!“»; а он опять старается оправдаться. Наконец в зале Собора стали раздаваться восклицания: «Феодорит несторианин! Он еретик!» Тогда он понял, что иначе нельзя, как только сказать: «Анафема Несторию!»

Отсюда мы делаем вывод. Либо то, что произошло на IV Вселенском соборе, плохо, и Феодорита напрасно вынудили осудить Нестория, вместо того чтобы дать ему возможность высказать свои взгляды и доказать свое православие, либо в этом эпизоде есть особенный смысл и через отцов Собора действовал и их устами выражал истину Сам Дух Святой.

Выходит, что, когда я говорю: «Этот человек - еретик», или: «Анафема Несторию!» - в этом нет греха осуждения. Блаженный Феодорит не согрешил, осуждая Нестория. И праведный Иоанн Кронштадтский не согрешил, осуждая Льва Толстого.

Итак, под словами «Не осуждайте» имеется в виду: не осуждайте так, чтобы это являлось грехом.

Бывают случаи, когда не осудить невозможно, и если мы в подобных ситуациях не осудим, то тогда как раз согрешим. Если бы блаженный Феодорит не осудил Нестория, то его, несмотря на заслуги перед православием, предали бы анафеме вместе с Несторием. И так можно сказать про всякого из нас: если мы не будем осуждать еретиков, не будем осуждать богохульников, не будем осуждать врагов Церкви, не будем осуждать развратников (именно как носителей и распространителей разврата), то получится, что мы их оправдываем.

Поэтому Евангелие далее предлагает: «Не осуждайте, и не будете осуждены; прощайте, и прощены будете». Если все-таки невозможно не осудить, тогда, по крайней мере, прощайте этим людям, внутренне не держите на них зла.

Наверное, кому-то покажется странным: как это - осудить, если Евангелие прямо заповедует «Не осуждайте». Часто нам представляется, что Евангелие состоит только в заповеди любить, которую мы притом понимаем очень узко.

Но для чего, например, в Церкви существует сборник правил, то есть законов для суда над провинившимися клириками и мирянами? Для того, чтобы тех или иных людей осуждать за их нарушения. Но это не греховное осуждение, а та самая Божественная любовь, которая простирается к каждому человеку и которую мы интерпретируем применительно к тем или иным обстоятельствам.

Евангелие не состоит всего из нескольких слов - «нужно всех любить», в нем говорится и о многом другом. Поэтому не нужно видеть противоречие Евангелию в том, что в некоторых случаях суд необходим. Как, например, духовник сможет не судить тех, кто у него исповедуется и кается? Как судья или начальник должен исполнять свои обязанности?

Хочу напоследок сделать важную оговорку. Да, нам необходимо знать о степенях позволительного суда и осуждения, но не будем искать в этом оправдания своим страстям. В подавляющем большинстве случаев нам надо стараться именно не судить и не осуждать, и тогда Господь не осудит и нас.

Все, наверное, знают случай из отечника о монахе, который никого не осуждал. Жил он довольно нерадиво, но когда умер и демоны представили ему свиток с множеством его грехов, то он воскликнул: «Господи! Ты сказал: “Не судите, да не судимы будете”. Вот, я за всю жизнь никого не осудил». И тотчас все его грехи со свитка исчезли. Этого монаха ввела в рай одна только добродетель неосуждения. И если мы будем ей прилежать, то она введет в небесные обители и нас.

Как из рассуждения о том или ином человеке не впасть в осуждение?

Это очень трудно, а без содействия , можно сказать, невозможно. Только благодать позволяет судить о человеке трезво и при этом его не осуждать. Поэтому надо молиться, просить у Бога помощи и по мере сил понуждать себя к исполнению этой заповеди. Но вместе с тем, если судить о чем-то - наша обязанность, то надо это делать, даже если мы не бесстрастны. Пусть мы, рассуждая о проступках наших детей, осудим их и накажем, но зато дадим им понять, что хорошо, а что плохо. И лучше нам, в случае необходимости, осудить и наказать провинившихся подчиненных, чем разрушить дело, которое нам поручено.

В каждом случае придется думать: есть ли необходимость рассуждать о том или ином обстоятельстве и человеке? Потому что если мы начнем рассуждать, то едва ли избежим осуждения. Но по крайней мере не будем осуждать без нужды - и это уже очень высоко.

Моя тетушка, приходя к нам в гости, часто жалуется на невестку и на сына-алкоголика. Ее жалобы кажутся справедливыми, и мы вместе с ней возмущаемся. Но, получается, она осуждает? И мы в этом участвуем?

Да, я думаю, что эти разговоры ни к чему. Они ничего не принесут, не помогут ни этой тетушке, ни ее семье, ни этому бедному алкоголику. Поэтому в таких случаях либо надо вовсе молчать, как бы не касаться этого, либо, если ты хочешь помочь, - молиться.

Но чтобы молиться за падших людей, надо иметь благодать, иначе мы можем взять на себя искушения и скорби, которые выше нашей силы.

Словом, надо либо как-то помогать, либо, по крайней мере, не вредить. А участвуя в злословии, мы лишь еще больше умножаем грех.

Как не осуждать человека, который пришел в храм нетрезвым? Уместна ли здесь снисходительность, не будет ли это потворством страсти?

Я расскажу такой случай. Один мой знакомый работал в храме, был кем-то вроде дневного сторожа. Однажды в храм пришел парень, пьяный вдребезги, встал перед иконой Божией Матери, начал плакать, что-то кричать… Кажется, у него мама была больна раком.

А все это происходило во время богослужения, и моему знакомому сказали выкинуть этого парня из церкви. Но он отнесся к тому снисходительно и человеколюбиво, тихонько его вывел, стал с ним беседовать, хотя тот, повторю, был порядочно пьян. Впоследствии они стали встречаться, в результате мой знакомый обратил этого человека к вере, он стал православным христианином, а через несколько лет - и священником.

Поэтому не нужно стричь всех под одну гребенку и огульно осуждать. Может быть, у человека какое-то несчастье, или он просто на именинах выпил лишнюю рюмку. Но если он ведет себя нагло, хулиганит, кощунствует - это, конечно, другое дело.

Должно быть некоторое снисхождение, но и благоразумие тоже. Впрочем, от внутреннего осуждения лучше храниться и в этом случае.

Мне иногда кажется, что люди, подверженные одинаковой страсти, похожи друг на друга, страсть как бы накладывает отпечаток на лица. Нет ли в этом осуждения?

Лучше подобными наблюдениями не увлекаться, а то будешь ходить и говорить людям: «Вот ты - гордый. И ты гордый, и ты гордый: у вас на лицах одинаковые отпечатки».

Мы должны стараться в каждом человеке, даже в самом опустившемся, видеть образ Божий. Истинное христианство в том и состоит, чтобы не замечать в ближнем ничего плохого.

Святитель Игнатий Брянчанинов говорил, что он сподобился видеть лица своих врагов как лица ангелов Божиих. Он смотрел на своего врага, клеветника, и видел его лицо сияющим, как у ангела. Почему? Потому ли, что тот на самом деле был ангелоподобным? Нет, но потому, что благодать Божия ослепляет христианина в том смысле, что лишает его зрения чужих грехов.

Исключение в этом смысле составляют, может быть, духовники. Им, так сказать, поневоле приходится разбираться в человеческих грехах, но не ради осуждения, а ради помощи ближним. Духовник похож на хирурга. Хирург, который вынужден разрезать человеческое тело и перебирать его внутренности, делает это не ради своего удовольствия, а ради того, чтобы помочь человеку избавиться от болезни.

Вообще всем христианам, наоборот, надо стремиться ничего в человеке не видеть, не рассматривать, какая страсть изображается у него на лице: гордость или гнев. Нужно думать: все хорошие, кроткие, все ангелы Божии, все вокруг меня святые, один я грешник.

Конечно, невозможно приобрести такое отношение ко всем людям собственными усилиями, только действие благодати может сделать человека способным на это. Но общее наше расположение должно быть именно таково.

схиархимандрит Авраам (Рейдман)

Осуждение - что происходит с душой, когда осуждаешь?

Почему христианство так категорично запрещает осуждение ближнего? Ведь осуждение происходит отнюдь не за выдающиеся заслуги и добродетели, а за безнравственное поведение. Или, выражаясь языком христианской аскетики, - за грехи. Но разве грех, с точки зрения Церкви, не достоин порицания?

Эммануил Кант говорил, что более всего в мире его изумляет вид звездного неба над нами и нравственный закон внутри нас. Этот закон совести является универсальным для всего человечества и не зависит от культурных, национальных или религиозных различий между людьми. Стремление к добру так же естественно для каждого из нас, как, например, способность мыслить, разговаривать или ходить на задних конечностях. Поэтому заповеди «не убий», «не укради», «не желай жены ближнего своего» даже для человека, который еще только знакомится с жизнью Церкви, не становятся открытием чего-то принципиально нового и неожиданного. Но вот евангельская заповедь о неосуждении очень часто вызывает недоумение и целый ряд вопросов.

Ведь если муниципальный чиновник покупает себе иномарку, по стоимости равную его жалованию за двадцать лет беспорочной службы, то осуждение вызывает вовсе не его любовь к качественной и удобной технике. Женатого мужчину, который завел себе роман на стороне, знакомые осуждают совсем не за то, что он примерный отец, а спившегося саксофониста - отнюдь не за его виртуозное владение музыкальным инструментом. Ни один, даже самый пристрастный, дотошный и въедливый критик не станет порицать кого-либо за добрые и полезные дела. Поводом к осуждению может стать лишь безнравственное поведение, неблаговидный поступок или преступление.
Но почему же тогда Церковь так настойчиво призывает христиан никого не осуждать ни делом, ни словом, ни даже мыслью? Ведь очень часто бывает, что человек явно грешит на глазах у всех, и никаких сомнений в его греховности не может возникнуть даже у самого наивного альтруиста и романтика.

В большинстве традиционных религий осуждение и даже наказание подобных людей является нормой. В древнем Израиле, например, благочестивые иудеи должны были до смерти забить камнями грешников, уличенных в супружеской измене. А в тех мусульманских странах, где в основе уголовного права лежит шариат, взятому с поличным грешнику и сегодня грозит тяжкое физическое наказание, вплоть до смертной казни. С точки зрения обычной человеческой логики, это вполне нормально: преступление требует наказания, а грех - возмездия.

Однако евангельский принцип отношения к грешникам решительно противоречит подобному рассуждению. Своей земной жизнью Иисус Христос показал людям ту норму человечности, к которой все мы призваны, и поэтому любой поступок Христа, описанный в Евангелии, является эталоном поведения для каждого человека, искренне стремящегося исполнить волю Божию.

Что же говорит Евангелие об отношении Христа к грешникам? Только одно: Он их не осуждал, но относился к ним с любовью и жалостью. Христос не осудил женщину, взятую в прелюбодеянии (Ин 8:11); не осудил жителей Самарянского селения, отказавшихся дать Ему пищу и кров (Лк 9:51-56); и даже Иуду, пришедшего предать Его на мучительную смерть, Господь не исключил из числа Своих друзей (Мф 26:50). Более того: первым человеком, которого Христос ввел в Рай, был покаявшийся бандит и убийца, распятый за свои грехи (Лк 23:32-43). Евангелие упоминает лишь одну категорию людей, которая подверглась резкому осуждению Христа. «Змиями» и «порождениями ехидниными» Господь назвал первосвященников, книжников и фарисеев. Это была религиозная элита иудейского народа - то есть именно те люди, которые как раз и считали себя вправе осуждать грешников.

В чем же причина такого парадоксального отношения к грешникам в христианстве и почему в Православии любая форма негативной оценки даже очевидно согрешившего человека считается тягчайшим грехом? Для того, чтобы ответить на эти вопросы, необходимо сначала выяснить: а как вообще понимается грех в Православии?

В греческом языке грех часто называется словом «амартиа», что в буквальном переводе на русский означает «мимо цели», «промах». До грехопадения любое действие человека имело своей целью исполнение благой воли Божией о нем самом и о мире вокруг него. Но когда человек отпал от своего Создателя, эту ясную и высокую цель от него заслонило множество других, мелких и противоречивых. Все его свойства и способности остались прежними, но вот употреблять их человек стал неподобающим образом. Так стрелок с помутившимся зрением по-прежнему способен натянуть тугую тетиву своего лука и пустить стрелу, но вот куда она попадет - большой вопрос. Скорее всего, такой выстрел вслепую окажется именно «амартиа», то есть - мимо цели.

Вот как пишет об этом преподобный Симеон Новый Богослов: «Со времени преступления Адамова растлились все естественные силы человеческого естества, то есть ум, память, воображение, воля, чувство, которые все совмещаются в частях души… Растлились, но не уничтожились. Почему человек может умствовать, но не может умствовать правильно; может действовать, но действовать неразумно. По сей причине все, что он думает и придумывает, что загадывает и предпринимает, к чему сочувствует и от чего отвращается, все это криво, косо, ошибочно». Иначе говоря, грех в Православии понимается как неправильно, не вовремя и невпопад реализованный импульс человеческой природы, который сам по себе вполне здоров, но, будучи употребленным не по назначению, стал вредным и опасным для человека.

Грех осуждения не является исключением из этого правила. В его основе лежит все тот же изумлявший Канта нравственный закон стремления человека к добру. Создав человека безгрешным, Бог вложил в его природу совесть как способность отличать добро от зла, - и ненависть к греху как защитную реакцию на столкновение со злом. Поэтому, когда первые люди согласились в райском саду на уговоры сатаны и вкусили плодов с запретного древа, они не стали жертвами обмана или собственного неведения. Грехопадение было сознательным актом нарушения ими воли Божией и голоса собственной совести.

Отпав от Бога, человек потерял Рай, - но эту естественную способность распознавать зло и ненавидеть грех он сохраняет по сей день. Правда, с одной печальной оговоркой: после грехопадения человек отчетливо видит зло, но только в других людях, и ненавидит он теперь исключительно чужие грехи. Такое духовное устроение и порождает отношение к окружающим, которое принято называть в православной традиции - грехом осуждения.

Неверно употребленная способность, словно чудовищный бинокль неимоверно увеличивает перед нашим духовным взором все недостатки окружающих и их злые дела. Но когда мы через этот же бинокль пробуем взглянуть уже на самих себя, он начинает столь же неимоверно уменьшать все наши грехи, делая их в наших глазах мелкими, ничтожными и не заслуживающими внимания.

Как это ни странно, но такое стремление не видеть себя грешным и плохим тоже имеет основание в чистой богоданной природе человека и является не чем иным, как искаженным чувством святости, которая была свойственна нашему естеству до грехопадения.

Парадокс греха осуждения заключается в том, что, взявшись судить о недостатках и грехах другого человека, мы на самом деле судим себя, хотя, как правило, даже не подозреваем об этом. Осуждая кого-либо, мы устанавливаем некий уровень нравственной оценки человеческого поведения, ниже которого и сами не имеем права опускаться. Скажем, осудив в душе грубияна-начальника, орущего на подчиненных по поводу и без повода, мы тем самым, определяем и для себя категорическую недопустимость подобного поведения. Однако, вернувшись с работы домой, можем тут же сорвать накопившиеся за день раздражение и усталость на ни в чем не повинных родственниках. И поэтому осуждение, которое днем было адресовано несдержанному начальнику, теперь с полным правом должно быть употреблено уже по отношению к нам самим. Так проявляет себя удивительный закон духовной жизни, который преподобный Иоанн Лествичник формулировал следующим образом: «Если в самом деле истинно, что …каким судом судите, таким будете судимы (Мф 7:2), то, конечно, за какие грехи осудим ближнего, телесные или душевные, в те впадем сами; и иначе не бывает».

Причина такой жесткой зависимости в том, что в другом человеке мы можем опознать и осудить лишь те греховные наклонности, которые есть в нас самих, даже если этому человеку они вовсе не свойственны. Мы не видим души человека, не знаем его внутреннего мира, и поэтому очень часто приписываем чужим поступкам то значение, которое нам подсказывает наш собственный греховный опыт. Так, например, увидев человека, входящего среди ночи в круглосуточный магазин, бандит может принять его за своего коллегу, который собрался ограбить эту лавочку. Пьяница, глядя на того же позднего покупателя, решит, что тот прибежал за очередной порцией выпивки. А любитель амурных приключений подумает, что этот человек собрался к любовнице и хочет купить по дороге торт, цветы и шампанское. Каждый судит о нем в меру своих представлений, обусловленных их собственным навыком к тому или иному виду греха. А человек-то всего-навсего пришел купить молока для больной дочки…

Так чего же он стоит, такой наш суд? Ведь все, что мы можем знать друг о друге, по большому счету укладывается в эту печальную схему: мы видим лишь внешность чужих дел, но совершенно не представляем себе их смысла и внутренней мотивации. Наблюдая чужие поступки, мы наивно пытаемся дать справедливую оценку совершившим их людям. Но не так судит Бог, который смотрит не на дела, а на сердце человека, знает все обстоятельства его жизни, движения его души, и совсем по-другому оценивает даже то, что, вне всякого сомнения, является грехом в наших глазах.

Очень хороший пример, поясняющий, как это может быть, приводит в своих поучениях преподобный Авва Дорофей - христианский подвижник, живший в VII веке. Он рассказывает, как на невольничьем торге были выставлены на продажу две совсем маленькие девочки, и одну из них купила благочестивая христианка, мечтающая воспитать ее в чистоте и благоухании святых заповедей Христовых. Другую малышку купила совершенно развратная блудница, с тем чтобы научить ее своему мерзкому ремеслу. И, конечно, же, первая девочка выросла чистой душой и телом, боголюбивой и исполненной всяческих добродетелей. А вторая… Вторую ее злая наставница сделала орудием дьявола, научив самым изысканным и грязным видам разврата. И вот, Авва Дорофей восклицает: «Обе были малы, обе проданы, не зная сами, куда идут, и одна оказалась в руках Божиих, а другая впала в руки диавола. Можно ли сказать, что Бог равно взыщет как с одной, так и с другой? Как это возможно! Если обе впадут в блуд или в иной грех, можно ли сказать, что обе они подвергнутся одному суду, хотя и обе впали в одно и то же согрешение? Возможно ли это? Одна знала о Суде, о Царствии Божием, день и ночь поучалась в словах Божиих; другая же, несчастная, никогда не видала и не слышала ничего доброго, но всегда, напротив, все скверное, все диавольское; как же возможно, чтобы обе были судимы одним судом? Итак, никакой человек не может знать судеб Божиих, но Он один ведает все и может судить согрешения каждого, как Ему Единому известно».

«Ненавидь грех, но люби грешника» - вот принцип православной аскетики, не позволяющий отождествлять человека с его злыми делами. Но даже ненависть к чужому греху может оказаться духовно опасной. Ведь тот, кто внимательно рассматривает поведение других, сам рискует через осуждение греховных поступков незаметно впасть и в осуждение человека, который их совершает. В Древнем Патерике упоминается поучительный случай подобного рода: «Один старец святой жизни, узнав о некоем брате, что он впал в блуд, сказал: „О, худо он сделал“. Через некоторое время Ангел принес к нему душу согрешившего и сказал: „Посмотри, тот, кого ты осудил, умер; куда же прикажешь поместить его - в Царство или в муку?“ Потрясенный этим святой старец все оставшееся время своей жизни провел в слезах, покаянии и безмерных трудах, молясь, чтобы Бог простил ему этот грех». Старец осудил не брата, а лишь его поступок, но Господь показал ему недопустимость даже такого, казалось бы, благочестивого и праведного суда.

Грех достоин ненависти - но каждому, желающему своего спасения, необходимо научиться ненавидеть грех, прежде всего, в себе самом. О чужих же грехах и о правильном отношении к ним Авва Дорофей писал следующее: «Действительно случается, что брат погрешает по простоте; но имеет одно доброе дело, которое угодно Богу более всей жизни, - а ты судишь, и осуждаешь его, и отягчаешь душу свою. Если же и случилось ему преткнуться, почему ты знаешь, сколько он подвизался и сколько пролил крови своей прежде согрешения? Теперь согрешение его является пред Богом, как бы - дело правды. Ибо Бог видит труд его и скорбь, которые он, как я сказал, подъял прежде согрешения, и - милует его. А ты знаешь только сие согрешение, и тогда как Бог милует его, ты - осуждаешь его и губишь душу свою. Почему ты знаешь, сколько слез он пролил о сем пред Богом? Ты видел грех, а покаяния его не видел».

Даже очень грязный человек может почувствовать себя чистым и опрятным, если встретит бедолагу еще более грязного и неряшливого, чем он сам. Беда в том, что наша поврежденная грехом природа все время стремится к самоутверждению за счет признания другого человека более низким, плохим, греховным. И еще одна лазейка для этого больного стремления очень часто видится нам в словах Нового Завета об обличении греха: Испытывайте, что благоугодно Богу, и не участвуйте в бесплодных делах тьмы, но и обличайте. Ибо о том, что они делают тайно, стыдно и говорить (Еф 5:10-12). Казалось бы, вот - прямая санкция на осуждение чужих грехов, подкрепленная авторитетом Священного Писания. Однако не стоит торопиться с выводами. Прежде чем приступить к обличению злых дел, всем стремящимся к подобного рода деятельности следовало бы сначала ознакомиться с мыслями духовно опытных подвижников по этому поводу: «Обманутые ложным понятием о ревности, неблагоразумные ревнители думают, предаваясь ей, подражать Святым Отцам и святым мученикам, забыв о себе, что они, ревнители, - не святые, а грешники. Если святые обличали согрешающих и нечестивых, то обличали по повелению Божию, по обязанности своей, по внушению Св. Духа, а не по внушению страстей своих и демонов. Кто же решится самопроизвольно обличать брата или сделать ему замечание, тот ясно обнаруживает и доказывает, что он счел себя благоразумнее и добродетельнее обличаемого им, что он действует по увлечению страстью и по обольщению демоническими помыслами», - писал святитель Игнатий (Брянчанинов).

А вот слова святителя Филарета (Дроздова): «Правду говорить - дело хорошее, когда нас призывает к тому обязанность или любовь к ближнему, но сие делать надобно, сколь возможно, без осуждения ближнего и без тщеславия и превозношения себя, как будто лучше другого знающего правду. Но при том надобно знать людей и дела, чтобы вместо правды не сказать укоризны и вместо мира и пользы не произвести вражды и вреда».

Нетрудно заметить, что два авторитетнейших учителя нашей Церкви, жившие во второй половине XIX века, независимо друг от друга высказывают практически одну и ту же мысль: не стоит обличать грешников, если только ты не был специально призван к этому Богом и не очистил свое сердце от страстей. Но если обратиться к древним Отцам, то их мнение об уместности обличения чужих грехов будет еще более категоричным: «Никому не выставляй на вид каких-либо его недостатков, ни по какой причине. …Не укоряй брата своего, хотя бы ты видел его нарушителем всех заповедей, иначе и сам впадешь в руки врагов своих». (Преподобный Антоний Великий)

«Покрой согрешающего, если нет тебе от сего вреда: и ему придашь бодрости, и тебя поддержит милость Владыки твоего» (Преподобный Исаак Сирин)

«Никого не укоряй, ибо не знаешь, что случится с самим тобою. …Изреки слово утешения душе нерадивой, и Господь подкрепит сердце твое» (Преподобный Ефрем Сирин)

Однажды братия спросили преподобного Пимена Великого: «Авва, следует ли, видя согрешение брата, умолчать и покрыть грех его?» «Следует, - отвечал преподобный Пимен. - Если покроешь грех брата, то и Бог покроет твой грех». «Но какой же ответ ты дашь Богу, что, увидев согрешающего, не обличил его?»

ПО МАТЕРИАЛАМ ПРАВОСЛАВНОЙ ПРЕССЫ

…Теперь, в переживаемое наше страшное время циничного и откровенного лютого безбожия, мы, как христиане, верные Христу Спасителю и Его Истинной Церкви, не можем не осуждать со всей решительностью безбожников и кощунников, лютых богоборцев, стремящихся искоренить во всем мире веру Христову и разрушить Святую Церковь, осквернивших Отечество наше и надругавшимися над нашими святынями… Надо хорошо знать и помнить, что совершенно чуждо истинного христианства зловредное толстовское учение о непротивлении злу: всякий истинный христианин непримирим ко злу, где бы и в ком бы он его ни встречал… Архиепископ Аверкий (Таушев)

«» Патриарх Алексий

Архиепископ Аверкий (Таушев) писал: «Мы живем в страшное время, когда самые понятия христианские, здравые и истинные, подменяются понятиями фальшивыми и ложными, зачастую злонамеренно изобретаемыми с несомненной целью, конечно, отклонить людей от правого пути истинной христианской жизни. Во всем этом видна какая-то планомерно действующая черная рука, которая стремится как можно крепче привязать людей к этой временной земной жизни, заставив их забыть о неизбежно всех нас ожидающей жизни будущей, жизни вечной.

Так, например, достаточно кому-нибудь начать регулярно ходить в церковь, молиться Богу дома, соблюдать посты, вести себя целомудренно и воздержанно, уклоняясь от всех современных, столь нескромных развлечений и увеселений, как окружающие сейчас же набрасываются на него с насмешками и укоризнами: «Да что ты? В монахи, что ли, собрался? Или хочешь показаться перед нами каким-то праведником, святошей?» Это и прежде бывало, но никогда в такой мере, как теперь, когда – увы! – и некоторые современные пастыри, либерально и модернистски настроенные, относятся к подобным подвижникам благочестия (иначе их в наше время и не назвать!) явно неодобрительно.

Стоит пастырю, желающему только честно и добросовестно исполнять свой пастырский долг, без всяких поблажек и уступок современной моде и развращенным нравам, начать учить своих пасомых истинно христианскому пути жизни, как сейчас же весьма многие из современного мнимохристианского общества обрушиваются на него со всею силою ожесточенного озлобления, начинают всячески хулить и порочить его, стремясь дискредитировать в глазах остальных и подорвать его пастырский авторитет» (Аверкий (Таушев), архиепископ. Всему свое время. М., Издательство Сретенского монастыря, 2006. с.104-106).

Владыка Аверкий написал это в Америке в 1961 году. Но разве не то же говорят церковные либералы в современной России? Хоть и страна другая, и полвека прошло с тех пор, как это было написано, а претензии все те же. Что значит «хочешь показаться святошей»? Значит, хочешь прославить себя, выставив свое «я», свое «эго» в выгодном свете.

Послушание духовнику, соблюдение иерархии пытаются дискредитировать, сказав, что священники просто тешат так свой эгоизм, властолюбие и тщеславие. В более корректной форме критика ортодоксальных, серьезно относящихся к церковным правилам и традициям пастырей сводится к тому, что они забывают о христоцентризме, приводят к себе, а не ко Христу. Хотя, конечно, представители младостарчества и «гуризма» тоже у нас встречаются, но нападают ведь почему-то в основном не на них, а на батюшек, которые как раз заботятся о подлинном воцерковлении своей паствы, о серьезном отношении к вере, к церковным таинствам, к молитве, к православному образу жизни, на тех, кто «полагает жизнь …за овец» (Ин. 10:11 ). Именно такого «пастыря доброго» по лукавой диалектике перевертыша обвиняют в эгоизме.

Естественно, в эгоизме обвиняют и «старушек у подсвечника», многие из которых, как пророчица Анна, всю жизнь не отходят от храма. Не просто проводят там все свое время, а трудятся не покладая рук, не жалея сил, невзирая на преклонный возраст и телесные недуги. И, пожалуй, только в среде, насквозь пропитавшейся духом эгоизма, могут найти поддержку сентенции, что «злобные бабки просто самоутверждаются за счет молодых». В обществе, не утратившем традиционных христианских представлений о добре и зле, такие сентенции не могли бы прижиться. Во-первых, потому что христианство учит, прежде всего, заглядывать в себя и в себе искать вину, а во-вторых, потому что грех хамства невозможно было бы выдать за добродетель.

…Владыка Аверкий утверждал …следующее: «Теперь многим нравятся пастыри, которые, приноравливаясь к вкусам, взглядам и настроениям современной расцерковленной толпы, унижают высокий христианский идеал жизни, едва ли не втаптывают его в грязь, фальшиво подменяя и извращая все подлинные христианские понятия, лишь бы только кому-то угодить…

Совершенно справедливо говорит наш выдающийся гомилет профессор Киевской духовной академии В. Ф. Певницкий, что истинный пастырь не должен поддаваться заманчивой идее примирения христианства с современностью и что «нельзя допускать ни малейшего изменения начал веры Христовой », «никакой уступки ввиду ходячих заблуждений времени, никакого послабления строгих требований евангельского закона, ввиду понизившейся нравственности и нежелания подчиниться им со стороны расслабленной воли (Церковное красноречие и его основные законы, Киев, 1906. с.164). Нельзя проповедовать какое-то «новое христианство», «христианство разжиженное и расслабленное», ибо задача пастыря не в том состоит, чтобы принижать высокие требования Божественного закона до уровня понизившейся жизни, но в том, чтобы эту понизившуюся жизнь возводить до той высоты, на какой она должна стоять, по требованию слова Божия и указанию Церкви… Современные «христиане» хотят, чтобы пастыри не стесняли греховных стремлений человеческой природы, и только под этим условием согласны войти в единение с Церковью и жить ее жизнью» (Аверкий (Таушев), архиепископ. Всему свое время. М., Издательство Сретенского монастыря, 2006. с.106-109).

Как все повторяется!.. Нынешние «миссиофилы» тоже пугают, что молодежь, увидев в православии «религию запретов», не придет в храм. А та, что пришла, с негодованием хлопнет дверью и больше никогда не вернется.

Может ли христианин осуждать?

В связи с политкорректностью очень важно рассмотреть тему осуждения, ведь она актуальна и в православной среде. Действительно, христиане не должны осуждать, осуждение – это грех. Практически в любой книге о духовной жизни можно найти цитаты, подтверждающие эту мысль. Вот всего одна. Святитель Тихон Задонский: «Когда что худое увидишь в твоем ближнем, то запечатлей уста твои молчанием, а о нем воздохни ко Господу, да исправит его; и о себе молись, дабы в такой же порок не впасть, потому что мы – немощные, и с нами может случиться то же или даже еще худшее».

Но, конечно, главный аргумент против осуждения – это слова Спасителя в Евангелии от Матфея: «Не судите, да не судимы будете» (Мф. 7:1 ). Однако чуть позже в том же Евангелии Господь прямо повелевает обличать согрешившего брата (Мф. 18:15-17 ). Да и Сам порой говорит весьма нелицеприятно: «лицемеры», «сын погибели», «род лукавый и прелюбодейный»…

Разве не обличал грешников Иоанн Креститель?«Порождения ехиднины! – обратился он к фарисеям и саддукеям. – Кто внушил вам бежать от будущего гнева?» (Мф. 3:7 ). Он не побоялся осудить даже самого царя Ирода, за что и поплатился головой…

Какой же вывод можно сделать? Можно ли осуждать или нужно следовать словам «не судите, да не судимы будете». Разрешимо ли это противоречие? Сами разрешать его мы не дерзаем, поэтому обратимся к писаниям святых отцов Православной Церкви.

Святитель Василий Великий на рассматриваемую нами тему пишет: «Поскольку Господь иногда говорит: «Не судите по наружности», а иногда повелевает: «Но судите судом праведным» (Ин. 7:24 ), то не вовсе запрещается нам судить, а показывает различие суда… Поэтому если что зависит от нашего произволения, иногда даже бывает и неизвестным, за то не надобно осуждать брата, по сказанному у апостола о неведомом: «Посему не судите никак прежде времени, пока не придет Господь, Который и осветит скрытое во мраке и обнаружит сердечные намерения… » (1Кор. 4:5 ). Но защищать суды Божии – непререкаемая необходимость, чтобы умалчивающему самому не вкусить гнева Божия …» (Алфавит духовный. М., Православное братство святого апостола Иоанна Богослова, 2006. с.332-333).

История Вселенских соборов, жития святых ярко иллюстрируют нам это поучение. Вот, например, как противостояли Брестской унии 1596 года верные пастыри Православной Церкви. Иоанн Вышенский, уроженец Судовой Вышни под Львовом, подвизавшийся на Афоне, слал своим соотечественникам вдохновляющие послания. Короля Сигизмунда III, боровшегося с православными и всячески способствовавшего укреплению униатов, он называл «дьяволом в короне». А в «Послании к епископам, которые отступили от православия», писал: «Для чего именем христианским безстыдно осмеливаетесь себя называть, если чести этого имени не уважаете?.. Будьте прокляты вы, (униатские) владыки, архимандриты, игумены, которые опустошили (православные) монастыри и сделали себе из святых мест имения , сами вместе с друзьями и слугами проводите там развратную и животную жизнь, возлежа на святых местах… а в монастырях нет монашеской жизни, нет пения и молитвы, воют псы…» (Гайдук Н. Брестская уния 1596 года. Минск, Православное Братство во имя Архистратига Михаила, 1996. с.68). А святитель Афанасий Брестский проклинал унию даже перед своей казнью, стоя на краю выкопанной для него могилы. Как видим, совершенно никакой политкорректности там не было.

В согласии со святителем Василием Великим рассуждал и святитель Иоанн Златоус т. Поясняя изречение Господа «не судите, да не судимы будете», он говорил о том, что Спаситель не всех и не за все запрещает судить, а только если человек, будучи исполнен безчисленных грехов, порицает другого за маловажные проступки. Это рассуждение приводит в своем труде «Отпущение грехов и мнимая христианская любовь и всепрощение» фактически наш современник, архиепископ Аверкий (Таушев). Увидев ужасы кровавой богоборческой революции в России, а потом попав на Запад и убедившись, что либерально-демократическая идеология и там производит ползучий богоборческий переворот, он прекрасно понимал, каким тоталитаризмом греха чревата в современных условиях проповедь тотального неосуждения : «А теперь, в переживаемое наше страшное время циничного и откровенного лютого безбожия, мы, как христиане, верные Христу Спасителю и Его Истинной Церкви, не можем не осуждать со всей решительностью безбожников и кощунников, лютых богоборцев, стремящихся искоренить во всем мире веру Христову и разрушить Святую Церковь, осквернивших Отечество наше и надругавшимися над нашими святынями… Надо хорошо знать и помнить, что совершенно чуждо истинного христианства зловредное толстовское учение о непротивлении злу: всякий истинный христианин непримирим ко злу, где бы и в ком бы он его ни встречал. …Мы осуждаем слуг грядущего антихриста и самого антихриста. Неужели все это есть греховное осуждение, запрещаемое Евангелием, как пытаются убедить нас в этом современные умники – неохристиане, исполненные какой-то необыкновенной сверхлюбви и всеохватывающего прощения?»

Архиепископ Аверкий пишет и о том, кому выгодно подобное всепрощение: «Совсем никого и ни за что не осуждать – такого настроения в современном христианском обществе только и хотят добиться слуги грядущего антихриста для того, чтобы им легко и просторно было действовать, подготовляя в мире обстановку, благоприятную для скорейшего воцарения их властелина. Неужели в наше время каждому честному и сознательному христианину еще может быть не ясно, что безусловное всепрощение нужно лишь врагу Христову антихристу, дабы люди окончательно потеряли чувство различения добра и зла, помирились бы со злом, охотно приняли его, а затем и самого антихриста, не помышляя о борьбе с ним?»

О том же говорил в 1925 году и Иван Ильин: «Если я, не вмешиваясь, предоставляю свободу злодею духовно губить и кощунствовать, то я соучаствую в его злодеяниях . Где расточенная доброта попирается свирепыми животными (Мф. 7:6 ), там необходимы гроза, страх, меч и страдание. А не говорить злу ни «да» ни «нет», значит сказать ему «да», поэтому прячущийся вовсе не выжидает, а предает, ибо молчанием предается Бог » (Новый Век. 2006. №3, (36)).

Эту же позицию подтвердил в свое время и приснопамятный Святейший Патриарх Алексий, говоря о необходимости активной борьбы с развращением детей и молодежи: «Если мы будем молчать, нас просто уничтожат ».

Итак, осуждение осуждению рознь. По каким же критериям, кроме лицемерия и ханжества (когда, не обращая внимание на бревно в своем глазу, возмущаются сучком в чужом), предлагают святые и праведники Православной Церкви опознавать греховное осуждение?

Критерии эти в сердце человека. Что им руководит? Он действительно печется о Божественной истине или хочет свести личные счеты, унизить кого-то из зависти к его успеху, показать себя, получить какую-то выгоду? Современно выражаясь, есть ли у него скрытая греховная мотивация? Со стороны понять это далеко не всегда возможно, но христианин, который не хочет впадать в грех осуждения, должен внимательно прислушиваться к себе, испытывать свою совесть.

Важно и не распаляться злобой. Авва Макарий сказал: «Если ты, делая кому-либо выговор, придешь в гнев, то удовлетворишь своей страсти. Таким образом, чтобы спасти другого, ты не погуби самого себя» (Древний патерик. М., Планета, 1991. с.52).

И архиепископ Аверкий говорит, что «запрещается не суждение о поступках ближнего и не осуждение его злых поступков само по себе, а злое чувство в душе по отношению к ближнему со стороны человека, который сам так же грешит или даже еще больше, не думая о своем собственном исправлении».

Запрещаются и сплетни, злые пересуды, злоречие. Они ведь тоже часто происходят не из желания установить истину, а из тщеславия, излишней подозрительности, склонности замечать в окружающих только дурное, мизантропии.

«Иными словами, - подытоживает архиепископ Аверкий, - запрещается всякая злоба и злорадство в отношении грешащего ближнего, на личной почве, а отнюдь не справедливая, чисто идейная оценка его поступков и поведения , каковая не только не противна Евангелию и не предосудительна, а наоборот, даже необходима, дабы мы не стали в конце концов относиться безразлично к добру и злу, и зло не восторжествовало бы вследствие этого в мире»…

Не нужно спешить с осуждением не постящегося человека. Мало ли по каким обстоятельствам это происходит? Может, он забыл, что день постный… Или не может выдержать по слабости здоровья, или – что чаще – по слабости воли. То есть это его личный грех, за который он сам и ответит.

Но если человек возводит несоблюдение поста в принцип и к тому же стремится распространить его на других, молчать нельзя. И уж тем более не следовало бы это делать, если бы кому-нибудь вздумалось «модернизировать» таким образом Церковь, заявив, что католики посты практически отменили. Чем мы хуже?

По книге «Бомбы в сахарной глазури. Технологии обмана». Медведева И. Я., Шишова Т. Л. – Рязань, «Зерна - Слово», 2012г.