Есть ли пресс хаты. Тюремная «пресс хата»: что это и зачем
Попасть в «пресс-хату» боятся все заключенные: от рядового до авторитета. Там не действуют иерархия зоны и ее законы, оттуда можно выйти полностью сломленным человеком или вообще не выйти. Существование «пресс-хат» отрицает администрация, а правозащитники ищут их в каждом СИЗО и изоляторе временного содержания.
В «пресс-хаты» отправляют подследственных для того, чтобы сломать их и выбить признание. Вся расправа осуществляется другими заключенными, уже сломленными администрацией. В некоторых источниках говорится, что первые «пресс-хаты» такого типа появились в ходе «сучьих войн» между преступниками старой и новой формаций в 1946-1956 гг.
Тогда они существовали в «крытых», то есть в тюрьмах. В «крытые» попадали либо те, у кого тюремный режим был частью срока (например, из пятнадцати лет усиленного режима пять – тюремное заключение), либо переведенные из зон злостные нарушители режима. Тех, кто не желал идти на сотрудничество с администрацией, и отправляли в «козлиные» камеры или «пресс-хаты».
Кто такие «шерстяные»?
Тех, кто выбивает признания из брошенных в «пресс-хату», заключенные пренебрежительно называют «шерстяными», «быками», «лохмачами». В иерархии отношение к ним едва ли не хуже, чем к «опущенным». Это физически крепкие люди, знающие, что в обычную камеру им хода нет – там их ждет неминуемая расправа. Некоторым бывшим «шерстяным» на зонах потом насильственно набивали наколки, указывавшие на то, что они «работали» в «пресс-хате». Особо жестоких, даже полностью отбывших свой срок, потом могут выследить на воле и убить.
Перед тем как начать «трудиться» в «пресс-хате», они совершили нечто такое, за что им грозит месть. Например, это люди, предавшие своих, «крысятники», не заплатившие долги, опущенные, утратившие уважение в криминальном мире.
Обычно в «пресс-хате» есть «бригадир», дающий указания, и несколько человек его «команды». Некоторым за сотрудничество обещают дозу, другим – выпивку, третьим – усиленный паек и относительную безопасность. У многих «шерстяных» есть телефоны, их почти не досматривают.
За что можно попасть в «пресс-хату»?
Попасть в «пресс-хату» могут те, кто не хочет сознаваться в преступлении. Обычно это громкое дело, по которому у следствия недостаточно информации. Туда же попадают и те, кто активно не желает идти на сотрудничество, «непокорные».
Заключение в такую камеру может сочетаться с лишением передач, применением наручников, водворением в карцер.
Как «прессуют» в «пресс-хате»?
На попавшего в «пресс-хату» оказывается как психологическое, так и физическое воздействие. Сидящие сначала рассказывают, как плохо в тюрьме, что нужно быстро написать явку с повинной, согласиться на особый порядок рассмотрения дела и перейти в колонию. Человека убеждают, что если не упираться, возможно, удастся отделаться даже условным сроком.
Если человек в подобные уговоры не верит, его начинают избивать. Оказавшийся в Елецкой тюрьме в 70-е годы правозащитник Кирилл Подрабинек писал, что там в «пресс-хате» в ходу были палки. Их формально отбирали на «шмонах», но потом возвращали обратно. Прессуемого могли бить постоянно, побои возобновлялись в любое время дня и ночи. У человека не было возможности уснуть – «на дежурстве» всегда находились несколько «прессовщиков».
Избиения в «пресс-хатах» чередуются с оскорблениями и попытками вызнать информацию. Попавшего в эту камеру человека угрожают «опустить», называют педофилом, осведомителем, говорят, что распространят эти сведения на всю зону.
В арсенал средств воздействия входят пытки и изнасилования. Если человек упорно не «ломался», ни в чем не признавался и сотрудничать не желал, то, как писал Подрабинек, истязаемого привязывали к шконке и оставляли так на недели, подвешивали, прижигали сигаретами. Прессуемый помимо прочего был обязан принимать участие в избиении новеньких.
Формально администрация оказывалась ни при чем, все конфликты фиксировались как происходившие между заключенными «на почве личной неприязни», а смертельные случаи часто оформлялись как «сердечные приступы».
«Пресс-хаты» в наше время
Есть разные мнения о том, существуют ли «пресс-хаты» в СИЗО сейчас. По одним из них, это явление все еще довольно распространено, по другим, – в СИЗО «пресс-хаты» возникают редко и не существуют на постоянной основе. Причина этого проста – слишком часто меняется контингент, собрать команду «шерстяных» на долгий срок сложно.
В начале 90-х правозащитники начали бороться с «пресс-хатами». По словам многих, например, члена Общественной наблюдательной комиссии Валерия Борщева, удалось закрыть «пресс-хаты» в значительной части учреждений, даже в Бутырке, долгое время славившейся ими. Однако и сейчас время от времени в прессе появляются свидетельства того, что во многих регионах «пресс-хаты» по-прежнему функционируют.
В неформальной тюремной иерархии воры в законы занимают самое высшее положение. Это «элитарии» среди заключенных, каждое слово которых является законом, а решение должно беспрекословно исполняться нижестоящими. Быть «законником» – значит жить по воровским понятиям и не сотрудничать с администрацией. Но в некоторых тюрьмах авторитетов сажали в пресс хаты или «козлиные камеры», где к гордым и упорствующим ворам применяли так называемую ломку.
Камера для ломки
Пресс-хаты – специальные камеры, в которые временно сажают подследственных, чтобы выбить из них признания. Бывает, что туда отправляют и воров в законе, к которым обитатели «козлиной камеры» применяют ломку – физическое и психологическое воздействие на авторитета с целью подавить его волю.
Оказаться в пресс-хате боятся все зеки: от низших до высших каст. Правила и понятия тюремной жизни там не действуют. Даже из вора в законе «козлиная камера» может сделать абсолютно сломленного человека. И это если повезет. В противном случае расстаться жизнью можно прямо «не отходя от кассы».
Порядки «шерстяных»
Всеми делами в пресс-хатах распоряжаются несколько крупных и физически развитых ребят. Обитателей таких камер презрительно называют «лохмачами», «шерстяными» или «быками». В тюремной иерархии они приравниваются к самой низшей касте, а отношение к ним зачастую хуже, чем к «опущенным». Как правило, «лохмачи» совершили до этого очень серьезный «косяк», за который в «нормальных» камерах их ждет если и не смерть, то адское существование в самой низшей касте со всеми вытекающими последствиями. К примеру, человек ранее состоял в братве, но предал своих, накрысятничал, не отдал долг или совершил любое другое деяние, за которое в криминальном мире могут перевести в касту «опущенных».
Боясь после приговора идти в обычные зоны, они выбирают стезю «лохмачей», надеясь оттянуть время, а затем скрыться после окончания срока. Однажды предав своих, такой зек становится полностью зависимым от администрации, поощряющей существование «козлиных камер». Часто в ход идет прямой шантаж: не хочешь, чтобы тебя отправили в общую камеру, делай то, что тебе приказывают.
Некоторым «лохмачам» за примерное исполнение указаний обещают дозу, других мотивируют выпивкой, а третьих – усиленным пайком и относительно комфортными условиями существования за решеткой. Некоторым особо усердным «шерстяным» разрешают пользоваться мобильными телефонами. «Быки» очень боятся, что им могут набить наколку, раскрывающую их «работу» в пресс-хате. Заключенного с такой меткой могут выследить и убить на волне, не говоря уже об общей тюрьме.
Сломать вора
В пресс-хате есть «бригадир», отдающий распоряжения. Главными методами давления являются периодические избиения. Попавшего в «козлиную камеру» вора могут угрожать «опустить», распространить по зонам слух о том, что он педофил, осведомитель или любой другой «косячник».
Если человек не ломается, его могут привязать к кровати (шконке) и оставить на несколько недель. Не брезгуют «лохмачи» и прижиганием сигаретами, подвешиваниями. В особо изощренных случаях могут вырвать зубы. На выходе из гордого и упертого «законника» получается сломленный и подавленный человек, готовый сотрудничать с администрацией.
Обо всех издевательствах в пресс-хате прекрасно осведомлена тюремная администрация. Прессовщики рассказывают обо всем «кураторам», которые периодически вызывают их на допрос и узнают все необходимое о состоянии прессуемого. Существование «козлиных камер», как правило, скрывается тюремной администрацией от общественности и правозащитников. Известно, что происходившие в пресс-хате издевательства фиксировались как конфликты на «почве личной неприязни». Смертельные же случаи оформлялись как «сердечные приступы». Иван Потапов
Пришло мне письмо - сейчас, к сожалению, не могу его точно процитировать, нахожусь далеко от дома, где остался мой компьютер, но смысл таков:
"Любого человека можно сломать пытками, это только вопрос времени. Стоит ли своим упорством доводить дело до пресс-хаты, где можно и здоровье оставить". (прошу прощения у автора, если может вдруг в чем-то исказил смысл, но вопрос я понял именно так).
Сразу поясню для тех, кто, может быть, не знает. Пресс-хата - это камера в тюрьме, где правит беспредел, специально поддерживаемый администрацией и куда человека закидывают с тем, чтобы издевательствами, побоями, пытками принудить дать определенные показания, расколоться или же просто, чтобы сломать. Обычно там рулят несколько физически крепких ребят, которые в свое время совершили нечто такое, за что их на зоне ждет если не смерть, то, по крайней мере, "перевод" в наинижайшую касту опущенных (петухов). Как правило это ребята из братвы, предавшие своих. Боясь идти после приговора на этапы и в лагеря, они выбирают такой путь, чтобы спасти свою шкуру, оттянуть время, в надежде потом, по окончании срока, скрыться от мести. Раз предав, приходится делать и второй шаг - они уже на поводке. Не хочешь, чтобы тебя кинули в общую хату или отправили на зону - делай, что тебе говорят.
О пресс-хатах ходят страшные легенды, которые возникли не на пустом месте. Старые зеки рассказывали, что раньше это было в порядке вещей. Сейчас же ситуация несколько поменялась - у нас как бы демократия, права человека - ну хотя бы номинально, но с этим приходится считаться. Поэтому теперь это явление редкое, не во всех тюрьмах и не такое страшное, как было раньше. Но, тем не менее, пришлось и мне несколько деньков побывать в такой беспредельщине. От меня, правда, никто ничего особо не хотел, скорее это была профилактика. Харьковская тюрьма была первой в Украине, которую я посетил после экстрадиции из России, которую (Россию) покинул, так сказать, "со скандалом" - голодовкой и весь от головы до пят в синяках, избитый ментовскими дубинками. Украинцы решили, наверное, еще на всякий случай припугнуть, чтобы не было больше поползновений к неподчинению. Еще об этом буду рассказывать.
Бояться пресс-хаты, в принципе, не стоит - но и недооценивать методы милиции тоже не стоит. Бояться надо другого. Сломать конечно, можно почти любого, но большинство-то и ломать не надо. Сами расскажут все, что надо, и что под пытками не сказали. Я в двух словах писал о стукачах в КПЗ - так вот, в СИЗО это носит еще более профессиональные и изощренные формы. Да и сами зеки обычно болтают лишнего, чувство собственной важности подогреть ведь надо, всем рассказать о своей крутизне - останавливать иногда людей приходиться, что, мол, делюга твоя никому не интересна, да и потом знать не будешь кто сдал, если всем рассказывал, а только подозревать всех станешь. И общий критерий - если ты не можешь (не умеешь) быть один, ты обязательно рано или поздно расколешься сам или тебе найдут "партнера", который вытянет из тебя все, что нужно. Прикинь для себя, представь - можешь безболезненно для своей психики хотя бы 15 суток пробыть сам? (15 суток - максимальный срок, на который могут закрыть в карцер). Без общения, телевизора, радио и других благ цивилизации. Конечно, посадят, никуда не денешься - отсидишь, но другой раз ты уже на крючке - страх одиночества для многих сильнее страха физической боли. А страх - отец предательства. Если можешь выдержать, то нормально. Если нет - не устоишь. Надо, значит, проводить переоценку ценностей. Не любящий одиночества, не любит свободу.
Так что ломают теперь в основном не физически - ломают дух. Для всего есть свои методики и технологии, у каждого свои болезненные точки. Если же вы все-таки решили играть роль "правильного пацана", не имея достаточно духа, а вооружившись лишь понтами - тогда, конечно, бойтесь. Умному же иногда не грех и дурачком прикинуться - нефиг лбом стену прошибать. Принцип дзюдо - толстые негнущиеся ветви под тяжестью снега ломаются, гибкие - позволяют снегу соскальзывать с себя. А в общем, каждый решает для себя - тут советы вряд ли уместны. Человек сам себя мало знает, не то что других, чтобы что-то советовать.
Перейдем теперь к обещанной теме.
Пройдя краткосрочный курс подготовки в КПЗ, вы попадаете в СИЗО. Обычное состояние большинства, попавших сюда в первый раз - "Я здесь не на долго. Друзья (родители, адвокаты...) все порешают, месячишко здесь попарюсь и домой". Что и вызывает затем немалую долю страданий, так как попасть сюда не сложно, а вот выпускают отсюда очень неохотно. Да и круговая порука ментов очень этому способствует - если вас отпустить, кто-то ж должен отвечать за необоснованное содержание под стражей.
Итак, вас загрузили в воронок и в наручниках доставили в следственный изолятор. Все вещи, деньги, которые у вас забрали в КПЗ, вам там перед отправкой вернули (кроме тех, конечно, что признаны вещдоками), чтобы в СИЗО снова обыскать, составить протокол и изъять. Оставят ручку, блокнот (чистый), сигареты, спички, зажигалку (в некоторых тюрьмах зажигалку могут и не дать - считают, наверное, этот предмет опасным). При обыске вас полностью разденут, всю одежду перемнут в поисках запрета. Кожаную, дорогую, тем более новую куртку тоже могут не пропустить - то ли потому, что это вещь ценная, ее можно использовать, например, для подкупа, как ставку в игре и т.п., то ли потому, что кожу можно использовать и по другим назначениям, как материал достаточно прочный. (В Калининграде за курточку можно было, например, немало водки получить). Деньги, которые у вас изымут, по крайней мере в российских тюрьмах, вы, как правило, затем сможете использовать - приобрести что-то съедобное из ассортимента тюремного "ларька", чай, сигареты, книги, газеты, медикаменты, мыльно-рыльные принадлежности. Либо их можно даже передать или переслать родным, написав соответствующее заявление.
Да, и еще формальная процедура - в самом начале вам, если раньше этого не сделали, зачитают в присутствии одного-двух офицеров постановление о вашем помещении в следственный изолятор и предложат его подписать. Можно от этого и отказаться, если, тем более, не согласны, но это, в общем, роли не играет - за вас подпишут присутствующие, удостоверив, что вы с этим ознакомлены. Я подписывать отказался.
Все промежутки времени между этими процедурами вы будете проводить в одиночных боксах, которые за свои минимальные размеры точно по размерам стоящего человека называют стаканами. Это могут быть и более просторные боксы на несколько человек, но, скорее всего, именно так. Если у вас есть подельники, то таким образом также исключается ваш с ними контакт. Там может быть приступка для сидения, но зимой вы вряд ли долго сможете ею пользоваться, - там и летом, как правило, дубарь, не говоря уж о зиме.
К слову. Помнится, в Черновицкой тюрьме, зимой, ДПНСИ (дежурный помощник начальника следственного изолятора - "вахтенный офицер", так сказать) решил поучить меня уму-разуму. Утром меня должны были доставить на суд, я приготовился, помылся, побрился, а меня всё не забирают. Я уж и попкаря (это контролер, т.е. сержант, который ходит по коридору вдоль дверей камер и заглядывает через глазки внутрь - контролирует, то есть) подтянул, а он мне - "раз не идут, значит не надо". Ну, такое дело - спешить мне вроде как особо некуда, разделся, лег спать. Бывает такое, что суды переносят, это дело обычное. Часов в 11 кипиш - немедленно, уже, бегом, на суд. Ребят обули конкретно, за то, что они прощелкали. Суд собрался, прокурор - а подсудимый отсутствует. Я же пока проснулся, умылся, оделся - время идет, ДПНУ стоит в дверях, слюной брызжет. Я тоже начинаю на них орать - к тому времени я уже был наглый зек, на себя наезжать не позволял.
После суда вечером возвращаюсь в родную тюрьму, конвой, как обычно, определил в стакан и уехал. Тут появляется тот самый ДПНУ, и снова начинает орать, что, мол, из-за меня он выговор получил. Я, конечно, тоже не молчу - был бы виноват, понятно. Разводит остальных зеков по хатам, а меня оставляет в стакане со словами, что ты тут у меня сейчас погреешься, у меня, мол, есть два законных часа, которые ты можешь находиться в боксе. Продержал, козел, действительно один час пятьдесят пять минут. За это время промерз я, конечно, основательно, до костей и их мозга - отопления там нет, температура почти как на улице, одежды зимней тоже - костюм, рубашка, туфли, подвигаться или поприседать возможности тоже нет, - стакан размерами точно, чтобы только стоять можно было. Но ничего, отогрелся потом, чифирком кровь разогнал, даже насморком не заболел. Что делать в таких ситуациях, чтобы не заболеть, обязательно позже расскажу.
Также у вас обязательно поинтересуются, есть ли у вас подельники, т.е. люди, проходящие с вами по одному делу. В вашем деле это все, конечно, написано, но тем не менее. Вам зададут еще несколько невинных вопросов, наблюдая за вашим поведением, страхом, нервозностью, готовностью или, наоборот, неготовностью сотрудничать с администрацией - в общем обслуживающий вас опер (а зачастую это именно он) составит ваш предварительный психологический портрет и оставит свои замечания в письменной форме в соответствующем разделе вашего личного дела. Я имею в виду не того дела, которое на вас завели - уголовного, оно у следователя, а другого - оперского, которое будет сопровождать вас на всех стадиях пребывания в заключении - этапах, лагерях, которое затем долго будет хранится в том учреждении, которое было для вас последним или в специальных архивах, в котором будет отображен каждый шаг вашей тюремной жизни, доносы стукачей, отчеты оперов, начальника отряда и им подобных, все ваши контакты - кто вам писал, кто приходил на свиданки, кто носил передачки и какие, с кем вы общались и с кем были на ножах, с кем делили пайку, ваши слабые и сильные стороны, поведение в различных ситуациях и т.п. - т.е. ваш полный профиль. Позже, если вами снова заинтересуются компетентные органы, дело будет извлечено. Если вас снова занесет в места не столь отдаленные, оно будет немедленно туда переслано для дальнейшего использования и продолжения. Тщательность, с которой оно будет вестись, очень будет зависеть от вашей интересности и потенциальной опасности. Чем более вы сильны, самодостаточны и непонятны оперу - тем больше интереса вы вызываете. Очень трудно, конечно, вам при первом знакомстве регулировать этот процесс, т.е. сыграть определенную, вам выгодную роль, но постараться можно и нужно. Для этого надо быть готовым и импровизировать по ходу. Тем более, что мы все и всегда играем какие-то роли по жизни.
Это я к тому, что сильных, конечно, уважают, в том числе и менты. Но сильных также и ломают. Сильные, независимые, самодостаточные люди изначально вызывают подозрение. Их предпочитают ломать - способов есть много, и это значительно легче, чем разгадывать. Да и слабый, средний человек никогда не разгадает сильного, если только сам таким не станет, он его боится и потому лучше уничтожит. Если же вы пешка, вы легко предсказуемы и, следовательно, не опасны. Даже если у вас недюжинная физическая сила и агрессивный характер. Таких не боятся. Такими легко управлять. А с дураков вообще спросу нет. Поэтому прикиньте свои силы к декларируемым вами житейским принципам - и решите кого вам лучше сыграть. Если же вы считаете, что имидж - это все и перед ментами играть западло, то мои вам соболезнования.
А досье свое я мельком увидел уже в лагере и был просто поражен его размерами - папку аж расперло от бумаги, несколько сот листов, не меньше. Этому способствовало, конечно, 11 тюрем, по которым пришлось пройти за два года, в каждой из которых опера что-нибудь да и добавляли к общей картине, но тем не менее - таких размеров я никак не ожидал.
