Советские эмигранты. Фотоподборка: самые известные русские эмигранты

Широко известна судьба сына генерала Кутепова, ставшего активным сторонником СССР. А многие ли из интересующихся темой знают, что сын последнего белого главнокомандующего генерала Дитерихса Николай (от первой жены), более известный по театральному псевдониму Горчаков, оставшийся в России, много лет был худруком московского Театра сатиры, профессором ГИТИСа, заслуженным деятелем искусств РСФСР и дважды лауреатом Сталинской премии?

Даже если перечислить наиболее яркие имена белых и их близких, оставшихся, вернувшихся либо просто примирившихся, список получится довольно внушительный (поправьте, если кого-то забыл):
Знаменитый русский писатель, сотрудник газеты "Приневский край" при Юдениче Александр Куприн - вернулся в СССР на почве ностальгии.
Популярнейшая поэтесса, воспевавшая Белую гвардию, Марина Цветаева - то же самое (правда, повесилась в 41-м в припадке душевной депрессии).
Знаменитый бард Александр Вертинский , любимый белогвардейцами и белоэмигрантами - вернувшись (в годы войны), давал массу концертов, снимался в кино, стал лауреатом Сталинской премии (а по распространённой версии - и любимцем Сталина) и даже написал песню о Сталине.
Не менее ярый (поначалу) антибольшевик из литераторов граф Алексей Толстой - не только вернулся, но стал одним из известнейших "придворных" советских писателей, академиком.
Лидер умеренно правых монархистов-националистов в Государственной Думе, член деникинского Особого совещания Василий Шульгин - после "отсидки" в СССР в послевоенные годы стал на путь сотрудничества с советской властью. (Остались в СССР и пережившие послевоенное заключение бывший командующий колчаковской Западной армией генерал от артиллерии Михаил Ханжин и бывший командующий авиацией врангелевской армии, один из пионеров русской авиации Вячеслав Ткачёв . А вот бывший известнейший колчаковский генерал Сергей Войцеховский , ставший в годы ВМВ одним из лидеров чешского Сопротивления против нацистов, советского концлагеря так и не пережил...).
Широко известный (не только военными талантами, но и массовыми расстрелами в Крыму) деникинский и врангелевский генерал-лейтенант Яков Слащёв , прообраз булгаковского Хлудова в "Беге" - вернувшись в Россию, служил в РККА, преподавал на высших командных курсах "Выстрел".
Известный колчаковский генерал-лейтенант, атаман Сибирского казачьего войска Павел Иванов-Ринов - в эмиграции был завербован ГПУ, стал военным советником китайского "красного маршала" Фэн Юйсяня.
Товарищ министра Временного правительства, министр торговли и промышленности (а в последние месяцы - вице-премьер и министр иностранных дел) в правительстве Колчака, крупный русский капиталист Сергей Третьяков - в эмиграции завербован ГПУ, в годы войны разоблачён гестаповцами как советский агент и расстрелян.
Командир Корниловской дивизии генерал-майор Николай Скоблин - в эмиграции стал одним из известнейших агентов ГПУ, причастным к крупнейшим спецоперациям советских спецслужб против РОВСа.
Последний командующий белым Черноморским флотом, блестяще организовавший крымскую эвакуацию врангелевской армии, затем один из лидеров РОВСа вице-адмирал Михаил Кедров - в 1945 году возглавил делегацию русских эмигрантов, приветствовавших победу СССР на приёме у советского посла в Париже.
Русский военный агент во Франции генерал-майор граф Алексей Игнатьев , в гражданскую изъявлявший верность и готовность сотрудничества Колчаку - стал советским генерал-лейтенантом, близким другом таких же сменовеховцев Эренбурга и Толстого.
Один из руководителей колчаковского Русского бюро печати и рупоров колчаковской пропаганды профессор Николай Устрялов - стал основоположником (с 1 февраля 1920 г.) и идеологом сменовеховства, автором термина "национал-большевизм", по возвращении в СССР работал профессором МГУ (до расстрела в 1937 г.).
Остались в советской России колчаковские министры, профессора Василий Сапожников (народного просвещения) и Павел Прокошев (по делам вероисповеданий). Первый продолжал преподавать на кафедре в Томском университете (ректором которого был до революции), а его товарищ (зам) на посту министра, профессор Василий Саввин даже стал ректором Томского университета на протяжении всего нэпа.
Виднейший трубадур колчаковского режима журналист Сергей Ауслендер - стал автором "революционных поэтических произведений для юношества" (расстрелян в 1937-м).
Автор проекта прижизненного памятника Колчаку, победившего на конкурсе Общества любителей изящных искусств и словесности в Омске в 1919 г., скульптор Иван Шадр - стал автором памятника Ленину на Земо-Авчальской ГЭС и популярной революционной композиции "Булыжник - оружие пролетариата".
Руководитель колчаковского Осведверха полковник Георгий Клерже , позднее генерал-майор и начальник штаба атамана Семёнова - по распространённой версии, в эмиграции был завербован ГПУ, за это в 1938 г. арестован японской контрразведкой и убит другим эмигрантом.
Сотрудник деникинского Освага Илья Эренбург - стал известнейшим "придворным" журналистом Сталина, одним из рупоров его пропаганды.
Сотрудник деникинского Освага Самуил Маршак - стал популярнейшим советским поэтом для детей.
Колчаковский генерал-майор, начальник штаба южной группы Сибирской армии Аполлон Крузе (Крусс) - стал советским генерал-лейтенантом, прошёл ВОВ от Курской дуги до Будапешта, Вены и Праги, командуя гвардейским стрелковым корпусом на 2-м Украинском фронте.
Сотрудник колчаковского Русского бюро печати подпоручик Всеволод (Никанорович) Иванов - стал известным советским писателем-дальневосточником. (С его именем связана забавная история: в 60-е он побывал от Союза писателей в Свердловске на приёме у секретаря обкома, друга Брежнева и будущего члена Политбюро Кириленко, и выразил желание посмотреть дом Ипатьева. Кириленко радушно предложил машину, но Иванов сказал, что прогуляется пешком, т.к. "бывал в вашем городе, хоть и давно, в 1919-м". Кириленко было приятно удивился: а при каких обстоятельствах? На что гость ответил: в составе комиссии адмирала Колчака, направленной в Екатеринбург для расследования этого самого дела. Последовала немая сцена...).
Поручик колчаковской армии (артиллерист) Леонид Говоров - стал маршалом Советского Союза, кавалером ордена Победы, командовал фронтом во время блокады Ленинграда.
Офицер колчаковской армии (не "стопроцентно", - а по некоторым данным, и контрразведки) Борис Иогансон - стал известным советским художником, президентом Академии художеств СССР, автором знаменитого "Допроса коммунистов".
Штабс-капитан деникинской армии (тоже не "стопроцентно") Валентин Катаев - стал знаменитым советским писателем для юношества.
Вольноопределяющийся армии Врангеля Анатолий Александров - стал одним из создателей советской ядерной физики, президентом Академии наук СССР, трижды Героем труда.
Журналист колчаковской газеты "Русская армия" Евгений Шамурин - стал одним из основателей советского книговедения, профессором.
Сотрудник колчаковско-устряловской прессы Николай Шестаков - стал советским драматургом, автором известной сказки "Финист - ясный сокол".
Сотрудник деникинского Освага, известный художник-"мирискусник" и друг Бенуа Евгений Лансере - остался в СССР, стал профессором Академии художеств и МАРХИ.
Дочь лидера "Союза 17 октября" А.И. Гучкова Вера - в эмиграции завербована ГПУ, стала французской коммунисткой.
Сын известнейшего деникинско-врангелевского генерала, председателя РОВСа А.П. Кутепова Павел, солдат "Шютцкора" - перешёл в советскую армию во время ВМВ, служил переводчиком, был репрессирован, после освобождения работал переводчиком в Московской Патриархии.
Сын "воеводы" белого Приморья генерала М.К. Дитерихса Николай - стал известным советским театральным деятелем, многолетним худруком московского Театра сатиры.
Семья последнего командующего колчаковским Восточным фронтом, легендарного генерала В.О. Каппеля - также осталась в СССР и проживала в Перми.
Сыновья крупнейшего колчаковского генерала, расстрелянного в 1938-м А.Н. Пепеляева Всеволод и Лавр - в годы ВМВ сотрудничали с советской разведкой, затем добровольно вернулись в СССР, хотя и были репрессированы (оба выжили).
Старший брат знаменитого советского кинорежиссёра Сергея Герасимова Борис, полковник колчаковской армии, командир 25-го Екатеринбургского адмирала Колчака полка горных стрелков - в СССР стал оперным певцом в Иркутске, затем хормейстером Сталинградского театра оперетты.
А родной дед рассказывал мне, как встретил уже после ВОВ их бывшего соседа, офицера колчаковской контрразведки, в качестве...председателя советского райисполкома. Дед не выдал его, т.к. у него самого оба старших брата были колчаковскими офицерами и погибли...

Месяц назад, в канун своего столетнего юбилея, Дочь врангелевского генерала Ирина де Дрейер попросила Владимира Путина предоставить ей российское гражданство. Транзит беженцев. Нижние чины белых садятся на пароход «Саратов» в Константинополе, 1920 г. / Public Domain

Это не единст-венный случай - многие «бело-эмигранты» так или иначе хотели вернуться на Родину. Некоторые даже сочли, что их родина - С-оветский Союз.

Поэтесса Марина Цветаева. «Отверженная эмиграцией»

Судьбу Марины Цветаевой многие считают в некотором роде эталонной: «Посмотрите, как сталинский СССР погубил величайшего поэта!» При этом часто ссылаются на её собст-венные слова, записанные в 1940 г.: «Я уже год примеряю смерть» .

Факты Служба по делам беженцев Лиги Наций зареги-стрировала примерно 1,4 млн русских беженцев. Большинство - почти 300 тыс. - осело в Турции.

На первый взгляд всё сходится. И знаменитое заявление поэтессы: «Прошу принять меня в качестве посудомойки в открывающуюся столовую Литфонда». И её довольно пафосную речь, произнесённую в эмиграции по поводу возможного возвращения в СССР: «Когда я вернусь, то буду с преследуемыми, а не с преследователями. С жертвами, а не с палачами». И арест дочери, и арест мужа. И закономерный финал - петля и смерть 31 августа 1941 г. Действительно - довели человека.

Но если подумать, то советская власть здесь ни при чём. Это как раз тот случай, когда хрен ничуть не слаще редьки. «22 октября в 7 утра ко мне явились и произвели продолжительный обыск... Затем в течение многих часов меня допрашивали...» Это где и о чём? Москва, «кровавые палачи» НКВД? Нет. Париж, Сюрте Насьональ, французская служба безопасности. Мужа Марины Цветаевой, Сергея Эфрона , подозревали в причастности к политическому убийству. Под пресс попала и ни в чём не виноватая поэтесса.

Агент НКВД Сергей Эфрон и поэтесса Марина Цветаева - муж и жена. Фото: Public Domain

Она уехала из России в 1922 г., вернулась в 1939-м. 17 лет эмиграции, и только первые 2-3 года можно считать относительно благополучными. Дальнейшее можно отследить по дневниковым записям самой Цветаевой, причём брать любой год - беспросветность и мрак не зависят от даты. «Квартал, где мы живём, ужасен, точно из бульварного романа про трущобы» (1925 г.), «Живём в долг в лавочке» (1930 г.), «По нашим средствам мы должны жить под мостом» (1931 г.), «Мы в полной нищете, за квартиру не плачено, печататься негде» (1932 г.).

Что-то похожее на прозрение появляется несколько позже. Примерно года за 3 до решения вернуться на Родину: «Эмиграция меня не любит. Парижские дамы меня терпеть не могут за независимый нрав. А в Москве у меня хоть круг настоящих писателей, не обломков. Наконец, природа, просторы...»

Вернувшись, она снова оказалась никому не нужна. Но говорить о том, что до с-амоубийства поэтессу довели власть или арест мужа и дочери, не совсем справедливо. Мысли о таком финале приходили к ней постоянно. Вот фрагмент её письма сестре Анастасии: «Только бы не оборвалась верёвка. А то недовеситься - гадость, правда?» Письмо было написано в 1910 г., в той самой «России, которую мы потеряли». Цветаевой было тогда 17 лет.

Генерал Алексей Игнатьев. «Граф-предатель»

25 октября 1941 г. - не самый лучший момент для анонсов книжных новинок. Гитлеровцы у стен Москвы, офицеры вермахта рассматривают в полевые бинокли Кремль. Но вот о чём сообщает пресса того дня. Газета «Известия»: «Тревожные дни, нависшие над фронтовой Москвой, ни на один день не прекращают духовной жизни города... Быстро расходятся только что вышедшие воспоминания генерал-майора Игнатьева «50 лет в строю».

Генерал-майор Алексей Игнатьев в год революции... Фото: Public Domain

Кто такой этот Игнатьев? Почему в СССР, находящемся на грани военной катастрофы, так популярна его книга? И, кстати, подумаем над названием. 50 лет - выходит, что этот Игнатьев начал служить в 1891 г. Значит, царский офицер. С чего бы «белогвардейской сволочи» такая честь?

А ведь Алексей Алексеевич был не просто царским офицером. Дворянин с родословной длиной почти в семь столетий. Среди его дальних родственников числится митрополит Алексий , правивший Московским княжеством в середине XIV в. и признанный святым в 1428 г. Прадед Игнатьева - герой Отечественной войны 1812 г. В общем, аристократ. Белая кость, голубая кровь. И его книга выходит в пролетарском государстве. Не бывает!

Тем не менее это факт. Как и то, что Алексей Игнатьев может быть занесён в любую книгу рекордов как дважды генерал-майор. Впервые он получил большую звезду на погоны в сентябре 1917 г., будучи офицером Генштаба Императорской армии. И вторично был представлен к этому званию в 1940 г., но уже как офицер Рабоче-крестьянской Красной армии.

А в промежутке было многое. Офицер Игнатьев работал в Париже - курировал закупки вооружения и боеприпасов для России, серьёзно завязшей в Первой мировой войне. После Февральской революции и отречения Николая II он публично произнёс фразу, которая взбесила очень многих: «Царь нарушил клятву, данную в моём присутствии под древними сводами Успенского собора при короновании. Русский царь отрекаться не может». Но это были только цветочки. В 1924 г., почти сразу после установления отношений между СССР и Францией, Игнатьев нанёс визит советскому полпреду в Париже Леониду Красину . О чём именно они говорили - бог весть. Но результат впечатлил всех.

Игнатьев распоряжался деньгами Российской империи, выделенными на закупки. После революции он переоформил банковские счета на своё имя и свёл их в один, но очень большой - 225 млн золотых франков. Чтобы был понятен масштаб, лучше перевести эту сумму не в нынешние рубли или доллары, а в золото из расчёта один франк - 0,774 г. Получается, что Игнатьев владел золотом общим весом 174 тонны 150 кг. Теоретически он мог бы распорядиться им как угодно - средств хватало даже на небольшой, но комфортный остров. Но вышло иначе. Аристократ и белогвардеец отдал всю сумму молодому советскому государству. Всю, до единого сантима! Взамен просил одного: «Лучшей наградой для меня будет советский паспорт, возможность вернуться на Родину и вновь служить России».

...и 22 года спустя - советский комдив Игнатьев на учениях в Подмосковье, 1939 г. Фото: Public Domain

Из-за этого его прокляла мать: «На мои похороны даже не являйся». Из-за этого в него стрелял родной брат - пуля пробила фуражку в сантиметре над головой. Из-за этого он был вынужден до 1937 г. жить в советском торгпредстве - слишком много было желающих убить «красного графа». Но сам Игнатьев был другого мнения. В том же 1937 г. он попал на парад, посвящённый 1 Мая. «Я оказался на брусчатой мостовой Красной площади, за малиновым бархатным канатом у Мавзолея. Какая честь! Какая честь!»

Он уезжал в СССР, сопровождаемый проклятиями и пожеланиями «сгинуть в красных лагерях». Но вышло по-другому. Генерал-майор, ветеран Великой Отечественной войны и командор ордена Почётного легиона Алексей Игнатьев умер в Москве в 1954 г.

Композитор Сергей Прокофьев - «Национал-большевик»

По правде говоря, эмигрантом никогда не был. Он выехал из революционной России вполне законно, сопровождаемый разве что недоумением народного комиссара просвещения Анатолия Луначарского : «Сергей Сергеевич! Неужели вам здесь мало свежего воздуха, что вы так захотели на Тихий океан?»

Путь композитора из молодой Советской России оказался и впрямь необычен. Вместо того чтобы рваться в Париж или Берлин, Прокофьев едет в противоположном направлении - в Токио. Причём через всю Сибирь. Заметим: дело происходит весной 1918 г. Путешествие на поезде в разгар Гражданской войны само по себе внушает уважение. Впрочем, конечным пунктом была не Япония, а США. Да и мотивы Прокофьева схожи с точкой зрения многих эмигрантов: «Ехать в Америку! Конечно! Здесь - закисание, там - жизнь ключом. Здесь - резня и дичь, там - культура. Здесь - жалкие концерты в Кисловод-ске, там - Нью-Йорк, Чикаго. Колебаний нет». Подобные убеждения считались тогда (а у многих - и сейчас) хорошим тоном. Так что приём Проко-фьеву в эмиграции оказали достойный: мол, нашего полку прибыло. Более того, нашлись люди, которые по-спешили разыграть эту карту: «Величайший композитор современности бежал из Совдепии».

Таким композитор Прокофьев покинул Родину в 1918 г. Путь через охваченную Гражданской войной Сибирь его не испугал. Фото: РИА Новости

Впоследствии те же самые люди замерли в недоумении. Да, Прокофьев неоднократно насмехался над Совет-ской Россией и в разговорах презрительно именовал её «Большевизией». Но с середины 20-х кое-что поменялось. Композитор, как ни странно это звучит, увлекался политикой, водил дружбу с видными представителями любопытного движения, что зародилось в редакции журнала «Смена вех», которые называли себя то евразийцами, а то и национал-большевиками. Они считали, что Сталин совершил крутой поворот от революции к строительству сильной Советской империи. Видимо, это пришлось Прокофьеву по душе - в 1933 г. он вернулся в СССР.

«С принципами он был не в ладах, - вспоминал о жизни композитора в Союзе пианист Святослав Рихтер . - Вполне мог написать музыку на заказ: например, "Здравицу" - заказанную ему к очередному юбилею Сталина хвалебную оду». Возможно. Но ведь музыка-то, пусть и к словам «Сталину слава, отцу всех народов!», по-настоящему хороша. А насчёт принципов сам Прокофьев отозвался так: «Сталин? Какой Сталин? Ну да... А почему бы и нет? Я всё умею, и даже такое». Более того - в 1948 г., когда Жданов на cовещании композиторов громил Шостаковича , Мурадели и Прокофьева за «формализм в музыке», сам Сергей Сергеевич то смотрел в окно, то беседовал с соседом, ни в грош не ставя докладчика, от которого зависела его дальнейшая судьба. Впрочем, как показала жизнь, не очень-то и зависела. Обласканный властью шестикратный лауреат Сталинской премии, автор известной всем кантаты «Александр Невский» («Вставайте, люди русские!») умер в один день с «вождём всех народов», 5 марта 1953 г.

Художник Иван Билибин. «Сказка на деньгах»

С произведениями этого художника мы не расстаёмся никогда. Желающие могут провести эксперимент. Для этого надо всего лишь извлечь из кармана или кошелька монету или купюру любого достоинства и найти на ней слова «Банк России». Аккурат над ними будет двуглавый орёл.

Иван Билибин Фото: репродукция

Эту птицу, которая заметно отличается от имперского дву-главого орла, нарисовал . Правда, изначально её сопровождали другие слова - «Российское Временное Правительство». Орёл был создан вскоре после Февральской революции 1917 г. и предназначался для Государственной печати. Он не грозный и не зловещий - скорее симпатичный и лукавый. Сказочный. Именно с этими определениями у нас ассоциируется Билибин, который раз и навсегда определил канон иллюстраций к русским сказкам. И даже больше - создал русский декоративный стиль как таковой. Можно биться об заклад, что при просьбе представить себе абстрактного сказочного царя, витязя, Бабу-ягу или даже целый город мы обнаружим, что мыслим образами Билибина.

Любитель выпить и вкусно поесть, дамский любимец и угодник. Русский националист, о чём упоминал всегда и иной раз назойливо. Человек, с большим трепетом относящийся к старинной, особенно северной церковной архитектуре. Деятель, активно сотрудничавший с белыми, - Билибин был штатным художником ОСВАГ - ОСВедомительного АГентства вооружённых сил Деникина и Врангеля. Он же автор довольно злого и обидного для советской власти плаката «О том, как немцы большевика на Россию выпускали». Формальная логика говорит, что такой человек по итогам Гражданской войны должен был не просто покинуть Россию, но бежать сломя голову и никогда не возвращаться, чтобы «кровавые большевики» не упекли его в ГУЛАГ лет на сто.

Поначалу так всё и шло. Правда, по не совсем стандартному сценарию. Билибин выехал из Новороссийска и записал в дневнике: «С волною беженцев отплываю в неизвестном направлении». Запись оказалась пророческой. На пароходе «Саратов» вспыхнула эпидемия, поэтому Константинополь судно не принял. Конечным адресом стал английский лагерь Тель-эль-Кебир в Египте. Это, как ни странно, пошло художнику на пользу. Выйдя из лагеря, он не бедствовал - богатые православные греки, живущие в Египте, делали массу заказов, да и православная Коптская церковь оценила дар Билибина. Так что в ближайшие 5 лет художник не просто спокойно жил и работал в Каире, но и совершал длительные путешествия по Сирии и Палестине. Заодно освоил модную профессию фотографа, завёл профессиональную лабораторию и даже провёл несколько персональных выставок в этом качестве. Следующим шагом был Париж, куда Билибин переехал в 1925 г. Оформление переводов русских сказок дохода почти не принесло, но художник быстро переориентировался и выступил иллюстратором к хитовому сборнику «Сказок ужихи» Жанны Рош-Мазон : «Французские рисунки Билибина столь же блестящи, как его иллюстрации к русским былинам».
Иван Билибин. Иллюстрация к сказке «Морозко». 1931 г. Фото: репродукция

Зачем успешному художнику возвращаться в Совдеп? Как ни странно, его не устраивал уровень культуры. «Меня очень тянет в Россию. Я стал более ярым националистом, чем когда-либо, насмотревшись на всех этих "носителей культуры" - англичан, французов, итальянцев и пр. Только сейчас начинаем чувствовать, как много мы потеряли».

В результате пароход «Ладога» в 1936 г. привозит художника в Ленинград. Вместо предрекаемых ужасов ГУЛАГа его ждёт здесь степень доктора искусствоведения, должность профессора во Всероссийской академии художеств и новый творческий подъём. Иллюстрации к лермонтовской «Песне о купце Калашникове», работа над оформлением оперы Римского-Корсакова «Сказка о царе Салтане» и Сергей Эйзенштейн с проектом фильма «Иван Грозный». Билибин уже начал его обдумывать и делать эскизы. Возможно, у нас был бы совсем другой «Иван». Но художник решил по-другому. В 1941 г. ему предложили эвакуироваться из Ленинграда, вокруг которого сжималось кольцо блокады. Он ответил: «Из осаждённой крепости не бегут. Её защищают!» Умер Билибин 7 февраля 1942 г. от голода и холода, работая над фронтовыми плакатами.

Константин Кудряшов

В 1960-е - 1980-е годы в советском обществе желание человека законным путём эмигрировать из СССР уже не считалось преступлением, но рассматривалось властями как предательство по отношению к согражданам.

Процесс подачи и рассмотрения заявлений на выезд сопровождался целым рядом бюрократических формальностей и проволо́чек, призванных максимально затруднить, а лучше - сделать невозможной массовую эмиграцию. До ратификации в 1973 году Международного пакта о гражданских и политических правах СССР вообще формально не признавал права на свободную эмиграцию, и выдача разрешений на выезд зависела только от позиции властей.

Эмиграционные настроения были особенно сильны среди советских евреев, но также и среди других национальных групп - советских немцев, греков, армян, а также религиозных групп, испытывавших на себе давление властей, - староверов, пятидесятников, баптистов, адвентистов, католиков. Отказники часто подвергались преследованиям, например увольнениям с работы, а затем уголовному преследованию по статье за тунеядство.

Эмиграционные настроения среди евреев резко усилились после Шестидневной войны 1967 года и войны 1973 года, когда СССР полностью занял сторону арабов в их вооружённой борьбе против Государства Израиль и поддержал радикальные палестинские движения. Шестидневная война вызвала подъём национального сознания советских евреев. 10 июня 1968 года, через год после разрыва отношений с Израилем, в ЦК КПСС поступило совместное письмо руководства МИД СССР и КГБ СССР за подписями Громыко и Андропова с предложением разрешить советским евреям эмигрировать из страны. В конце 1960-х - начале 1970-х годов политика Советского Союза в отношении репатриации в Израиль смягчается, и в 1969-1975 годах в Израиль прибыло около 100 тысяч репатриантов из СССР. В начале 1970-х годов, после Ленинградского самолётного дела (попытки захвата и угона за границу пассажирского самолёта), советские власти ослабили ограничения на эмиграцию из СССР для прочих групп желающих.

Однако в начале 1980-х годов, после начала Афганской войны и ссылки А. Д. Сахарова, власти решили «закрыть» эмиграцию, и многие из тех, кто ранее подал заявления в ОВИР на выезд, получили отказ. Их стали называть отказниками или, по-английски, рефюзниками (refuseniks, от англ. to refuse - «отказывать»), хотя отказы практиковались и ранее. Если в 1979 году 51 333 человек получили выездные визы, то в 1982 году было получено 2688 виз, в 1983 году - 1315, а в 1984 году всего 896. Советские власти объявили, что нет больше семей, ожидающих воссоединения, хотя семьи многих отказников находились за границей.

Еврейские эмигранты прибывают из СССР в Израиль, 1972 год.

Книга Юрия Иванова «Осторожно: сионизм!», 1970. Выпущена в ходе масштабной государственной антисионистской кампании, начавшейся в 1967 году, после того как в результате Шестидневной войны СССР разорвал дипломатические отношения с Израилем. И антисионистская книга А.И.Эдельмана «Иудаизм: прошлое без будущего», 1977 год.

Премьер-министр Израиля Ицхак Рабин пожимает руки еврейским эмигрантам на борту самолёта, следующим из России в Израиль, 1994 год.

Отказники в аэропорту «Шереметьево» провожают своего соратника, уезжающего в Израиль, 1970 год.

В защиту отказников, и особенно «узников Сиона» (то есть арестованных отказников), развернулось значительное движение в США, Англии, Франции, Израиле и других странах.

Узник Сиона Иосиф Бегун, который провёл восемь лет в тюрьме и исправительно-трудовых лагерях. Представлен на плакате американской организации в защиту советских евреев, 1985 год.

Сотрудники КГБ производят осмотр организованной в подмосковном лесу Овражки нелегальной выставки, посвящённой израильскому празднику День Иерусалима, 1979 год.

Пикет в США с требованием освобождения узников Сиона в Советском Союзе.

Демонстрация в Лос-Анджелесе, организованная «Южно-калифорнийским советом за свободу евреев СССР».

15 июня 1970 года группа отказников решилась угнать пассажирский самолёт Ан-2 рейса № 179 «Ленинград - Приозерск». Попытка не удалась: всю группу арестовали у трапа самолёта.

Слева направо: «самолетчики» Арье Хнох, Вульф Залмансон, Борис Пэнсон, Анатолий Альтман и один из руководителей ленинградской сионистской организации Гилель Бутман перед отъездом в Израиль.

Участники голодовки в Москве: 36 грузинских евреев.

Активисты алии после голодовки в тюрьме. Москва.

Проводы еврейской семьи в Израиль на кишиневском вокзале.

Активисты движения за свободную эмиграцию евреев из СССР (слева направо) Павел Абрамович, Вениамин Файн, Владимир Престин.

Демонстрация еврейских отказников в Ленинграде.

Иммигранты из СССР в аэропорту имени Бен-Гуриона.

Активисты алии дают интервью агентству «Рейтер» перед международным симпозиумом в Москве по еврейской культуре.

Писатели, музыканты, философы... Они покинули Россию, в которой пылала революция. И начали чахнуть, оторвавшись от корней, И вернулись домой. Родина оказалась им нужнее сытости и покоя заграницы, Потому что она - Родина!

Куприн. Осень патриарха

«Самый большой удар по эмиграции» - такими словами Дмитрий Мережковский сопроводил возвращение на родину классика русской литературы Александра Куприна . Это произошло в конце весны 1937 г.

Сам Куприн говорил иное: «Все эти годы я ощущал тяжёлую вину перед русским народом... Я готов пойти в Москву пешком!»

За границей он провёл 17 лет, 16 из них - в Париже. Достаточно времени, чтобы понять: в эмиграции он никому не нужен. Его дочь Ксения была актрисой, и как-то раз шофёр такси, услышав имя Куприна, спросил: «Вы, часом, не отец ли знаменитой Кисы Куприной?» Для литератора, претендовавшего когда-то на Нобелевскую премию, это было пощёчиной. «Не кормит меня беллетристика... А в России я готов жить хоть на огороде, есть капустную хряпу (нижние листья. - Ред.), и даже без хлеба».

Никакой «хряпой», конечно, в СССР его не попотчевали. Наоборот, в продаже незамедлительно появились переиздания его повестей и рассказов. Куприн обрёл массового читателя на родине, о чём всегда мечтал. К сожалению, писатель, больной раком пищевода, прожил дома всего лишь год. В богоборческом государстве его перед смертью посещал священник.

Слащёв. Дело чести

В середине 1920-х гг. на выс-ших курсах красных командиров «Выстрел» произошёл скандал. Курсант Семён Будённый разрядил в сторону преподавателя барабан револьвера. Тот невозмутимо стряхнул с пальцев мел и сказал: «Вот как вы стреляете, так и воевали». Звали его Яков Слащёв . В недалёком прошлом генерал врангелев-ской армии.

В ноябре 1920 г., когда Слащёв одним из последних покидал Крым, большую часть его багажа занимало полковое Георгиев-ское знамя. Оно пробыло с ним всю недолгую эмигрантскую жизнь, которую генерал коротал в трущобном районе Константинополя, занимаясь крохотным огородиком. Год спустя, в ноябре 1921 г., он вернулся, чтобы служить новой России. «Много пролито крови. Неизмеримо велика моя вина перед рабоче-крестьянской Россией. Но, если в годину тяжёлых испытаний снова придётся вынуть меч, я кровью своей докажу - мои новые мысли и взгляды не игрушка, а твёрдое, глубокое убеждение». Этому не суждено было случиться. В январе 1929 г. Яков Слащёв был застрелен психически больным троцкистом Лазарем Коленбергом .

Яков Слащев Фото: Commons.wikimedia.org

Вертинский. Правда шансона

Тот же взгляд. Те же речи простые,
Так же скупы и мудры слова.
Над военною картой России
Поседела его голова.

Это финал песни Александра Вертинского о... Сталине . Написана она в 1945 г., через два года после возвращения актёра и певца на родину.

В 1920 г. он вместе с остатками армии Врангеля переправился в Константинополь. Годы спустя на вопрос, зачем же было покидать Россию, Вертинский ответить толком не мог: «Что толкнуло меня на это? Я ненавидел Советскую власть? О нет! Ничего дурного она мне не сделала. Очевидно, это была тяга к приключениям, юношеская беспечность». Расплата за неё длилась 23 года. В Европе приходилось петь по кабакам. В США отвращение вызывал английский язык. В Шанхае дело дошло до того, что в ломбард регулярно закладывалась даже одежда. К тому моменту Вертинский уже несколько раз обращался с прось-бой пустить его в СССР. После возвращения он дал более 3 тысяч аншлаговых концертов, снимался в кино и даже получил за одну из ролей Сталинскую премию. Его дочери, Анастасия и Марианна, стали известными актрисами и были избавлены от «доли ресторанных певичек», чего Александр Николаевич боялся всю жизнь.

Понравилось:

"Станислав Яковлев

И еще вопрос.
Представим семью белоэмигрантов.
Самых настоящих, "первая волна", парижский клуб.
И вот эта семья возвращается в СССР в 1957 году.
Вопрос - зачем?
Все, у кого не сложилась жизнь на чужбине - вернулись раньше. Или война вернула.
Все, кто заграницей так или иначе прижился - если и вернутся, то значительно позже.
Что такое "возвращение в Советскую Россию из Парижа" в 1957 году?

Сергей Каленик

В какой степени далее дела развивались по разработанному сценарию, а в какой - спонтанно, судить трудно. Есть разные данные. Из имеющейся у меня информации полагаю, что с одной стороны речь шла об общем понижении статуса русского масонства во Франции. До войны русская эмиграция в Париже была проанглийским лобби, люди занимались жёстким консалтингом по всему полю: от элементарного шпионажа до прямого давления. Это с очевидностью выявилось во время войны, когда русские эмигранты составили чуть ли не треть английской агентуры во Франции. Можно сказать, что сам факт причастности к русской эмиграции в 1945 году давал право на причисление к мифическому «Сопротивлению». Это обусловило карьерный рост русских в четвёртой республике, но вопрос был поставлен ребром: русские получат свою долю во французском истеблишменте, но только в качестве французов, хотя и «друзей Англии». Эмигранты стали переходить во французское гражданство и принимать участие в работе прежде всего французских, а не русских лож. Наличие высокопоставленного русского масонства во Франции потеряло смысл. Поэтому часть высокоградусных кадров (молодых и активных) перебросили в Советский Союз. В том числе - в виде наказания.

С другой стороны англичане хотели укрепить советскую ветвь власти в СССР. Террор 30-х привёл к деградации масонских лож за пределами партийной иерархии, с точки зрения внешнего управления это создавало опасный перекос.

Однако последнее обстоятельство вызвало ярость Сталина. Он спокойно смотрел на комплектацию эмигрантами верхов советской патриархии, но делиться РЕАЛЬНОЙ ВЛАСТЬЮ было не в его правилах. Его вполне устраивал «послегорьковский» режим единоличного идеологического господства.

Поэтому эмигрантское масонство до кормила не допустили и рассовали по провинциальным центрам, а затем оформили «шпионаж», хотя и в игрушечных масштабах. Например, по чудовищным статьям вроде англо-американо-французских диверсий Кривошеин отсидел пять лет в московской шарашке (вместе с Копелевым и Солженицыным).

В какой степени приехавшие масоны «работали»? Думаю, это происходило по епархии МГБ-КГБ, то есть максимум на средних градусах. Окормлялись академическая и творческая интеллигенция, западные дипломаты и корреспонденты. Даже если в 60-е годы они получили право самостоятельно инсталлировать ложи, это использовалось не столько для повышения статуса интеллигенции, сколько, наоборот, для герметизации партийного масонства, действующего помимо Верховного Совета СССР.

Станислав Яковлев

Там много было всякого прикольного, например вот.