Для чего нужны штрих коды на продукцию. Что такое штрих-код и зачем он нужен? Главные заблуждения и креативные штрих-коды

July 31st, 2018

Воры в законе — это специфическое для СССР (в дальнейшем для России и стран СНГ) преступное объединение, не имеющее аналогов в мировой криминальной практике, образовавшееся в 30-х годах XX века и характеризующееся наличием жёсткого кодекса криминальных традиций, а также исключительным уровнем закрытости и конспиративности. На уголовном жаргоне словом вор без уточнений обычно называется только вор в законе, а не любой совершивший кражу, как в литературном языке. Вор в законе трактуется как «представитель элиты преступного мира, хранитель преступных традиций».

В 1960-х власть взялась за жестокую ломку арестантского и воровского мира. В начале 1970-х воры провели глубокую реформу своей системы, результатом которой стало появление «общака» и рэкета цеховиков с установленной «десятиной». Деньги воровского мира пошли на поддержание зон, что привлекало в него «мужиков».

Воры становились 4-й властью в СССР.

Появление воров в законе относится к началу 1930-х годов, когда жёсткими репрессивными мерами была подавлена активность политической оппозиции и была усилена борьба с общеуголовной преступностью, которая возросла в связи с коллективизацией и последовавшим за ней голодом. Основной сплачивающей силой преступного мира стала тенденция неполитического противодействия и неподчинения власти, а его элитой стали «воры в законе», которые называли себя хранителями криминальных традиций дореволюционной России.

Воров в законе связывал особый кодекс поведения, обычаи и традиции, в число которых вошли полное неприятие общественных норм и правил, в том числе связанных с семьёй (вор в законе ни в коем случае не должен был иметь постоянных связей с женщинами) и не менее полный запрет на какое бы то ни было сотрудничество с государственными органами: как в форме участия в проводимых ими общественных мероприятиях, так и содействия судебно-следственным органам в расследовании преступлений.

В 1940-х годах эти традиции в конце концов привели к почти полному уничтожению этого преступного сообщества в исторической форме: во время Великой Отечественной войны многие из «воров в законе» ответили согласием на предложение властей вступить в ряды Красной Армии, чтобы защитить свою Родину от врага (так называемые «суки»). После победы над Германией они вернулись в лагеря, где между ними и «законниками», не отступившими от традиций преступной среды началась так называемая «сучья война», в результате которой обе стороны понесли крайне значительные потери.

К середине 1950-х после продолжительных «ссучьих войн» и восстаний в лагерях на зонах СССР установился относительно мирный и либеральный режим. Однако это время продлилось недолго, и уже в начале 1960-х власть снова взялась за ужесточение режима в тюрьмах. Началом ломки послужило Положение об исправительно-трудовых колониях и тюрьмах союзных республик от 3 апреля 1961 года. Цель перед «тюремщиками» была поставлена достаточно ясная. Прежде всего – по возможности дифференцировать осуждённых, развести их по разным режимам в зависимости от тяжести преступления и профессионального уголовного стажа. Таким образом власть пыталась свести на нет влияние «воров» и их «идей» на основной контингент арестантов, искоренить арестантские «законы», «правила» и «понятия». «Законченные» «урки» должны сидеть в «своих» колониях и лагерях, «первоходы» – в своих. При этом и для впервые осужденных вводились режимы разной строгости – в зависимости от тяжести преступления: для «тяжеловесов» создавались отдельные колонии усиленного режима.

Было решено, что пора кончать с неоправданным «либерализмом» в отношении лиц, отбывающих наказание «за колючкой». В тюрьме должно быть тяжело и страшно! Пусть тот, кто её прошёл, будет вспоминать о ней с ужасом и другим закажет туда попадать. В результате осуждённые лишились многих льгот, завоёванных ими в буквальном смысле кровью в 1950-х. Вместо этого были введены драконовские ограничения – в том числе на переписку с родными, на получение посылок и передач, на приобретение в магазинах колоний продуктов питания и предметов первой необходимости, запрещалось ношение «вольной» одежды и т.д.

Малолетним преступникам, например, разрешалось не более 6-ти посылок-передач в год, а взрослым, в зависимости от режима, от 1-й до 3-х передач. При этом вес посылки или передачи не должен был превышать 3-х килограммов. Мясо, мясные изделия, шоколад, цитрусовые и пр. были категорически запрещены к передаче арестантам. Да к тому же право даже на такую жалкую передачу осуждённый получал не ранее чем после отбытия половины срока. В тюрьмах передачи и вовсе были запрещены.

То же самое и со свиданиями. Взрослым арестантам, в зависимости от вида режима, предоставлялось от 2-х до 5-ти свиданий (длительных и краткосрочных) в год. В тюрьмах «сидельцы» были лишены и этого. При этом администрация имела право за «нарушения режима» вовсе лишать зэка передач и свиданий…

Но не это главное. «Мужик» «пахал» и при новом режиме. Однако теперь он должен был изыскивать возможности «вертеться», добывать своим трудом пропитание в обход официальных правил (лагерный «ларёк» позволялся раз в месяц, в нём можно было «отовариться» на 5-7 рублей)

Тут-то и протягивали руку помощи «чёрные», лагерная «братва». Стали расцветать нелегальные арестантские кассы взаимопомощи под контролем «воров» – так называемые «общаки». Налаживались через подкупленных работников колоний нелегальные «дороги» на волю, по которым потекло в «зоны» всё то, что строжайше было запрещено: колбаса, шоколад, чай, деньги, водка, наркотики. Конечно, за баснословные цены – но «за колючкой» было всё. И только благодаря «воровскому братству». «Мужик» резко колыхнулся в сторону «законников». Тем более что теперь «честные воры» и их подручные на первое место стали выдвигать идеи «защиты справедливости», «братства честных арестантов», во главе которого стоят «честные воры».

Несмотря на всю стойкость и волевые качества лидеров «воровского ордена», «законники» вынуждены были считаться с невесёлыми реалиями, сложившимися в местах лишения свободы. «Ментовскому беспределу» и невиданному «прессу» необходимо было что-то противопоставить, чтобы «братство» «воров в законе» не только удержало, но и укрепило власть и в «зонах», и на воле.

Идеологом таких перемен стал «вор в законе» Черкас, в миру Анатолий Павлович Черкасов. Черкас принадлежал к новому поколению «законных воров», многие из которых прошли обряд «крещения» в начале 60-х во Владимирской тюрьме строгого режима. «Вором» Черкас стал в зрелом возрасте. И уже при «коронации» заведомо нарушил «кодекс чести» «законника». Он скрыл, что во время Великой Отечественной был награждён за храбрость и мужество двумя орденами Славы.

Анатолий Черкасов предложил внести несколько серьёзных изменений в «воровские законы». Прежде всего, отменить обязательное правило, согласно которому «честный вор» обязан был долго не задерживаться на свободе и раз в несколько лет «чалиться» «за колючкой» (настоящий «законник» также и умереть должен был не где-нибудь, а на тюремных нарах). Наоборот, заявлял Черкас, необходимо сохранить «цвет» «воровского братства», чтобы укреплять влияние «законников» в уголовном сообществе. И, конечно, в местах лишения свободы. Но в «зонах» разумнее проводить свою политику преимущественно через «положенцев» и «смотрящих» – доверенных лиц «воровского мира» из числа особо авторитетных «жуликов» (самая высокая «масть» в преступном мире, следующая сразу за «вором»; к середине 70-х их стали называть также «козырными фраерами»).

Отсюда вытекало следующее предложение Черкаса. Поскольку власти ужесточили карательную политику в отношении уголовников, он предложил в основном «бомбить» тех «клиентов», которые не станут обращаться за помощью в правоохранительные органы – прежде всего подпольных предпринимателей-«цеховиков», наркодельцов и даже сутенёров. При этом соблюдая «справедливость», то есть не доводя людей до отчаяния, когда они могут кинуться искать защиты у милиции, несмотря на угрозу собственной свободе. Другими словами, «идеолог» предлагал заниматься обыкновенным рэкетом, заставляя подпольных предпринимателей делиться «по-честному» неправедно нажитым добром.

Наконец, особую значимость в новых условиях приобретало третье предложение Черкаса. Раз «менты» пытаются сломить «воров» при помощи подписок, требуя письменного отказа от преступной деятельности, применяя для этого физическое воздействие и стремясь раздавить непокорных, то разумнее всего идти им навстречу и давать такие подписки! Ведь ещё в старом «законе» существовала норма о том, что слово, данное «фраеру» или «менту», ничего не стоит! «Законник» даже освобождался от чувства благодарности к какому-нибудь «штемпу», пусть тот и оказал ему важную услугу (вплоть до спасения жизни).

В завершение Черкас предложил использовать в своих целях высокопоставленных чиновников и даже работников правоохранительных органов, покупая их услуги и обеспечивая этим себе надёжное прикрытие – «крышу».

В начале 70-х годов в Киеве на многочисленной «сходке» «воров в законе» все эти изменения были возведены в норму «закона». Этот «представительный форум» открывал очередную главу в развитии «воровского движения» – рождение «новых воров», с новыми принципами, методами руководства, приёмами борьбы против недругов, жизненным укладом и «моралью».

Весь период 70-х годов в уголовном мире проходит под знаком уверенного возрождения и укрепления власти и идеологии «воров в законе». Новая тактика приносит свои результаты. Благодаря «обжималовке» подпольных бизнесменов и им подобных преступников наполняются «общаки». «Законники» благополучно гуляют на свободе и осуществляют «идейное» руководство криминальным и арестантским сообществом, при этом не подвергая себя риску ни в малейшей степени.

Правда, поначалу уголовное «братство», следуя рекомендациям Черкаса, с такой неукротимой энергией бросилось «обжимать деловых», грабить «подпольных миллионеров», что последние были вынуждены вырабатывать адекватные меры. «Цеховики» стали обрастать телохранителями и собственными группами «боевиков» для защиты своей безопасности и безопасности своего бизнеса. Запахло большой кровью.

И тут «воры» в очередной раз оказались на высоте. Они собрали в 1979 году в Кисловодске представительную «сходку», на которую впервые в истории «воровского движения» были приглашены представители противоположной стороны – «цеховики». После долгих и продолжительных обсуждений непростого вопроса о мире и взаимопонимании стороны в конце концов постановили: теневые предприниматели обязаны выплачивать представителям «цивилизованного рэкета» «десятину» - 10% своих «левых» доходов. Уголовная «крыша», со своей стороны, обеспечивала им защиту от «залётных» бандитов и мелких хулиганов.

«За колючкой» дела тоже относительно нормализовались. Оказываясь в местах лишения свободы и попадая под «ментовскую ломку», «воры» в критических ситуациях давали подписки, уверяя лагерное начальство, что с преступным прошлым будет навсегда покончено.

К этому времени в местах лишения свободы уже неплохо отлажена теневая система лагерной жизни. Основу составляет мощная производственная база колоний и лагерей. «Мужик», работавший на производстве колонии, мог заработать неплохие деньги – даже с учётом явно заниженных расценок, официально отбираемой «хозяйской половины» (половина заработка просто вычиталась в бюджет) и всех остальных вычетов (за содержание в колонии, погашение иска, алименты и пр.). Но использовать эти деньги он не мог: они просто накапливались на его лицевом счёте, откуда арестант имел право потратить в месяц мизерную сумму на приобретение товаров в «ларьке» (до пяти рублей в месяц) или переслать эти деньги своей семье.

Фактически такая помощь была легальным способом обналичивания заработанных денег. Этим пользовались «чёрные». Они помогали арестантам, переславшим суммы на волю, «перегнать» необходимую часть этих денег обратно в «зону». Разумеется, не безвозмездно. Проценты от таких операций шли «на общак», который, в свою очередь, делился на «зоновский» (для нужд арестантов и, в первую очередь, поддержки «братвы» в штрафных изоляторах и помещениях камерного типа) и «воровской» (для поддержки лидеров уголовного мира на свободе).

Привлечению «мужиков» в свои ряды, а также привлекательности новой воровской системы способствовало ещё одно из нововведений «реформы Черкаса» – это почти полная отмена «прописки» в камерах и на зоне, а также системы «опущенных».

Так, в середине 70-х была запрещена процедура так называемых камерных «прописок», когда новички подвергались издевательствам, всевозможным «проверкам на вшивость» при помощи «игр» и «загадок». Тот, кто не проходил «подписку», мог перейти в разряд изгоев или просто получал свои порции побоев (затрещины, удары тяжёлыми арестантскими ботинками, мокрым полотенцем и т.д.). К концу 70-х «прописка» существовала только в основном среди «малолеток». Но и здесь «крёстные отцы» преступного мира решительным образом её искореняли. Ведь раскол в арестантском сообществе, увеличение числа униженных, озлобленных зэков было на руку «ментам», которые потом использовали эту недовольную массу против «отрицалов».

(Кстати, это видно и на более позднем (в 1980-е) примере самой жестокой тюрьмы СССР – «Белого лебедя», где в хозяйственной обслуге и активе состояли именно «обиженные»).

В начале 80-х годов «на продоле» (в межкамерном коридоре) ростовского следственного изолятора №1 было выжжено на стене следующее: «Пацаны! Решением воровской сходки (указывалось место и время сходки) прописки в камерах запрещены. Каждая «хата» отвечает за кровь». (Сами сотрудники СИЗО не стирали эту надпись, поскольку она служила стабилизации обстановки в камерах, снижению количества конфликтных ситуаций).

То же самое и в отношении «обиженных». Сам «воровской мир» теперь был настроен резко отрицательно к процедуре так называемого «опетушения» - то есть изнасилования осуждённых за какие-то провинности. В «правильных хатах» (камерах под контролем «братвы», воровских «смотрящих») за подобную попытку можно было серьёзно ответить. Во многих воровских «прогонах» тех лет читаем: «Мужики! Прекратите плодить «обиженных»! «Менты» после используют их против вас».

В «зонах» «воровской мир» тоже всячески пытался пресечь беспредел и «обжималовку», наказывать за лагерные грабежи. «Элита» стремилась сделать так, чтобы «мужик» сам нёс ей необходимое и был её союзником (к примеру, в лагерных восстаниях, которые начали возникать в 1970-е).

Советский режим не мог не отреагировать на усиление «воровской системы», превращения её в параллельную ветвь власти. В начале 1980-х, с появлением тюрьмы «Белый лебедь», начинается новая «ломка» «воров». Об этой странице воровского мира Блог Толкователя расскажет позже.

Вот тут как утверждается полный список воров в законе — http://www.primecrime.ru/characters/ . А вот еще такая любопытная табличка:

источники

(Цитаты: Александр Сидоров («Фима Жиганец»), «Великие битвы уголовного мира. История профессиональной преступности Советской России», изд-во МарТ, 1999)

(Фото – воры в законы с сайта «Прайм-крайм»)

Еще про уголовную тематику: помните такую тему, как Вот еще в гифках и Вспомним еще и какое недавно было

В начале 1980 года в преддверии московских олимпийских игр на контакт с КГБ пошел Анатолий Черкасов авторитетнейший вор старой закваски. Он заслал в приемную УКГБ СССР по Москве и Московской области своего гонца, который сообщил дежурному офицеру о якобы готовящемся "центральном терроре" (терактах в отношении государственных деятелей). Этим визитом Черкас сознательно вызвал огонь на себя. Чекисты проследили за странным посетителем и установили его принадлежность к окружению Черкаса. Сотрудники КГБ не стали "светить" осторожного вора и установили с ним контакт негласным путем. В разговоре с офицером госбезопасности на конспиративной квартире Черкасов сообщил об активизации кавказского криминалитета и его скором вторжении на территорию РСФСР. Вор предупредил о грядущей "этнической войне", которая начнется с уголовных сфер и перебросится в сферы политические.

Оперативная разработка Черкасова продолжалась несколько недель, но по приказу самого Юрия Андропова была прервана. Не умаляя патриотизма Черкаса, можно предположить, что через него воровской клан пытался прощупать чекистов, а заодно и убедить их в своей лояльности к существующему режиму. В те годы КГБ уже пытался дублировать некоторые функции МВД и начинал поглядывать в сторону профессиональной преступности.

Стать сукой, то есть пойти на сотрудничество с правоохранительными органами, - самый большой грех для блатного братства. Но и он с годами (точнее с десятилетиями) превратился в невинную шалость, а затем и в насущную необходимость. Соликамская ИТК-6 умела укрощать воров в законе. Для "перековки" имелись такие средства воздействия на психику и здоровье человека, что вор был готов подписать любую бумагу о любом сотрудничестве. Подписка о сотрудничестве с органами МВД, как правило, не афишировалась, но рано или поздно "косяк" переставал быть тайной "для двоих". После этого вор терял авторитет и даже изгонялся из блатного клана.

Сегодня законник волен давать какую угодно подписку, лишь бы она не шла во вред братве. Более того, он сам пытается установить тесные контакты с милицией, прокуратурой и спецслужбами для разрешения своих проблем. Братва это только приветствует и не брезгует периодически пользоваться наработанными связями.

И еще один любопытный факт. На вопрос корреспондента "Известий" к начальнику Хабаровского РУОПа Николаю Меновщикову по поводу его контактов с вором в законе по кличке Джем офицер милиции ответил так: "Потому, что выясняю, узнаю, как работники мои поступают. Что в этом дурного? Мне, между прочим, чистота рядов моих дороже".

Воры в законе сторонились почетной воинской обязанности по защите Отечества. Даже в годы войны они предпочитали сидеть по лагерям и малинам, считая себя вне фронта, вне политики. Да и Родина не особенно рвалась вооружать своих непутевых сыновей, которые могли бы при удобном случае сбежать или сдаться на милость победителю. Чтобы полностью отмежеваться от политики, блатному миру, прежде всего, необходимо было определить для себя ее границы. Эта задача оказалась непростой.

В начале 80-х в структуре КГБ начали создаваться оперативно-боевые бригады для непосредственных контактов с лидерами преступного мира. Александр Черкасов оказался лишь первой (хотя и рассекреченной) ласточкой. Трезво оценив статус и социальный вес воров в законе, руководство Комитета госбезопасности принялось за их изучение. После первых "безобидных" контактов, которые прошли в виде взаимных советов и консультаций, блатной мир понял: чекисты принимаются за него всерьез. Построить отношение с КГБ на тех же принципах, что и с Министерством внутренних дел, не удалось. Многие из воров в законе были завербованы чекистами, но эта связь прикрывалась обеими сторонами исключительно политическими мотивами. Скажем, "социальной подготовкой к Олимпиаде-80", "профилактикой центрального террора", "стабилизацией межнациональных отношений" и т. п.

Сказано много и о воровской чести. От реакции вора на грубость или оскорбление зависел его авторитет и вся уголовная карьера. Великодушие и толстовское всепрощение блатной мир встречал непониманием.

В иркутской тюрьме Японца долго не признавали. Кавказские воры призывали зэков игнорировать "столичного самозванца" и даже подбивали на оскорбления. Их расчет был прост: каждая снесенная обида уменьшала бы шансы добиться авторитета. Иванькову пришлось отстаивать свои права кулаками, заточкой и всеми подручными предметами. Дважды ему накручивали срок за зверское избиение товарищей по зоне. Однажды Иваньков опустил табурет на голову офицера внутренней службы, который разразился в его адрес отборной матерщиной.

Стоическая личность Япончика стала символом воровской чести, живой легендой. Это не высокопарные слова, а суровая действительность. Московского вора в законе не сломала даже пресс-камера, не говоря уже о "каких-то там" ШИЗО и карцерах. Иваньков, никогда не отличавшийся мощными габаритами, обуздал и козлов, и сук, и кавказцев. Ввязываясь в драку, вор думал не о возможных увечьях или даже смерти, а о своей воровской чести. "Я прошел сумасшедшие дома, скрытые тюрьмы, карательную медицину, - комментировал свое прошлое Японец. - Я пережил все это с честью и достоинством. Честь и достоинство в нашей истребительно-трудовой мясорубке сохранили единицы. Я прошел между молотом и наковальней, где либо от человека ничего не остается, и он превращается в шлак, либо выковывается булат. Я - булат, о который все ломают зубы".

Когда московский законник Валерий Длугач прибыл на сходку в нетрезвом состоянии, да еще с двумя дамами (чтобы веселей обсуждались наболевшие блатные вопросы), один из воров дал Длугачу пощечину. Подобные выходки считались оскорблением.

Витя Никифоров по кличке Калина за словесную обиду прикончил ножом московского авторитета. Он воткнул в Шелковника, имевшего черный пояс по каратэ, нож и спокойно удалился. Но тот же Витя Никифоров сам едва не пострадал за свою вспыльчивость. Он публично обозвал нехорошим словом чеченского вора Султана Даудова, и тот также публично пообещал расквитаться с наглецом. Поостыв, Калина встретился с Султаном и бесхитростно извинился. В ответ чеченец протянул Вите руку.

В блатном мире со словами обращаются очень осторожно. В отличие от фраерских понятий, они часто имеют двойственный смысл. К примеру, на обычное приветствие "Здорово, мужики!" может последовать: "А где ты видишь мужиков?". Сакраментальное послание "на три буквы" воспринимается как пожелание стать опущенным. Воспринимаются по-иному "сука" и "козел". А добрая русская вставка "е… твою мать" оскорбляла святыню блатаря - тюрьму.

До 60-х годов настоящий блатарь всегда имел при себе одну или две колоды карт и был готов сражаться в любом месте и в любое время. Он прихватывал карты даже на "скок" и, выбрав удобную минуту, гадал себе на итог кражи. Гаданье шло во время игры: по карточному раскладу вор пытался предсказать свою дальнейшую участь. Победа сулила легкое, нехлопотное дело, проигрыш вообще мог отсрочить воровскую операцию. Азарт руководил поступками вора.

Профессиональный вор, привыкший рисковать и регулярно напрягать нервную систему, за решеткой чувствовал себя неуютно. Здесь его лишали прежних ощущений, прежнего холодка в животе, который для вора стал своеобразным наркотиком. Восполнить эти ощущения помогали карты. "Игра напоминает мне карманную кражу, - признался один рецидивист. - Тебе идет карта, и ты чувствуешь то же самое, если бы под подкладкой фраера в твою руку скользил бумажник".

Если в тюрьме имелась библиотека или красный уголок с периодикой, проблема с карточными колодами снималась. Распотрошив книгу или газету, воры получали вполне приличные "колотушки". Бумажные листы склеивали в три-четыре слоя. Клей готовили с помощью обычного хлеба: его окунали в кипяток, затем отжимали и пользовались отжатой жидкостью. Склеенные листы разрезались по нужному формату и метились по карточным мастям и достоинству. Для этого имелся трафарет - картонный лист с вырезанными бритвой или острым ножом окошечками. Краской служило мыло, разведенное на стержне химического карандаша или саже. Красная масть выделяется очертанием очков, достоинство - их комбинацией.

В довоенные годы похороны вора в законе сопровождались особым ритуалом. В гроб клались бутылка водки и колода карт: верные спутники блатаря. Это не было бравадой. Игральные карты, как символ азарта, для вора служили святыней. То, что здравое человечество относило к слабости, блатной мир считал достоинством. Контролеры уже не пытались застукать блатарей, а просто периодически изымали карты для отчетности. Это стало традицией. Говорят, что авторитеты никогда не прятали карт. Вор в законе не имел права остановить игру при таком пустяке, как появление казенного персонала. Опытные сотрудники СИЗО или ИТК, все же решив отобрать у вора колоду (а это случалось не часто), давали ему доиграть.

Высшим органом власти блатного мира считалась и считается сходка. Именно воровская сходка - единственная форма коллективного решения всех важных вопросов. Прикрытием для встреч зачастую служат массовые мероприятия - свадьбы, юбилеи или похороны. Так, в начале декабря 1992 года в московский мотель "Солнечный" на день рождения законника Александра Захарова по кличке Захар прибыли десятки столичных авторитетов. Поздравив Захара с очередной его годовщиной, выпив и плотно закусив, воры приступили к своим обыденным проблемам.

Классические воры собирались в тюремных больницах под видом пациентов. Чтобы попасть в лечебное учреждение или же задержаться в нем, ворам часто приходилось симулировать болезнь. Для этого существовали специальные рецепты, которые уголовная братия разработала и опробовала еще во времена каторги. Случалось, что претендент на воровской титул даже причинял себе увечья, чтобы попасть в больницу на вручение венца.

Изучая историю «воровского» (уголовного) мира в СССР случайно набрел в интернете на статью историка Будзиловича «Уличная шпана захватывает Мансонвиль». Каково же было мое удивление, когда в описываемых событиях я встретил фамилии Черкасова и Пивоварова (которые я искал через интернет-поисковики, но по теме криминала). Стал изучать более подробно деятельность сих господ, и пришел к выводу, что и для церковных историков личности Черкасова и Пивоварова могут быть весьма и весьма любопытны. И здесь, видимо, не случайны уже и их «генетические» союзы, а также любовь Черкасова к пописыванию романов об уголовном мире и «ментах». Поразительное сходство. В 50-е гг. «всесоюзными паханами» в воровском мире были такие знаменитые «воры в законе» как «Черкас» (Толян Черкасов) и «Салавар» (подлинная фамилия Пивоваров). Оба были ведущими авторитетами в советском уголовном мире, причем и Черкасова и Пивоварова тоже связывала тесная и многолетняя «закадычная» дружба. Причем, старая гвардия авторитетных «воров» обоих (т.е. и Пивоварова, и Черкасова) считала «суками», но которые позже, убрав конкурентов, сами стали «паханами». Об этих «авторитетных» всесоюзных братках-уголовниках в интернете можно найти очень и очень много интересного. Самое известное исследование, где упоминается о них: «Российское Зазеркалье. Заметки о циклах уголовного мира»

Поразительное сходство! Не правда ли? Вот только случайно ли оно? Стал наводить справки, и оказывается, что нынешние В.Черкасов и В.Пивоваров приходятся дальними родственниками связанных тесной дружбой «воров в законе» «Черкаса» и «Салавара». Не «воровским ли братством» и верностью «заветам предков» обусловлена дружба нынешних В.Черкасова и В.Пивоварова, затеявших (судя по статье Будзиловича), подобно и своим предшественникам, настоящую «сучью войну».

В этом отношении интересно, что вор Пивоваров (кличка «Салавар») был вождем т.н. «сучьей войны», когда после отечественной войны на зонах при поддержке МГБ была фактически уничтожена вся старая воровская верхушка, место которой на зонах посредством поножовщины и заняли «суки» - «пивоваровцы».

Вот что пишут о «доблестях» Пивоварова и «пивоваровцев» тех лет:
«Салавар - это на самом деле известный на весь ГУЛАГ вор в законе Пивоваров. "Пивоваровцев" начальство возило по всем тюрьмам, где те "гнули" и "трюмили" воров в законе».
http://www.whoiswho.ru/russian/Curnom/12002/um.htm

А вот еще о:
«"главном суке Советского Союза" Пивоварове (Салаваре)»

1. http://forum.tyurem.net/read.php?3,360

2. http://goodgirls.ru/boooks/book/6847/16.html

3. http://myrt.ru/forum/lofiversion/index.php/t4225.html

4. http://lib.align.ru/book/win/2486.html

А вот что пишут о Черкасове:

«Старейшина блатного мира Анатолий Павлович Черкасов - покойный ныне вор в законе по кличке Черкас»:

1. http://galaxy.com.ua/publications/library/moscow/7.htm

«Реформа Черкаса привела к укреплению власти «воров в законе» и превращению их в подлинных князей уголовного мира»:

2. http://www.whoiswho.ru/russian/Curnom/12002/um.htm

О Черкасове упоминается также по следующим ссылкам:

3. http://lib.aldebaran.ru/author/hruckii_yeduard/hruckii_yeduard_tainy_ustavshego_goroda/hruckii_yeduard_tainy_ustavshego_goroda__7.html

4. http://www.banditka.com/index.php?name=Pages&op=page&pid=57%20-%2023,073

Помимо общесоюзно-известного «Салавара», в уголовном мире известны еще ряд «урок» по фамилии Пивоваров:

1. Дважды судимый квартирный вор Пивоваров Кузьма:

http://lib.aldebaran.ru/author/konstantinov_andrei/konstantinov_andrei_tulskii_tokarev_tom_1/konstantinov_andrei_tulskii_tokarev_tom_1__9.html

2. Вор Александр Сергеевич Пивоваров, сын начальника Коркинской ГИБДД:
http://www.chrab.chel.su/archive/30-07-04/1/A158003.DOC.html

Говорят, история дважды в одну реку не входит. Но в случае с Черкасовыми и Пивоваровыми, видимо, это не так… История повторяется, хоть и не на зоне, а в церковных кругах. Но ведь «воры» всегда были «верующими», и у них за честь было выкалывать на груди православные кресты и «золотые купола». Есть над чем поразмыслить. Кто же они, Черкасовы и Пивоваровы?

Re: For the sake of peace - Statement made due to threat of blackmail

Suddenly the Judge shall come and the deeds of all shall be laid
bare.

Ms. Mitze did not find my retraction suitable enough. This woman is
trying to blackmail myself and others. She is demanding that I
state that what I have written are lies, which I cannot do because
what I have written is not a lie. Be aware that she is threatening
to hurt Vl. Vitaly and Ludmilla as well as myself in retaliation.
Such is her true love for Vl. Vitaly that she professes.

This is pure non-Christian behavior as it is returning evil for
evil. She claims that I have slandered her and will sue me in court
for it. The definition of slander requires malicious intent. I did
not have malicious intent - if I did, would I have asked for
forgiveness in my post regarding her?

I would have never made my post about my observations in Mansonville
had the ukazes not been published. I had no desire to expose or
defame anyone. The only intent of my post was to demonstrate the
threatening atmosphere that existed there - and that this is the
atmosphere that produced these ukazes - and hence they should not be
taken seriously regardless of which signatures are on them.

Now working with Ms. Mitze is Ms. Hannah (Lien Chu) McGuire, who is
also a follower of Orlov. For many years Hannah and I went together
to Mansonville. I considered this woman a friend and both of us
spoke many things in confidence. Now I find that she is trying to
defame me by being willing to speak of my pre-Orthodox life. First
of all, baptism washes all of this away. Second of all, remember
that he who is without sin only may cast the first stone. Finally,
confession also washes away misdeeds. All I can say that that my
conscience is clean before God and this is all that matters to me.
As a true friend, I beg Ms. McGuire to see what she is doing and to
act according to truth and not according to malice.

This is highly ironic because after everthing that happened in
Mansonville, I refused to tell her about what took place because I
did not want to influence her opinion of others. This is how intent
I was to avoid saying bad words or defaming those who had hurt me.
Even by saying this, I do not want to hurt Hannah, but hope to make
her see the truth and ask for reconciliation and repentance. It is
very hard to be betrayed by a friend.

While I have no malicious intent even to Ms. Mitze, as I most of all
desire her repentance and desire peace, she said she is prepared to
make an onslaught of material to "expose me." From previous
experience, I can say that her material is 1. truly slanderous as
her intent is malicious and 2. not always factual. This would make
her truly liable for charges of slander and libel. I am only
publishing this here because the truth needs to be told so that this
evildoing will stop.

If anything is published in the next week or so here or on her
website regarding myself or any happenings in Mansonville, know that
they are either falsified or in the case of documents - obtained
under duress and should be disregarded.

Having experienced this woman"s threat of blackmail - last night at
11:31 pm Soviet style (and she refused to call me by my Orthodox
name which is the name she always knew me by), I can attest to her
use of high pressure tactics to force people to do her will. I
invite her to take me to court as I have written nothing with
malicious intent, but rather for intent of clarification and
furthermore a desire for reconcilliation and peace. The burden will
be on Ms. Mitze to prove malicious intent - and those that know me
know that I don"t have a hateful or revengeful personality. Even
this post I am only posting in warning of her future actions
designed to hurt others. Financially I have nothing to lose because
I own nothing and have no assets. So she is welcome to waste her
time and make a fool of herself if she desires to sue me for
slander. The judge will laugh her out of court.

I will NOT give into the blackmail because I know that if I do,
there will be more and more demanded. I was requested by others to
give into her because of her threats to others. As far as I am
concerned, Ms. Mitze cannot be allowed to continue to get away with
this behavior. It is time for it to end and even if it brings
defamation to my own person, I will accept this as a consequence. I
think that even if she publishes her threatened materials, most
people will already be well aware of her character.

She wants to tell the world that I am mentally insane - as I do take
antidepressants and suffer from depression. I have Seasonal
Affective Disorder and I also suffer from Electromagnetic Syndrome
(sensitivity to radio waves). These are diagnoses from Harvard
University Medical doctors. These same doctors would also have no
problem attesting to my overall sanity.

Nevertheless, my condition has debilitated me to the extent that I
am currently on disability. Depression is not insanity, while the
paranoid behavior of Ms. Mitze is of questionable sanity. I will
also gladly affirm that I do go crazy in the presence of denial of
reality - I have a hard time keeping it together when someone tells
me to say that black is white and white is black.

When Ms. Mitze called and threatened me and demanded the public
apology, I asked her to email me and enumerate each statement that
was false. She refused to enumerate what was false or to email me.
Her response was nothing but a broken record of threats. She
refused to answer my questions (and yes I yelled at her to "shut up"
several times because she was such a broken record) and this did
make me go nuts. She knows this weakness of mine and chose to
exploit it.

I asked her if she believed in God, as I found it hard that anyone
could believe in God and speak the way she was speaking. She
refused to answer this. Again, I state that we will all have to
answer before the Judge someday and I beg her and those assisting
her to bear this in mind.

Personally, I do not care what people will think. Are we not to be
fools in the eyes of the world for the sake of Christ?

Christ demands that we bear false accusations and I will not shirk
from this test. Many saints (and I am far from a saint) have set the
example for us. Ms. Mitze knows well that false accusation is my
greatest weakness - for this is what I discussed with her for over
an hour on our trip to Montreal. Now she is using this knowledge of
my weakness against me.

I have brought others to task over the issue of the inability to
bear false accusation. Honestly I knew that because I judged others
in this way that I myself would someday be put to the test. This
time is now and I accept the test and the defamation. I do ask that
she refrain from hurting others, as implied in her blackmail attempt.
If anything, her threats of blackmail give more credence to what was
said about her pressure on Vl. Serge. I do not doubt that she used
the same tactics with him as she is now using with me. Vl. Serge
now lies in his grave. This is not to say that she is responsible
for his death, but rather a testimony that he did not give into her
blackmail and threats.

Furthermore, for me to claim that my statements are lies could cause
legal problems down the line and I do not want to be responsible for
aiding untruth - as my statements regarding this situation are true
and I would be bearing false witness to claim that these are lies.
My faith is important enough to me that I cannot be untruthful in
this matter. To deny what is true would be a denial of Truth. Our
path is martyrdom and I will not shirk from this.

For me, it is better that I publish this openly because I do want a
public statement to be available should she choose to take me to
court. I will refrain from taking her to court for blackmail and
threats, as this is not Christian behavior. My desire is not to
return evil for evil, but rather to state the truth.

Still, I will obtain a restraining order against her and Hannah who
she has trying to stalk me on the internet. Any calls, letters or
visits to my residence will be a violation of this order. I live in
a highly secure complex complete with cameras and 24 hour security
guards. Given the threatening nature of the call I received last
night and given that this is likely the same type of behavior that
Vl. Serge was subject to, I believe that there is good cause for
such a restraining order.

I do believe a case can be made that Mitze"s behavior does fit in
the category of stalking, as she uses her witchhunts to hurt
people. Vl. Vladimir and Fr. Viktor and Fr. Elia are three of her
victims so far, what to speak of Vl. Serge who preferred to go to
his grave rather than give into her demands. Her track record
speaks for itself. So far, almost every person she comes into
contact with, eventually ends up on her revenge list. This is hardly
Christian behavior and beg Ms. Mitze to turn to the Holy Gospel and
see that it is only the evil one who encourages one to seek the bad
rather than the good. Should she decide to sue me, that is her
decision. I have God and truth on my side and will not be cowed KGB
style. I would much prefer her repentance.

I believe that our actions will speak for themselves. Many great
saints were sinners and I pray that I, a sinner, can follow in their
footsteps and reach the Kingdom of Heaven. I also pray that someday
even those who are my enemies will also be found in the Kingdom of
Heaven. I do not wish damnation upon anyone and that we all find
the love and peace that is in Our Lord and Savior Jesus Christ.

That the truth has hurt Ms. Mitze, I here and now apologize for
hurting her. As a Christian I do not like to hurt anybody. But
lies are of the devil and there is no compromise to be made there.
I cannot speak a lie - this would be just like the surreal example
of the 2+2=5 thinking that I was subjected to in the original post
and furthermore it is a concession to the evil one. This I cannot
do.

In the interest of truth and fairness I will state the following:
So far, there has been only 2 legitimate objections by others:
1. My statements regarding Fr. Viktor
and
2. My statements mistakingly aligning a priest with the Orlov
faction.

In both cases that were brought to my attention, I expressed my
willingness to retract and apologize in public for these
statements. Both parties stated that they did not feel that this
was necessary so I did not.

What can be proven untrue, I am more than willing to retract,
apologize and repent for. On the other hand, to say what I
witnessed with my very eyes is a lie I cannot and will not do. I am
even willing to retract a statement for the sake of peace, but lie I
am not willing to do. Get behind me Satan I believe was Christ"s
response to the Devil"s temptations. I can only say the same.

I will not post anymore on this issue and will make no attempt to
defend myself online over future accusations. I am content that God
knows the truth. Again, for the sake of others that she has
threatened, do not pass judgment on them or their actions, as they
were most likely taken under duress or coersion. I have reason to
believe that Ms. Mitze may be well versed in mind control tactics -
whether this is something that she consciously does or unconsciously
does I do not know. I have had previous experience with such
behavior and will affirm that her behavior is the same and I would
not hold her victims to account. That she has been asked to leave
Mansonville and will not do so is a good example of the type of
power and threat that she can hold over others. This should be kept
in mind as she proceeds on her usual tasks of defamation. One last
time, in the name of Our Savior who commanded that we forgive 70x7,
I beg both Ms. Mitze and Ms. McGuire to repent and seek truth,
reconcilliation and peace.

To both Ms. Mitze and Ms. McGuire, I ask that you be forgiven for
you know not what you do. I also forgive you for the same reason.
If God forgives, how can I do any less?

Asking the forgiveness of all,
RC Peters (Katya, Katina)

Тогда еще был уголовный мир - Я родился и вырос в нормальной семье. Был в школе отличником. В третьем классе у меня еще были домашние учителя, я уже чертил тушью, рисовал красивые здания Петербурга, зная, кстати, при этом, кто именно из архитекторов их строил. Начал изучать английский и немецкий языки. А потом - 37-й год, расстреляли отца. Он был главным механиком крупного завода. С тех пор в нашей семье начались разные передряги… Мама вышла второй раз замуж за сына отца Иоанна Ярославского - епископа Ярославля. Мама была очень красивой женщиной. Ее крестным отцом, кстати, был личный шофер Ленина - Гиль Степан Казимирович. Он, умирая, оставил маме восемь тетрадей воспоминаний. Мама была крупным банковским работником, хорошо знала семью Орджоникидзе, Рокоссовского. Дед мой был первым комиссаром Адмиралтейства - хотя и беспартийным, как и Гиль… Д-да, так вот, потом началась блокада, выехать нам не дали - было распоряжение нас не выпускать. В голод я не воровал, но вся обстановка сложилась так, что в 1947 году мы всем классом в школе украли дорогой воротник, продали его и пропили потом - молоком. Всех пожурили, а меня, как сына врага народа - осудили. Я попал в детскую трудовую колонию в Стрельце. Там, где был когда-то корпус графа Зубова, а сейчас - школа милиции. Я был очень любопытным и впитывал в себя все устои и принципы того мира, как губка. Я вдруг ощутил себя среди людей. Дома я устал от политических скандалов, от рассказов о том, кто в каком подвале от НКВД отстреливался. Мне все это не нравилось. А в колонии - совсем другие темы, и люди были, с моей точки зрения, порядочные. Воры старого поколения рассказывали мне, как имели дела еще с «Торгсинами» , - все это было очень интересно. А после Стрельцы - новый срок, - опять же, будучи несовершеннолетним, получил двадцать лет тюрьмы. У меня в кармане был пистолет - офицерский «Вальтер» - без обоймы, без патронов. Но разве им что-то докажешь? Они берут справку, что пистолет пригоден к одиночным выстрелам, и дают тебе разбой, которого не было… Отправили меня на Северный Урал, в СевУралЛаг. Тогда не было режимов: общих, усиленных, строгих - полосатых. Тогда были спецы. Мне зачли то, что я сын расстрелянного, и отправили в спецлагерь. Ну а там были просто «сливки общества» - дальше ехать некуда. Мне пришлось впервые показать зубы, иначе бы я погиб. Из интеллигентного мальчика я превратился в тигренка. Люди-то другие гибли просто на глазах… Я вовремя сориентировался, у меня появились опекуны - люди старого поколения, очень старого. Тогда были еще какие-то рамки поведения, которые ограждали от насилия, от унижения. Самого последнего человека в лагере ты не имел права тронуть пальцем. Хулиганов в лагере просто не было. По-человечески вели себя… А потом я попал на бухту Ванино - слышал песню такую, «Ванинский порт»? Оттуда ушел пароходом на Колыму. Там познакомился с врачами, которые сидели по делу Горького. Они отнеслись ко мне хорошо, так как я рассказал им про Гиля, а они его знали. Пытались, правда, и меня унижать в лагере. Из-за вражды разных группировок. Были суки, красные шапочки, ломом опоясанные. Много военных было, - в Якутии, на Колыме они в основном возглавляли все лагерные восстания - снайперы, Герои Советского Союза. Я стоял за себя. Я - против убийств, но порой защищаться приходилось насмерть. Сам-то я никогда никого не унижал - в нашей стране и так унижены все, поэтому унижать людей еще и в лагерной обстановке - это надо быть просто зверем… На Колыме тогда правил такой Иван Львов - вор в законе. Его боялись все, даже полумиллионная армия, которая там стояла. Он был интеллигентным москвичом, не ругался матом, не курил. Возглавлял! Колыма подчинялась ему полностью. Сейчас его, конечно, нет в живых - убили… Я с ним кушал вместе, он что-то находил во мне, а я - в нем. Он читал Достоевского, Толстого, Герцена, - а таких людей было мало. Они привили мне любовь к литературе… Иван Львов был моим наставником, я очень гордился дружбой с ним и очень много от него взял. Он был очень умным человеком. Кстати, даже если кто-то по воровским законам подлежал уничтожению, то лагерный суд был гораздо лучше советского: это был суд присяжных, в котором принимали участие по 50-70 человек. Суд шел несколько дней, и даже если выносился смертный приговор, то приговоренному в течение нескольких дней давали возможность покончить с собой. И приговоры выносили весьма обоснованные. Например - приговор негодяю, который насиловал мальчиков и своими деяниями возбуждал злобу в рабочей массе. А рабочая масса - это же большинство! Вот и Горбачев все кричал на съезде: «Как рабочие скажут, так и будет», а между прочим, по статистике - самый большой процент преступников всегда составляли рабочие, самые жестокие преступления совершали они же… Мы-то тогда, конечно, о социологии не думали, просто понимали, что рабочих много, и старались, чтобы они были за нас… Потом, когда я повзрослел, у меня стал патроном Черкас Толя. Тоже вор в законе. Но, с моей точки зрения, человек нехороший. Он унижал людей, часто бил ни за что… Это мне не нравилось, и мы с ним разошлись. Нет, меня он не унижал никогда. Если бы он меня унизил, то умер бы гораздо раньше. Я уже был тогда не тот… Вообще, скажу тебе, что все авторитеты, кого я знал, это люди, которые никогда бы не пошли на убийство. Мента убить было нельзя - даже мента! За хулиганство можно было просто жизнью расплатиться. Собственно, к нам и уголовный розыск относился адекватно. Правда, тогда не появилось еще управлений по борьбе с организованной преступностью - так борьбы и не было. А в разрушении воровских законов были заинтересованы те же, кому выгоден и нынешний беспредел…