Статья о пресс хатах в тюрьме. Зачем нужна «пресс-хата» в российской тюрьме
Илья Деревянко
Пресс-хата
Все имена, фамилии и прозвища главных действующих лиц вымышленные. Любые совпадения случайны.
НЕДАВНЕЕ ПРОШЛОЕ
«Закрытая» тюрьма в одном из городов Европейской части СССР
В запертом изнутри кабинете начальника «крытой» полковника МВД Фелицина Виктора Степановича сидели за столом двое: полковник собственной персоной и тюремный «кум» – майор Афанасьев Александр Владимирович. Перед ними стояли до половины заполненная окурками пепельница, початая бутылка пятизвездочного армянского коньяка, две пузатые рюмки и тарелка с шоколадными конфетами. На стене прямо над головой Фелицина висели три загаженных мухами портрета: Ленина, Дзержинского и нынешнего генсека Горбачева. Поскольку Михаил Сергеевич попал в кабинетный «иконостас» сравнительно недавно, ему досталось от зловредных насекомых значительно меньше дерьма, нежели Владимиру Ильичу или Феликсу Эдмундовичу. Однако досталось! Особенно почему-то левому глазу. В результате казалось, будто последний глава КПСС где-то обзавелся внушительным темно-коричневым бельмом. Зимой смеркается рано, и за незанавешенным решетчатым окном пылало зарево мощных прожекторов, не оставлявших на тюремной территории ни малейшего темного закутка. Под потолком кабинета тускло светила лампа в насквозь пропыленном матерчатом абажуре. Оба властителя судеб населявших тюрьму многочисленных зеков с удовольствием потягивали коньяк, посасывали сигареты с фильтром и беседовали вполголоса. В воздухе плавали сизые клубы табачного дыма. В дальнем углу за шкафом скреблась обнаглевшая мышь...
Запертая изнутри дверь являлась предосторожностью отнюдь не излишней. Пресловутая горбачевская антиалкогольная кампания находилась в полном разгаре, доходя порой до откровенного маразма , а стукачей среди сотрудников исправительного учреждения, как водится, хватало с избытком. Заложат, глазом не моргнув! Желающих подсидеть начальство и соответственно продвинуться по служебной лестнице в правоохранительных органах – пруд пруди!
Друг друга же «кум» с «хозяином» не опасались. Слишком прочно были повязаны. И не только «огненной водой», а делами гораздо более серьезными!..
– Э-эх! – довольно крякнул Виктор Степанович, потребив вовнутрь очередную порцию горячительного, разжевав конфету и со смаком затянувшись «Космосом». – Благодать! Тем более запретный плод... вдвойне сладок, хе-хе! – Фелицин, не оборачиваясь, указал пальцем через плечо на лысину с родимым пятном, принадлежащую запечатленному на фотопортрете «выдающемуся перестройщику и плюралисту».
– Молод, ишь, шибко горяч. Потому дров и наломал, – хмуро проворчал «кум» Афанасьев.
– Это точно! – воровато зыркнув на дверь, горячо зашептал полковник. – Наломал – дальше некуда! Раиса-то Максимовна небось пить ему запретила, вот он и срывает зло на народе! По принципу: сам не гам и вам не дам!
– Моя стервоза тоже брюзжит, – вздохнул начальник оперативно-следственной части. – Денно и нощно пилит – алкаш, мол, трам-тарарам, никак не просохнешь... У-у-у, ведьма чертова! – В голосе майора зазвучала нескрываемая ненависть, округлое мясистое лицо налилось кровью, брови сдвинулись у переносицы, бесцветные глазки сузились, загорелись недобрым огнем. – У меня, может, работа вредная! На сплошных нервах! Без снятия стресса не проживешь, а у нее, дуры, всего-то забот – с подругами языком чесать!.. С-с-сучка крашеная! – желчно прошипел «кум».
– Вздрогнем? – предложил Фелицин, наполняя рюмки по-новой.
– Вздрогнем! – согласился Афанасьев, жадно проглотил коньяк и, не закусывая, продолжил торопливой скороговоркой: – Ты, Виктор Степанович, посмотри, что у винных магазинов творится: километровые очереди, давка, ругань, мордобой... У входов вынуждена дежурить милиция, иначе запросто свалка со смертоубийством начнется, как на похоронах Сталина . Жуть! Беспредел!
– Верно! – подтвердил «хозяин». – Буквально тьма египетская. Хорошо у нас с тобой, так сказать, некоторые послабления в данном, хе-хе, смысле! Если родина-мать забывает порой верных своих сыновей, то уж лица заинтересованные – никогда!!!
Полковник имел в виду регулярные подношения от родственников некоторых осужденных как деньгами, так и натурой – в первую очередь сверхдефицитной в теперешние скорбные времена выпивкой. Упоминание о «послаблениях» заметно улучшило настроение начальника оперативно-следственной части.
Морщины на лбу «кума» разгладились, взгляд просветлел.
– Еще по маленькой? – лукаво подмигнул он.
– Однозначно! – хихикнул «хозяин», цепким, уверенным, годами отработанным движением хватая бутылку...
Когда она закончилась, Фелицин спрятал в сейф пустую посудину, извлек оттуда новую, полную, распечатал, плеснул в рюмки драгоценную влагу, чокнувшись с Афанасьевым, залпом выпил, рыгнул, зевнул и спросил с ленцой:
– Кстати, о птичках, Александр Владимирович, как там наши козлики поживают?
– Как положено! Травку в стойле жуют! – ухмыльнулся майор.
– Скорее смолят! – трескуче рассмеялся полковник. – Двое, Джигит с Шашлыком, – отпетые наркоши. Плотно на иглу подсели, да и остальные дурью не брезгуют. По крайней мере анашой!
– Правильно! Гы-гы-гы! Смолят! – зычным хохотом оценил шутку «хозяина» «кум». – Аж дым из ушей столбом валит! А блеют друг на друга – заслушаешься! Главный по этой части – Чукча Неумытый, он же Лимон, но и прочие стараются. В меру умственных способностей!..
Попасть в «пресс-хату» боятся все заключенные: от рядового до авторитета. Там не действуют иерархия зоны и ее законы, оттуда можно выйти полностью сломленным человеком или вообще не выйти. Существование «пресс-хат» отрицает администрация, а правозащитники ищут их в каждом СИЗО и изоляторе временного содержания.
В «пресс-хаты» отправляют подследственных для того, чтобы сломать их и выбить признание. Вся расправа осуществляется другими заключенными, уже сломленными администрацией. В некоторых источниках говорится, что первые «пресс-хаты» такого типа появились в ходе «сучьих войн» между преступниками старой и новой формаций в 1946-1956 гг.
Тогда они существовали в «крытых», то есть в тюрьмах. В «крытые» попадали либо те, у кого тюремный режим был частью срока (например, из пятнадцати лет усиленного режима пять – тюремное заключение), либо переведенные из зон злостные нарушители режима. Тех, кто не желал идти на сотрудничество с администрацией, и отправляли в «козлиные» камеры или «пресс-хаты».
Кто такие «шерстяные»?
Тех, кто выбивает признания из брошенных в «пресс-хату», заключенные пренебрежительно называют «шерстяными», «быками», «лохмачами». В иерархии отношение к ним едва ли не хуже, чем к «опущенным». Это физически крепкие люди, знающие, что в обычную камеру им хода нет – там их ждет неминуемая расправа. Некоторым бывшим «шерстяным» на зонах потом насильственно набивали наколки, указывавшие на то, что они «работали» в «пресс-хате». Особо жестоких, даже полностью отбывших свой срок, потом могут выследить на воле и убить.
Перед тем как начать «трудиться» в «пресс-хате», они совершили нечто такое, за что им грозит месть. Например, это люди, предавшие своих, «крысятники», не заплатившие долги, опущенные, утратившие уважение в криминальном мире.
Обычно в «пресс-хате» есть «бригадир», дающий указания, и несколько человек его «команды». Некоторым за сотрудничество обещают дозу, другим – выпивку, третьим – усиленный паек и относительную безопасность. У многих «шерстяных» есть телефоны, их почти не досматривают.
За что можно попасть в «пресс-хату»?
Попасть в «пресс-хату» могут те, кто не хочет сознаваться в преступлении. Обычно это громкое дело, по которому у следствия недостаточно информации. Туда же попадают и те, кто активно не желает идти на сотрудничество, «непокорные».
Заключение в такую камеру может сочетаться с лишением передач, применением наручников, водворением в карцер.
Как «прессуют» в «пресс-хате»?
На попавшего в «пресс-хату» оказывается как психологическое, так и физическое воздействие. Сидящие сначала рассказывают, как плохо в тюрьме, что нужно быстро написать явку с повинной, согласиться на особый порядок рассмотрения дела и перейти в колонию. Человека убеждают, что если не упираться, возможно, удастся отделаться даже условным сроком.
Если человек в подобные уговоры не верит, его начинают избивать. Оказавшийся в Елецкой тюрьме в 70-е годы правозащитник Кирилл Подрабинек писал, что там в «пресс-хате» в ходу были палки. Их формально отбирали на «шмонах», но потом возвращали обратно. Прессуемого могли бить постоянно, побои возобновлялись в любое время дня и ночи. У человека не было возможности уснуть – «на дежурстве» всегда находились несколько «прессовщиков».
Избиения в «пресс-хатах» чередуются с оскорблениями и попытками вызнать информацию. Попавшего в эту камеру человека угрожают «опустить», называют педофилом, осведомителем, говорят, что распространят эти сведения на всю зону.
В арсенал средств воздействия входят пытки и изнасилования. Если человек упорно не «ломался», ни в чем не признавался и сотрудничать не желал, то, как писал Подрабинек, истязаемого привязывали к шконке и оставляли так на недели, подвешивали, прижигали сигаретами. Прессуемый помимо прочего был обязан принимать участие в избиении новеньких.
Формально администрация оказывалась ни при чем, все конфликты фиксировались как происходившие между заключенными «на почве личной неприязни», а смертельные случаи часто оформлялись как «сердечные приступы».
«Пресс-хаты» в наше время
Есть разные мнения о том, существуют ли «пресс-хаты» в СИЗО сейчас. По одним из них, это явление все еще довольно распространено, по другим, – в СИЗО «пресс-хаты» возникают редко и не существуют на постоянной основе. Причина этого проста – слишком часто меняется контингент, собрать команду «шерстяных» на долгий срок сложно.
В начале 90-х правозащитники начали бороться с «пресс-хатами». По словам многих, например, члена Общественной наблюдательной комиссии Валерия Борщева, удалось закрыть «пресс-хаты» в значительной части учреждений, даже в Бутырке, долгое время славившейся ими. Однако и сейчас время от времени в прессе появляются свидетельства того, что во многих регионах «пресс-хаты» по-прежнему функционируют.
— Многое зависит от твоей статьи. Далеко ходить не буду, приведу свой пример. Попал я в 2000 году. На меня вешали четыре статьи. За первую я согласен, то есть угон. Я даже от этого не отказывался. Угон, 158 статья. Важно было то, что мне попался нормальный прокурор и хорошая адвокат, женщина, была. Не буду я фамильничать, ни к чему это. Получается, по четырем статьям иду, я же в отказе. Мне повесили 18 лет особого режима. И как вы думаете, я с этого спрыгнул? Во-первых, прокурор вошел в мое положение. Адвокатша тоже была нормальная. Она быстренько рассказала, распедалила мне всю ситуацию. При этом опять же я с самого начала был в отказе.
Посадили меня в «тройник», другими словами, в камеру на шесть или четыре человек, могут посадить один на один. Что и как делать на пресс-хате? Я же тогда не очень опытный был по тюрьмам. Получается, меня посадили на пресс-хату, но ведь не сразу начали лупцевать. Мытьем да катаньем, как, да что. Один из нас четверых каждый день не по разу с хаты выходил. Мне тогда не до этого было, куда он уходит, да зачем. А он оказывается прислушивался, принюхивался, как я себя веду. И ходил, оказывается, к «куму» на свиданку. Ну, и, видимо, «кум» с него тряс, что там, как там Хохол себя ведет. Ну, как? Гонит он, волосы дыбом стоят, 18 лет запросили, сами подумайте. Считай, на полжизни рукой махнул и все. Ладно, у них первый день толку нет, второй день, и получается в результате, такой у нас диалог. На третий день мне говорят, мы тебе сейчас отвесим п**** хороших и все в таком духе. В общем, жесткий такой диалог. Я им говорю, давай по нашей стороне отпишем, кто, что, как, почему. Мне говорят, да не надо ничего писать, все равно получишь. Я им, да, базара нет, один на один давай.
Снова диалог: мы же тебя убьем. Говорю, давайте. Мне говорят, что, вскрываться будешь? А это неизбежно, если не хотите, извините, остаться покалеченным. Одно из двух. Либо с тобой что-то сделают, либо ты сам. Мне говорят, так ты будешь вскрываться? Я им, вы что, ребенка нашли? Сколько сроков отмотал, сколько народу видел поизрезанных, говорю, я не буду вскрываться. Ну, и один дядька тут говорит, что вы до него докопались. Три дня мычит, спать, не спит, гонит на своей волне. Это первый гусек нам такой попался. Вы от него ничего не добьетесь. Ну и один из трех, другой, говорит мне, на тебе «мойку», вскрывайся и показывает на живот. Говорю, а что так-то? Второй мне говорит, да бери вены режь. Я хоть и был на своей волне, им отвечаю, слышь, мужики, пузо я резать не буду, вены тоже. Если мне надо вскрыться, то я сразу по «соникам» резану и все, я на вашей совести буду. Такой вот диалог.
То есть из меня выбивали показания. Доказать ничего не смогли. «Кумовья» на тюрьме доказать тоже ничего не смогли. И получается, я спрыгиваю с двух статей. Да, я забрался в машину, угнал, но нас было 4 человека, то есть приятель был с подругой, и у меня была подруга. Сколько нас народа? Правильно, 4 человека. Я машину всего сутки погонял. А ведь все видели, я у всех на глазах был. А в багажнике-то «жмурик» был. И что тут сказать. Трое посторонних людей. Причем, та подруга моя, ее показания свидетельские не приняли. Так и сказали, у вас близкие отношения, ты может, заодно с ним. Но ведь была еще пара. Те вообще посторонние люди. Да, общались там типа, привет, на машине можешь ездить? Хорошо, тогда поехали. И все, ночь и полдня мы пробухали. Но ведь я у всех был на глазах, понимаете. Но это не суть. Суть в том, что мне 105, 4 вменить решили. А когда эксперты доказали, что труп не сутки, не двое, не трое в багажнике пролежал, тогда только от меня отвяли. И то, я проехался по тюрьме нормально. Самое большое, трое суток в одной хате пробыл. А потом до конца недели практически по всему этажу проехал. Два, три часа, час, 30 мин, 20 мин в одной из хат пробыл. Скажете, а, так ты горнолыжник? Нет, я не горнолыжник. Просто в каждой камере свой подход. И сажали именно туда, где вот такие держиморды сидели, рулили балом. А в то время, т.е. 2000 год физическая сила не все решала, но делала кое-что. Я подойду прямо.
2000 год, только-только телевизоры разрешили на тюрьме. Хочешь в камере лежать спокойно, пузо чесать и телевизор смотреть? А ведь за это надо платить. За телевизор платить, за свет платить. А где тебе эти бабки взять? И все. Ты пошел на диалог. На тебе телевизор, ты только вон того Васю раскуси. Почему по 20-30 минут был практически в каждой хате, где-то часы, где-то минуты? Скажете, что я ломал людей. Не, этого не было. У меня итак за плечами была уже цифра 18 лет, хоть я и был в отказе. И «мусора» практически ничего сделать не могли, поэтому кидали меня практически в каждую хату. Думали, смотрели, где я быстрее расколюсь. У нас городок небольшой, и тюрьма не слишком большая. Получается, чуть ли не в каждой второй камере был знакомый. Я же не первый срок тянул. Они мне так и говорили, Хохол, хочешь, ломись. Говорю, а что я буду ломиться. И «мусора» смотрят по обстоятельствам, сделать ничего не могут. Представьте, вы сегодня за день уже три камеры проехали. Вы же как-то морально, физически устали, правильно? Вам хочется просто прилечь, просто чифирнуть. А тут «робот» открывается, и оттуда кричат, Хохол, с вещами на выход. Говорю, все, ребята, я поехал, горнолыжное настроение. Тот, кто срок мотал, меня правильно поймет. А кто не мотал, тому и не надо меня понимать.
Почему следователи так любят держать подозреваемых в СИЗО?
Прежде чем ответить на этот вопрос, надо оговорится, что отмороженных убийц, насильников, грабителей, членов банд, действительно, лучше до самого приговора держать в СИЗО. Иначе может оказаться, что судить будет некого, подадутся в бега и ищи их по всей России, а то и миру. Но для чего держат в тюремных застенках тех же девчонок из Pussy Riot, или участников «Марша миллионов», или фигурантов уголовных дел, связанных с экспроприацией вещдоков ?
Аргументы, что они могут оказать давление на следствие или скрыться, смехотворны. Потому что если скроются, для следствия это даже лучше, можно не париться, а приостановить дело, объявить в международный розыск и протрубить на весь мир, что раз сбежали, значит виноваты. О давление на следствие и суд и говорить не стоит. Не тот контингент, чтобы «давить».
Следствию удобнее держать подозреваемых в СИЗО, потому в этом случае весь процесс следствия скукоживается до морально-психологического давления на узника. Человека легче сломать, запугать и вынудить написать явку с повинной и согласиться на «особый порядок» рассмотрения уголовного дела (без изучения материалов дела, без исследования доказательств).
Несмотря на то, что ФСИН, в чьем ведомстве находятся все СИЗО, выведен из состава МВД и передан Минюсту, сотрудники тюрем ментально по-прежнему такие же менты, и никак не могут привыкнуть, что они уже минюстовские. И поэтому они по-прежнему работают в тесной связке с операми и следователями полиции и СКР.
Практически в каждом СИЗО есть камеры, в которых «держат шишку» сексоты тюремных оперов (это не подсадные сотрудники, вовсе нет, это подозреваемые и подсудимые, оказавшиеся в СИЗО и которых тюремным операм удалось склонить к сотрудничеству. Наркоманов - за дозу, пьяниц - за выписку, а кого-то и того проще - за возможность пожрать от пуза…). Так вот, по просьбе полицейских оперов тюремные опера отправляют в такие камеры несговорчивых подследственных. И чуть ли не с первых мнут пребывания в «хате» начинается обработка бедолаги. Мол, тюрьма - это ад, надо быстрее попасть в колонию, потому что там, в колонии, по сравнению с тюрьмой, санаторий. А для того, чтобы быстрее оказаться в колонии, надо быстрее «проскочить» следствие и суд, написать явку с повинной, согласиться на «особый порядок»… Да и вообще, если не противиться, то можно вообще отделаться условным сроком.
Одновременно идет запугивание, что если сильно артачиться, разозлить следователя то можно угодить в карцер или и того хуже в пресс-хату.
А пресс-хата это, действительно, запредел. Посмотрите фильм. Он ценен тем, что в нем есть документальные свидетельства и палачей и жертв. И есть видеоотчет палачей.
Если нет времени смотреть весь фильм, можно «промотать» на 12.30 и послушать, как насилуют в пресс-хате. С 21.30 можно послушать свидетельства жертв. А с 29.30 - показания «палача».
С 45.50 до 50.40 - сами пытки. Опера, по всей видимости, дали своим сексотам мобильник, чтобы палачи к «отчету о работе» приложили и видео-доказательство. А отчет как-то «утек».
И девчонкам из Pussy Riot и участникам «Марша миллионов» в СИЗО делать нечего. Единственная причина их нахождения в СИЗО - это попытка сломать морально. Запугивая, в том числе и пресс-хатами. Конечно, в саму пресс-хату они едва ли попадут, слишком велико общественное внимание к их процессам. Но то, что их пугают пресс-хатами, факт, в котором не сомневаюсь. Когда я сидел в СИЗО, ко мне тоже постоянно подкатывали "добрые" сокамерники, советовали «не артачится на «касачке», покаяться, попросить снисхождения… Едва до мордобоя не дошло дело.
Самое страшное, что ни девчонки из Pussy Riot, ни участники «Марша миллионов» , ни «вещдочники» никогда не расскажут о том, что их запугивают. Потому что это делают не следователи и не опера, а вроде бы такие же бедолаги, сокамерники. А жаловаться на сокамерников - западло. Хуже - только попасть в «обиженку».
