Категории населения лишенные избирательных прав. Изгои страны советов

Предлагаем вашему вниманию материал с официального сайта города Стамбула, где излагается турецкая версия взятия Константинополя и событий, предшествующих этому.

В обзоре особо подчеркивается человечность завоевателей-османов, а также то, что Константинополь почти непосредственно перед завоеванием его турками неоднократно завоевывался собственными христианскими союзниками.

В очерке дается отличный от привычного в России взгляд на фигуру султана Мехмеда Завоевателя (т.е Фатиха)- Fatih Sultan Mehmet, взявшего Константинополь.

Обращаем также ваше внимание на то, что турецкие источники и в наши дни, говоря об истории Константинополя, обычно употребляют название Стамбул. Оригинал названия предлагаемой здесь статьи звучит как «Стамбул и его завоевание». Это конечно звучит не совсем исторично, но это общепринятая в Турции практика.

Так же как и греки и сейчас стараются избегать названия Стамбул, часто употребляя название Константинополь, даже говоря о событиях, произошедших уже после падения Византии и переименования города. («Стамбул» - искаженное от греческого «полис» - «город»).

В России, ввиду сильного влияния византийских греков на протяжении русской истории, обычно принята исключительно однобокая трактовка событий вокруг падения Константинополя.

Информационный вакуум для русскоязычной аудитории по этому вопросу продолжает существовать. И в целом, говоря об информационных источниках, за исключением ежедневного русского вещания радио «Голос Турции» и его сайта, а также редко обновляемого сайта министерства культуры Турции, отсутствуют нетуристические ресурсы о Турции на русском языке, где турецкое государство предлагает свой взгляд на вопросы истории и политики для аудитории в России. Но есть и некоторое движение к развитию.

Турецкая версия событий завоевания Константинополя

Мехмед Завоеватель.

Мехмед Завоеватель. Портрет XV века, приписываемый турецким художникам Синан бею (Sinan Bey) по прозвищу Nakkaş (каллиграф) и его ученику Сиблизаде Ахмеду (Siblizade Ahmed).

Этот портрет ныне хранится в музее бывшего султанского дворца Топкапи в Стамбуле, где фигурирует как «Мехмед II с ароматной розой».

Во время своего правления Мехмед II Фатих (Завоеватель) пригласил к своему двору итальянских художников, в частности в 1479 году Стамбул посетил Джентиле Беллини (Gentile Bellini).

Этого венецианского художника послал в Стамбул совет дожей Венеции, узнав о просьбе султана, высказанной в ходе мирных переговоров.

Считается, что в Стамбуле в ученичество Беллини султан отдал уже упомянутых выше Синан бея и Сиблизаде Ахмеда. Они освоили технику европейского портрета.

Беллини и сам написал портрет Мехмеда II, но также стал известен и данный портрет турецких художников «Мехмед II с ароматной розой».

Это очень популярное и широко распространенное до сих пор в Турции изображение султана Мехмеда Завоевателя с цветком, что, как считается, наряду с его жесткостью военного, свидетельствует о его человечности и утонченности.

Спустя несколько лет, в 1481 году султан Мехмед II скончается в возрасте всего 49 лет.

Турецкая публикация пишет:

«С самого начала мусульманских походов Константинополь считался для мусульман святой целью . На протяжении веков мусульманские арабы, а затем и турки-мусульмане предпринимали многочисленные походы на Константинополь и осаждали город. За столетия до завоевания Стамбула Пророк Мухаммед сказал, что победоносные войска дойдут до ворот Европы, и приветствовал этих славных воинов и победителя-военачальника. Его слова являются основным побуждением совершения походов на Константинополь, который был известен среди мусульман как «Константиния».

Первый поход мусульман против Византии был предпринят при калифе Османе . Муавия, губернатор Сирии, организовал первый морской поход на Константинополь. В 655 г. арабский флот одержал победу над Византийским флотом у берегов Финикии и открыл для мусульман морские пути.

Первая осада Константинополя мусульманами была предпринята в 668 г. когда Муавия был калифом династии Омеядов. Осада продолжалась до весны 669 г., но армия, расположившаяся у Кадыкёй, не смогла завоевать город . Вспыхнули эпидемии, которые унесли жизни многих солдат, и армия была вынуждена вернуться. Эбу Эйюп Аль-Ансари, флагоносец Пророка Мухаммеда, участвовавший в походе несмотря на свой старческий возраст, был убит во время осады и похоронен прямо у городских стен .

В 673 г. калиф Муавия послал новый флот, который достиг Мраморного моря в 674 г. Однако осада, продолжавшаяся семь лет, закончилась полной неудачей .

Вторая осада под командованием Маслама бин Абд аль-Малика, продолжавшаяся с Августа 716 г. до Сентября 717 г. также потерпера неудачу. Армия была ослаблена погодными условиями, голодом, болезнями и нападениями болгарских банд . В некоторых исторических источниках говорится, что по просьбе Маслама императором Леоном III была организована мечеть для военнопленных мусульман, а после снятия осады император сопровождал Маслама во время прогулок по городу.

Последняя осада арабов была предпринята в 781-782 гг. армией под командованием Харуна, сына султана из династии Аббасидов Аль-Махди . Харун одержал победу над Византийской армией в Измите, добрался до Ускюдар и осадил город. По окончанию осады он подписал договор с Византией и вернулся назад. Благодаря походу Харун, позднее взошедший на престол аббасидского государства, получил титул «Ар-Рашид» («идущий прямым путем»). Помимо упомянутых походов и осад, мусульманскими арабами было предпринято множество других походов против Константинополя, но ни один из них не завершился осадой .

Осада Стамбула Оттоманами

Оттоманские Турки интересовались Византией и Константинополем на протяжении всего 14-го столетия .

Задолго до завоевания города все поселения, входящие в состав современного Стамбула, кроме Суричи, входили в состав владений Оттоманской империи. В течение данного периода оттоманы вмешивались во внутренние дела Византийской империи и поддерживали какую-либо сторону в междоусобной борьбе за власть . В период, предшествовавший завоеванию города, они совершали различные маневры в окресностях Константинополя.

Несмотря на то, что в 1340 г. оттоманские войска достигли ворот Константинополя, этот поход не завершился осадой . Поход, начатый султаном Мурадом I в Чаталджа был приостановлен сильным христианским союзом. Первая большая осада с целью захвата Константинополя была предпринята султаном Йылдырымом Беязыд. Однако, его армия не смогла войти в город в результате заключенного с императором договора.

Султан Йылдырым Беязыд продолжал предпринимать действия, оказывающие влияние на Константинополь. Ему удалось основать в городе турецкий квартал, мечеть и суд, в котором рассматривались дела оттоманских турков . Он оказывал влияние на возведение на престол императоров, которые заботилсь об интересах Оттоманской империи, что является одним из самых важных факторов, повлиявших на ход завоевания Константинополя оттоманами. Последняя попытка осадить город при султане Йылдырыме Беязыд была предпринята в 1400 г. Однако, данное действие было приостановлено вторжением Тимура .

Осада во главе с Муса Челеби, сыном султана Йылдырыма Беязыд, предпринятая в 1411 г. также завершилась неудачей. Император, обеспокоянный успехами Оттоманской армии, обратился за поддержкой к Мехмеду Челеби, находящемуся в Бурсе брату Мусы Челеби, впоследсвие осада была была снята. В период правления оттоманского султана Мехмеда Челеби походов против Константинополя не было.

Последняя осада периода предшествовавшего завоеванию города состоялась во время правления султана Мурада II . Тщательно подготовленная осада с подробным стратегическим планом была самой трудной для города осадой. Осада началась 15 Июня 1422 г. с перекрытия 10-тысячной конницей дорог, соединяющих Константинополь с другими городами. Эмир Султан, один из самых влиятельных духовных наставников того времени, прибыл из Бурсы и присоединился к осаде с армией из сотен дервишей, что было восторженно принято воинами . Несмотря на то, что нападение, предпринятое 24-ого Августа с участием Эмир Султана, было очень сильным, город не сдался. Осада была снята впоследствие восстания принца Мустафы, брата султана Мурада II. Таким образом, задача завоевания Стамбула перешла к сыну султана Мурада II .

Завоевание Стамбула

Осада Константинополя.

Осада Константинополя.

22 Апреля 1453 г.: В ранние утренние часы византийцы с ошеломлением и испугом увидели как османские войска переправляют суда через Галатский холм. Быки волокли по деревянным рельсам около 70 судов, а сотни солдат балансировали суда канатами. После полудня суда уже находились в заливе Халич (Золотой Рог).

С современного рисунка.

До завоевания Византия утратила свою прежнюю силу и перестала быть сильной империей. Территория империи была ограничена Константинополем, крепостью Силиври, Виза и Месимврией, расположенных на берегу Мраморного моря . Постепенно оттоманские турки окружили и эти окресности.

Небольшие византийские деревни, расположенные вне пределах городских стен, оставались вне оттоманских владений не потому что они сопротивлялись оттоманским туркам, а потому что оттоманы не принимали их всерьез и считали неважными. Они сосредоточили все свое внимание на Константинополе — их главной цели. Причиной провала последних осад не была недостаточность армии, а скорее всего внутрениие проблемы Оттоманской империи.

В этот период Византия не была уже прежней могущественной империей. Византийские императоры приняли оттоманское подданство и платили ей дань . Вместо Византийских императоров теперь оттоманы имели дело с платящими им дань мелкими феодалами. Константинополь больше всего считался религиозным центром, нежели столицей империи. Он был самой последней и самой сильной крепостью, ограждавшей христианский мир от Ислама и мусульманской армии, и ему нельзя было сдаваться. Для чего под руководством Папы Римского были предприняты новые Крестовые Походы .

Однако, для Византии, изнуренной нападениями и осадами оттоман, более серьезную угрозу создавал раскол между ортодоксальным православием и католичеством . Это означало, что христианская Европа больше не могла защитить ортодоксальную Византию. В отчаянной попытке объединить две церкви император и патриарх на церковном соборе, созванном во Флоренции в 1439 г., преклонили колена перед Католической церковью. Греческая ортодоксальная церковь также приняла господство Римско-католической церкви . Союз Греческой ортодоксальной и Римско-католической церквей, учрежденный на принужденной основе, послужил предвестником нового периода. Таким образом распря между ортодоксальным православием и католичеством, продолжавшаяся столетиями, была временно приостановлена под угрозой Оттоманкой империи. Однако, это соглашение было встречено жителями Константинополя с критикой и бурным недовольствием, а празднование, проведенное в соборе Айа София в честь объединения церквей, вызвало волну протестов . Византийцы не хотели присутствия европейцев в Константинополе и восстановления латинской эпохи.

Мощная армия крестоносцев, созванная после заключенного во Флоренции соглашения об объединении, в 1443 и 1444 г. захватила Грецию. Но в 1444 г. в битве при Варне оттоманы одержали победу над крестоносцами. Это последнее сражение, которое предопределило судьбу Константинополя. Теперь, завоевание города стало для молодой империи неизбежной целью . Боль в сердце оттоманских владений должна была быть снята, так как Константинополь являлся основным связующим звеном между Грецией и Анатолией.

За год до штурма Константинополя началась осторожная и тщательная подготовка. Были вылиты необходимые для штурма гигантские пушки. В 1452 г. была построена крепость , предназначенная для обеспечения контроля над проливом, был сформирован мощный флот, состоящий из 16 гребных галер, и вдвое увеличено число воинов. Были перекрыты пути подвоза в Византию, дабы она не сумела воспользоваться поддержкой. Была также обеспечена безучастность Галаты, находившейся в то время во власти генуэзцев . 2 Апреля 1453 г. передовые отряды турок подошли к городу. Итак, начался штурм Константинополя.

Хронология осады Константинополя:

Картина итальянского художника Фаусто Зонаро (Fausto Zonaro) «Завоевание Константинополя».

На картине султан Мехмед Фатих руководит переброской военных кораблей по суше для заключительного штурма Константинополя (1453).

В 1896-1909 гг. Фаусто Зонаро (годы жизни 1854-1929) был придворным живописцем при османском дворе (с титулом Ressam-ı Hazret-i Şehriyari), и в годы своего пребывания в Стамбуле написал ряд картин по турецкой истории.

6 Апреля 1453 г. : Султан Мехмед Фатих (Завоеватель) поставил свою палатку напротив ворот Св. Романа (нынешнего Топкапы). В тот же день, город был полностью блокирован, начиная от берегов Халич (т.е. залива Золотой рог. Прим..

6-7 Апреля 1453 г. : Начался пушечный обстрел. Была разрушена часть крепости у Эдирнекапы.

9 Апреля 1453 г. : Балтаоглу Сулейман Бей предпринял первую атаку чтобы прорваться в залив Халич.

9-10 Апреля 1453 г. : Была взята часть крепости на берегу пролива Босфор. Балтаоглу Сулейман Бей захватил Принцевы острова в Мраморном море.

11 Апреля 1453 г. : Начался обстрел крепости. Местами образовались трещины. Непрерывная бомбардировка произвела огромные разрушения в стенах Константинополя.

12 Апреля 1453 г. : Оттоманский флот атаковал корабли, перекрывавшие вход в Халич. Более высокие корабли христиан смогли одержать победу, что ослабило боевой дух оттоман. По приказу Султана Мехмеда началась бомбардировка византийских судов, перекрывавших Халич. Была затоплена одна галера.

Ночь 18 Апреля 1453 г. : Султан отдал приказ о штурме. Первая, большая атака длилась четыре часа, но была отбита.

20 Апреля 1453 г. : Между подошедшими к Константинополю тремя галерами, нанятыми папой римским, и византийским кораблем с грузом продовольствия и оружия и турецким флотом вблизи Йеникапы начался бой. Султан лично выехал на берег и приказал Балтаоглу Сулейман Паше во что бы то ни стало затопить корабли. Несмотря на то, что оттоманский флот намного превосходил по численности, он не смог остановить огромные вражеские суда. Этот провал уменьшил энтузиазм оттоманской армии. Оттоманские солдаты начали покидать армию . Вскоре византийский император, воспользовавшись ситуацией, предложил соглашение о мире. При поддержке Садразам Чандарлы Халил Паши предложение было отвергнуто. Продолжается осада и обстрел городских стен.

Во время этого хаоса и ослабленния боевого духа Султан Мехмед получил письмо от шейха и духовного наставника Акшемседдина, в котором он сообщает ему грандиозную новость о завоевании города . Вооруженнный этой моральной поддержкой, Султан Мехмед Фатих обострил атаку и решил использовать фактор внезапности. Турецкие отряды по суше переправят находящиеся в Долмабахче военные корабли в залив Халич!

22 Апреля 1453 г. : В ранние утренние часы византийцы с ошеломлением и испугом увидели как оттоманкие войска переправяют суда через Галатский холм. Быки волокли по деревянным рельсам около 70 судов , а сотни солдат балансировали суда канатами. После полудня суда уже находились в заливе Халич. Неожиданное появление Оттоманского флота в заливе создала среди византийцев панику. Часть византийских войск была перемещена на защиту выходивших на Халич городских стен, что значительно ослабило защиту крепостей со стороны суши.

28 Апреля 1453 г. : Попытка сжечь турецкие судна была отбита турками огнём бомбард. Между Айвансарай и Сютлюдже был построен понтонный мост, откуда оттоманы произвели обстрел выходивших на залив городских стен. Все стены со стороны залива были осаждены. Императору через генуэзцев было послано требование о безоговорочной сдаче. Если он сдастся, он мог покинуть город и уйти куда угодно, а жизнь и добро его народа будут пощажены. Но император отклонил предложение .

7 Мая 1453 г. : Штурм, предпринятый на стены у речки Байрампаша 30-тысячным войском, продолжался около 3 часов, но был отбит.

12 Мая 1453 г. : Внезапный штурм района между Текфурсарай (Влахернский дворец) и Эдирнекапы был также отбит.

16 Мая 1453 г. : Турки начали вести подкоп под стены возле Эгрикапы, который встретился с туннелем, вырытым византийцами. Произошла подземная минная война. Штурм цепи у залива Халич, предпринятый в этот же день, также потерпел поражение. На следующий день произвели еще один штурм, который также был отбит византийцами.

18 Мая 1453 г. : Турки атаковали стену у Топкапы с огромной башней с деревянным каркасом. Жестокий бой продолжался до вечера. Однако ночью византийцы подожгли башню и расчистили засыпанный оттоманами ров. В последующие дни продолжается обстрел городских стен.

25 Мая 1453 г. : Султан Мехмед Фатих через Исфендияр Бейоглу Исмаил Бея послал императору свое последнее требование о сдаче. Он пообещал, что император может выбраться из города со своим добром и казной, жители могли покинуть город с пожитками, а оставшиеся могли сохранить свое добро. Но византийцы не приняли этих условий.

26 Мая 1453 г. : Появились слухи, что в случае продолжения осады венгры мобилизуют свои войска, чтобы поддержать византийцев и что приближался флот из европейских стран. Султан Мехмед собрал военный совет. На совете Чандарлы Халил Паша и его сторонники, которые с самого начала были против осады, хотели чтобы осада была снята. Султан Мехмед, Заганос Паша, его наставник Акшемседдин, Молла Гюрани и Молла Хюсрев выступили против идеи об отступлении. Было принято решение продолжении штурма города. Заниматься подготовкой было поручено Заганос Паше.

28 мая 1453г. : Был объявлен день отдыха, чтобы воины набрались сил перед решающим боем. В лагере стояла полная тишина. Султан Мехмед осмотрел армию и приободрил солдат перед большой атакой. А в Константинополе в соборе Айа София был проведен религиозный обряд, в котором император призвал всех жителей принять участие в защите города. Это был последний обряд византийцев .

29 Мая 1453 г. : Войска заняли свои боевые позиции. Ближе к утру Султан Мехмед отдал приказ о наступлении. В Константинополе солдаты заняли свои места на стенах и брешей, в то время как жители собрались в церкви. Оттоманская армия начала свое заключительное наступление с двух сторон: с суши и с моря. Наступление сопровождалось такбиром («восхваление и возвеличивание Аллаха») и ударами в барабаны . Первая атака была произведена легкой пехотой, после чего на наступление пошли анатолийские солдаты. Три сотни анатолийцев смогли ворваться в пролом через большую брешь в стене, но были окружены и перебиты. Следующая атака велась янычарами, воодушевленными личным присутствием султана Мехмеда. Враги столкнулись лицом к лицу. Был убит Улубатлы Хасан, водрузивший первый турецкий флаг на крепостную стену . С проникновением янычаров в город через Белградкапы и капитуляцией защитников у Эдирнекапы пала византийская защита.

Покинутый солдатами император был убит в одной из уличных схваток . Турецкие отряды, проникшие в город со всех сторон, полностью сокрушили византийскую защиту. Ближе к полудню султан Мехмед Фатих вошел в город через Топкапы и сразу подъехал к собору Айа София, которую превратил в мечеть. Таким образом была завершена еще одна эпоха и начата другая.

Последствия завоевания Константинополя

Завоевание Константинополя имело важные исторические последствия как для турков и Исламской религии, так и для всего мира. Поэтому многие историки за конец средневековой истории принимают завоевание Константинополя турками .

С завоеванием Константинополя оттоманны устанавили свое господство над многочисленным независимыми турецкими княжествами (бейлик), расположенными в Анатолии . Таким образом, завоевание византийской империи способствовало объединению проживающих в Анатолии турецких общин. Период господства Оттоманской империи как в Анатолии, так и в исламском мире начинается с завоевания Стамбула.Таким образом, Оттоманское княжество превратилось в мировую империю.

После завоевания оттоманские мусульмане сыграли важную и динамичную роль в формировании мировой политики. Мусульмане приняли основное участие во всех международных событиях Старого Мира.

На протяжении трех столетий европейские христиане стремились изгнать мусульман из Малой Азии посредством Крестовых походов и Стамбул служил для них пограничным пунктом. После завоевания христианский мир в конечном итоге признал господство исламского мира в Малой Азии и никогда больше не предпринимал Крестовых походов . В действительности мусульмане направили свое внимание на Европу. Завоевание Стамбула стало историческим событием, неким поворотным моментом с которого начинается многолетнее превосходство исламского мира над Европой.

Падение Константинополя также считается ключевым историческим моментом, предвещающим эпоху Возрождения. После его завоевания, многие византийские художники и философы эмигрировали в Рим, захватив с собой свои произведения. Эта интеллигенция способствовала возрождению классической греческой культуры и вскоре в Европе началось движение Возрождения .

Султан Мехмед Фатих (Завоеватель)

Султан Мехмед II Завоеватель (Фатих) в дни взятия Константинополя (1453).

Султан Мехмед II Завоеватель (Фатих) в дни взятия Константинополя (1453). Современная турецкая музейная роспись.

Очень часто Мехмеда II в дни завоевания Константинополя художники изображают зрелым человеком, однако нужно помнить, что в 1453 году, когда он завоевал этот город, Мехмеду II был всего 21 год. На этом изображении возрастные пропорции соблюдены.

7-ой оттоманский султан. Родился в 1432 г. и умер в 1481 г. Взошел на престол дважды: в 1444 и 1451 гг. и правил на протяжении 31 года .

Начали обучение принца Мехмеда в самом раннем возрасте. В его образовании и воспитании приняли участие видные умы того времени, такие как Молла Еган, Акшемседдин, Молла Гюрани и Молла Айас. В соответствии с королевской традицией, он был назначен губернатором Манисской губернии Санджакбейлик, чтобы он набрался необходимого опыта в государственном управлении.

Он обучался математике, геометрии, толкованию Корана (тефсир), хадисоведению, законам шариата, мусульманской догматике, философии и истории. Он говорил на арабском, персидском, латинском, греческом и сербском языках . Принц Мехмед стал сильным военачальником и интеллектуалом с широким кругозором.

Фатих Мехмед, питающий особый интерес к литературе, занял свое заслуженное место среди знаменитых поэтов того времени. Под псевдонимом «Авни» он написал множество газелей, которыми он прославился среди литературных современников. Первый написанный во дворце диван (собрание литературных сочинений) принадлежит Фатиху Мехмеду .

В то время как юный принц Мехмед был губернатором Манисской губернии Санджакбейлик, его отец султан Мурад II решил удалиться, объявив его султаном. Занятие трона юнцом открывало для европейских стран новые горизонты для действий. Решив воспользоваться подходящим временем, они начали вторгаться в оттоманские владения. Чтобы вытеснить оттоманских турков из Европы была созвана армия крестоносцев. В ответ на это, султан Мурад II, став главнокомандующим войском, разбил крестоносцев при Варне. После Варнского сражения султан Мурад II вернулся и снова взял правление в свои руки. Султан Мехмед был послан в Манису, где он продолжил обучаться у видных умов того времени.

После смерти отца султан Мехмед приехал в столицу Эдирне, чтобы во второй раз занять престол. С самого первого для его правления он приступил к осуществлению своих планов о завоевании Константинополя. Сначала на европейской части он построил крепость напротив Анадолу-Хисар, известную как Румели-Хисар. По его замыслу были вылиты еще невиданные в Европе гигантские пушки. Он сформировал мощный флот, а в день наступления решил взять командование на себя.

После в завоевания Константинополя султан Мехмед направил свое внимание на расширение своих владений до реки Дунай и решение сербской проблемы. Он смог убедить Сербию принять оттоманское подданство. Затем он отнял у генуэзцев торговый порт Каффа и Амасру, которая являлась основной военно-морской базой. Он также овладел Синопом и завоевал Трабзон, положив конец княжеству Джандарогуллары и государству Понтус. Затем султан Мехмед взял остров Мидилли, овладел Боснией-Герцеговиной и объединил Балканские страны на юге от Реки Дунай.

Он отнял у династии Караманлы Конью и Караман и превратил их в провинцию Караман.

Затем Мехмед отнял у венецианцев остров Эгрибоз, положил конец княжеству Алаийе (Аланья), одержал победу на войне с Узун Хасаном, правителем Ак-Коюнлу, и окончательно присоединил Анатолию к владениям Оттоманской империи.

Позднее он направился на Запад и завоевал несколько генуэзских крепостей и сделал крымского хана вассалом Оттоманской империи.

Затем он захватил Албанию, присоединил к владениям Оттоманской империи Отранто, расположенный в южной части Италии.

Запаниковавший папа римский призвал европейские страны предпринять новый крестовый поход, на что Европа так и не решились .

Весной 1481 г. двинулся в новый поход и умер в районе Гебзе. Некоторые исследователи предполагают, что он был отравлен.

Султан Мехмед Фатих как государственный деятель и ученый

Султан Мехмед Фатих (Завоеватель) получил строгое всестороннее образование, и с самого раннего детства готовился стать правителем Оттоманской империи. Он обладал выдающимися военными талантами и превосходно управлял прекрасно дисциплинированной и хорошо организованной армией. Он держал в строгой тайне свои планы о наступлениях и скрывал их даже от самых близких ему людей. Он был первым султаном, который высоко оценил артиллерию. До завоевания Константинополя пушки применяли исключительно в качестве средства устрашения врага (грохотом выстрела). Никто не думал об их разрушительной силе и о том, какую важную роль они смогут сыграть в сражении . Принимая во внимание их потенциал, султан Мехмед сосредоточился на подготовку множества бомбард невиданных в то время размеров. Он самостоятельно произвел для них баллистические учеты и вычислил сопротивление.

Он стремился создать мировую империю и провел всю свою жизнь в походах для достижения этой цели. В течение 32-летнего правления он завоевал 17 государств, включая 2 империи, 6 княжеств и 5 герцогств. Он сделал Черное море турецким, завоевал весь Балканский полуостров и несколько островов в Эгейском море. Он увеличил владения Османской империи, которые он унаследовал от своего отца султана Мурада II, в 2.5 раза .

В дополнение к его завоеваниям, Султан Мехмед Фатих занимает важное место в истории Оттоманской империи в плане структурных и политических реформ, осуществленных на государственном уровне. Сводом законов Канун-наме он регламентировал деятельность военно-административной, финансовой и судебно-религиозной систем правительства. Будучи непредубежденным и широко мыслящим правителем, от покровительствовал развитию культуры и искусства. Он также продемонстрировал редкую религиозную толерантность. Например, после захвата Константинополя Мехмед Фатих созвал в свой дворец итальянских гуманистов и греческих ученых и был единственным, кто встал на защиту ортодоксального православия. Кроме того, Патриарх занимал положение равное по уровню визирю. Султан Мехмед попросил Патриарха Геннадия II написать книгу о принципах христианской веры и перевести ее на оттоманский турецкий язык .

На протяжении столетия 8 медресе, построенные у мечети Фатих, считались основными образовательными учреждениями Оттоманской империи. Временами султан собирал «улемов», признанных и авторитетных знатоков ислама, и слушал их дискуссии о теологических положениях. Он покровительствовал развитию наук и с величайшим уважением относился к ученым. При правлении султана Мехмеда Фатиха такие науки, как математика, астрономия и богословие достигли своего апогея».

Вступительная заметка, примечания и описания к иллюстрациям сайт

6 апреля 1453 года началась осада Константинополя, которая завершилась падением города и Византийской империи. То была историческая драма: героизм эллинов, предательство союзников и возвращение на трон потомка свергнутой династии Комнинов.

1 АГОНИЯ ВИЗАНТИИ

Уже во времена рождения османского султана Мехмеда II, завоевателя Константинополя, вся территория Византии ограничивалась лишь Константинополем и его окрестностями. Страна находилась в агонии, точнее, как правильно выразилась историк Наталья Басовская, она всегда была в агонии. Вся история Византии, за исключением первых веков после образования государства – это непрекращающийся ряд династических междоусобиц, которые усугублялись нападками внешних врагов, пытавшихся захватить «Золотой мост» между Европой и Азией. Но хуже всего стало после 1204 года, когда отправившиеся в очередной раз на Святую землю крестоносцы решили остановиться на Константинополе. После того разгрома город смог подняться и даже объединить вокруг себя некоторые земли, но жители на ошибках своих учиться не стали. В стране вновь разгорелась борьба за власть. К началу XV века большая часть знати втайне придерживалась турецкой ориентации. У народа на тот момент были свои увлечения – паламизм, практика созерцательного и отстраненного отношения к миру. Сторонники этого учения жили молитвами и были максимально отстранены от происходящего. Поистине трагической смотрится на этом фоне Флорентийская уния, объявившая первенство римского понтифика над всеми православными патриархами. Ее принятие означало полную зависимость православной церкви от католической, а отказ привел к падению Византийской империи, последнего столба мира ромеев.

2 ПОСЛЕДНИЙ ИЗ РОДА КОМНИНОВ

Мехмед II завоеватель стал не только покорителем Константинополя, но и его покровителем. Он сохранил христианские храмы, перестроив их под мечети, наладил связи с представителями духовенства. В какой-то степени можно сказать, что он любил Константинополь, город при нем начал переживать свой новый, на этот раз мусульманский расцвет. Кроме того, сам Мехмед II позиционировал себя не столько как захватчик, а как приемник византийских императоров. Даже именовал он себя «Kaiser-i-Rum» – правитель ромеев. Якобы он был последний из рода когда-то свергнутой императорской династии Комнинов. Его предок, по легенде, эмигрировал в Анатолию, где принял ислам и женился на княжне сельджукской. Вероятнее всего это было лишь легендой, оправдывавшей завоевание, но не без оснований – Мехмед II родился на европейской стороне, в Андрианополе.

Вообще-то, у Мехмеда была весьма сомнительная родословная. Он был четвертым сыном из гарема, от наложницы Хюма Хатун. У него были нулевые шансы на власть. Тем не менее, султаном ему стать удалось, оставалась теперь только узаконить свое происхождение. Завоевание Константинополя навсегда закрепило за ним статус великого легитимного правителя.

3 ДЕРЗОСТЬ КОНСТАНТИНА

В ухудшении отношений между византийцами и турками был виноват сам Константин XI – император Константинополя. Пользуясь трудностями, с которыми пришлось столкнуться султану в 1451 году – мятежами правителей непокоренных эмиратов и волнениями в войсках собственных янычар - Константин решил показать свой паритет перед Мехмедом. Он направил к нему послов с жалобой на то, что суммы, обещанные на содержание принца Орхана, заложника при константинопольском дворе до сих пор не уплачены. Принц Орхан был последним живым претендентом на трон вместо Мехмеда. Послам нужно было осторожно напомнить об этом султану. Когда посольство добралось до султана - вероятно, это было в Бурсе, - принявший его Халиль-паша был смущен и разгневан. Он уже достаточно хорошо изучил своего господина, чтобы представить, какова будет его реакция на подобную дерзость. Однако сам Мехмед ограничился тем, что холодно пообещал им рассмотреть этот вопрос по возвращении в Адрианополь. Его не задели оскорбительные и пустые требования византийцев. Теперь у него был предлог нарушить клятвенное обещание не вторгаться на византийскую территорию.

4 УБОЙНЫЕ ПУШКИ МЕХМЕДА

Судьбу Константинополя определила не ярость османских солдат, наплывы которых город отбивал целых два месяца, несмотря на явный перевес в численности. У Мехмеда был другой козырь в рукаве. Еще за три месяца до осады он получил грозное оружие от германского инженера Урбана, которое «пробивало любые стены». Известно, что длина пушки составляла около 27 футов, толщина стенки ствола - 8 дюймов, диаметр жерла - 2,5 фута. Пушка могла стрелять ядрами весом около тринадцати центнеров на расстояние примерно в полторы мили. К стенам Константинополя пушку тянули 30 пар быков, еще 200 человек поддерживали ее в устойчивом положении.

5 апреля, накануне сражения, Мехмед разбил свой шатер прямо перед стенами Константинополя. В соответствии с исламским законом он направил императору послание, в котором обещал сохранить всем его подданным жизнь, если город будет немедленно сдан. В случае отказа, пощады жителям можно было больше не ждать. Мехмед не получил никакого ответа. Рано утром в пятницу, 6 апреля, пушка Урбана выстрелила.

5 РОКОВЫЕ ЗНАМЕНИЯ

23 мая византийцам удалось последний раз испытать вкус победы: они захватили в плен турок, рывших подкопы. Но именно 23 мая и рухнули последние надежды жителей. К вечеру этого дня они увидели, как со стороны Мраморного моря к городу быстро приближается судно, преследуемое турецкими кораблями. Ему удалось уйти от погони; под покровом темноты цепь, перекрывавшую вход в Золотой рог, открыли, пропустив судно внутрь залива. Сначала думали, что это корабль спасительного флота западных союзников. Но то была бригантина, которая двадцать дней назад отправилась на поиски обещанного городу флота венецианцев. Она обошла все острова Эгейского моря, но так и не нашла ни одного венецианского корабля; более того, их никто там даже не видел. Когда моряки сообщили императору свои печальные вести, он поблагодарил их и заплакал. Отныне городу оставалось уповать только на своих божественных покровителей. Силы были слишком не равны – семь тысяч защитников против ста тысячного войска султана.

Но даже в вере последние византийцы не смогли найти утешение. Вспомнилось предсказание гибели империи. Первым христианским императором был Константин, сын Елены; таковым же будет и последний. Было и другое: Константинополь никогда не падет, пока на небе светит луна. Но 24 мая, в ночь полнолуния произошло полное лунное затмение. Обратились к последней защитнице – иконе Богоматери. Ее водрузили на носилки и понесли по улицам города. Однако во время этого шествия, икона упала с носилок. Когда же процессия вновь возобновилась, над городом разразилась гроза с градом. А следующей ночью, по свидетельствам источников, Святую Софию озарило какое-то странное сияние неизвестного происхождения. Его заметили в обоих лагерях. На следующий день начался генеральный штурм города.

6 ДРЕВНЕЕ ПРОРОЧЕСТВО

На город посыпались пушечные ядра. Турецкий флот блокировал Константинополь с моря. Но оставалась еще внутренняя гавань Золотой Рог, вход в которую был перегорожен, и где находился византийский флот. Турки не могли туда войти, и византийским судам даже удалось выиграть сражение с громадным турецким флотом. Тогда Мехмед приказал волоком перетащить суда по суше и спустить их на воду в Золотой Рог. Когда их перетаскивали, султан повелел поднять на них все паруса, гребцам махать веслами, а музыкантам играть устрашающие мелодии. Так сбылось еще одно древнее пророчество, что город падет, если морские суда пойдут по суше.

7 ТРИ ДНЯ СВОБОДЫ

Приемник Рима Константинополь пал 29 мая 1453 года. Тогда Мехмед II отдал свое страшное указание, которое обычно забывают в рассказах об истории Стамбула. Он разрешил своему многочисленному войску три дня безнаказанно грабить город. Дикие толпы хлынули в разбитый Константинополь в поисках добычи и наслаждений. Поначалу они не могли поверить, что сопротивление уже прекратилось, и убивали всех, кто попадался им на улицах, не разбирая мужчин, женщин и детей. Реки крови стекали с крутых холмов Петры и окрашивали воды Золотого Рога. Воины хватали все что блестит, обдирая ризы с икон и драгоценные переплеты с книг и уничтожая сами иконы и книги, а также выламывая из стен куски мозаик и мрамора. Так разграбили церковь Спаса в Хоре, в результате чего погибла уже упомянутая, самая почитаемая икона Византии – Божия Матерь Одигитрия, которая, по преданию, была написана самим апостолом Лукой.

Часть жителей застигли во время молебна в соборе Святой Софии. Самые старые и немощные прихожане были убиты на месте, остальные захвачены в плен. Греческий историк Дука, современник событий так рассказывает о происходящем в своем сочинении: «Кто расскажет о плаче и криках детей, о вопле и слезах матерей, о рыданиях отцов, кто расскажет? Тогда рабыню вязали с госпожой, господина с невольником, архимандрита с привратником, нежных юношей с девами. Если кто оказывал сопротивление, того убивали без пощады; каждый, отведя своего пленника в безопасное место, возвращался за добычей во второй и третий раз».

Когда 21 июля султан и его двор покидали Константинополь, город был наполовину разрушен и черен от пожаров. Церкви разграблены, дома опустошены. Проезжая по улицам, Султан прослезился: «Какой город мы отдали грабежам и разрушению», - прошептал он.

Алиса Муранова

Константинополь пал под ударами турецких полчищ… В Стамбульском музее «Панорама 1453» на конец великого города можно посмотреть глазами победителей.

29 мая 1453 года стал последним днем существования Византийской империи - после непрерывного трехдневного штурма столица империи Константинополь была захвачена армией турецкого султана Мехмеда II «Завоевателя».

Впрочем, империей Византию XV века можно было считать лишь условно, поскольку от некогда величайшей Восточной римской империи остался лишь клочок земли - власть императора распространялась лишь на город Константинополь с предместьями и на часть территории Греции с островами. Собственно, весь предыдущий XIV век был для Византии периодом политических неудач, внутренних раздоров и гражданских войн. Так византийский император Иоанн V Палеолог, правивший с 1341 - 1391 годы, свергался с престола трижды: своим свекром, сыном и затем внуком. Затем прокатилась эпидемия «чёрной смерти», которая унесла жизни не менее трети населения Византии. В итоге население Константинополя, которое в XII веке насчитывало до 1 млн. человек сократилось в 20 раз – к моменту падения в городе было примерно 50 тыс. человек. Сам город окружённый стеной в 14 миль, превратился в несколько отдельных поселений, разделённых огородами, садами, брошенными парками, руинами зданий. Наиболее многолюдные селения располагались по берегам Золотого Рога, где жили выходцы с Запада – венецианцы, генуэзцы, флорентийцы, каталонцы и евреи. Но, причалы и базары были ещё полны торговцами из итальянских городов, славянских и мусульманских земель. Ежегодно в город прибывали паломники, в основном из Руси.

План штурма Константинополя из музея «Панорама 1453»

Турки под стенами Константинополя тоже появились не сразу. Еще в XIV веке османы, пользуясь неурядицами Византии и балканских стран, переправились в Европу и вышли к Дунаю. в 1357 году турки овладели Галлиполи, а затем Адрианополем, который стал центром турецких владений на Балканском полуострове.

Падение Константинополя стало следствием разобщенности христианского мира. Для многих византийских политиков еще за столетие ло падения столицы было очевидно, что без помощи Запада империи не выжить. Император Иоанн VIII Палеолог, правивший в 1425-1448 годах, считал, что Константинополь можно спасти только с помощью Запада, поэтому способствовал скорейшему заключению 6 июля 1439 года Флорентийской унии, воссоединившей Православные церкви воссоединились с Латинской. Правда, уния оказалась непрочной, уже через несколько лет многие присутствовавшие на Соборе православные иерархи стали открыто отрицать своё согласие с унией или говорить о том, что решения Собора были вызваны подкупом и угрозами со стороны католиков. В результате, уния была отвергнута большинством восточных церквей. Тем не менее, в 1444 году римский папа смог организовать крестовый поход против турок, но под Варной западное войско, состоявшее, в основном из поляков и венгров, было разбито. Тем не менее, угроза солидарного ответа Запала не на шутку перепугала султана Мурада II, который дал клятву никогда н нарушать границ Византии.

Но в 1451 году трон султана перешел к его молодому сыну Мехмеду II, который, как и всякий не блещущий умом и талантами молодой человек, решил проявить сеья на ниве войны. И зимой 1451-1452 гг. Мехмед повелел начать строительство крепости Богаз-Кесен в самом узком месте пролива Босфор, отрезая тем самым Константинополь от Чёрного моря. Византийцы были в замешательстве – это был первый шаг к осаде. Было отправлено посольство с напоминанием о клятве султана, но посольство оставили без ответа. Константин еще раз направил посланцев с подарками, но на этот раз дипломатов обезглавили. Кроме того, турки захватили три венецианских корабля – два корабля были арестованы. А экипаж третьего казнен, причем, капитана посадили на кол – это развеяло все иллюзии на счёт намерений Мехмеда. Фактически это было объявление войны.

Тут-то и выяснилось, что помощь Запада это не более, чем иллюзия. Сами венецианцы, увязшие в войне в Ломбардии, воевать не хотели, да и с турками отношения портить не хотелось – венецианцы вели выгодную торговлю и в османских портах. В итоге Венеция сохранила нейтралитет о время этой войны, позволив и туркам, и византийцам вербовать солдат и матросов в своих владениях. Поддержку Византии оказали только некоторые капитаны из венецианских колоний.

Генуя тоже не хотела рисковать. Генуэзцы обратились с призывом к христианскому миру направить помощь Константинополю, но сами такую поддержку не оказали. Лишь несколько знатных генуэзцев прибыло сражаться за христианскую веру. К примеру, доброволец из Генуи Джованни Джустиниани Лонго привёл с собой 700 солдат. Джустиниани был известен, как опытный военный, поэтому был назначен императором командующим обороной сухопутных стен.

Не получилось и коалиции европейских государств. Франция и Англия находились в состоянии войны, Испания воевала с маврами, немецкие княжества вели постоянные междоусобные войны, а Венгрия и Польша, еще не пришедшие в сеья после поражения в битве при Варне, заявили о своем участии только в случае создания мощной коалиции государств. Лишь итальянцы отправили помощь – 200 нанятых в Неаполе лучников.

И император Константин XI Палеолог остался один на один со стотысячной армией Мехмеда, которая была вооружена по последнему слову техники. В частности, большое преимущество давала осадная артиллерия, которой заведовал венгерский оружейный мастер Леонард Урбан. Он выковал огромное артиллерийское орудие, получившее имя «Базилика» - эта пушка стреляла ядрами весом свыше 500 кг.

В конце января 1453 года турецкие войска в Европе получили приказ атаковать византийские города на побережье Черного и Мраморного морей. Многие города были сожжены и разрушены дотла. Султан учел и тот факт, что ряд предыдущих попыток взять Константинополь провалилось из-за того, что византийцы имели возможность морем подвозить подкрепления и припасы в осажденный город. Султан приказал стянуть к Константинополю весь турецкий флот, чтобы блокировать город с моря.

В течение марта огромная армия султана стал постепенно двигаться к Босфору. 5 апреля под стены Константинополя прибыл и сам султан Мехмед II. Моральный дух у армии был высокий, все верили в успех и надеялись на богатую добычу.

Люди в Константинополе были подавлены. Часть населения покинули город до осады (в ночь на 26 февраля семь венецианских кораблей увезли из города 700 богатых итальянцев), другие же, вспоминая древнее пророчество о том, что первым христианским императором был Константин, сын Елены; таковым же будет и последний) готовились умереть на стенах города. Всю зиму мужчины и женщины, поощряемые императором, трудились, расчищая рвы и укрепляя стены.

22 апреля турки пешим волоком доставили свои суда (70 трирем) в бухту Золотой Рог, блокировав город со стороны моря.

С 13 мая турки начали первые попытки штурма городских стен – т в одним месте, то в другом, словно пытаясь понять, в каким именно месте у нападающих есть наибольшие шансы.

Вечером в понедельник 28 мая султан дал команду на решающий штурм. Тысячи людей двинулись по направлению к стенам: одни - чтобы засыпать рвы, другие - чтобы подкатить поближе пушки и стенобитные орудия. Вскоре после захода солнца небо покрылось тучами и начался проливной дождь; однако турки продолжали свое дело, и защитники города ничем не могли им помешать. Примерно в половине второго ночи султан отдал приказ начать штурм.

И турецкие войска ринулись на приступ по всей линии стен. В ответ на всех церквях, расположенных поблизости от стен, ударили в колокола; церковь за церковью подхватывала этот тревожный набат, пока не зазвонили на всех колокольнях города. В трех милях от городских стен, в соборе Св. Софии, собравшиеся на молитву поняли, что битва началась.

В музее «Панорама 1453» представлена панорамная картина штурма города. Сам музей построен близ того места Феодосиевых Стен, где османские войска сумели ворваться в Константинополь.

Султан тщательно обдумал план действий. Он решил измотать защитников, прежде чем ввести в сражение свои лучшие войска. Сначала он двинул вперед нерегулярные войска - башибузуков. Их было много тысяч - искателей приключений из разных стран и различной национальности; это были ненадежные войска, отлично осуществляющие первый бросок, но быстро теряющие мужество, если они не добивались немедленного успеха. Зная их слабости, Мехмед поставил позади башибузуков шеренгу военной полиции, вооруженной плетьми и дубинками, которая должна была подгонять башибузуков, избивая тех, кто проявит признаки нерешительности. За военной полицией стояла янычарская гвардия султана. Если какой-нибудь струсивший башибузук и прорвался бы сквозь полицию, янычары должны были прикончить его своими ятаганами.

После почти двух часов непрерывного сражения Мехмед приказал башибузукам отступить: хотя их удалось сдержать и отбросить, они выполнили свою задачу, измотав силы противника.

Тут же началась вторая атака. Войска анатолийских турок в доспехах лавиной бросились на приступ.

Примерно за час до рассвета, когда и эта вторая атака начала захлебываться, ядро из пушки Урбана попало прямо в стену, и в образовавшийся пролом тут же ринулись сотни три анатолийцев. Однако христиане во главе с императором окружили их плотным кольцом и перебили, сбросив тела в ров.

Третьей волной на приступ пошли янычары. Волна за волной они бросались на стены, стараясь продраться хотя бы на одном участке.

Однако защитников подвела случайность. В самом углу влахернской стены находилась наполовину закрытая башней небольшая потайная дверца для вылазок - Керкопорта. Уже многие годы ее не открывали, но старики помнили о ее существовании. Перед началом осады эту дверь вновь открыли, чтобы выходить во вражеский фланг. Однако сейчас кто-то, возвращаясь после очередной вылазки, забыл закрыть за собой эту дверцу. Несколько турок, заметив, что дверца не заперта, проникли через нее в расположенный за дверцей небольшой двор и стали карабкаться по лестнице, ведущей на верхнюю часть стены. Генуэзцы, которые находились в этот момент с внешней стороны ворот, увидев, что произошло, кинулись назад, чтобы снова закрыть проход и не дать возможности другим туркам последовать за прорвавшимся авангардом. В наступившем переполохе около 50 турок оказалось внутри стены, где их вполне можно было окружить и уничтожить, если бы в этот момент не случилось еще большего несчастья. Перед самым заходом солнца пуля, выпущенная из пищали с близкого расстояния, попала в Джустиниани и пробила его латы на груди. Истекая кровью и, очевидно, испытывая сильную боль, он попросил своих людей вынести его из сражения. Один из них бросился к императору, который бился неподалеку, чтобы взять у него ключ от небольших ворот во внутренней стене. Константин поспешил к раненому, заклиная его не покидать своего поста. Однако нервы Джустиниани уже сдали; он настаивал на том, чтобы его унесли. Ворота открыли, и телохранители Джустиниани доставили его, пронеся по улицам до порта, на стоявший там генуэзский корабль. Его солдаты заметили отсутствие командира. Некоторые, возможно, подумали, что он отошел назад, чтобы защищать внутреннюю стену, но большинство решило, что битва проиграна. Кто-то в ужасе закричал, что турки прорвались через стену. И прежде чем ворота успели закрыть, генуэзцы стремительно бросились к ним. Император и его греки остались на поле боя одни.

Происшедшая паника не укрылась от глаз находившегося по ту сторону рва султана. С криком «Город наш!» он послал в бой новый отряд янычар. Греки упорно сопротивлялись. Однако численное превосходство противника заставило их отойти к внутренней стене. Перед ней находился еще один ров, который в нескольких местах оказался углубленным, так как там брали землю для укрепления заграждений. Многие греки, отступая, попали в эти ямы, из которых не так-то легко было выбраться, поскольку позади них высоко вздымалась внутренняя стена. Турки, уже вскарабкавшиеся на заграждения, стреляли по ним сверху, пока не перебили всех. Вскоре многие янычары достигли внутренней стены и беспрепятственно взобрались на нее. Вдруг кто-то поднял вверх глаза и увидел турецкий флаг, развевающийся на башне. Раздался громкий вопль: «Город взят!»

В то время как император умолял Джустиниани остаться, ему уже было известно, что турки проникли через ворота.

Он немедленно бросился туда, но оказалось, что было слишком поздно. Паника охватила уже и часть находившихся там генуэзцев. В начавшемся смятении было невозможно вновь закрыть ворота. Турки валом повалили через них, и Константин тщетно пытался собрать вокруг себя греков, которых уже слишком мало оставалось в живых. Они спешились и вчетвером в течение нескольких минут защищали ворота. Однако сопротивление защитников было уже сломлено. Ворота оказались забиты солдатами-христианами, пытавшимися спастись, в то время как наседавших на них янычар становилось все больше и больше. Сам Константин, поняв теперь, что империя погибла, не имел никакого желания ее пережить. Он погиб как настоящий солдат, до последней минуты защищая ворота.

Какое-то время в отдельных местах еще шел бой – на участке сухопутных стен к югу от Ликоса христиане успешно отразили все атаки турок. Однако теперь турецкие отряды, один за другим прорываясь через проломы в заграждениях, разбегались в обе стороны, чтобы открыть оставшиеся ворота. Солдаты на стенах оказались в окружении. Многие из них спаслись – турки, боявшиеся, что город разграбят без них, часто бежали со стен, жаждая присоединиться к грабежам.

Особенное нетерпение проявляли матросы, опасавшиеся, как бы их не опередили солдаты. Надеясь, что цепь помешает кораблям христиан вырваться из залива и они еще успеют захватить их, когда освободятся, матросы побросали свои суда и бросились на берег. Их алчность спасла жизнь многих христиан.

Султан Мехмед дал солдатам три дня полного разграбления города, и они покрыли улицы 1000-летнего города реками крови, вырезая всех подряд: стариков, женщин, детей. Были перебиты даже священники и несколько тысяч женщин, собравшиеся в Соборе Св. Софии, опьяненные кровью янычары в бешенстве разрубили тела на части.

Потоки крови стекали по крутым улицам Константинополя с холмов Петры в Золотой Рог. Первым делом янычары разграбили церкви, сжигая иконы и книги, унося все, что только можно было содрать. В храме Хоры они уничтожили икону Богоматери Одигитрии - самое священное Ее изображение во всей Византии, исполненное, по преданию, самим святым Лукой. Ее перенесли сюда из церкви Богородицы близ дворца в самом начале осады, чтобы эта святыня, находясь как можно ближе к стенам, вдохновляла их защитников. Турки вытащили икону из оклада и раскололи на четыре части.

Обитателей домов забирали вместе с их имуществом. Каждого, кто падал от изнеможения, тут же убивали; так же поступали и со многими младенцами, за которых ничего нельзя было выручить; к концу второго дня в городе уже не осталось почти ничего, что еще можно было бы разграбить; поэтому никто не возражал, когда султан приказал прекратить грабеж погибшего города.

Сам султан вступил в город лишь тогда, когда армия уже насытилась грабежом. С эскортом из отборных отрядов янычарской гвардии, сопровождаемый своими везирами, он медленно проехал по мертвым улицам Константинополя до собора Св. Софии, который он тут же приказал переделать в мечеть. Приказание было моментально исполнено – турки даже не стали сдирать драгоценные фрески. А просто замазали их слоем штукатурки, что бы потом повесить на изуродованную стену лозунг с изречением из Корана.

Также он приказал найти тело императора – его труп нашли в огромной горе трупов по маленьким золотым двухглавым орлам на доспехах. Мехмед повелел отрезать Константину голову и выставить ее для всеобщего обозрения на ипподроме, затем забальзамировать ее и послать для обозрения ко дворам самых могущественных владык мусульманского мира.

Судьба плененных горожан оказалась весьма различной. Все чиновники империи и практически все венецианцы, попавшие в плен, были по приказу султана казнены. Для греков же султан издал указ, по которому они могли вернуться в свои дома; их жизнь и имущество отныне объявляются неприкосновенными. Правда, султан оказался любителем детей – самых красивых девочек и мальчиков он забрал в свой гарем, презрев свои собственные законы - Мехмед послал по четыре сотни греческих детей в дар каждому из трех наиболее могущественных мусульманских правителей того времени - султану Египта, бею Туниса и эмиру Гренады. Тех же родителей, кто сопротивлялся столь позорной участи, он приказывал сажать на кол. Также плена удалось избежать многим солдатам – им были предложены свобода и офицерские должности в султанской армии при условии обращения в мусульманство. Большая же часть горожан была продана в рабство.

Весть о том, что великий город оказался в руках неверных вызвала потрясение на Западе - этого никто всерьез не ожидал. Люди знали, что город в опасности, но, погруженные в свои местные заботы, они не понимали, насколько острой была эта опасность. «Никогда не было и никогда не будет более страшного события», - писал один монах-летописец.

Тем не менее, ни одно из христианских государств не захотело вступить в войну с турками и отвоевать Константинополь. Только папство и небольшое число ученых и романтиков в различных странах Запада было готово организовать новый крестовый поход, что бы отбить город от неверных; что же касается их правительств, то те ни на минуту не упускали из виду своих коммерческих интересов.

21 июня султан и его двор покинули покоренный город, направившись в Адрианополь. Позади них оставался наполовину разрушенный, опустошенный и покинутый Константинополь; он весь почернел как будто от огня, и в нем царила необычная тишина. Все вокруг, где побывали солдаты, было опустошено и разорено; церкви стояли оскверненными и разграбленными, дома - необитаемыми, лавки и склады - разбитыми и растасканными.

Однако вскоре он решил вернуться: султан сообразил, что раз он завоевал трон византийских императоров, то теперь он должен жить в их столице. В центральной, возвышенной части города, недалеко от того места, где сейчас расположен университет, он соорудил для себя небольшой дворец и занялся планами строительства большого дворца на месте древнего Акрополя. Тогда же он выработал основные контуры своей политики по отношению к греческим подданным. Они должны были образовать миллет - самоуправляемую общину внутри его империи под властью своего религиозного главы - патриарха, ответственного за их поведение перед султаном. Также султан велел завозить в Стамбул греческие семьи из других покоренных городов – например, 5 000 семей переселили сюда из Трапезунда. Среди переселенцев были не только представители аристократии, но также лавочники и ремесленники, в том числе каменщики, создавшие на месте погибшего города новую столицу нового государства.

Фотографии стен и музея взяты с сайтов periskop.livejournal.com иervix.livejournal.com

Предпосылки

Положение Византии к 1453 году

Положение остальных государств

Наиболее вероятными союзниками Константина были венецианцы . Их флот вышел в море лишь после 17 апреля и получил инструкцию ждать подкреплений у острова Тенедос до 20 мая, а затем прорываться через Дарданеллы на Константинополь. Генуя сохраняла нейтралитет. Венгры ещё не оправились после недавнего поражения. Московские власти были заняты своими проблемами, к тому же между Москвой и Константинополем лежали ногайские и татарские территории. Валахия и сербские государства были в вассальной зависимости от султана, а сербы даже выделили вспомогательные войска в султанскую армию. Скандербег в Албании был настроен против турок, но он также недолюбливал византийцев и венецианцев.

Положение ромеев

Система защиты Константинополя

План стен Константинополя

Город Константинополь расположен на полуострове, который образуется Мраморным морем и заливом Золотой Рог . Городские кварталы, выходившие на берег моря и берег залива, были прикрыты городскими стенами. Особая система укреплений из стен и башен прикрывала город с суши - с запада. За крепостные стены на берегу Мраморного моря греки были относительно спокойны - морское течение здесь было быстрым и не позволяло туркам высаживать десант под стены. Уязвимым местом был Золотой Рог. Византийцы здесь разработали своеобразную оборонительную систему.

Через вход в залив была протянута большая цепь. Известно, что один конец её крепился на башне Евгения на северо-восточной оконечности полуострова, а другой - на одной из башен квартала Пера на северном берегу Золотого Рога (квартал был генуэзской колонией). На воде цепь поддерживали деревянные плоты. Турецкий флот не мог войти в Золотой Рог и высадить десант под северные стены города. Ромейский флот, прикрытый цепью, мог спокойно делать ремонт в Золотом Роге.

С запада от Мраморного моря до граничащего с Золотым Рогом квартала Влахерны тянулись стены и ров. Ров был шириной около 60 футов, глубокий и мог быть заполнен водой. По внутренней стороне рва был зубчатый бруствер. Между бруствером и стеной был проход шириной от 40 до 50 футов, называемый Периволос. Первая стена была высотой в 25 футов и имела защитные башни на расстоянии от 50 до 100 ярдов одна от другой. За этой стеной имелся ещё один внутренний проход на всем её протяжении шириной в 40-60 футов, называемый Паратихион. За ним возвышалась вторая стена высотой в 40 футов с башнями квадратной или восьмиугольной формы, которые располагались так, чтобы прикрыть промежутки между башнями первой стены.

Рельеф местности в середине системы укреплений понижался: здесь в город по трубе втекала речка Ликос. Участок укреплений над речкой всегда считался особо уязвимым из-за понижения рельефа на 100 футов, он назывался Месотихион. В северной части крепостные стены смыкались с укреплениями квартала Влахерны, выступавшими из общего ряда; укрепления были представлены рвом, ординарной стеной и фортификационными укреплениями императорского дворца, построенного вплотную у крепостной стены ещё императором Мануилом I .

Во всей системе укреплений было также несколько ворот и потайных калиток.

Военные силы греков

Хотя стены города к тому времени очень обветшали и осыпались, но оборонительные укрепления ещё представляли собой внушительную силу. Однако сильная убыль населения столицы давала о себе знать очень пагубным образом. Так как сам город занимал очень большую площадь, солдат для отражения штурма явно не хватало. Всего годных ромейских солдат, не включая союзников, было около 7 тысяч. Союзники были ещё малочисленнее, например, прибывший волонтёр из Генуи Джованни Джустиниани Лонго предоставил около 700 человек. Небольшой отряд выставила колония каталонцев.

Греческий флот, оборонявший Константинополь, состоял из 26 кораблей. 10 из них принадлежали собственно ромеям, 5 - венецианцам , 5 - генуэзцам , 3 - критянам , 1 прибыл из города Анконы , 1 из Каталонии и 1 из Прованса . Все это были высокобортные безвесельные парусники. В городе было несколько пушек и значительный запас копий и стрел. Огневого оружия явно не хватало.

Основные силы ромеев под командованием самого Константина сосредоточились у самого уязвимого места, на Месотихионе, где речка по трубе проходит под крепостными стенами. Джустиниани Лонго расположил свои отряды справа от войск императора, но затем присоединился к нему. Место Джустиниани занял другой отряд генуэзских солдат во главе с братьями Боккиарди. Отряд венецианской общины под началом некоего Минотто защищал Влахернский квартал. Южнее Мисотихиона находился ещё один отряд генуэзских волонтеров под командованием Каттанео, греческий отряд под командованием родственника императора Феофила Палеолога, отряд венецианца Контарини и греческий отряд Димитрия Кантакузина.

Многие историки считают падение Константинополя ключевым моментом в европейской истории, отделяющим Средневековье от эпохи Возрождения , объясняя это крушением старого религиозного порядка, а также применением в ходе сражения новых военных технологий, таких, как порох и артиллерия. Многие университеты Западной Европы пополнились греческими учёными, бежавшими из Византии, что сыграло немалую роль в последующей рецепции римского права.

Падение Константинополя также перекрыло главный торговый путь из Европы в Азию, что заставило европейцев искать новый морской путь и, возможно, привело к открытию Америки и началу эпохи великих географических открытий .

Но большинство европейцев считало, что гибель Византии стала началом конца света , так как только Византия была преемницей Римской империи. С гибелью Византии могли начаться ужасные события в Европе: эпидемии чумы, пожары, землетрясения, засухи, наводнения и, конечно, нападения чужеземцев с Востока. Только к концу XVII века натиск Турции на Европу ослаб, а ближе к концу XVIII века Турция стала терять свои земли.

Википедия Википедия

Источник: Журнал Московской Патриархии

Христианизация колоссальной Римской империи в IV веке превратила ее во всемирный оплот христианства. Собственно, почти весь христианский мир вмещался в пределы государства, включившего в себя все страны Средиземноморского бассейна и далеко вышедшего за его пределы, владевшего и Черноморьем, и Британией. Будучи фактически столь великой, империя и до и после победы христианства теоретически притязала быть всемирной. Об этой давней доктрине нам напоминает богослужение. Слова Литургии святителя Иоанна Златоустого: еще приносим Ти словесную сию службу о вселенней – имеют в виду предмет молитвы не космический и не географический, а именно политический – “вселенная” было одно из официальных именований империи. Начало христианизации совпало с основанием новой столицы на Босфоре.

Святой равноапостольный Константин Великий на месте древнего города Визaнтия построил Новый, или Второй Рим – Константинополь, который славяне назвали впоследствии Царьградом. В 330 году город был торжественно освящен, и в греческих Минеях есть служба 11 мая – в воспоминание дня рождения, или обновления, Константинограда. Уже после гибели Града Константина в 1453 году на Западе стали называть державу, имевшую этот Град столицей, Византией, по старинному имени Града. Сами “византийцы” себя так никогда не называли: они называли себя римлянами (так до сих пор зовутся кавказские греки) и державу свою – Римской. В посмертном переименовании ее – вдвойне уничижительный смысл. Запад отказывал ей в римском имени и наследии, поскольку хотел узурпировать то и другое в империи Карла Великого, а позднее – в “Священной Римской Империи германской нации”. И в то же время Запад, в истории которого Средние века были темным временем варварства, отказывал и “Византии” в самостоятельном культурном значении: для него она была всего лишь посредницей передачи на Запад античного наследия. На самом же деле “Византия” (Запад только к концу ХIХ века начал это понимать) создала величайшую культуру, которая росла на античной почве (Церковь, в отличие от сект и ересей, никогда не отвергала античность огульно), впитала и некоторые восточные влияния, одухотворилась верой Христовой и принесла дивные плоды духовные – богословие, богослужение, искусство. Богодухновенное созидание христианского государства, христианского общества, христианской культуры шло наперекор стихиям мира сего, всем человеческим немощам и грехам и в суровом противостоянии внешним разрушительным силам.

В V веке переселение народов привело империю к первой катастрофе: германские варвары пленили не только Рим (что многие восприняли как знак конца света), но и всю западную часть империи. Римская держава уцелела благодаря силе восточной ее части.

В VI веке, при святом Юстиниане Великом, империя вернула себе Италию, латинскую Африку, часть Испании. Победа над варварами была победой Православия, поскольку германцы были арианами.

В VII веке империя пережила персидское завоевание Сирии, Палестины и Египта; сама столица была в осаде. Император Ираклий напряжением всех сил сокрушил мощь персов, вернул в Иерусалим плененный ими как трофей Крест Господень, но оказался бессилен перед новым завоевателем – арабами. В короткое время потеряны были земли, только что возвращенные от персов. Легкость завоевания объясняется тем, что монофизиты в Египте и Сирии тяготились властью православной империи. В VII-VIII веках арабы продолжали завоевания, и сама столица неоднократно бывала в осаде.

В VII веке у империи появился еще один противник: славяне перешли Дунай и заняли весь Балканский полуостров. У империи не хватало военной силы для противостояния опасностям, но в ее распоряжении было оружие духовное: те, кто были врагами, пленялись в послушание и обогащались всем духовным достоянием христианства. Вчерашние завоеватели принимали греческий язык – язык Церкви и культуры и становились верноподданными империи. Впрочем, константинопольские миссионеры святые равноапостольные Кирилл и Мефодий положили начало славянской церковной культуре, ставшей точным воспроизведением греческого первообраза. К началу ХI века империя многое вернула себе: ее земли включали Балканы от Дуная и Дравы, Малую Азию, Армению, Сирию, Южную Италию. Но к концу того же века сельджуки захватили все владения ее в Азии.

К тому времени Запад уже разрушил церковное единство с Востоком. Церковный разрыв 1054 года был предварен и предопределен политическим разрывом 800 года, когда папа провозгласил Римским императором Карла Великого. Давление с Запада все возрастало. Для получения помощи в отражении западной опасности цареградское правительство было вынуждено заключить договор с пионером капитализма – Венецианской республикой, по которому Венеция получила на территории империи большие привилегии, к тяжелому и длительному ущербу византийской экономики и торговли.

Потери территорий фактически превращали империю в греческое государство, но идеология римского универсализма оставалась нетронутой. Почти каждый император возобновлял переговоры об унии с Западной Церковью, но, поскольку ни правители, ни духовенство, ни народ не хотели отступаться от Православия, переговоры всегда заходили в тупик.

Новую ситуацию создали Крестовые походы. С одной стороны, они позволили восстановить власть православной державы в западной Малой Азии. С другой стороны, созданные крестоносцами в Сирии и Палестине государства были весьма враждебны к грекам, которых изображали главными виновниками неудач крестоносцев, и агрессивность Запада в отношении греков все росла.

Западу – Венеции и крестоносцам – удалось сокрушить империю в 1204 году. Константинополь был сожжен и захвачен, и территорию империи завоеватели хотели поделить между собой. Годы латинского владычества на Босфоре (1204-1261) – время систематического вывоза из недавней культурной столицы мира всех святынь, богатств и ценностей, которые уцелели в первые дни разграбления. Многое было просто варварски уничтожено. В 1453 году туркам оставалось уже очень мало добычи. 1204 год к вероисповедным причинам разделения прибавил важнейший психологический фактор: Запад показал свое лицо злобного насильника и варвара. Естественно, победители пытались подчинить греческую Церковь папе: в святой Софии воссел латинский патриарх, и на захваченных землях (кое-где, на несколько веков: на Крите, на Кипре) греков вынудили жить в режиме унии. Осколки православной империи сохранялись на периферии, и главным ее центром стала Никея в Малой Азии.

Первый император из династии Палеологов, Михаил VIII, вернул Константинополь. После десятилетий латинского владычества это была тень прежнего города. Дворцы лежали в руинах, церкви потеряли все свое убранство, жалкие жилые кварталы перемежались пустырями, садами и огородами.

Освобождение столицы увеличило агрессивность Запада. Михаил не нашел иного средства предотвратить угрозу завоевания империи католиками, кроме как заключить церковную унию с Римом. В конечном счете, это ему ничего не дало. Западные государства очень ненадолго отказались от агрессивных намерений, но среди подданных Михаила уния вызвала почти всеобщее неприятие, и императору вместе с униатским патриархом Константинопольским Иоанном Векком потребовались широкие репрессии против противников унии. Несмотря на решимость Михаила утверждать унию любыми средствами, папа Мартин IV отлучил его от Церкви за неверность унии! Уния просуществовала восемь лет и умерла вместе с Михаилом (1282).

Обороняясь от Запада, Михаил VIII активно влиял на европейскую политику и имел некоторый военный и дипломатический успех. Но в его деятельности империя исчерпала последние силы. После него начинается угасание православной империи.

Но, удивительным образом, в состоянии все расширяющегося политического, военного, хозяйственного, социального упадка Восточная империя не только не увядала духовно, но, напротив, принесла самые зрелые, прекрасные и совершенные свои плоды. Многие лица, многие творения письменные и художественные останутся для нас неизвестными – память их погибла в огне завоевания. Многое оставалось и остается безвестным просто потому, что после катастрофы некому было оценить то, чем жило это погибшее общество. Только в конце ХIХ века мир оценил внешние формы его мировидения – “византийское искусство”. Только в середине ХХ века православный (и инославный) мир приступил к изучению духовно-мистической и богословской вершины исихазма. Еще не завершено критическое издание главного учителя исихазма – святителя Григория Паламы. Еще остаются вовсе неизданными десятки тысяч рукописных страниц его современников… Чем немощнее становилась Ромейская держава, тем неоспоримее было ее духовное влияние повсюду в православном мире – в России святителя Алексия, в Сербии Стефана Душана, в Болгарии святителя Евфимия…

Веками стояла империя на мировом перекрестке, на пути из Европы в Азию и из Средиземного моря в Черное, питая духовно и православный и даже инославный мир и защищая христианский мир от азиатских завоевателей. Теперь ее служению приходил конец. К 1300 году турки завоевали ее достаточно большие и богатые владения в Малой Азии, кроме немногих городов, которые захватывались на протяжении XIV века. В середине этого века турки шагнули в Европу. К концу его турки уже уничтожили Болгарию, нанесли смертельный удар Сербии на Косовом поле (1389) и захватили большую часть европейских владений империи, в том числе второй город – Фессалоники.

С империей, от которой осталось только столица, далекий Пелопоннес и несколько островов, уже больше не считались. В Москве, которая всегда была лояльна и признавала первенство цареградского царя (за него молились в русских церквах), великий князь Василий Димитриевич распорядился прекратить поминовение императора, заявив: “У нас есть церковь, но нет царя”. В защиту имперской идеологии взял слово Константинопольский патриарх Антоний IV, написавший великому князю: “Скорблю, слыша словеса некие, глаголемые твоим благородием о державнейшем и святом моем самодержце и царе. Ибо говорят, что ты препятствуешь митрополиту поминать божественное имя царя в диптихах, дело совершенно недопустимое… Это нехорошо. Святой царь большое место имеет в Церкви; он не то, что другие князи и местные властители, ибо изначала цари утвердили и определили благочестие по всей вселенной, и вселенские соборы цари собрали, и то, что относится к правым догматам и к христианскому жительству, что говорят божественные и священные каноны, они утвердили и законоположили любить и почитать… почему они имеют великую честь и место в Церкви. И хотя, по попущению Божию, языки окружили область и землю царя, но и доныне такую же хиротонию имеет царь от Церкви и такой же чин и такие же молитвы, и великим помазуется Миром и хиротонисуется царем и самодержцем римлян, то есть всех христиан, и на всяком месте и всеми патриархами и митрополитами и епископами поминается имя царя, где только именуются христиане, чего никак не имеет никто из прочих правителей или местоначальников, и такую имеет в сравнении со всеми власть, что и сами латиняне, не имеющие никакого общения с нашей Церковью, тоже воздают ему такое же повиновение, что и в древние дни, когда они были едины с нами. Много больше христиане православные должны ему этим… Невозможно христианам иметь Церковь, а царя не иметь. Ибо царство и Церковь имеют многое единство и общность, и невозможно их взаиморазделение. Оных только царей отвергают христиане – еретиков… Державнейший же и святой мой самодержец благодатью Божией есть православнейший и благовернейший и заступник Церкви и дефенсор и защитник, и невозможно, чтобы был архиерей, не поминающий его. Услышь и верховного Апостола Петра, говорящего в первом из соборных посланий: Бога бойтеся, царя чтите (1 Пет. 2, 17). Он не сказал: царей, чтобы кто не подумал, что говорится о так называемых царях отдельных народов, но: царя, указывая, что один есть всеобщий (katholikos) царь… Ибо если и иные некие из христиан присвоили себе именование царя, то все таковое… противозаконно… Ибо какие отцы, какие соборы, какие каноны говорят о них? Но о природном царе вопиют горe и долу, коего законоположения и указы и повеления любимы и чтимы по всей вселенной, коего поминают христиане повсюду” 1 .

В то время царствовал Мануил Палеолог (1391-1425), один из благороднейших государей. Будучи по призванию богословом и ученым, он проводил время в унизительных и бесплодных поисках выхода из безвыходного положения империи. В 1390-1391 годах, находясь в качестве заложника в Малой Азии, он имел откровенные беседы о вере с турками (которые относились к нему с глубоким уважением). Из этих дискуссий возникли “26 диалогов с неким персом” (так архаизирующая литературная манера требовала именовать турок), причем только несколько диалогов посвящены полемике с исламом, а бoльшая часть – это положительное изложение христианской веры и нравственности. Сочинение издано лишь в меньшей части.

Мануил находил утешение в писании церковных песнопений, проповедей и богословских трактатов, но не заслонялся этим от страшной реальности. Турки шагнули в Европу далеко на север и на запад от окруженного Константинополя, и впору было Европе проявить разумный эгоизм, защитив Восточную империю. Мануил отправился на Запад, добрался до далекого Лондона, но нигде не получал ничего, кроме искреннего сочувствия и неопределенных обещаний. Когда все возможности были уже исчерпаны, до императора, находившегося в Париже, дошло известие о том, что Промысл Божий нашел неожиданное средство: Тимур нанес туркам сокрушительное поражение (1402). Гибель империи была отсрочена на полвека. Пока турки восстанавливали силы, империи удалось освободиться от дани, которая платилась туркам, и вернуть Солунь.

После смерти Мануила к власти пришло последнее поколение Палеологов. При сыне его, Иоанне VIII, положение становилось все более грозным. В 1430 году вновь пала Солунь – теперь уже на пять без малого веков. Гибельная опасность заставила греков вновь (в который уже раз!) пойти на переговоры об унии с Римом. На этот раз униональная попытка дала наиболее ощутимые результаты. И все же можно утверждать, что и на этот раз уния была заранее обречена на неудачу. Стороны не понимали друг друга, представляя два разных мира – и в богословском, и в церковно-политическом аспектах. Для папы Евгения IV уния была средством восстановить и утвердить пошатнувшуюся папскую власть. Для греков она была трагической попыткой сохранить все, как было раньше, – не только империю, но и Церковь со всем ее достоянием веры и обряда. Кто-то из греков наивно надеялся, что на Флорентийском соборе произойдет “победа” православного Предания над латинскими новшествами. Этого не случилось, да и не могло быть. Но реальный результат не был и простой капитуляцией греков. Главной целью папы было не подчинение греков, но разгром оппозиции западного епископата, который в значительной своей части взбунтовался против папского всевластия и пытался подчинить папу собору. Перед лицом грозного врага на Западе (за мятежными епископами стояли многие государи) можно было пойти на некоторые компромиссы с Востоком. Действительно, подписанная 6 июля 1439 года уния имела компромиссный характер, и вопрос был в том, “чья возьмет” в практическом ее применении. Так, уния оговаривала “сохранение всех прав и привилегий” четырех восточных патриархов, но папа попытался испытать греков “на прочность” и заявил о своей готовности назначить нового патриарха Константинопольского. Император твердо возразил, что не дело папы – совершать такие назначения. Папа хотел, чтобы ему выдали на суд и расправу святителя Марка Эфесского, твердого защитника Православия, не подписавшего унии. Опять последовало твердое заявление, что не дело папы – судить греческих клириков, и святитель Марк вернулся в Константинополь в императорской свите.

Заключение унии в том виде, в каком она была разработана и подписана, оказалось возможным только потому, что греки не имели внутреннего единства. Представительная греческая делегация на соборе – император, патриарх Иосиф II (умерший за два дня до подписания унии и погребенный уже после него, совместно греками и латинянами), сонм иерархов (некоторые из них представляли трех восточных патриархов) – являла пестрый спектр воззрений и настроений. Тут был и непреклонный воин Православия святитель Марк, и иерархи, до времени защищавшие Православие, но впоследствии поколебленные или искусной диалектикой латинян, или грубым и ощутимым давлением чужих или своих, и “гуманисты”, более занятые античной философией, чем христианским богословием, и фанатичные патриоты, готовые на все ради спасения империи от мусульман.

Взгляды и деятельность каждого из тех, кто подписал унию, подлежат особому исследованию. Но обстоятельства таковы, что не позволяют именовать вкупе всех их и последовавших за ними “католиками” или даже “униатами”. Иоанн Евгеник, брат святителя Марка, называет Иоанна VIII “христолюбивым царем” и после подписания им унии. Строго антикатолический автор архимандрит Амвросий (Погодин) говорит не об отпадении от Православия, но об “унижении Православной Церкви” 2 .

Для Православия компромисс невозможен. История говорит, что это не путь преодоления разномыслия, а путь создания новых доктрин и новых разделений. Далекая от того, чтобы реально объединить Восток с Западом, уния внесла разделение и борьбу в Восточную Церковь в критический час ее истории. Народ и духовенство не могли принять унии. Под их влиянием начали отрекаться от своих подписей те, кто их поставил под буллой унии. Из тридцати трех духовных лиц только десять не сняли своей подписи. Один из них – протосингел Григорий Мамми, затем ставший патриархом Константинопольским и в 1451 под давлением антиуниатов вынужденный бежать в Рим. Осаду и падение Константинополь встретил без патриарха.

Поначалу можно было думать, что политические расчеты сторонников унии правильны – Запад подвигся на крестовый поход против турок. Однако еще далеко было до времени, когда турки будут осаждать Вену, и Запад в целом был по-прежнему равнодушен к Византии. В походе приняли участие те, кому турки грозили непосредственно: венгры, а также поляки и сербы. Крестоносцы вошли в полвека уже принадлежавшую туркам Болгарию и были наголову разбиты 10 ноября 1444 года под Варной.

31 октября 1448 года скончался Иоанн VIII Палеолог, так и не решившийся официально объявить унию. Престол занял его брат, Константин XI Палеолог Драгас, подписывавшийся двумя фамильными именами – отеческим и материнским. Мать его, Елена Драгаш, была сербкой, единственной славянкой, ставшей константинопольской императрицей. После смерти супруга она приняла монашество с именем Ипомони и прославлена как святая (память 29 мая, в день падения Константинополя). Она была последней императрицей, поскольку пережила своих невесток-императриц.

Константин XI, родившийся 8 февраля 1405 года, был старшим из остававшихся в живых сыновей Мануила II. Но его права на престол не были неоспоримы. В Восточной империи не существовало закона о престолонаследии, и определить наследника должен был правящий император. Если он не успевал этого сделать, по существовавшему в то время обычаю вопрос решала императрица-мать. Елена-Ипомони благословила своего четвертого (всего их было шесть) сына взойти на престол. Константин был человеком благородной души, суровым и мужественным воином, хорошим военачальником. О его интересах к науке, литературе и искусству мы знаем мало, хотя двор в Мистре на Пелопоннесе, где он пребывал до того, как принял царский венец, был средоточием самой тонкой культуры. Главнейшей проблемой оставалась уния. Церковные споры в Константинополе достигли такого накала, что Константин не пожелал, чтобы его венчал на царство не признаваемый антиуниатами патриарх Григорий III. Венец был доставлен в Мистру, и коронацию совершил 6 января 1449 года местный митрополит. Летом 1451 года в Рим был отправлен императорский посол, который, в частности, доставил папе послание от “собрания” (synaxis) епископов и других противников унии, которые предлагали папе отменить постановления Флорентийского собора и принять участие в новом Вселенском Соборе, на этот раз в Константинополе. Это весьма показательно. Император, официально придерживающийся унии, сотрудничает с ее противниками, которые, входя в его положение, не объявляют своего “собрания” собором (синодом).

В то же время православные, отвергая заключенную унию, занимают конструктивную позицию и готовы к новым переговорам и дискуссиям. Впрочем, не все православные были столь оптимистичны. Папа не захотел слышать о пересмотре унии. В Константинополь прибыл его посол, кардинал Исидор (бывший митрополит Русской Церкви, низложенный великим князем Василием Васильевичем за провозглашение унии и бежавший из московской тюрьмы). Митрополит-кардинал добился того, что ему разрешили на торжественном богослужении в Святой Софии помянуть папу и провозгласить униональную буллу. Это, конечно, ожесточило противостояние противников и сторонников унии. Но и среди последних не было единства: многие надеялись, что если Город выживет, то все можно будет пересмотреть.

В 1451 году султанский престол занял Мехмед II Завоеватель – правитель способный, прекрасный военачальник, хитрый политик, монарх, любящий науки и искусство, но крайне жестокий и совершенно аморальный. Он сразу же начал готовиться к взятию Града святого Константина. Высадившись на европейском берегу Босфора, который еще принадлежал империи, он начал уничтожать греческие деревни, захватывать немногие остававшиеся у греков города и возводить у устья Босфора крепость, оснащенную мощными пушками. Выход в Черное море был заперт. Подвоз хлеба в Константинополь можно было остановить в любой момент. Особое значение завоеватель придавал флоту. Для осады Города было приготовлено более ста боевых кораблей. Сухопутная армия султана составляла не менее 100 тысяч. Греки утверждали даже, что там было до 400 тысяч воинов. Ударной силой турецкой армии были янычарские полки. (Янычары – сыновья христианских родителей, которых в младенчестве забирали из семей и воспитывали в духе исламского фанатизма).

Турецкая армия была прекрасно вооружена и имела важное преимущество в технике. Венгерский пушечный мастер Урбан предложил свои услуги императору, но, не договорившись о жалованье, перебежал к султану и отлил для него пушку невиданного еще калибра. Во время осады она взорвалась, но была немедленно заменена новой. Даже в течение недолгих недель осады оружейники по требованию султана вносили технические улучшения и отлили множество пушек усовершенствованного образца. А оборонявшие Город имели только слабые, малокалиберные пушки.

Когда султан прибыл 5 апреля 1453 года под стены Константинополя, Город был уже осажден и с моря, и с суши. Жители Города уже давно готовились к осаде. Чинились стены, вычищались крепостные рвы. На нужды обороны поступали пожертвования монастырей, церквей и частных лиц. Гарнизон был ничтожно мал: менее 5 тысяч подданных империи и менее 2 тысяч западных воинов, прежде всего итальянцев. У осажденных было около 25 кораблей. Несмотря на численное преобладание турецкого флота, осажденные имели на море некоторые преимущества: греческие и итальянские моряки были гораздо более опытными и смелыми, и кроме того, их корабли были вооружены “греческим огнем”, горючим веществом, которое могло гореть даже в воде и вызывало большие пожары.

По мусульманским законам, если город сдавался, его жителям гарантировали сохранение жизни, свободы и имущества. Если город брали штурмом, жителей истребляли или порабощали. Мехмед прислал парламентеров с предложением сдачи. Император, которому приближенные неоднократно предлагали покинуть обреченный город, был готов оставаться до конца во главе своего малого воинства. И хотя жители и защитники по-разному относились к перспективам Города и некоторые предпочитали власть турок тесному союзу с Западом, оборонять Город готовы были почти все. Даже для монахов нашлись боевые посты. 6 апреля начались боевые действия.

Константинополь имел, грубо говоря, треугольное очертание. Со всех сторон окруженный стенами, он с севера омывается заливом Золотой Рог, с востока и юга – Мраморным морем, а западные укрепления проходили по суше. С этой стороны они были особенно мощными: заполнявшийся водой ров имел 20 метров ширины и 7 метров глубины, над ним – пятиметровые стены, затем второй ряд стен высотой 10 метров с 13-метровыми башнями, и за ними еще стены высотой 12 метров с 23-метровыми башнями. Султан всячески стремился достичь решающего преобладания на море, но главной целью полагал штурм сухопутных укреплений. Неделю длилась мощная артиллерийская подготовка. Большая пушка Урбана стреляла семь раз в день, в целом пушки разного калибра выпускали по городу до ста ядер в день.

По ночам жители, мужчины и женщины, вычищали засыпанные рвы и наспех латали бреши досками и бочками с землей. 18 апреля турки двинулись на штурм укреплений и были отбиты, потеряв много людей. 20 апреля турки понесли поражение и на море. К Городу приближались четыре корабля с оружием и продовольствием, которого в Городе весьма не хватало. Они были встречены множеством турецких кораблей. Десятки турецких кораблей окружили три генуэзских и один императорский корабль, пытаясь их поджечь и взять на абордаж. Великолепная выучка и дисциплина христианских моряков взяли верх над противником, имевшим огромное численное преобладание. После многочасовой битвы четыре победоносных корабля вырвались из окружения и вошли в залив Золотой Рог, запертый железной цепью, которая держалась на деревянных плотах и одним концом была прикреплена к стене Константинополя, а другим – к стене генуэзской крепости Галаты на противоположном берегу залива.

Султан был взбешен, но тут же изобрел новый ход, значительно осложнивший положение осажденных. На неровной, возвышенной местности была построена дорога, по которой по деревянным полозьям на особых, тут же построенных деревянных повозках турки переволокли множество кораблей в Золотой Рог. Это произошло уже 22 апреля. Втайне была подготовлена ночная атака на турецкие корабли в Роге, но турки заранее узнали об этом и первыми начали пушечную стрельбу. Завязавшийся морской бой вновь показал превосходство христиан, но турецкие корабли оставались в заливе и угрожали Городу с этой стороны. На плотах установили пушки, которые стреляли по Городу со стороны Рога.

В начале мая нехватка продовольствия стала такой ощутимой, что император вновь собрал средства с церквей и от частных лиц, скупил все наличное продовольствие и устроил раздачу: каждая семья получала скромный, но достаточный паек.

Вновь вельможи предложили Константину оставить Город и вдали от опасности сплачивать антитурецкую коалицию, в надежде спасти и Город, и другие христианские страны. Он отвечал им: “Колико цесарей прежде мене бывшеи, велицы и славны, тако пострадаша и за свое отечество помроша; аз ли пакы последней сего не сътворю? Ни, господа мои, ни, но да умру зде с вами” 3 . 7 и 12 мая турки вновь штурмовали городские стены, которые все больше разрушались непрерывной канонадой. Турки начали с помощью опытных рудокопов делать подкопы. До самого конца осажденные успешно рыли контрподкопы, сжигая деревянные подпорки, взрывая турецкие ходы и выкуривая турок дымом.

23 мая на горизонте появилась бригантина, преследуемая турецкими кораблями. У жителей Города появилась надежда, что наконец-то пришла эскадра, давно ожидавшаяся с Запада. Но когда судно благополучно миновало опасность, выяснилось, что это та самая бригантина, которая двадцать дней назад ушла на поиски союзных кораблей; теперь она вернулась, так никого и не найдя. Союзники вели двойную игру, не желая объявлять войну султану и рассчитывая в то же время на прочность городских стен, сильно недооценивая непреклонную волю 22-летнего султана и военные преимущества его армии. Император, поблагодарив венецианских моряков, не побоявшихся прорваться в Город, чтобы сообщить ему эту грустную и важную весть, заплакал и сказал, что отныне не остается уже никаких земных надежд.

Появились и неблагоприятные небесные знамения. 24 мая Город был деморализован полным лунным затмением. Наутро начался крестный ход по Городу с образом Одигитрии, Небесной Покровительницы Града святого Константина. Вдруг святая икона упала с носилок. Лишь только возобновился ход – началась гроза, град и такой ливень, что детей уносило потоком; ход пришлось прекратить. На следующий день весь Город был окутан густым туманом. А ночью и осажденные, и турки увидели какой-то таинственный свет вокруг купола Святой Софии.

Вновь приближенные явились к императору и потребовали, чтобы он оставил Город. Он был в таком состоянии, что упал в обморок. Придя в себя, он твердо сказал, что умрет вместе со всеми.

Султан последний раз предложил мирное решение. Или император обязуется платить ежегодно 100 тысяч золотых (сумму для него совершенно нереальную), или все жители удаляются из Города, забрав с собой движимое имущество. Получив отказ и услышав заверения военачальников и воинов в готовности начать штурм, Мехмед велел готовить последний приступ. Воинам напомнили, что по обычаям ислама Город будет отдан на три дня на разграбление воинам Аллаха. Султан торжественно поклялся, что добыча будет разделена между ними по справедливости.

В понедельник, 28 мая, вдоль стен Города шел большой крестный ход, в котором несли многие святыни Града; ход объединил православных и католиков. Император присоединился к ходу, а по его окончании пригласил к себе военачальников и вельмож. “Вы хорошо знаете, братия, – сказал он, – что мы все обязаны предпочесть жизни ради чего-то одного из четырех: во-первых, за веру нашу и благочестие, во-вторых, за родину, в-третьих за царя как помазанника Господня и, в-четвертых, за родных и друзей… насколько больше – ради всех этих четырех”. В одушевленной речи царь убеждал бороться за святое и правое дело не щадя жизни и с надеждой на победу: “Ваше поминовение и память и слава и свобода вечно да пребудут”.

После речи, обращенной к грекам, он обратился к венецианцам, “имевшим Город второй родиной”, и к генуэзцам, которым Город принадлежал “как и мне”, с призывами к мужественному противостоянию врагу. Затем, обращаясь ко всем вместе, он сказал: “Надеюсь на Бога, что избавимся мы от надлежащего праведного Его прещения. Во-вторых же, и на Небесах уготован вам адамантовый венец, и в мире будет память вечная и достойная”. Со слезами и стенаниями Константин воздал благодарение Богу. “Все словно едиными устами” отвечали ему, рыдая: “Умрем за веру Христову и за отечество наше!” 4 . Царь направился в Святую Софию, молился, рыдая, и причастился Святых Таин. Его примеру последовали многие другие. Вернувшись во дворец, он у всех просил прощения, и чертог огласился стенаниями. Затем он отправился на стены Города проверять боевые посты.

Множество народа собралось на молитву в Святую Софию. В одном храме молилось духовенство, до последнего момента разделенное вероисповедной борьбой. С. Рансимен, автор замечательной книги об этих днях, с пафосом восклицает: “Это был момент, когда в Константинополе произошло действительно объединение восточной и западной христианских Церквей” 5 . Впрочем, непримиримые противники латинства и унии могли молиться отдельно, во множестве церквей, находившихся в их распоряжении.

В ночь на вторник 29 мая (это был второй день Петрова поста), во втором часу, по всему периметру стен начался штурм. Первыми на приступ пошли башибузуки – нерегулярные части. Мехмед не надеялся на их победу, но хотел с их помощью измотать осажденных. Для предотвращения паники за башибузуками стояли “заградотряды” военной полиции, а за ними – янычары. Через два часа напряженных боев башибузукам было позволено отойти. Тут же началась вторая волна атаки. Особенно опасное положение создалось в самом уязвимом месте сухопутной стены, у ворот святого Романа. Заработала артиллерия. Турки встречали жестокий отпор. Когда они уже готовы были сникнуть, ядро, выпущенное из пушки Урбана, разбило заграждение, воздвигнутое в бреши стены. В пролом бросилось несколько сот турок с победными криками. Но отряды под командованием императора окружили их и большую часть их перебили; остальные были оттеснены в ров. На других участках успехи турок были еще меньше. Нападавшие вновь отошли. И теперь, когда защитники были уже утомлены четырехчасовым боем, в атаку пошли отборные полки янычар, любимцев завоевателя. Целый час янычары бились безрезультатно.

На северо-западе Константинополя был дворцовый район Влахерны. Его укрепления составляли часть городских стен. В этих укреплениях была хорошо замаскированная потайная дверца, называвшаяся Керкопорта. Она успешно использовалась для вылазок. Турки нашли ее и обнаружили, что она не заперта. Полсотни турок ворвалось через нее. Когда их обнаружили, прорвавшихся турок пытались окружить. Но тут неподалеку произошло еще одно судьбоносное событие. На рассвете был смертельно ранен один из главных предводителей обороны, генуэзец Джустиниани. Несмотря на просьбу Константина оставаться на посту, Джустиниани приказал, чтобы его унесли. Сражение шло за внешнюю стену. Когда генуэзцы увидели, что их командира уносят в ворота внутренней стены, они в панике ринулись за ним. Греки остались одни, отбили несколько атак янычар, но в конце концов были сброшены с внешних укреплений и перебиты. Не встречая сопротивления, турки взобрались на внутреннюю стену и увидели турецкий флаг на башне над Керкопортой. Император, оставив Джустиниани, бросился к Керкопорте, но там уже ничего нельзя было сделать. Тогда Константин вернулся к тем воротам, через которые унесли Джустиниани, и пытался собрать вокруг себя греков. С ним был его двоюродный брат Феофил, верный соратник Иоанн и испанский рыцарь Франциск. Вчетвером они защитили ворота и вместе пали на поле чести. Голова императора была принесена Мехмеду; он велел выставить ее на форуме, затем ее набальзамировали и возили по дворам мусульманских владык. Тело Константина, опознанное по обуви с двуглавыми орлами, было погребено, и века спустя показывали безымянную его могилу. Затем она пришла в забвение.

Город пал. Ворвавшиеся турки прежде всего устремлялись к воротам, чтобы со всех сторон в город вливались турецкие части. Во многих местах осажденные оказались в окружении на стенах, которые они обороняли. Некоторые пытались прорваться к кораблям и бежать. Некоторые стойко сопротивлялись и были перебиты. До полудня держались в башнях критские моряки. Из уважения к их мужеству турки позволили им сесть на корабли и уплыть. Командовавший одним из латинских отрядов митрополит Исидор, узнав, что Город пал, поменял одежду и пытался скрыться. Турки убили того, кому он отдал одежду, а сам он попал в плен, но остался неузнанным и очень скоро был выкуплен. Римский папа провозгласил его патриархом Константинопольским in partibus infidelium. Исидор пытался организовать крестовый поход против “предтечи антихриста и сына сатаны”, но все было уже кончено. На Запад ушла целая эскадра судов, переполненных беженцами. Первые часы турецкий флот бездействовал: моряки, бросив суда, устремились грабить Город. Но потом турецкие корабли все-таки преградили выход из Золотого Рога остававшимся там императорским и итальянским кораблям.

Судьба жителей была страшной. Никому не нужных детей, стариков и калек убивали на месте. Все прочие обращались в рабство. Огромное множество молилось, запершись в Святой Софии. Когда были взломаны массивные металлические двери и турки ворвались в храм Божественной Премудрости, они долго выводили связанных вереницами пленных. Когда уже вечером Мехмед вошел в собор, он милостиво отпустил на свободу еще не выведенных из него христиан, а также вышедших к нему из потайных дверей священников.

Плачевна была судьба христиан, печальна была участь святынь христианских. Уничтожались иконы и мощи, книги выдирались из драгоценных окладов и сжигались. Непонятным образом уцелело несколько из великого множества церквей. То ли они считались сдавшимися на милость победителя, то ли их взяли под покровительство участвовавшие в осаде христианские вассалы Мехмеда, то ли он сам распорядился сохранить их, так как предполагал, очистив Город от населения, заново заселить его и дать в нем место также и православным.

Уже очень скоро завоеватель озаботился восстановлением Константинопольской патриархии. Он наметил кандидатом на патриарший престол монаха Геннадия Схолария, возглавлявшего после смерти святителя Марка Эфесского православную оппозицию унии. Начали искать Схолария; оказалось, что он захвачен в Константинополе и продан в рабство в тогдашнюю столицу султана Адрианополь. В новой государственной системе, созданной Мехмедом, столичный патриарх – а поверженный Град вскоре стал новой столицей – получал положение “милет-баши”, “этнарха”, возглавлявшего православный “народ”, то есть всех православных Османской империи, не только в духовном, но и в светском отношении. Но это уже совсем другая история.

Немного лет спустя перестали существовать последние осколки Восточной империи. В 1460 году турки взяли Пелопоннес, который тогда называли славянским именем Морея. В 1461 году его участь разделило Трапезундское царство.

Погибла великая культура. Турки разрешали богослужение, но запретили христианские школы. Не в лучшем положении была культурная традиция Православия на Крите, Кипре и других греческих островах, принадлежавших католикам. Многочисленным носителям греческой культуры, бежавшим на Запад, оставалось в удел окатоличивание и слияние с религиозно сомнительной средой “Возрождения”.

Но Церковь не погибла, а новым всемирным оплотом Православия стала все более крепнувшая Русь.

В сознании греков Константин Палеолог был и остается олицетворением доблести, веры и верности 6 . В изданных “старокалендарниками”, то есть, по определению, самыми крайними антикатоликами, Житиях святых есть изображение Константина, правда, без нимба. В руке он держит свиток: Течение скончах, веру соблюдох. А Спаситель опускает на него венец и свиток со словами: Прочее убо соблюдается тебе венец правды. 7 А в 1992 году Священный Синод Элладской Церкви благословил службу святой Ипомони “как ни в чем не отступающую от догматов и преданий нашей Святейшей Церкви”. В состав службы включены тропарь и другие песнопения Константину Палеологу, славному царю-мученику.

Тропарь 8, глас 5

Подвига почесть от Создателя приял еси, мучениче доблественне, Палеологов светоче,Константине, Византия царю крайний, темже, Господу ныне спребывая, моли Его, мир даровати всем и враги покорити под нозе людей православных 8 .

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Miklosich Fr., M ь ller Ios. Acta et diplomata graeca medii aevi sacra et profana. Vindobonae, 1862. V. II. P. 190-192.

2 Архимандрит Амвросий. Св. Марк Ефесский и Флорентийская уния. Jordanville, 1963. С. 310, 320.

3 Повесть о взятии Царьграда турками // Памятники литературы Древней Руси. Вторая половина ХV века. М., 1982. С. 244.

Османская империя. Взятие Константинополя

На рубеже 20-30-х годов XV в. Османское государство, оправившись от внешних ударов и внутренних потрясений, вновь перешло к активной завоевательной политике. В июне 1422 г. султан Мурад II сделал попытку окончательно сокрушить Византийскую империю. (Правда, власть императора к тому времени распространялась только на сам Константинополь и незначительные территории вокруг него.) Византийская столица привлекала турок своим выгоднейшим географическим положением, но немалое значение для султана имело и стремление поднять престиж Османского государства в мусульманском мире и устрашить Европу сокрушением бастиона восточного христианства.

Однако осада Константинополя войсками Мурада II не принесла султану славу. Оборонительные сооружения византийской столицы были очень серьезной преградой, стены города, не раз выдерживавшие в прошлом натиск грозных противников, сокрушить было трудно. К тому же у турок не было осадных орудий. Блокировать город с моря султан не мог, не располагая достаточным флотом. И все же 24 августа 1422 г. Мурад II бросил свои войска на штурм города. Жестокое сражение произошло в момент, когда император Мануил II был при смерти. Тем не менее защитники Константинополя проявили организованность и мужество. Даже женщины и дети участвовали в обороне городских стен. Сражение шло весь день. Не добившись успеха, Мурад II отвел свои войска от стен Константинополя.

Причины неудачи турок были разные - и явная неподготовленность османского войска к штурму столь грозной твердыни, и, возможно в наибольшей степени, известие о выступлении в Анатолии Мустафы, за спиной которого стояли бей Карамана и Гермияна. Мураду II удалось довольно быстро покончить с мятежниками, но к стенам византийской столицы он не вернулся, направив свои войска в грабительский поход по землям Пелопоннеса.

После восстановления власти османов во всех анатолийских бейликах, кроме Караманского, султан сосредоточил свои войска в Румелии. Началась очередная полоса успехов турок в Юго-Восточной Европе. В 1424 г. византийский император вновь признал себя данником султана. В 1430 г. войска Мурада II вторично овладели Фессалоникой - крупнейшим городом и портом византийцев на Эгейском море, в 1431 г. захватили Янину в Эпире; султан повелел тотчас заселить Янину турками. Оба этих события, особенно падение Фессалоники, произвели большое впечатление на Западную Европу и напомнили об османской опасности. Тем не менее объединить силы европейских держав против турецкой экспансии мешала их постоянная борьба между собой, порой толкавшая враждующие страны к союзу с турками. «... Чем сильнее враждовал Мурад с венецианцами, тем ревностнее генуэзцы становились на его сторону». Эти слова К. Маркса характеризуют позицию многих европейских государств перед лицом османской агрессии. Правда, страх перед турецким нашествием вынудил европейские государства принять в 1439 г. на Флорентийском соборе, на котором было провозглашено объединение греческой (православной) и латинской (католической) церквей, решение о крестовом походе против османов. Однако поход этот так и не был организован, а турецкий натиск на Юго-Восточную Европу становился все сильнее. Особенно большая угроза нависла над венгерскими землями, но междоусобная борьба феодалов препятствовала организации действенной обороны Венгрии от турецкого вторжения.

Между тем Мурад II осуществил ряд важных реформ, способствовавших укреплению Османского государства и его военной мощи. Он принял меры для регулярного укомплектования и обучения янычарского корпуса. Была улучшена также организация и оснащение кавалерийских частей и артиллерии. Много внимания султан уделял созданию сильного флота. Система тимарного землевладения, совершенствование которой также было предметом забот Мурада II и его приближенных, продолжала оставаться средством создания социальной опоры султанской власти.

В 1440 г. турки совершили поход в Сербию. Во время этого похода турецкие войска разрушили дунайскую крепость Семендрию, сооруженную сербами с разрешения самого султана. После этого турки осадили Белград, но шестимесячная осада оказалась безуспешной ввиду неприступности оборонительных сооружений города.

В этот момент активную борьбу против турок повел воевода Трансильвании Янош Хуньяди . Встав во главе венгерского народного ополчения, поддержанного чешскими отрядами, он в 1441-1442 гг. несколько раз одерживал победу в сражениях с султанской армией. Особенно значительным было поражение турок в битве у Возага (1442), где их армия была разбита наголову, а в руки победителей попало 5 тыс. пленных. Султан вынужден был заключить в июле 1444 г. мир с венгерским королем Владиславом, которым была признана независимость пограничных с Венгрией земель Сербии. Но мир, заключенный на 10 лет, был нарушен в том же году. Вновь начались кровопролитные бои между войсками Яноша Хуньяди и Мурада II. В ноябре 1444 г. армия Хуньяди , совершив марш по землям Болгарии, подошла к Варне.

Ситуация в Османском государстве была в этот момент необычной. Султан Мурад II, надумав удалиться от государственных дел, уехал в Бурсу, объявив, что передает трон своему четырнадцатилетнему сыну Мехмеду. Вероятно, это своеобразное междуцарствие, позволявшее рассчитывать на некоторое ослабление власти и порядка в государстве османов, усилило решимость Хуньяди и его сподвижников. Но когда весть о его движении к Варне дошла до османской столицы, молодой султан Мехмед II и его приближенные уговорили Мурада II взять командование армией в свои руки. На судах генуэзцев сорокатысячное войско султана было быстро переправлено в Румелию. 10 ноября 1444 г. состоялось сражение под Варной. Численность турок более чем вдвое превосходила силы Яноша Хуньяди , его войска были полностью разгромлены. Хуньяди сумел спастись и начал вновь собирать силы для борьбы с турками.

Турецкие султаны стремились полностью покорить народы Балканского полуострова. Одним из средств закрепления своей власти в завоеванных землях они избрали колонизацию южнославянских областей. Уже султан Мурад I начал во второй половине XIV в. заселять Северную Фракию, Северную Болгарию и Македонию тюркскими племенами из Малой Азии. Эта политика велась систематически и преемниками Мурада I . В конце XIV - первой половине XV в. много турецких поселений образовалось в долинах Марицы и Дуная, на Черноморском побережье Болгарии, а также во многих других плодородных прибрежных местностях Средиземноморья и Черного моря.

Турецкое завоевание несло разорение балканским народам. Путешественники, побывавшие на Балканах в XV в., отмечали, что на покоренных турками землях население пребывало в бедности, площадь обрабатывавшихся земель была очень незначительна, сельское хозяйство находилось в явном запустении. Один из них, Бертрандон де ла Брокиер, рассказывал, что во время его поездки по Балканам деревни в районе Эдирне были заброшены жителями, а путникам негде было даже запастись провиантом.

Христиан турки именовали «гяурами» («неверными»). Их пытались насильно обращать в мусульманство, им запрещалось носить оружие, ездить верхом, иметь дома выше и красивее тех, что сооружали турки. Свидетельства «гяуров» не допускали при разбирательстве дел в судах. Опирались турецкие завоеватели на тех болгарских, сербских и боснийских феодалов, которые спасли свои владения, полностью покорившись султану. Многие из них приняли ислам. Со временем потурченцы-славяне образовали значительную прослойку турецких феодалов на Балканах.

К. Маркс не раз подчеркивал разорительный характер турецких походов, чинившиеся завоевателями разбой и грабеж. Он писал, что турки «предавали огню и мечу города и села» и «свирепствовали как каннибалы». К. Маркс, в частности, отмечал жестокость турецких воинов при взятии Фессалоники, писал о том, что в Пелопоннесе турецкие войска в 1446 г. безжалостно убивали мирных жителей и разоряли край. Он обращал внимание и на тот факт, что завоеватели, беспощадно уничтожавшие или обращавшие в рабство основную массу покоренного населения, иначе вели себя по отношению к богатым жителям, порой стремясь сделать их своими пособниками. Так было при взятии Фессалоники, когда Мурад II «выкупил богатых жителей у своих собственных солдат, а бедных оставил в рабстве».

Варненская катастрофа не только на многие века поставила под власть турок балканские народы, но и окончательно решила судьбу Византии и ее столицы. Дальнейшие завоевательные походы турок на Балканах резко усилили опасность вторжения турок в Центральную Европу.

Силы противников были вообще поразительно неравными. На одного вооруженного защитника города приходилось более 20 турок. Константинопольские военачальники ломали голову над решением труднейшей задачи - как растянуть силы обороны по всей линии укреплений, общая протяженность которых составляла около 52 километров. Надеясь, что турки не будут штурмовать город со стороны Мраморного моря, византийцы наименьшее число воинов выделили для защиты морских стен города. Оборона побережья Золотого Рога была поручена венецианским и генуэзским морякам. В центре обороны, у ворот Св. Романа, стояли отряды итальянских наемников, преимущественно генуэзцев. Остальные участки городских стен защищали смешанные отряды византийцев и наемников-латинян. Защитники города были вооружены копьями и стрелами, пищалями и камнеметными орудиями. У них практически не было артиллерии, ибо те несколько пушек, которые нашлись в столице Византии, оказались непригодными: при стрельбе у этих пушек происходила такая отдача, что наносились серьезные повреждения своим же стенам и башням. Гарнизон города, как показали дальнейшие события, обладал высокими боевыми качествами. В первые дни осады, пока турки готовились к штурму крепостных стен, византийские воины делали вылазки и вступали в яростные схватки с турками, стремясь помешать им устанавливать стенобитные орудия и иную осадную технику. Но вскоре император отдал приказ не покидать города и бросить все силы на подготовку к отражению штурма.

Утром 6 апреля все было готово к атаке. Парламентеры султана передали защитникам Константинополя его послание, в котором Мехмед предлагал византийцам добровольную сдачу, гарантируя им сохранение жизни и имущества. В ином случае султан не обещал пощады никому из защитников города. Предложение было отклонено. Тогда загремели турецкие пушки, которые в ту пору не имели себе равных в Европе. Слова описавшего эти события византийского историка XV в. Критовула: «Пушки решили все» - не кажутся преувеличением. Батареи турок были расставлены по всей линии осады. Тем не менее, хотя турецкая артиллерия в первые дни осады непрерывно вела обстрел города, ей удалось лишь частично разрушить отдельные укрепления. Сказалась не только мощь прославленных стен Константинополя, но и неопытность артиллеристов Мехмеда . Приводившая защитников в ужас огромная пушка Урбана разорвалась, сам ее создатель был ранен при взрыве.

18 апреля Мехмед приказал начать штурм. На рассвете воины бросились к пробитым ядрами брешам в стенах. Заваливая рвы хворостом, мешками с песком и телами убитых, турки рванись вперед. Византийцы забрасывали их камнями, обливали кипящей смолой, поражали стрелами и копьями. Бой был жестоким. Один из очевидцев осады Константинополя, Нестор Искандер, автор «Повести о Царьграде, его основании и взятии турками», так описывал его: «От шума стрелявших пушек и пищалей, от колокольного звона и крика дравшихся людей, от... молний, вспыхивавших от оружия, от плача и рыдания городских жителей, жен и детей казалось, что небо и земля соединились и поколебались. Нельзя было слышать друг друга: вопли, плач и рыдание людей соединились с шумом битвы и колокольным звоном в единый звук, похожий на сильный гром. От множества огней и стрельбы пушек и пищалей сгустившийся дым покрыл город и войска; люди не могли видеть друг друга; многие задохнулись от порохового дыма».

Уже первый час штурма показал, что, хотя число защитников Константинополя невелико, каждый из них намерен сражаться, не заботясь о собственной жизни. Штурмовым отрядам турок пришлось отступить. Таким образом, несмотря на огромное численное превосходство, осада оказалась для войск Мехмеда делом весьма нелегким.

Султана ожидало, однако, еще одно разочарование. 20 апреля турки неожиданно для Мехмеда проиграли и морское сражение. Три генуэзские галеры - те самые, что были направлены в Константинополь с оружием и продовольствием папой римским, - а также большое грузовое судно византийцев, плывшее с грузом зерна и имевшее на борту бочки с «греческим огнем», вступили в бой с турецкой эскадрой. В неравном бою им удалось одержать победу. Турки потеряли много кораблей, сожженных «греческим огнем». Корабли генуэзцев и византийцев сумели преодолеть морской кордон турок, войти в Золотой Рог и соединиться со стоявшей там эскадрой императора. Попытки турок прорваться в залив оказались безуспешными. Султан, наблюдавший за морским сражением с босфорского берега в районе Перы, был в ярости. Командующего турецким флотом Балтаоглу едва не казнили, но все же подвергли наказанию палочными ударами, лишили всех чинов и имущества.

Мехмед прибег после этих событий к маневру, который оказал большое влияние на дальнейший ход осады. Он приказал доставить по суше часть своих кораблей в Золотой Рог. Для этой цели был сооружен громадный деревянный настил. Его проложили у самых стен Галаты. В течение одной ночи по этому настилу, густо смазанному жиром, турки перетащили на канатах 70 тяжелых кораблей к северному берегу Золотого Рога и спустили их в воды залива. Утром 22 апреля взору защитников города предстала турецкая эскадра в водах Золотого Рога. Никто не ожидал нападения с этой стороны, морские стены были слабейшим участком обороны. Вдобавок под угрозой оказались корабли византийцев, стоявшие на страже у входа в залив. Отныне флоту императора приходилось иметь дело с численно превосходившей его эскадрой султана, которой более не препятствовали заградительные цепи.

Греческие и латинские флотоводцы решили попытаться сжечь турецкий флот. Византийский корабль под командованием венецианца Кокко тайно приблизился к месту стоянки турецкой эскадры. Но Мехмед был предупрежден о замысле противника генуэзцами Галаты. Корабль Кокко был обстрелян и потоплен. Часть спасавшихся вплавь смельчаков из его экипажа была схвачена турками и казнена на виду у защитников города. В ответ император велел обезглавить 260 пленных турецких воинов и выставить их головы на городских стенах.

Между тем положение в стане защитников становилось все более плачевным. И дело было не только в нехватке воинов и продовольствия. Император окружил себя итальянскими военачальниками, все надежды возлагая на наемников. Население было раздражено тем, что в столице фактически хозяйничали иноземцы. Кровопролитные схватки возникали в византийской столице между традиционными соперниками - венецианцами и генуэзцами. Ко всему этому прибавилось раздражение византийского духовенства императором, посягнувшим на церковное имущество в поисках необходимых для обороны средств. Среди придворных начали расти пораженческие настроения. Некоторые приближенные Константина советовали ему капитулировать, однако император был непреклонен. Константин стремился личным примером поднять боевой дух осажденных и сплотить их ряды. Он объезжал укрепления, проверял боеспособность войск, всячески старался подбодрить воинов.

В начале мая артиллерийский обстрел города усилился. В строй вернулась гигантская пушка Урбана. После ремонта она опять превратилась в главного сокрушителя сухопутных стен Константинополя. 7 мая войска Мехмеда несколько часов штурмовали эти стены на одном из участков обороны. Атака была отбита.

В середине мая турки начали вести подкопы под стены города. Султан продолжал искать все новые средства для осады. Одно из них появилось у стен города 18 мая.

События этого дня ярко описал их очевидец византийский историк Георгий Франдзи, переживший впоследствии турецкий плен: «Эмир же (султан Мехмед II . - Ю. П.), пораженный и обманувшийся в своих надеждах, стал употреблять для осады другие, новые выдумки и машины. Из толстых бревен соорудил он громаднейшую осадную машину, имеющую многочисленные колеса, весьма широкую и высокую. Изнутри и снаружи покрыл он ее тройными воловьими и коровьими шкурами. Сверху она имела башню и прикрытия, а также поднимаемые вверх и опускаемые вниз сходни... Придвинуты были к стенам и всякие другие машины, о которых не мог помыслить и ум человеческий и которых никогда не строили для взятия крепости... И в других местах построили турки платформы с великим множеством колес, а поверх этих платформ - подобие башен... И они имели весьма много пушек; их зарядили, чтобы они все одновременно сделали выстрел по стенам. Сначала, впрочем, турки выстрелили из того страшного осадного орудия и снесли до основания башню, что близ ворот Св. Романа, и тотчас же подтащили эту осадную машину и поставили ее поверх рва. И был бой губительный и ужасный; начался он, прежде чем взошло солнце, и продолжался весь день. И одна часть турок яростно сражалась в этой схватке и свалке, а другая бросааа в ров бревна, разные материалы и землю... навалив все это, турки проложили себе широкую дорогу через ров к стене. Однако наши мужественно преграждали им путь, часто сбрасывали турок с лестниц, а некоторые деревянные лестницы изрубили; благодаря своему мужеству мы неоднократно отгоняли неприятелей в тот день, до первою часа ночи». В конце концов яростные атаки турок захлебнулись. Новые части, которые несколько раз бросал в бой султан, не смогли сломить удивительного упорства защитников города.

Турки все время делали попытки сделать подкопы под стены Константинополя. Для этой цели они использовали сербов. Однако византийцам удалось узнать о затее турок, и они начали рыть контрподкопы. Им удалось проникнуть в тоннель, вырытый сербами, и поджечь деревянные стойки, поддерживающие кровлю. Когда кровля рухнула, много турок погибло. 23 мая византийцам удалось захватить несколько турецких землекопов в плен и под пытками заставить их указать все места, где осаждавшие вели подкопы. Все обнаруженные подкопы были уничтожены. Это был, пожалуй, последний успех осажденных.

Последние дни перед штурмом, которому предстояло решить судьбу города, были полны невероятного напряжения. Турецкие войска страшно устали, да и само ощущение, что огромная армия никак не может справиться с горсткой защитников византийской столицы, не могло их не деморализовать. Может быть, это была одна из причин, побудивших султана за несколько дней до штурма вступить в переговоры с императором. Мехмед предложил ему согласиться на ежегодную дань в размере 100 тыс. золотых византинов либо покинуть город со всеми его жителями. В последнем случае им обещали не причинять вреда.

На совете у императора оба предложения были отвергнуты. Такую невероятно большую дань византийцам не удалось бы собрать никогда, а уступить свой город врагу без боя император и его приближенные не пожелали.

Вскоре и султан держал совет в своей ставке. Великий везир Халиль-паша решился даже предложить заключение мира и снять неудачно складывающуюся тяжелую осаду. Но военачальники и большинство приближенных настаивали на штурме. По словам Георгия Франдзи, один из военачальников султана, Саган-паша, доказывал, что Константинополю неоткуда ждать реальной помощи, ибо в среде «итальянских и других западных владетелей... нет единомыслия. А если все-таки некоторые из них с трудом и многочисленными оговорками пришли бы к единомыслию, то в скором времени их союз потерял бы силу: ведь даже те из них, кто связан союзом, занят тем, как бы похитить принадлежащее другому, - друг друга подстерегают и остерегаются». Эти слова свидетельствуют о том, что султан и высшие сановники неплохо ориентировались во внешнеполитической обстановке. Мехмед поддержал тех своих помощников, которые настаивали на продолжении осады. Более того, он объявил о решении готовиться к решительному штурму.

Защитники Константинополя немедленно узнали об этом. В город полетели стрелы с записками, содержавшими сообщение о совете в ставке султана. Это сделали воины из отрядов христианских вассалов султана. Вскоре появились и первые признаки готовившегося штурма - резко усилился орудийный огонь.

28 мая султан объезжал войска, производил смотр последним приготовлениям к штурму. Войска, непрестанно перед этим готовившие осадную технику, материалы для засыпки рвов и приводившие в порядок вооружение, в тот день отдыхали. За стенами Константинополя воцарилась непривычная тишина.

Для жителей Константинополя стало ясно, что близится час тяжелых испытаний. Днем по городу прошла с иконами большая процессия, в которой участвовал император. В ее рядах были и православные, и католики. Звенели тревожно колокола церквей. Под их звон освящались укрепления. Люди собирали последние силы для отпора врагу. Горожане как бы забыли все споры и распри. На закате толпы народа направились к храму Св. Софии, порог которого православные греки не переступали уже пять месяцев, не считая возможным присутствовать на литургии, оскверняемой латинянами. Но в эти часы в соборе рядом истово молились сторонники и противники унии. Сюда приехали после совета у императора все военачальники и вельможи. Почти всю ночь в церквах люди молились о спасении города. Немногочисленные защитники столицы занимали позиции на стенах в ожидании тяжелого и кровопролитного боя.

Вечером того же дня султан объявил, что наутро начнется решающий штурм. Костры, зажженные осаждающими в ночь перед сражением, опоясали город. В лагере турок гремела музыка и барабаны. Муллы и дервиши возбуждали фанатизм воинов, у костров толпы внимали чтению Корана. Военачальники п