Спишь как пожарная лошадь. Пожарная конница

Мчатся искры, вьется пламя,
Грозен огненный язык
Высоко держу я знамя,
Я к опасности привык!
Нет неделями покоя, -
Стой на страже ночь и день.
С треском гнется подо мною
Зыбкой лестницы ступень.
В вихре искр, в порыве дыма,
Под карнизом, на весу,
День и ночь неутомимо
Службу трудную несу.
Ловкость, удаль и отвага
Нам заветом быть должны.
Мерзнет мокрая сермяга,
Волоса опалены
Правь струю рукой умелой,
Ломом крышу раскрывай
И рукав обледенелый
Через пламя подавай.
На высоких крышах башен
Я, как дома, весь в огне.
Пыл пожара мне не страшен,
Целый век я на войне!

В наши дни пожарных лошадей уже нет, их заменили автомобили. А в старое время ими гордились пожарные. В шестидесятых годах полицмейстер, старый кавалерист Огарев, балетоман, страстный любитель пожарного дела и лошадник, организовал специальное снабжение лошадьми пожарных команд, и пожарные лошади были лучшими в Москве. Ими нельзя было не любоваться. Огарев сам ездил два раза в год по воронежским и тамбовским конным заводам, выбирал лошадей, приводил их в Москву и распределял по семнадцати пожарным частям, самолично следя за уходом. Огарев приезжал внезапно в часть, проходил в конюшню, вынимал из кармана платок - и давай пробовать, как вычищены лошади. Ему Москва была обязана подбором лошадей по мастям: каждая часть имела свою "рубашку", и москвичи издали узнавали, какая команда мчится на пожар. Тверская - все желто - пегие битюги. Рогожская - вороно - пегие, Хамовническая - соловые с черными хвостами и огромными косматыми черными гривами, Сретенская - соловые с белыми хвостами и гривами, Пятницкая - вороные в белых чулках и с лысиной во весь лоб, Городская - белые без отметин, Якиманская - серые в яблоках, Таганская - чалые. Арбатская - гнедые, Сущевская - лимонно - золотистые, Мясницкая - рыжие и Лефортовская - караковые. Битюги - красота, силища!

А как любили пожарные своих лошадей! Как гордились ими! Брандмейстер Беспалов, бывший вахмистр 1 - го Донского полка, всю жизнь проводил в конюшне, дневал и ночевал в ней.

После его смерти должность тверского брандмейстера унаследовал его сын, еще юноша, такой же удалец, родившийся и выросший в конюшне. Он погиб на своем посту: провалившись во время пожара сквозь три этажа, сошел с ума и умер.

А Королев, Юшин, Симонов, Алексеев, Корыто, Вишневский десятки лет служили брандмейстерами, всегда в огне, всегда, как и все пожарные, на волосок от смерти!

В старину пожарных, кроме борьбы с огнем, совали всюду, начиная от вытаскивания задохшихся рабочих из глубоких колодцев или отравленных газом подвалов до исправления обязанностей санитаров. И все это без всяких предохранительных средств!

Когда случилась злополучная ходынская катастрофа, на рассвете, пока еще раздавались крики раздавленных, пожарные всех частей примчались на фурах и, спасая уцелевших, развозили их по больницам. Затем убирали изуродованные трупы, и бешено мчались фуры с покойниками на кладбище, чтобы скорее вернуться и вновь везти еще и еще...

Было и еще одно занятие у пожарных. Впрочем, не у всех, а только у Сущевской части: они жгли запрещенные цензурой книги.

Что это дым над Сущевской частью? Уж не пожар ли?

Не беспокойтесь, ничего, это "Русскую мысль" ["Русская мысль" - журнал, издаваемый В. М. Лавровым с 1880 года] жгут.

Там, в заднем сарае, стояла огромная железная решетчатая печь, похожая на клетку, в которой Пугачева на казнь везли (теперь находится в Музее Революции). Когда было нужно, ее вытаскивали из сарая во двор, обливали книги и бумаги керосином и жгли в присутствии начальства.

Чего - чего не заставляло делать пожарных тогдашнее начальство, распоряжавшееся пожарными, как крепостными! Употребляли их при своих квартирах для работ и даже внаем сдавали. Так, в семидесятых годах обер - полицмейстер Арапов разрешил своим друзьям - антрепренерам клубных театров брать пожарных на роли статистов...

В Петровском парке в это время было два театра: огромный деревянный Петровский, бывший казенный, где по временам, с разрешения Арапова, по праздникам играла труппа А. А. Рассказова, и летний театр Немецкого клуба на другом конце парка, на дачах Киргофа.

В одно из воскресений у Рассказова идет "Хижина дяди Тома", а в саду Немецкого клуба - какая - то мелодрама с чертями.

У Петровского театра стояли пожарные дрот с баграми, запряженные светло - золотистыми конями Сущевской части. А у Немецкого клуба - четверки пегих битюгов Тверской части.

Восемь часов. Собирается публика. Артисты одеты. Пожарные в Петровском театре сидят на заднем дворе в тиковых полосатых куртках, загримированные неграми: лица, шеи и руки вычернены, как сапоги.

Оркестр уже заиграл увертюру, как вдруг из Немецкого клуба примчался верховой - и прямо к брандмейстеру Сущевской части Корыто, который, как начальство, в мундире и каске, сидел у входа в театр. Верховой сунул ему повестку, такую же, какую минуту назад передал брандмейстеру Тверской части.

Выскочил Корыто - и к пожарным:

Ребята! Сбор частей! Пожар на Никольской! Вали, кто в чем есть, живо!

И Тверская часть уже несется по аллеям парка и далее по Петровскому шоссе среди клубов пыли.

Впереди мчится весь красный, с красным хвостом и красными руками, в блестящем шлеме верховой на бешеном огромном пегом коне... А сзади - дроги с баграми, на дрогах - красные черти...

Публика, метнувшаяся с дорожек парка, еще не успела прийти в себя, как видит: на золотом коне несется черный дьявол с пылающим факелом и за ним - длинные дроги с черными дьяволами в медных шлемах... Черные дьяволы еще больше напугали народ... Грохот, пламя, дым...

Бешено грохочут по Тверской один за другим дьявольские поезда мимо генерал - губернаторского дома, мимо Тверской части, на которой развевается красный флаг - сбор всех частей. Сзади пожарных, стоя в пролетке и одной рукой держась за плечо кучера, лихо несется по Тверской полковник Арапов на своей паре и не может догнать пожарных...

А на Ильинке красные и черные черти уже лазят по крыше, среди багрового дыма и языков пламени.

На другой день вся Москва только и говорила об этом дьявольском поезде. А через несколько дней брандмайор полковник Потехин получил предписание, заканчивавшееся словами: "...строжайше воспрещаю употреблять пожарных в театрах и других неподходящих местах. Полковник Арапов".

Теперь пожарное дело в Москве доведено до совершенства, люди воспитаны, выдержанны, снабжены всем необходимым. Дисциплина образцовая - и та же былая удаль и смелость, но сознательная, вооруженная технической подготовкой, гимнастикой, наукой... Быстрота выездов на пожар теперь измеряется секундами. В чистой казарме, во втором этаже, дежурная часть - одетая и вполне готовая. В полу казармы широкое отверстие, откуда видны толстые, гладко отполированные столбы.

Тревожный звонок - и все бросаются к столбам, охватывают их в обнимку, ныряют по ним в нижний сарай, и в несколько секунд - каждый на своем определенном месте автомобиля: каску на голову, прозодежду надевают на полном ходу летящего по улице автомобиля.

И вдруг:

Пожарники едут! Пожарники едут! - кричит кучка ребятишек.

В первый раз в жизни я услыхал это слово в конце первого года империалистической войны, когда население нашего дома, особенно надворных флигелей, увеличилось беженцами из Польши.

Меня, старого москвича и, главное, старого пожарного, резануло это слово. Москва, любовавшаяся своим знаменитым пожарным обозом - сперва на красавцах лошадях, подобранных по мастям, а потом бесшумными автомобилями, сверкающими медными шлемами, - с гордостью говорила:

Пожарные! И вдруг:

Пожарники!

Что - то мелкое, убогое, обидное. Передо мной встает какой - нибудь уездный городишко, где на весь город три дырявые пожарные бочки, полтора багра, ржавая машина с фонтанирующим рукавом на колесах, вязнущих по ступицу в невылазной грязи немощеных переулков, а сзади тащится за ним с десяток убогих инвалидов - пожарников.

В Москве с давних пор это слово было ходовым, но имело совсем другое значение: так назывались особого рода нищие, являвшиеся в Москву на зимний сезон вместе со своими господами, владельцами богатых поместий. Помещики приезжали в столицу проживать свои доходы с имений, а их крепостные - добывать деньги, часть которых шла на оброк, в господские карманы.

Делалось это под видом сбора на "погорелые" места. Погорельцы, настоящие и фальшивые, приходили и приезжали в Москву семьями. Бабы с ребятишками ездили в санях собирать подаяние деньгами и барахлом, предъявляя удостоверения с гербовой печатью о том, что предъявители сего едут по сбору пожертвований в пользу сгоревшей деревни или села. Некоторые из них покупали особые сани, с обожженными концами оглоблей, уверяя, что они только сани и успели вырвать из огня.

"Горелые оглобли", - острили москвичи, но все - таки подавали. Когда у ворот какого - нибудь дома в глухом переулке останавливались сани, ребятишки вбегали в дом и докладывали:

Мама, пожарники приехали!

Две местности поставляли "пожарников" на всю Москву. Это Богородский и Верейский уезды. Первые назывались "гусляки", вторые - "шувалики". Особенно славились богородские гусляки.

Едешь по деревне, видишь, окна в домах заколочены, - это значит, что пожарники на промысел пошли целой семьей, а в деревне и следов пожара нет!

Граф Шувалов, у которого в крепостные времена были огромные имения в Верейском уезде, первый стал отпускать крестьян в Москву по сбору на "погорелые" места, потому что они платили повышенный оброк. Это было очень выгодно помещику.

Когда таких "пожарников" задерживали и спрашивали:

Откуда?

Мы шувалики! - отвечали задержанные.

Бывали, конечно, и настоящие пострадавшие от пожара люди, с подлинными свидетельствами от волости, а иногда и от уездной полиции, но таких в полицейских протоколах называли "погорелыциками", а фальшивых - "пожарниками".

Вот откуда взялось это, обидное для старых пожарных, слово: "пожарники!"

«...Зверски рвет часовой пожарную веревку, и звенит сигнальный колокол... Выезжает на великолепном коне вестовой в медной каске и с медной трубой... И громыхают по булыжным мостовым на железных шинах пожарные обозы так, что стекла дрожат... и обыватели бросаются к окнам или на улицу... Москвичи издали узнавали, какая команда мчится на пожар. Тверская — все желто-пегие битюги, Рогожская - вороно-пегие, Хамовническая - соловые с черными хвостами... Битюги - красота, силища!»

Так описывает выезд пожарного обоза В. Гиляровский в книге «Москва и москвичи». И вот не стало более коней с развевающимися гривами, факелов, сверкающих медных колоколов, труб и касок. Но выезд пожарного обоза остается по-прежнему грозным, внушительным зрелищем. Завывание сирен, рев мощных дизелей, тревожные проблесковые маяки над машинами, ослепительно красный цвет кузовов, сверкание хрома и прожекторов... И скорость, скорость, особенно заметная на запруженных автомобилями современных улицах! Дело, однако, не во внешнем сходстве или различии гужевого и моторизованного пожарных «обозов» и даже не в возросшей скорости (кстати, по словам того же В. Гиляровского, на первом московском пожарном автомобиле брандмейстер тщетно «удирал от пожарного обоза, запряженного отличными лошадьми»). Моторизация привела к коренному изменению функций пожарного обоза.

Как только в пожарном деле появилась возможность заменить конную тягу механической, это сделали. Тем более что рассчитывали именно на скорость. Но ранние тяжелые и тихоходные грузовые автомобили, пригодные для установки пожарного оборудования, разочаровали муниципальных чиновников. Наверное, по этой причине вплоть до 20-х годов нашего века конные выезды еще сохранялись в пожарных командах. И на автомобильный «обоз» по-прежнему смотрели лишь как на средство доставки на пожар людей и механизмов. Автомобили в течение долгого времени повторяли тип конной линейки, «газовки» (повозки с запасом сжатой углекислоты для подачи первой воды), насоса или передвижной лестницы. Замечательная возможность - применить тяговый двигатель автомобиля для привода насоса, лестницы, подачи электрического тока - не использовалась. Собственно пожарные механизмы, как и в старину, работали от автономных силовых установок. На шасси грузовиков устанавливали отдельные паровые насосы, баллоны с углекислотой, двигатели для привода насосов и лестниц.

Была на заре пожарного автостроения и иная тенденция. В США конные ходы переводились на механическую тягу буквально: к ним вместо конной упряжки прицепляли тягач, нередко одноосный (моторный передок). Так пытались использовать отслужившие дорогостоящие пожарные повозки со сложным оборудованием. Из «сочлененного» механического хода родился впоследствии оригинальный тип пожарной машины с тремя и более осями, из которых одна-две средние были ведущими, а передняя и задняя - поворотными, причем каждой из них управлял «свой» водитель. Машина получалась сравнительно маневренной, несмотря на большую длину перевозимых лестниц и труб, что очень важно в условиях тесных улиц, перекрестков и дворов.

Положение круто изменилось. когда признали пожарный автомобиль не только как средство доставки (теперь уже действительно быстроходное), но и как рабочую машину непосредственно на пожаре.

К универсальным принадлежала, например, популярная в свое время пожарная машина на шасси первого советского автомобиля АМО-Ф15. Она снабжена насосом с приводом от двигателя, линейкой сидений для команды, лестницей и катушкой с намотанным шлангом. Машины подобного типа, конечно более совершенные, по сие время распространены в небольших населенных пунктах и на селе. Для больших же городов были созданы машины другого рода, чаще всего на пониженных и удлиненных шасси, с механическими лестницами, поднимающимися до 10-12-го этажа, водонапорными башнями, мощнейшими насосами и запасом воды или пенообразующего состава в цистернах.

Ныне созданы весьма совершенные универсальные и специализированные пожарные автомобили. Образцом могут служить аэродромные пожарные машины, чаще всего - многоосные и с приводом на все колеса для повышения проходимости, с мощными (до 1000 л.с.) силовыми установками, с водометными пушками, цистернами и баками для воды, пено- и пылеобразующих смесей, удобными кабинами для команды, радиостанциями. Другой тип специализированного пожарного автомобиля - телескопическая и вращающаяся лестница с гидравлическим приводом, которая в течение минуты поднимается до высоты 50 м и выше. Есть и автомобили, оборудованные всем необходимым для борьбы с лесными пожарами и наводнениями, тушения огня на месторождениях нефти и газа, для различных спасательных работ.

1. Паровой автонасос пожарной службы города Мюнхена (Германия, 1905). Мощность паровой машины 55 л.с., скорость 25 км/ч, радиус действия 30 км.

2. Сочлененный паровой автонасос с аккумуляторным моторным передком (США, около 1908). Скорость 15-22 км/ч, радиус действия до 60 км.

3. Пожарный автомобиль «аренс-фокс» (США, 1928) с насосом перед радиатором и выдвинутыми вперед колесами.

4. Универсальный пожарный автомобиль на шасси АМО-Ф15 (СССР, 1925). Мощность 35 л.с., скорость 50 км/ч.

5. Механическая пожарная лестница высотой около 30 м на шасси грузового автомобиля «бенц» (Германия, 1922). Скорость 35 км/ч.

6. Аэродромный четырехосный пожарный автомобиль «фаун» (ФРГ, 1973) с двумя двигателями мощностью по 500 л.с.

Конь много веков был верным спутником человека и люди знали о его образе жизни до мелочей. Сейчас не всем предоставляется возможность понаблюдать за грациозным животным, что создает множество мифов. Например, некоторые уверены, что животные спят стоя. Однако в действительности процесс полноценного отдыха лошади происходит иначе.

Дремота на ногах

Кому предоставлялась возможность хоть немного понаблюдать за грациозными животными, могли видеть стоячую лошадь в спящем состоянии. Веки животного были прикрыты, поясница прогнулась, а ноги устойчиво располагались параллельно друг другу. Голова и хвост расслаблены, уши тоже. Само собой возникает вопрос: действительно ли кони так спят?

На самом деле, в подобном состоянии лошадь дремлет, то есть мозг и мышцы полностью не расслабляются и в любой момент готовы к действию. Сложилось такое поведение на генетическом уровне с тех времен, когда дикому табуну постоянно угрожали хищники.

Чтобы подняться из положения лежа, коню придется затратить достаточно драгоценного времени. Стоя же скакун, как говорится, «всегда готов». Отсюда вывод, что отдыхают лошади и будучи на ногах, но это состояние не назовешь полноценным сном, а дремотой.

Внимание! Главенствующие особи в табунах постоянно наблюдают за безопасностью. Кроме того, сильнейшему жеребцу приходится следить, чтобы соперники не покрывали кобылиц. В результате такие кони полностью не отдыхают по нескольку лет.

С точки зрения науки

С точки зрения физиологии животного, выделяют несколько состояний:

• полудремота;
• дремота;
• глубокий сон.

После рассмотрения каждого из состояний их легко отличить друг от друга. Большую часть свободного времени лошадь проводит в полудреме. Это состояние не дает возможность полностью отключиться. Назойливая муха будет согнана хвостом, а при малейшем подозрительном шуме откроются глаза. Подобный «чуткий» сон наблюдается у лошадей в упряжке, в стойле или на пастбище.

Описывают полудремлющую лошадь так:

1. Шея вытянута горизонтально, веки опущены, уши расслаблены.
2. Нижняя губа отвисает.
3. Упор на передние конечности. Задняя нога расположена под углом, а вторая упирается в зацеп копыта.
4. Круп приопущен.

В таком состоянии, оставаясь на ногах, скакун расслабляет мышцы и отдыхает при неспокойной обстановке. Возможно это благодаря особой анатомии конечностей – суставы фиксируются без активного напряжения мышц.

Следующая стадия – дремота. Ее считают настоящим, хотя и достаточно поверхностным сном. Чтобы так отдохнуть лошадь опускается землю и принимает позу «на корточках». Выглядит дремлющий конь так:

1. Голова приподнята или лежит на земле.
2. Все 4 ноги согнуты и находятся под туловищем.

В таком состоянии лошадь полностью не отключается и продолжает реагировать на раздражители вздрагиванием и подергиванием ушей.

Внимание! Кони быстро выходят из состояния полудремы. В случае тревоги животное вытягивает передние ноги и сразу поднимается.

Полное расслабление

Чтобы понять в какой позе лошадь погружается в полноценный сон нужно хотя бы один день понаблюдать за жеребятами. Малыши чувствуют себя в полной безопасности рядом с мамой, поэтому спят в любое время. Находясь в фазе глубокого сна лошадь выглядит так:

Спят лошади в такой позе крепко. Считается, что в этот период животное очень уязвимо, так как для полного пробуждения требуется некоторое время. Глубокий сон характеризуется ровным и шумным дыханием. Иногда возле конюшни слышен храп. Глазные яблоки и конечности могут двигаться. Последнее позволило ученым предположить, что грациозные животные видят сны.

Внимание! В положении лежа на боку лошадь может находиться не более 4 часов. Если увеличить время до 6 часов у животного развивается отек легких. Причиной тому считаются большой вес и анатомические особенности.

Расслабление у скакунов наступает с ощущением полной безопасности. Например, в табуне есть надежда на сородичей, а в конюшне – на хозяев. Несколько часов в сутки им вполне хватает чтобы восстановить силы и снова быть готовыми к действию.

Вопрос как спят лошади интересует животноводов, планирующих заводить этих благородных животных. Главное – обеспечить питомцам ощущение безопасности и тогда отдых будет полноценным.

Как спит конь: видео

31 мая 1804 г. в Москве создали профессиональную пожар­ную охрану. Высочайше предписывалось «для отправления ноч­ной стражи и содержания пожарных служителей составить осо­бенную из отставных солдат, к фрунтовой службе неспособных, команду…». К 1812 г. в городе функционировали 20 пожарных частей, в каждой из которых постоянно дежурили пожарные, а также конный обоз пожарных труб (так называли в те времена ручные водяные насосы) и бочек.

Личный состав всех пожарных команд достигал 1500 человек. В те времена за неосторожную езду по улицам города у проштрафившихся отбирали лошадей и отдавали в пожарные подразделения без всякого судебного разбирательства. Московской пожарной охраной командовал брандмайор, а во главе каждой пожарной части стояли бранд­мейстер и его ученик - для «обучения в огне» и своевременной замены командира в критической ситуации.

Основным средством тушения пожара была заливная труба, снабженная наливным ящиком (коробом), который наполняли водой из бочек с помощью ведер и черпаков. Подача воды на пожар требовала больших затрат физического труда. Поэтому для обслуживания одной пожарной трубы назначали около по­лусотни человек: 12 в две смены качали коромысла нагнета­тельного механизма (насоса), 8 обслуживали выкидные рукава и ствол, а прочие, выстроившись в один или два ряда, подноси­ли к трубе ведрами или ушатами воду. Дальность действия во­дяной струи достигала 10 м (у самых мощных труб - 20 м) при максимальной производительности трубы около 20 ведер в ми­нуту, или 3 л/с. На фабриках, заведенных в Санкт-Петербурге и Москве, изготавливали «огнегасительный» инструмент и рас­сылали его по губерниям.

К моменту Бородинской битвы в 20 пожарных частях Моск­вы было 96 больших и малых пожарных труб, не считая добро­го их десятка у богатых домовладельцев. Однако за несколько часов до вступления неприятеля в город личный состав по­жарных команд покинул его, захватив все пожарные принад­лежности. И если бы захватчики даже очень захотели поту­шить очаги возгорания, этого не удалось бы сделать: ни по­жарных труб, ни водяных бочек, ни специального инвентаря у них не было. Так что завоевателям пришлось смириться с ог­ненной стихией и ощутить на себе, что значит оказаться пого­рельцем в голодном и холодном городе…

Минули десятилетия. Москву отстроили заново, по-доброму обустроили и организовали в ней вполне приличную, по тог­дашним российским понятиям, службу борьбы с огнем. Каждая пожарная часть занимала отведенную для нее территорию, на которой, как правило, располагались каланча для наблюдения за вверенной округой, конюшня, казарма для служивого люда, канцелярия и даже плац. Боевые дружины, называемые коман­дами, состояли обычно из четырех отрядов. Бойцы каждого подразделения носили нарукавные повязки «своего» цвета: то­порники - красного, трубники - синего, водоснабженцы - зе­леного, охранники - белого.

По сигналу наблюдателя, дежурившего на каланче, к месту пожара сразу же верхом на коне во весь опор мчался вестовой, чтобы расчистить дорогу пожарному обозу и громкими звуками трубы известить людей о грозящей беде. Следом за ним устре­млялся всегда бывший наготове конный ход первой помощи, а вдогонку - специальные экипажи: линейки с пожарными, водя­ные бочки-водовозки, телеги с лестницами, шанцевым инстру­ментом, пожарными трубами. Успех пожаротушения зависел от того, насколько быстро прибудет к месту возгорания конный ход первой помощи и начнется подача воды в очаг возгорания. Время прибытия первых пожар­ных должно было укладываться в несколько минут. Поэтому созданию соответствующих транс­портных средств уделялось большое внимание.

В начале XX в. конный ход первой помощи, как правило, был двух типов. Если около загоревшегося строения находился естественный водоем, то высылался насосно-линеечный кон­ный ход, а если нет, то насосно-бочечный.

Как же были устроены эти экипажи?

Технические характеристики конных пожарных ходов

Примчавшись к огню, шестеро пожарных действовали с предельной быстро­той. Одни снимали насос, другие соединяли его с рукавами - забирным, опускаемым в водоем, и пожарными, соединяемы­ми со стволом и стендером, который устанавливался на под­земный гидрант, если к дому был подведен водопровод. Двое самых сильных сразу же начинали качать воду ручным насо­сом.

Их товарищ устремлялся к пламени и из ствола заливал его водой. Трое других, при необходимости пользуясь лестни­цами, проникали в помещения, разгребая завалы баграми и ломами. Через несколько минут подъезжал весь пожарный обоз, и борьба с огнем усиливалась.

Техника молодежи, № 1/2002

«Пожарные с козлами у конюшни пожарной части. Санкт-Петербург. До 1914 г. Фото К. Булла »

"Как только сели артели за обед, на берегу появлялся огромный рыжий козел, принадлежавший пожарной команде. Козел был горький пьяница.
Обыкновенно подходит к обедающим в то время, когда водку пьют, стоит, трясет бородой и блеет. Все его знали и первый стакан обыкновенно вливали ему в глотку. Выпьет у одних, идет к другой артели за угощеньем, и так весь берег обойдет, а потом исчезает вдребезги пьяный. И нельзя было не угостить козла. Обязательно, первый стакан ему, — а не поднести — налетит и разобьет бутыль рогами." (из Гиляровского.)

Во время больших пожаров лошади буквально выбивались из сил. По ночам в конюшнях их пугали пронырливые и шумные зверьки — ласки. И здесь нужно отдать должное изобретательности тогдашних пожарных: они держали в конюшнях козла. Он отпугивал ласок своим убойным запахом, давая тем самым коням полноценный отдых. Впоследствии козел на правах боевой единицы был зачислен в пожарную команду и даже поставлен на довольствие.

Про пожарного козла из Боровичей
Одной из «достопримечательностей» правобережной пожарной части в Боровичах был косматый козел. Он состоял на довольствии у пожарной команды и жил в конюшне вместе с лошадьми. Козел был настолько «ароматным», что его запах не выдерживала никакая скачущая и ползучая нечисть, поэтому лошадям никто не досаждал. Однако рогатому «пожарному» всегда хотелось свободы и свежего воздуха и он при первой же возможности удирал на улицу. Там он гонялся за проходящими мимо женщинами, норовя поддать своей рогатой башкой чуть пониже поясницы, а визг и бегство жертвы только сильнее вводило его в раж. Пожарные с трудом отлавливали этого уличного террориста и водворяли обратно на конюшню.

Василий Иванович из Костромы
Достопримечательностью пожарного депо в Костроме был белый мохнатый козел по прозвищу Василий Иванович. Помимо исполнения своих непосредственных обязанностей Василий Иванович, услышав звук пожарного колокола, вскакивал на ноги и громко блеял, извещая команду об очередном выезде. Иногда он гулял по Сусанинской площади, привлекая внимание горожан подвязанной между рогами медной доской, доказывавшей его принадлежность к пожарной охране.

Из воспоминаний Веры Орестовны Холостовой - дочери Псковского брандмейстера Военизированной пожарной охраны.
Когда я была еще ребенком, мой отец Орест Николаевич привел меня в городское пожарное депо и я была потрясена видом козла с мощными рогами. Козел этот был надежным охранником пожарных лошадей от маленького зверька - ласки. А потом, из рассказов отца, узнала, что пожарные приучили его к махорке. Однажды полицмейстер зашел в пожарное депо, а махорочки козлу не дал, видимо пожалел, а возможно, по незнанию, и козел «пришпилил» его к стене. Пришлось полицмейстера госпитализировать…