Специфические признаки закона. Бывает так, что законы и другие нормативные акты противоречат друг другу

Зампредседателя комитета Совета Федерации по конституционному законодательству и государственному строительству Елена Мизулина предложила ввести ограничения для законодательной власти, запретив вносить необдуманные поправки в Уголовно-процессуальный кодекс РФ. Свое предложение сенатор озвучила во время парламентских слушаний на тему «Уголовно-процессуальное законодательство Российской Федерации: состояние и перспективы», .

Действительно, в последние годы подход законотворческих органов к российскому праву отличается неоправданной легкомысленностью. Нередки случаи, когда вновь принимаемые акты либо противоречат уже существующим нормам, либо дублируют их. Порой новые законы являются не плодом тщательного анализа протекающих в обществе процессов, а также его потребностей, а результатом эмоциональной реакции депутатов и чиновников на отдельные случаи, получившие резонанс в СМИ. Кроме того, свой вклад в дезорганизацию государственной правовой системы вносят чиновники всех уровней и ведомства, штампующие нормативные акты для своего удобства, но не сверяющие их с федеральными законами и Конституцией. В сумме такая практика способствует развитию правового нигилизма со стороны населения и подрыву основ государственности. Хотя сенатор говорила преимущественно о «юридической чехарде», касающейся поправок в УПК, юридические коллизии существуют и в других областях российского права.

Чтобы обуздать рвение законодателей, Елена Мизулина предлагает законопроект, устанавливающий особый порядок внесения изменений в УПК РФ, согласно которому поправки в кодекс можно будет вносить лишь раз в год с установлением единой даты вступления их в силу. Кроме того, предлагается запретить включение положений об изменении кодекса в тексты федеральных законов, изменяющих другие законодательные акты Российской Федерации.

Зампредседателя комитета Совета Федерации по конституционному законодательству и государственному строительству Елена Мизулина. Фото: elenamizulina.ru

По мнению сенатора, правовой хаос, когда беспорядочные поправки в УПК вносятся едва ли не по несколько раз за месяц, порождает «пренебрежительное отношение к УПК РФ как к закону, который легко можно изменить, подправить, сделать удобным для конкретного ведомства и, вообще, можно не исполнять».

Лоскутное право

Четвертая часть статьи 159 гласит, что мошенничество, «совершенное организованной группой либо в особо крупном размере или повлекшее лишение права гражданина на жилое помещение» карается ограничением свободы на срок до 10 лет. Следует отметить, что прецедент привлечения застройщика по данной статье УК уже есть - именно по ней судят в настоящее время Сергея Полонского, экс-главу девелоперской компании «Миракс Групп». То есть получается, что по новой статье недобросовестные бизнесмены могут отделаться пятью годами тюрьмы, хотя прежде обман дольщиков мог повлечь гораздо более суровое наказание. В чем заключается практический смысл введения новой статьи УК, совершенно неясно.

Другой пример: в 2011 году в силу вступил федеральный закон «Об административном надзоре за лицами, освобожденными из мест лишения свободы». Закон позволяет фактически продлевать на несколько лет наказание для заключенных, отбывших наказание по ряду статей, по запросу администрации исправительного заведения. Основанием для установления надзора может быть нарушение заключенным режима содержания, а также сам факт судимости по тяжким статьям УК. Условия надзора предусматривают жесткие ограничительные меры, в первую очередь запрет на перемещение по стране без разрешения правоохранительных органов. В то же время статья 50 Конституции РФ гласит, что никто не может быть повторно осужден за одно и то же преступление. Таким образом, факт назначения нового наказания за уже совершенное ранее правонарушение является прямым нарушением Основного закона страны. Авторы закона, разумеется, объясняли целесообразность принятия такой нормы необходимостью защиты общественного порядка, однако реализовать ее следовало бы без нарушений базовых норм права.

К сожалению, попытки решить локальные проблемы при помощи «точечных» нормативных актов, обособленных от общего законодательства, предпринимаются чиновниками всех уровней очень часто.

Например, столичный департамент образования прямо нарушает нормы федерального законодательства, деля права граждан по виду регистрации. Детям с регистрацией по месту пребывания чиновники фактически отказывают в зачислении в детские сады, ссылаясь на приказ местных властей, согласно которому приоритет отдается детям с постоянной регистрацией. Неправомочность данного принципа закреплена в вышестоящем законодательстве и даже отдельно разъяснялась Конституционным судом. Однако низовые чиновники не воспринимают государственные правовые нормы в качестве приоритетных, действуя по указанию своего непосредственного начальства.

Вседозволенность на местах

По мнению адвоката Дмитрия Аграновского, предложение Елены Мизулиной не может исправить ситуацию, хотя законодательный процесс, несомненно, нуждается в совершенствовании.

«Если принимаемые нижестоящие законы противоречат вышестоящим, но на местах все равно выполняются, это является уже проблемой не законотворческой, а проблемой системы управления. Сверху должны жестче относиться к ситуациям, когда нижестоящие акты противоречат федеральным законам. Чиновники на местах просто закрывают глаза на противоречие своих локальных инструкций федеральным законам, потому что им так удобнее. Хотя в действительности субъекты имеют право на принятие нормативных решений только в рамках предоставленных им полномочий. Если бы вышестоящие инстанции реагировали на обращения граждан по таким поводам, людям не приходилось бы подавать иски в Конституционный или Верховный суд, достаточно было бы пожаловаться, например, губернатору или мэру на нарушение прав», - пояснил эксперт.

Строительство «властной вертикали», которую так критиковали либеральные политики, к сожалению, не увенчалось успехом. Региональные чиновники, профильные ведомства и службы нередко игнорируют указания федеральной власти и не считают нужным исполнять вышестоящие законы, возможно, по причине собственной безнаказанности. Как отметила ранее Елена Мизулина, многие поправки обусловлены исключительно пробивными способностями отдельных представителей ведомств, проталкивающих те изменения, которые удобны именно им.

Гибкость правовой системы должна ограничиваться интересами государства, а не интересами отдельно взятых чиновников, депутатов или ведомств. В противном случае юридический бардак рискует со временем перерасти в политический хаос.

Далее в рубрике Что символизирует каждый из дней Страстной седмицы, какие ограничения налагает пост, что можно и что нельзя делать в эти дни - в гиде «Русской Планеты» Читайте в рубрике «Общество» Со-основатель и CEO московского проекта «ЭкзоАтлет» Екатерина Березий - о том, что представляет собой отечественная разработка У Ростова недобрая слава. Недаром же говорят, что поезд, подъезжая к нашему городу, как бы выбивает на стыках рельсов вполне конкретное предупреждение: "Берегите чемоданы, берегите чемоданы!" И сегодня почти половину из совершаемых в области преступлений - а их в 2000 году зарегистрировано почти 83 тысячи - составляют кражи.

Да, несмотря на принимаемые меры, криминогенная обстановка в Ростовской области остается сложной. В структуре и динамике преступности наблюдаются тенденции, вызывающие особую озабоченность Это рост числа умышленных убийств, хищений людей, причинение тяжкого вреда здоровью. Динамика преступности за последние сорок лет характеризуется следующими показателями: в I960 г. в области было зарегистрировано 11 тысяч преступлений, в 1970-м г. - 13 тысяч, в 1980-м - 21 тысяча, в 1990-м - 57 тысяч. Преступность возросла во много раз, а штат наших сотрудников всего лишь удвоился.
С началом операции в Чечне усилился приток беженцев из "горячих точек". В восточные районы области прибыло большое число чеченцев. Они обосновались в селах, к ним тут же стали приезжать родственники, знакомые. Кроме того, налицо практически бесконтрольная миграция к нам жителей Украины, Средней Азии. Это вынудило администрацию и Законодательное собрание области принять меры по ужесточению контроля за регистрацией, ввести ряд ограничений, цензов и т.п. Сочтя, что эти меры противоречат федеральному законодательству, мы принесли протест, который был удовлетворен. Но проблему это не решило.
Кстати, практика показывает: местное нормотворчество особенно активно в тех сферах общественных отношений, которые недостаточно урегулированы на федеральном уровне. Это в полной мере относится и к льготам - с этим в области сложилась непростая ситуация.
К примеру, нас упрекают в том, что не предоставляются льготы военнослужащим, работникам МВД и др. И ссылаются на прямое действие федеральных законов. Но, уважая права военнослужащих, равно как и многих других категорий граждан, мы не можем закрыть глаза на целый ряд противоречий, заложенных в федеральных законах. В том же бюджете на 2000 год предусматривалось лишь частичное финансирование льгот. В остальной части имелось указание на то, что правовые акты, не обеспеченные источником финансирования в федеральном бюджете, не подлежат исполнению. Закон рекомендовал субъектам РФ применять аналогичные принципы формирования бюджета, то есть принцип верховенства бюджетного закона над всеми другими. Эти принципы и были положены в основу формирования бюджета Ростовской области - в нем также предусмотрено частичное финансирование льгот, что и вызвало потоки жалоб.
Чем должен руководствоваться прокурор при их рассмотрении? Жалуются, с одной стороны, военнослужащие, сотрудники МВД. С другой -работники АО "Ростовэнерго", "Водоканал", которых обязывают производить начисление 50 процентов коммунальных услуг льготникам (фактически за счет прибыли акционеров), применять меры в защиту одних, ущемляя интересы других. Как тут поступить? Принимать во внимание один закон, игнорируя другой?
Это невозможно. Проблемы необходимо решать на федеральном уровне.

В рамках дела о банкротстве признан недействительным заключенный этим заводом-банкротом и банком кредитный договор, исполненный банком, применены последствия его недействительности: с банка в конкурсную массу взысканы 168 млн. руб. (сумма процентов за пользование кредитом, полученная банком), требование банка о возврате заводом 2,7 млрд. руб. (сумма кредита, предоставленного металлургическому заводу банком) признано подлежащим удовлетворению после удовлетворения требований кредиторов третьей очереди, включенных в реестр требований кредиторов завода, при условии возврата кредитной организацией в конкурсную массу полученной ею по недействительной сделке суммы процентов.

Впоследствии банк обратился в арбитражный суд с заявлением о пересмотре указанного определения по вновь открывшимся обстоятельствам.

Судами трех инстанций в удовлетворении заявления отказано. Определением судьи Верховного Суда Российской Федерации Разумова И.В. от 23.03.2018 кассационная жалоба передана на рассмотрение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации.

Как установили суды при первоначальном рассмотрении дела, 29.06.2012 участники спорных отношений осуществили следующие операции: банк предоставил заводу кредит в размере 2,7 млрд. руб., завод перечислил данную сумму обществу со ссылкой на оплату по договору поставки, а общество эту же сумму перечислило компании, компания перечислила банку по договору цессии.

Решением от 19.12.2013 завод признан несостоятельным (банкротом), в отношении него открыто конкурсное производство.

Определением от 05.03.2014 в реестр требований кредиторов металлургического завода включены требования банка, основанные на кредитном договоре.

Сославшись на то, что при заключении этого кредитного договора его стороны действовали недобросовестно, в целях причинения вреда кредиторам завода, не имея намерения реально предоставить кредитные средства заемщику, конкурсный управляющий заводом обратился в суд с заявлением о признании данного договора недействительным на основании статей 10, 168 и 170 ГК РФ, п. 2 ст. 61.2 ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» и о применении последствий его недействительности.

Определением от 16.12.2014 требования управляющего удовлетворены. Суд констатировал неисполнение обществом принятых по договору поставки обязательств по передаче товара металлургическому заводу, за который последний безосновательно уплатил названному обществу 2,7 млрд. руб., учел проведение в один день (29.06.2012) расчетных операций по выдаче кредита, погашению задолженности за якобы поставленный товар, по оплате уступленных требований, которые привели к возврату банку почти всей суммы, выданной в качестве кредита. Исходя из этого суд счел, что фактически в рамках кредитного договора финансирование не было предоставлено заводу, то есть произошло увеличение размера имущественных требований к нему без реальной передачи кредитных ресурсов, и квалифицировал названный кредитный договор как притворную сделку и сделку, совершенную в целях причинения вреда имущественным интересам кредиторов завода.

Впоследствии сославшись на то, что вступившим в законную силу решением районного суда от 18.08.2016 установлен факт реальной поставки обществом товара заводу по договору поставки, банк обратился с заявлением о пересмотре по вновь открывшимся обстоятельствам определения суда первой инстанции от 16.12.2014 о признании недействительным кредитного договора и о применении последствий его недействительности.

Отказывая в удовлетворении данного заявления, суды исходили из того, что банку еще при первоначальном рассмотрении спора должно было быть известно об обстоятельствах поставки, на которые он ссылается в настоящее время; конкретный размер исполненных обязательств по поставке товара судом общей юрисдикции не устанавливался; обстоятельства, приведенные в упомянутом судебном решении, не могли влиять на выводы арбитражных судов по вопросу о недействительности кредитного договора.

Как указали суды, обращение банка с заявлением о пересмотре ранее принятого судебного определения является попыткой в не предусмотренном процессуальным законом порядке добиться его отмены путем предоставления новых доказательств.

Между тем судами не учтено следующее.

Вновь открывшимися обстоятельствами являются существенные для дела обстоятельства, которые не были и не могли быть известны заявителю (пункт 1 части 2 статьи 311 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации). Как разъяснено в пункте 4 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 30.06.2011 № 52 «О применении положений Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при пересмотре судебных актов по новым или вновь открывшимся обстоятельствам», данные обстоятельства должны быть существенными, то есть способными повлиять на выводы суда при принятии судебного акта.

В рассматриваемом случае единственным основанием для признания кредитного договора недействительной сделкой послужил вывод суда первой инстанции о том, что заемные средства по указанному договору в действительности не были предоставлены заводу (заемщику). Данный вывод, в свою очередь, базируется на констатации отсутствия реальных хозяйственных операций завода по приобретению товара у общества по договору поставки. Именно это позволило суду квалифицировать действия, связанные с выдачей и получением кредита, как действия, направленные на участие в бестоварной и безденежной схеме с целью безосновательного наращивания долговых обязательств завода без получения реального встречного предоставления со стороны банка и причинение тем самым вреда кредиторам упомянутого завода.

Следовательно, обстоятельства, относящиеся к мнимости договора поставки, являлись существенными для суда первой инстанции при принятии им решения о признании кредитного договора недействительным. В ситуации реальных отношений по поставке кредитная сделка не была бы признана недействительной по тем мотивам, которые указаны в определении суда от 16.12.2014.

При этом ни банк, не будучи стороной договора поставки, не мог знать об истинных обстоятельствах исполнения данной сделки, выяснить их.

Факт аффилированности банка с участниками правоотношений по поставке не был установлен судами. Наоборот, из определения Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 03.08.2017 № 305-ЭС16-20387 видно, что связанными лицами являлись завод и общество: они входили в группу компаний, и участвующие в поставке лица при оспаривании кредитной сделки не были заинтересованы в раскрытии информации, отражающей действительное положение дел с исполнением договора поставки.

В дальнейшем кредитор завода, ссылаясь на обстоятельства, положенные в обоснование судебного акта арбитражного суда о признании недействительным кредитного договора, обратился в суд общей юрисдикции с иском о признании договора поставки мнимым и о применении последствий его недействительности в виде взыскания с общества денежных средств, полученных по данному мнимому договору.

В ходе рассмотрения дела судом общей юрисдикции завод в лице того же конкурсного управляющего, который оспаривал кредитный договор, и общество с иском не согласились, заявили возражения. Суд общей юрисдикции в удовлетворении данного иска отказал, указав на реальный характер поставки (фактическую отгрузку металлопродукции железнодорожным транспортом и получение ее на условиях самовывоза), сославшись на накладные, справки, акты сверки и другие документы, тома дела, в которых они находятся.

Тем самым возникла неординарная ситуация существования двух противоречащих друг другу судебных решений. С одной стороны, металлургический завод в арбитражном процессе противопоставил требованию банка об исполнении кредитных обязательств мнимость договора поставки, опровергнуть которую кредитная организация ранее объективно не могла. С другой стороны, связанное с заводом лицо освобождено судом общей юрисдикции от возврата полученного по тому же договору на основании раскрытых позднее документов, свидетельствующих о реальном исполнении договора поставки.

Для исправления возникшей ситуации судам следовало применить установленную главой 37 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации процедуру пересмотра определения арбитражного суда по вновь открывшимся обстоятельствам, имея ввиду, что из двух судебных решений приоритет должен иметь судебный акт суда общей юрисдикции как акт, который наиболее полно учитывает все обстоятельства, в том числе те, что ранее недобросовестно скрывались от арбитражного суда и банка в целях неисполнения договорных обязательств и получения необоснованных преимуществ.

Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации отменила определение от 16.01.2017, заявление банка о пересмотре по вновь открывшимся обстоятельствам определения от 16.12.2014 удовлетворила, отменив указанное определение, обособленный спор по заявлению о признании недействительным кредитного договора и о применении последствий недействительности названной сделки направила в суд первой инстанции для повторного рассмотрения.

Определение от 07.05.2018 № 309-ЭС14-2050.

Пётр Благочев,
Партнер, адвокат Коллегии «Терновцов и партнеры»

Нормативно–правовые акты находятся по отношению друг к другу в определенной субординации. Наибольшую юридическую силу имеют международные договора с участием России и общепризнанные нормы международного права. О том, что норма международного права, установленная такими договорами и нормами, применяется вместо законов России, если между ними имеется противоречие, прямо говорится в части 4 статьи 15 Конституции РФ.

Среди таких норм и договоров надо знать в первую очередь положения:

Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах (Нью-Йорк, 19 декабря 1966 г.)

Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания (Нью-Йорк, 10 декабря 1984 г.)

Европейской Конвенции по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания ETS N 126 (Страсбург, 26 ноября 1987 г.)

Среди российских законов наивысшую юридическую силу имеется Конституция России. Конституция имеет прямое действие. Это значит, что, если между нормой федерального закона и нормой Конституции существует противоречие, то соответствующая норма Конституции применяется напрямую вместо нормы федерального закона. Почему? Ответ на этот вопрос содержится в статье 18 Конституции РФ, которая гласит: “права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими. Они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием” .

На третьем месте после международных договоров и Конституции РФ по своей юридической силе стоят федеральные конституционные законы. На четвертом – федеральные законы. На пятом – Указы Президента РФ. На шестом – Постановления Правительства РФ. Наконец, на седьмом месте находятся ведомственные нормативные акты, в том числе и приказы Генерального Прокурора РФ или Министра внутренних дел РФ.

Однако может быть и такая ситуация, когда законы или постановления исполнительной власти могут иметь высшую юридическую силу по отношению к федеральным законам. Это произойдет в случае, если вопрос правового регулирования не находится ни в исключительном ведении Российской Федерации (ст. 71 Конституции РФ), ни в совместном ведении Федерации и ее субъектов (ст. 72 Конституции РФ). Например, субъекты Федерации самостоятельно определяют правила регистрации граждан по месту жительства и месту пребывания или правила предоставления жилых помещений очередникам на улучшение жилищных условий, в то время, как федеральный закон устанавливает лишь общие рамки для этих правил.

Таким образом, если вместо нормы, имеющей наивысшую силу в данном случае, сотрудник милиции применяет норму закона, не подлежащую применению, его действия незаконны. Помнить все законы, а тем более толковать их, работая на земле, и принимая решение на месте, практически невозможно. Тем более важно знать их основные положения и, принимая решение, понимать: будет ли принимаемое решение способствовать обеспечению и восстановлению прав и свобод человека или нет? Не выхожу ли я за рамки действующего законодательства? Действую ли я в интересах общества и государства, ограничивая права гражданина? Справедливы ли мои действия?

Для того, чтобы защитить права и свободы граждан, милиционеру чаще всего приходится вступать в конфликт: стороне, нарушающей права, следует предъявить определенные требования, ограничить свободы и интересы этой стороны. Поэтому в той же степени, в которой интуиция должна помогать сотруднику милиции искать преступника, та же интуиция должна подсказывать ему ответ на вопросы: законны ли его действия? Действует ли он ради соблюдения и восстановления прав человека или же, напротив, он нарушает их своим действием или бездействием?