Лекция I. Проблема языка и сознания Проблема психологического строения языка, его роли в общении и формировании сознания является едва ли не самым важным разделом психологии.Анализ того, как строится наглядное отражение действительности, как человек отражает реальный

Глава 10. Уильям Джеймс и психология сознания Уильям Джеймс считал, что психология одной стороной граничит с биологией, а другой - с метафизикой, проникая во все области человеческого существования. Джеймс фактически познакомил Соединенные Штаты с психологией, стал ее

ВЕЧНАЯ ПСИХОЛОГИЯ: СПЕКТР СОЗНАНИЯ Кен Уилбер На протяжении нескольких последних десятилетий психологи, теологи и философы на Западе проявляют огромный интерес к универсальному учению о природе человека и реальности, лежащему в основе каждой значительной

74. Психология религии Религия – специфическая форма общественного сознания, основанная на вере в сверхъестественные силы. Религиозные идеи представляют собой систему представлений о Боге, мироздании, обществе и человеке. В состав религиозной идеологии входит теология

Экология познания: В современном мире до сих пор появляются новые приметы и объявляются войны актуальным суевериям. О том, почему мы до сих пор не избавились от «бабушкиных» заветов, какие профессии больше подвержены суевериям и какую роль в этом играет коллективное сознание,

В современном мире до сих пор появляются новые приметы и объявляются войны актуальным суевериям. О том, почему мы до сих пор не избавились от «бабушкиных» заветов, какие профессии больше подвержены суевериям и какую роль в этом играет коллективное сознание, «Теориям и практикам» рассказал заведующий учебно-научной лабораторией фольклористики РГГУ Андрей Мороз.

http://www.vanityfair.com/

Я занимаюсь изучением традиционной славянской культуры, преломлением христианства в традиционной культуре, обрядовой культурой, влиянием языка на традиционную культуру и так далее. У меня есть также работы, связанные с формами современного фольклора. В частности, в последнее время я с некоторыми из моих коллег занимаюсь изучением протестного фольклора, возникшего зимой 2011–2012 года.

Надо сразу определиться с терминами: слово «суеверие» я бы не стал употреблять в научном контексте, потому что оно не является термином и не обозначает ничего конкретного. Это оценочное обозначение не из научного лексикона и уместно в проповеди священника, когда он говорит, каким образом следует выстраивать свою религиозную жизнь. Священник исходит из понятия «правильная вера» и того, что вне этой самой правильной веры находится. Для научного анализа важно, как работают приметы, верования, обряды, а не как они могут быть охарактеризованы с той или иной точки зрения. С другой стороны, суеверием можно назвать и примету, и обряд, и просто верование, которое не выливается в какие-то действия и так далее. Поэтому слово «суеверие» я бы сразу отбросил. Что касается примет, то да, они входят в круг моих интересов как один из аспектов, который не может существовать изолированно от других и составляет органическую часть традиционной культуры в целом.

Выходит, что непричастность к религии некоего действия может называться суеверием? И вы не будете возражать, если я продолжу употреблять слово «суеверие» в общепринятом смысле?

Я все же вынужден возражать против слова «суеверие», поскольку дело не только контексте, но и в том, что за ним не стоит ничего конкретного. Нам придется с вами заранее договориться, что называть суеверием. Во-первых, религия - это сложнейший комплекс представлений, основанных на письменных текстах, созданных в разные эпохи разными людьми, и поэтому в них есть нестыковки. Во-вторых, это предание, то есть та же самая устная традиция, которая по природе своей не может быть четкой, однозначной и монолитной. В-третьих, есть точка зрения конкретных церковных иерархов (не только в Русской православной церкви), которые в рамках собственного понимания всего вышеперечисленного могут по-разному оценивать принятые нормы.

Нет единой генеральной линии, которая отвечала бы на все вопросы сразу, есть совокупность мнений. Например, апостольское правило, по которому женщине запрещается ходить в мужской одежде, выливается, как правило, в травлю женщин в русских, подчеркиваю, именно в русских православных церквах, если они туда приходят в штанах. При этом огромное количество других православных церквей и огромное количество храмов в рамках Русской православной церкви вполне спокойно на это смотрят. Я уже не говорю о том, что штаны давно перестали быть мужской одеждой. Это можно назвать суеверием, а можно назвать соблюдением апостольского правила. И то и другое в известной мере будет справедливо.

Тогда становится неразличимой грань между суеверием и приметой.

Примета - это очень узкая вещь. О ней можно говорить как о жанре фольклора, потому что примета существует как некая идея, оформленная в словесном выражении, имеющем более или менее устойчивую форму: если случится X, то случится Y, или проще: если X, то Y. Все приметы примерно так устроены.

Суеверием же в определенном контексте можно назвать любое человеческое действие. Например, вы пришли с улицы домой и моете руки. Вы будете это мотивировать тем, что вы хватались в метро за поручни и поднимали упавший кошелек с земли, но я вам скажу, что это суеверие. И буду ли я неправ? И здесь нет однозначного ответа.

К примеру, рассыпанная соль или упавшая на пол вилка - что это?

Это как раз примета. С вилкой понятно, как устроена логика приметы, - если вилка упала со стола, значит, придет мужчина. С солью сложнее, потому что возможно разное толкование. Примета звучит так: соль рассыпалась - к ссоре. Но это можно сформулировать иначе - нельзя рассыпать соль, чтобы не было ссоры, поэтому следует быть аккуратным за столом. Это будет запрет - нельзя совершать некоторые действия во избежание чего-то более неприятного.

А, например, черная кошка, которая перебегает дорогу?

Как вы думаете? Любая примета может порождать запрет, который в свою очередь тянет за собой некоторый набор верований и действий. Кошка перешла дорогу, а тебе туда надо. Для этого существует определенное предписание, как следует поступить, чтобы несчастье тебя миновало. Это, несомненно, примета. Для тех, кто в это не верит, - это будет суеверие. Для тех, кто верит, - это не будет суеверие, а будет факт.

Как появляются приметы? Возможно ли в современном мире возникновение новых суеверий, примет, и что стоит за их появлением?

Да, это регулярно происходит, и стоит за этим психология. Человек выступает не в качестве индивидуума, а как часть коллектива. Говоря о таких вещах, как приметы, мы всегда имеем в виду коллективное или массовое сознание.

Не бывает примет у одного человека. Точнее, бывают, но мы про это толком не знаем. Конкретный человек может верить в миллион вещей, про которые он никому не говорит. Допустим, кто-то никогда не выходит из дома, не застегнув пальто на лестнице, потому что если он застегнет его дома, то обязательно случится какая-нибудь неприятность по дороге. Для кого-то это может быть приметой, но она не будет фактом коллективного сознания.

Поэтому мы говорим о коллективных вещах: в какой-то момент некое «правило» начинает регламентировать поведение объединенных каким-либо образом людей. Это может быть что угодно: профессиональная деятельность, место работы или проживания, возраст, пол, социальный статус и так далее. Важно, что у этих людей есть нечто общее, что их объединяет и позволяет образовать некую культурную среду, в которой происходит распространение того или иного верования, приметы, запрета, обряда. Тяга человечества к делегированию некоторых идей, функций и ролей сверхчеловеческой силе, попытка объяснить случайность логикой или найти в случайности логику - это почти универсальная черта нашего сознания. Она абсолютно неискоренима и не связана с состоянием научно-технического прогресса и знанием об устройстве мироздания. Всегда в уголках сознания есть неотрефлексированная идея существования сверхъестественного. Кроме того, я повторяю, в сознании большинства людей этой формулировки нет, а есть некоторое почти биологическое, подсознательное ощущение. Собственно, на этом механизме организована вся традиционная культура и ее новые формы. То есть если так делают все, значит, так надо делать и мне. Или я это делаю, потому что это делают все.

Из популярных современных примет можно выделить следующие: из современных следующие: во-первых, студенческий обряд ловли халявы накануне экзамена. Надо открыть зачетку,высунуться из окна и звать: «Халява, приди». Потом закрыть и положить под подушку. Возник он, кажется, в 1970-80-х годах.

Во-вторых, памятника Шерлоку Холмсу собираются любители трубки покурить - посидеть рядом с Холмсом. Это должно способствовать развитию ума. Идею вроде бы подкинул актер Ливанов в момент открытия памятника. А недавно появился памятник собаке, убитой в метро, на станции Менделеевской. К нему несут цветы и пишу, трогают, гладят, загадывают желания.

Коллективное сознание определяет, какие приметы остаются актуальными, а какие уходят в прошлое?

Не совсем так. Каждый отдельно взятый фактор запросто может терять актуальность, забываться, исчезать и так далее. Скажем, идея о том, что определять время пахоты земли следует, сев голым задом на землю и почувствовав ее тепло. По происхождению она связана совсем не с температурными ощущениями, а с некоторым эротизмом, присущим земледельческой культуре, происходит как бы символическое оплодотворение земли. Но затем обряд приобретает новое объяснение - нужно почувствовать тепло земли, но потом исчезает вместе с изменением форм земледелия. На это повлияло в первую очередь обобществление земли, если мы говорим про советскую традицию, и механизация, которая отменила старую земледельческую обрядность. Сейчас уже не надо определять, готова земля или нет, потому что теперь как агроном скажет, так и будет. Но в целом такое явление, как верование, примета, обряд и так далее - они никуда не деваются.

Можно ли как-то типологизировать приметы?

Ну, во-первых, как мы с вами уже сказали, можно по среде, в которой они существуют. Во-вторых, есть какие-то ритуализированные формы поведения, как «потереть памятник». Например, еще в 1930-е годы появилась традиция тереть нос собаке на станции «Площадь революции», а сейчас каждый второй, проходя мимо, машинально касается носа или ноги собаки. Кто-то это делает сознательно, а кто-то бессознательно. Это неискоренимая вещь.

А существует ли связь между суеверием и религией? Есть ли поводы для предостережений против суеверий?

У каждой религии своя более или менее сложная система, и ни одну из них нельзя назвать суеверием по целому ряду причин. Это всегда сложнейшая философская и богословская система, разработанная чрезвычайно образованными и мудрыми людьми своего времени. В значительной степени религия противостоит суевериям, и само слово «суеверие» возникает именно в религиозном контексте.

Любое отдельно взятое действие или верование, связанное с той или иной религией, вполне может оказаться суеверием, но это больше зависит от ее носителей. Например, поставить в храме свечку. С церковной точки зрения, это символическое действие, за которым не стоит никакого ожидания благ, и оно представляет собой условную жертву богу. Сама по себе свечка - красивая и изящная условность. Но приходит человек в церковь два раза в год, накупает свечек и ставит их у каждой иконы, восполняя таким образом недостаток религиозного общения. С точки зрения христианской церкви - это суеверие. Если мы не вникаем в религиозную систему, не пытаемся понять смысл того, что происходит, а просто повторяем условно требуемые религией действия, будь то крестное знамение, соблюдение субботы, обрезание, намаз и так далее, то это будет суеверие.

Получается, между религией и суеверием всегда существует взаимопроникновение: какие-то религиозные элементы становятся приметой, а суеверия, наоборот, становятся частью религии?

Да, и то и другое существует. Что касается элементов религиозной культуры, которые начинают интерпретироваться и пониматься совершенно по-новому и в другом контексте, - это сплошь и рядом. Во время крестин у человека выстригают по четыре прядки волос крест-накрест, залепляют в воск и бросают в купель с водой. А дальше происходит фольклорная интерпретация: смотрят, утонут волосы или нет. Если утонут, то ребенок долго не проживет, а если будут плавать, то все будет хорошо. Поскольку религия не существует в изолированном пространстве, очень часто церковная традиция начинает принимать то нерелигиозное, что является неискоренимой формой человеческого поведения и фактом человеческого сознания, пытаясь придать этому новый смысл или подобающую форму. Скажем, ветки березы, которые приносятся в православную церковь на Троицу, имеют, с одной стороны, некоторую параллель в иудаизме, а с другой - это основано на некоторых народных обрядах.

Почему это происходит?

Есть вещи, которые очень созвучны между собой, и поэтому они легко проникают из народной культуры в церковную. Например, почитание источников - явление чрезвычайно древнее и свойственное практически любой религии. Скажем, в иудаизме омовение в проточной воде играет значительную роль. Соответственно, через иудаизм это приходит в христианство. Одновременно с этим существует народное почитание источников, связанное с конкретными событиями или ожиданиями. Эти вещи между собой очень легко сближаются, водоемы становятся святыми, начинают возводиться к какому-то факту религиозного опыта или истории. День празднования рождества Христа связан с днем зимнего солнцестояния, и это было установлено совершенно сознательно с целью вытеснения одного праздника другим.

Приметы могут выполнять или замещать социальные функции? Становятся ли они регуляторами поведения?

Самая очевидная функция - это запрет, но есть приметы, которые оправдывают какие-то дальнейшие ожидания. Предположим, если на Пасху будет солнечный и теплый день, то все большие праздники в году будут теплые. Из этого ничего не вытекает. Часто календарные приметы очень странно выглядят. Например, на день святого Симеона Столпника (1 сентября по старому стилю) исчезают мухи. Это примета: настал день Симеона Столпника - мухи должны исчезнуть, но это не всегда так. Подобного рода приметы не столько имеют влияние на окружающую жизнь, сколько служат мнемоническим правилам. Такие приметы служат систематизации представлении о времени.

А в качестве механизмов власти можно использовать такие практики?

Обычно это никак не используется для влияния одной группой людей на другую. Если существует некий закон или факт, актуальный для определенного количества людей, то они образуют одну группу, внутри которой этот закон существует. Наиболее очевидным являются религиозные предписания. Например, женщина приходит в церковь в штанах. Мы ее воспринимаем как свою, ведь она пришла в храм, хоть и не знает элементарных правил. Поступить можно по-разному: выгнать с позором, попросить надеть юбку и не оскорблять наши религиозных чувств или просто не обратить на это внимания, потому что для нас это не критерий.

Какие профессии наиболее подвержены суевериям и приметам?

В первую очередь это профессии, связанные с повышенной опасностью: пожарные, пилоты, шахтеры и так далее. Вторая причина, по которой в профессиональной среде могут появиться приметы, - это замкнутость коллектива. Чем более род деятельности связан с изолированностью - чаще в социальном отношении, - тем более это способствует существованию внутри коллектива каких-то традиций.

Почему тогда актеры считаются очень суеверными?

Я не знаю, насколько они суеверны, но существование примет и верований обусловлено тем, что это абсолютно замкнутая среда. Когда актеры выходят на сцену, то люди в зале - это «они», а на сцене - «мы». Мир театра и кино - это другая, альтернативная жизнь. А боязнь изображать на сцене покойника по большей части связана со страхом смерти. Изображение покойника - очень традиционная вещь, поскольку смерть - одно из самых загадочных явлений для человека, и никому не дано знать достоверно, что там будет. Отсюда и особо повышенное внимание к смерти. Оно может реализовываться по-разному: в ряде случаев в традиционной культуре покойников изображают специально. Со смертью, пожалуй, существует больше всего суеверий.

А вы суеверны?

Почему многие люди верят в приметы и суеверия? Думаю, сложно найти хотя бы одного человека, у которого не мелькали бы в голове время от времени всем известное «утро вечера мудренее» или «тише едешь – дальше будешь», «сплюнь и постучи». Гадания, гороскопы, предсказания – все это суеверия. Зачем нам приметы и суеверия, и откуда они пришли? Давайте разберемся.

Все приметы и суеверия направлены на нахождение логической связи между, казалось бы, несовместимыми и нелогичными вещами. И корнями это уходит в далекие времена неразвитой науки. Это сегодня людям многое известно о мире, его закономерностях, обществе и человеческих особенностях, взаимодействии человека и природы. Раньше же чтобы избавиться от гнетущего неведения и не бояться жить, приходилось полагаться на приметы, суеверия и интуицию:

• Кто-то один замечал случайное совпадение и устанавливал связь между двумя абсолютно разными приметами (явлениями).
• Подкрепляется эта схема особенностью нашей : мы запоминает подтверждение примет, а опровержения забываем. Примета (пророчество, гадание) может один раз сбыться и 20 не сбыться, но в памяти она отложится как всегда сбывающаяся. Так это и зародилось.

Но особенность психологии верования в том, что копилка разного рода убеждений регулярно пополняется. Почему же в наше время это так же популярно? Старые приметы живы в общественном историческом сознании. От этого не уйти. А новые рождаются все по той же причине – незнание, страх. Хотя наука и совершила огромный скачок вперед, в мире остается много тайн и загадок. В итоге можно сказать, что суеверия и приметы – бессознательная база личности, которую искоренить невозможно.

Что такое предчувствие? На языке психологии это совокупность естественного и полезного свойства – предположение (вероятность какого-то события без определения конкретных чисел этой вероятности) и . Вероятность появления у человека предчувствия (предположение + тревожное ожидание) усиливается в ситуации стресса, напряжения, в критических условиях. Если предчувствие себя не оправдает, то это, конечно, забудется. В противном случае – запомнится. Так и рождается суеверие «предчувствие меня никогда не обманывает».

Интересный факт: в 1939 году нью-йоркским психологам удалось подтвердить силу суеверий. На одной из выставок была установлена стремянка, и хотя она никак не мешала, 70 % людей отдавали предпочтение траектории с лишними метрами, лишь бы не пройти под стремянкой (плохая примета).

Подходы к изучению суеверий

Суеверия – вера в неизвестные человеку силы и законы природы, позитивно или негативно влияющие на людей, животных и весь мир. Рассматривать суеверия как психологический феномен можно через несколько подходов.

Когнитивный подход

С позиции этого подхода суеверия – попытка постичь неизвестное и необъяснимое. Передаются суеверия от поколения к поколению через психологические особенности : заражение, подражание, внушение. С помощью примет и суеверий человек старается обрести контроль над всем миром. В данном контексте суеверия – результат работы памяти и .

С помощью суеверий человек упорядочивает окружающий мир. Но восприятие происходящих событий имеет слишком субъективный и ситуативный характер, искажающий истинные механизмы и особенности происходящих вещей.

Все, что выходит за пределы привычных представлений и знаний человека, он старается объяснить с помощью сверхъестественных сил, примет, суеверий, гаданий, астрологии. Соответственно, можно сказать, что чем выше человека, тем меньше он склонен к предрассудкам. Познание мира через суеверия – упрощенная форма познания, опирающаяся на наглядность и избегающая познания мира через абстрактные научные понятия.

Аффективно-мотивационный подход

Суеверия – форма защиты эмоционального состояния и человека. Это удовлетворение и поддержка своих неосознанных желаний, . Вместе с этим в данной концепции суеверия рассматриваются как средство оказания психотерапевтической помощи: , снятие напряжения.

Верование тесно связано с внушаемостью человека, которая усиливается в момент:

• фрустрации и психологической разрозненности, например, при страхе смерти, старения, реальности или тяготах одиночества;
• переживания горя;
• потери работы;
• неразделенной любви;
• культурной и социально-экономической нестабильности общества;
• осознания собственного бессилия.

«Что не делается – все к лучшему», – говорит себе человек, и боль от случившихся личностно значимых несчастий уже не так остра. Приметы и такого рода суеверия могут дать человеку силы для преодоления депрессии и других нежелательных состояний. Подумайте, ведь на каждое состояние человека можно найти поговорку, снимающую с него долю ответственности и перекладывающую груз случившегося на чьи-то плечи: «На все воля Божия».

С одной стороны, это хорошо, но с другой, как мне кажется, это лишает человека . Как можно расти и делать выводы из случившего, избегая ответственности за собственную жизнь? Можно ли развиваться, если не познавать толком своих мыслей и чувств, не бороться сознательно со страхами и не принимать неизбежные реалии, например, смерть? Думаю, в таком случае суеверия являются формой ухода от реальности и препятствуют личностному росту.

Послесловие

Суеверия – это победа эмоций над разумом. И одной из главных движущих сил является страх. Это слепая вера, тормозящая мышление. Схожи с суевериями предрассудки:

• суеверия – элемент структуры предрассудков;
• предрассудок – ошибочное восприятие чего-либо, вызванное навязанной извне информацией (суевериями и приметами).

Приметы, суеверия, предрассудки относятся к психологии масс. Это обуславливает сложность и невозможность полного искоренения верований. Но с отдельным человеком работать можно и нужно, если суеверия мешают ему личностно развиваться и жить, граничат с тревожно-фобическими расстройствами и синдромом навязчивости.

Как это делать? Разобраться, какую функцию выполняют суеверия в данном случае. Это поможет найти истинные причины: недостаток знаний, страх, неуверенность в себе, личностные проблемы и другое. Далее предстоит работать на устранение этой причины и обретение чувства контроля над собой и своей жизнью за счет внутренних ресурсов и логического рационального понимания мира. Стоит заняться развитием творческого и , и суеверия начнут отходить на второй план.

Психология верующих

Особенности религиозной психологии

Религия представляет собой весьма сложное образование. Она выступает как совокупность нескольких элементов: религиозного сознания, религиозных обрядов (культа), религиозных учреждений.

Структура религиозного сознания

Как и в других формах общественного сознания, в религии следует различать два уровня (две сферы): 1) религиозную идеологию, т. е. более или менее систематизированное изложение религиозных догм и мифов профессиональными церковниками и богословами; 2) религиозную психологию, т. е. религиозные представления и чувства, свойственные массе рядовых верующих.

Религиозная психология отличается от идеологии как по своему соотношению с экономическим базисом, с объективными условиями жизни людей, так и по своей структуре, по своим компонентам.

В религиозной психологии следует различать несколько составных частей. Она представляет собой совокупность верований, чувств, представлений, взглядов, понятий, которые в значительной мере рождаются стихийно, как непосредственное отражение бессилия людей перед лицом социальных условий их жизни.

Широко известно высказывание Энгельса из "Анти-Дюринга" о том, что религия существует как непосредственная, г. е. эмоциональная, форма отношения людей к господствующим над ними силам.

Религиозные идеи и представления

Значительным своеобразием в сфере массового сознания обладают религиозные идеи и представления. Во-первых, они носят несистематизированный, хаотический характер. В сознании громадного большинства верующих религия существует не в виде какой-либо оформленной системы догматов и мифических представлений, а чаще всего в виде отдельных образов, идей, картин, мифических рассказов и т. п.

Во-вторых, в массовом религиозном сознании преобладают не отвлеченные идеи и догматы, а наглядные представления и образы. Религиозная вера невозможна без эмоционального отношения к сверхъестественным объектам, созданным человеческим воображением. А для того чтобы возникло эмоциональное отношение к объекту религиозной веры, необходимо, чтобы последний был представлен религиозным человеком в чувственно-конкретной, наглядной, форме.

Образный, наглядный характер религиозных представлений обнаруживается весьма ярко при изучении первобытной религии. Первобытные религиозные верования выступают почти исключительно в виде мифов, т.е. рассказов о каких-то вымышленных сверхъестественных существах, о тех или иных событиях, связанных с ними Миф всегда носит образный, наглядный характер.

Образный характер религиозных представлений проявляется и в содержании "священных" книг. Общие воззрения на мир выражены, например, в Библии не в виде абстрактных идей и положений, а в виде наглядных мифических картин и рассказов. То же относится и к нравственным заповедям Ветхого и Нового заветов. Весьма часто они предстают перед нами не как абстрактные нормы, формирующие требования к поведению человека (хотя они есть и в такой форме - например, "десять заповедей" в Ветхом завете), а как вполне конкретные художественные рассказы о вымышленных событиях, из которых вытекают соответствующие нравственные выводы и предписания - притчи.

Образно-мифологический характер религиозных представлений масс умело используется церковниками и сектантами в целях наиболее эффективного воздействия на верующих. Так, большинство проповедей, произносимых православными священниками, строится на основе конкретного библейского мифа, сказания или притчи. Проповедник стремится изложить данный миф со всеми подробностями, в яркой художественной форме, с тем чтобы в сознании слушающего библейские образы запечатлелись как можно более прочно. А затем проповедник переходит к "истолкованию" этого мифа, подводя к общим нравственным выводам в духе христианской морали.

Как показывает изучение баптистской рукописной литературы, имеющей хождение среди верующих в СССР, значительная часть ее излагает баптистское вероучение также в форме рассказов, пьес, стихов и т. п. с претензией на художественность. Здесь баптистские идеи выражены языком художественных образов, воплощены в символах и картинах.

Атеистам в их теоретической и практической работе очень важно учитывать указанную выше особенность массового религиозного сознания. Их идейная борьба с религией не должна сводиться лишь к теоретической критике абстрактных богословских формул и догматов. Следует уделять внимание критическому анализу религиозной мифологии. Необходимо стремиться к тому, чтобы с мифических образов Библии был сорван покров святости и таинственности, чтобы был убедительно показан вымышленный характер этих образов, вскрыты подлинные исторические условия их возникновения. В то же время наша пропаганда должна быть далека от легковесного зубоскальства, от высмеивания персонажей религиозных мифов. Оскорбляя религиозные чувства верующих, неумелая и грубая антирелигиозная пропаганда не помогает, а, наоборот, мешает их отходу от религии. Квалифицированная и глубокая критика религиозных мифов должна также дополняться использованием наглядности в ходе изложения наших собственных взглядов и убеждений. Например, изложение основных принципов коммунистической морали прозвучит для широких масс гораздо более убедительным, если оно не сведется к абстрактному теоретизированию, а будет опираться на конкретные факты, образы, события. Яркий рассказ об определенном человеке, событии, жизненной ситуации прочно западает в сознание слушателей, воздействует не только на их ум, но и на чувства.

Религиозное сознание верующих в социалистическом обществе

Наиболее важной и актуальной задачей является изучение религиозного сознания верующих в социалистическом обществе. Утверждение социалистических общественных отношений подорвало социальные корни религии и создало благоприятные условия для успеха атеистической пропаганды. Под влиянием социалистического образа жизни происходит постепенное высвобождение масс из-под духовного влияния религии. Этот процесс носит сложный и во многом противоречивый характер. Общая тенденция секуляризации, освобождения людей от религиозных предрассудков не исключает отдельных случаев временного роста религиозности. Разные в социальном, профессиональном и возрастном отношении группы верующих освобождаются от религии с разной степенью полноты, глубины и интенсивности. Процесс секуляризации проявляется не только в том, что бывшие верующие становятся неверующими, но и в том, что меняется религиозное сознание людей, которые еще остаются в какой-то мере под влиянием религии. Под воздействием новых условий жизни, в результате развития культуры и науки, традиционные религиозные верования и представления обновляются и модернизируются.

Исследования, проведенные сотрудниками Института научного атеизма Академии общественных наук при ЦК КПСС, показывают, что различные компоненты традиционных религиозных верований и представлений обладают различной степенью прочности и устойчивости. Некоторые традиционные религиозные представления (например, библейские представления о мироздании, о возникновении Земли и планет, растений, животных и человека и т. п.) утрачены громадным большинством верующих, другие (идеи бога, бессмертия души) держатся более стойко. Заслуживают внимания результаты ряда социологических исследований, которые показывают, что в настоящее время вера в бессмертие души свойственна значительно меньшему числу лиц, чем вера в бога. По-видимому, здесь играет определенную роль то обстоятельство, что вера в бессмертие души приходит в особенно резкое противоречие с современной наукой. Что же касается веры в бога, то она, согласно этим же данным, все чаще получает в сознании верующего деистическую или пантеистическую окраску. Современный верующий под натиском науки и практики вынужден все дальше отодвигать границы области, за которой он допускает существование сверхъестественного. Бог признается им нередко лишь как первопричина мира, а иногда отождествляется с самим миром, как это делал голландский философ XVII в. Б. Спиноза. Но это, по сути дела, означает отказ от идеи бога в ее традиционной религиозной трактовке.

Богословы и философы-идеалисты о религиозных чувствах

Многие богословы, философы и социологи давно уже заметили тот факт, что в сфере религии чувства играют важную роль. Христианские богословы, начиная с "отца церкви" Августина (IV-V вв.), подчеркивали значение религиозных чувств и настроений.

Традиционная позиция богословов и большинства буржуазных философов состоит в том, что всякому человеку присуще некое врожденное религиозное чувство, особое стремление, тяготение к богу и что это религиозное чувство отличается от всех других эмоциональных процессов, которые испытывает человек, своей уникальностью.

Многие богословы и философы-идеалисты подчеркивают при этом, что религиозное чувство по существу своему непостижимо для разума. Они пытаются уверить, что "приобщение к богу", приобщение к религии - это акт мистического озарения, в основе которого лежит религиозное чувство.

Источник религиозного чувства они видят в боге.

Специфика религиозных чувств

В действительности же нет никакого врожденного "религиозного чувства", принципиально отличного от других человеческих эмоций Эмоциональные процессы верующих людей с точки зрения их физиологической основы и основного психологического содержания ничего специфического в себе не содержат. С религиозными верованиями связываются самые обычные человеческие чувства и страх, и любовь, и ненависть, и гнев, и восхищение и т. п. Поэтому несостоятельна попытка психологически обособить религиозное чувство, противопоставив его всем остальным.

Но, возражая против понимания религиозного чувства теологами и идеалистами, мы не должны забывать, что, связываясь с религиозными представлениями, эмоции верующих приобретают известную специфику.

Своеобразие психологии верующих людей следует искать не в области их нервно-физиологических механизмов. Нет никаких особых физиологических процессов или механизмов, которые лежали бы только в основе религиозного сознания, которые были бы присущи исключительно религиозным людям. Физиологические законы высшей нервной деятельности, лежащие в основе психических процессов и явлений, одни и те же как у верующих людей, так и у неверующих. Поэтому с помощью физиологии высшей нервной деятельности нельзя обнаружить специфики религиозного сознания. Попытки, предпринимавшиеся в этом направлении, неизбежно вели к биологизации религии.

Сказанное не означает, будто данные физиологии высшей нервной деятельности бесполезны и не нужны для атеистов. Поскольку физиологические законы лежат в основе всякой психической деятельности, в том числе и психической деятельности верующих, то знание их необходимо для нахождения правильных путей и методов воздействия на сознание людей. Но физиология высшей нервной деятельности бессильна вскрыть особенности религиозного сознания.

Указанная задача не может быть решена и общей психологией. Общая психология изучает те общие закономерности психической деятельности человека, которые свойственны ему в любых специальных условиях, в любом обществе.

Лишь с помощью социальной психологии можно выявить главную особенность религиозных чувств, состоящую в том, что они направлены на вымышленный, иллюзорный, сверхъестественный объект. Это определяет специфическую социальную направленность религиозных эмоций, их роль в жизни общества и отдельного человека. Объектом религиозных чувств верующих являются бог, дух, "нечистая сила" и тому подобные вымышленные, созданные человеческой фантазией образы. Поскольку объект религиозных чувств реально не существует, постольку все чувства, испытываемые верующим, направлены в пустоту, представляют собой бесплодную растрату его энергии, его духовных и физических сил.

В случаях, когда религиозные чувства, казалось бы, направлены на реально существующий объект, например на какого-либо человека ("святой", "праведник" и т. п) или на материальный предмет ("чудотворная" икона, "святой" источник и т. п.), они в действительности всегда связаны не с самим объектом, как таковым, а лишь с приписываемыми ему сверхъестественными свойствами - способностью творить чудеса, исцелять больного и т. п.

При всех обстоятельствах религия направляет эмоции человека в сторону вымысла, которому приписывается реальность. Именно это и ведет к деформации обычных человеческих чувств

Сами верующие вреда религиозных эмоций не осознают. Они нередко говорят о том, что религиозные эмоции приносят им определенное облегчение, "забвение тягот жизни", помогают преодолевать жизненные трудности и невзгоды. Действительно, чисто субъективно, психологически религиозные чувства выступают как средство преодоления конфликтов в сознании человека, они создают известную психологическую устойчивость к внешним травмам, дают в ряде случаев особую эмоциональную "разрядку" накопившимся отрицательным впечатлениям. Но подобное преодоление жизненных конфликтов и трудностей носит иллюзорный характер, ибо религиозные эмоции не способствуют изменению реальных условий жизни людей, а лишь временно "выключают" человека из окружающего мира. "Разрешение" жизненных противоречий, которое предлагает религия, - это бегство от них в мир иллюзий и вымыслов. Хотя верующему и кажется, что религия принесла ему облегчение, но на самом деле условия его жизни остались прежними. Религиозные чувства уводят человека от действительности и тем самым мешают ее преобразованию, затушевывают социальные антагонизмы и противоречия.

Эмоциональные процессы относятся к наиболее подвижным элементам религиозного сознания. Религиозные настроения и религиозные чувства масс весьма чутко реагируют на изменения социальных условий жизни. Вспомним, к примеру, приливы фанатической религиозности масс в эпоху крестовых походов или же внезапное широкое распространение так называемых ересей.

Быстрое распространение религиозных чувств и настроений во многом связано с действием социально-психологических механизмов подражания и внушения. Механизмы психологического внушения и подражания умело использовались и используются церковниками в целях усиления религиозных эмоций. Особую роль играют указанные механизмы в коллективных молениях некоторых сект, где религиозные чувства искусственно возбуждаются с помощью некоторых специальных средств психологического воздействия (в ходе молитвы практикуется, например, длительное коллективное повторение отдельных слов, ритмичные телодвижения и т. д.). В результате подобных исступленных молений человек иногда доходит до экстаза, он перестает воспринимать окружающее, выкрикивает бессмысленные слова. Пятидесятники именно такое состояние человека и считают его "высшим духовным озарением", нисхождением на него "святого духа".

Какие же именно чувства используются религией, какие чувства являются наиболее характерными для верующих? Чувства верующих разных вероисповеданий, разных исторических эпох существенно отличаются друг от друга. Тем не менее, если иметь в виду современные монотеистические религии, и в частности современное христианство, то можно выделить несколько эмоций, которые играют главенствующую роль в переживаниях "среднего", наиболее типичного представителя верующих.

Религиозный страх

Начнем с чувства религиозного страха. Страх можно испытывать по самым различным поводам. Если человек испытывает страх в связи с реальной опасностью, которая ему угрожает, то этот страх в какой-то мере оправдан, он играет роль сигнализатора, мобилизует человека. При этом обычно вступают в действие другие чувства, которые должны как-то нейтрализовать чувство страха, вытесняя его.

Религиозный страх - страх перед богом, перед загробной жизнью, страх перед муками в аду и т. д., т. е. страх перед тем, чего не существует.

Социальный вред религиозного страха состоит в том, что человек направляет свои усилия на решение проблем, которые связаны только с его отношением к иллюзорному существу - богу. В сознании верующего постоянно довлеет мысль: "не прогневить бы господа". А это означает практически необходимость соблюдать целый ряд предписаний, канонов, заповедей, которые дает религия. Такого рода страх принижает человека, делает его рабом собственных вымыслов.

Чувство страха играет важную роль в приобщении к религии ребенка. Еще малым детям начинают внушать: будешь так поступать - бог покарает.

Религиозная любовь

Возьмем другое чувство, о котором много говорят христианские церковники. Это так называемая религиозная любовь.

В молитвенных домах баптистов можно видеть надпись, которая гласит: "Бог есть любовь". Идея о том, что только христианство дает любовь, что только в сфере христианской религии можно обрести подлинную любовь человека к человеку, - это одна из центральных идей, которая постоянно проповедуется церковниками и сектантами.

Посмотрим, в чем смысл христианской любви.

Здесь, как и в других религиозных чувствах, мы видим искажение естественного здорового чувства любви к реальному человеку. Главный объект любви верующего - это бог. В Евангелии от Матфея подчеркнуто: "Возлюби господа бога твоего всем сердцем твоим, и всей душой твоей, и всем разумением твоим. Сия есть первая и наибольшая заповедь".

Эту идею упорно проводят церковники и сектанты. Например, в "Братском вестнике" (1962 г., № 4) мы читаем следующее: "Любовь разделяется на два вида: любовь к богу (это первый, основной вид любви) и любовь к человеку, к ближнему, к брату своему - это второй, низший вид любви".

Таким образом, "брата", "ближнего" церковники учат любить в той мере, в какой эта любовь не противоречит любви к богу. Поэтому христианская любовь нередко сочетается с враждой к людям другой веры или неверующим.

Фейербах в свое время сказал по этому поводу: "Даже любовь, как самое искреннее внутреннее настроение, становится благодаря религиозности лишь мнимой, иллюзорной любовью, ибо религиозная любовь любит человека только ради бога, т. е. она лишь призрачно любит человека, а на самом деле любит только бога".

И это находит свое отражение в поведении верующих. Нередко с правоверным христианством уживаются случаи изуверства и фанатизма. Вспомним, к примеру, самосожжения русских раскольников или массовые истребления еретиков. Ведь психологическую почву подобных явлений составляет доведенная до крайности точка зрения, при которой главное - любовь к богу, а все остальное подчинено этой любви. Если религиозный фанатик убежден, что бог от него чего-либо требует, то он может пойти на все, вплоть до преступления.

Конкретные исследования религиозных чувств

В социалистическом обществе религия утрачивает свои основные позиции. Вместе с затуханием религиозной веры происходит и постепенное ослабление и исчезновение традиционных религиозных чувств. Однако, как показали недавно проведенные исследования, чувства религиозного страха и религиозной любви играют все еще важную роль в сознании многих верующих в нашей стране.

По данным исследования, проведенного В. В. Павлюком в Ровенской области (УССР), из 143 опрошенных верующих 88 (61,5%) заявили, что они испытывают "страх божий". Большинство из них представляет себе бога как грозного судью, воздающего каждому за его грехи и невыполнение религиозных заповедей. Типичные ответы верующих на вопрос, ощущают ли они страх перед богом, были: "бога боюсь, так как он может наказать за какие-либо проступки", "ощущаю страх перед богом как грозным судьей, наказывающим за грехи" и т. п.

Интересны также данные исследования, выявляющие, насколько распространено среди верующих чувство религиозной любви (т. е. любви к богу). Результаты опроса показывают, что проповедуемое церковниками чувство любви к богу в настоящее время находит отклик далеко не у всех религиозных людей. Из 143 человек, считающих себя верующими, лишь 75 (52,5%) заявили о том, что они испытывают любовь к богу. 25 человек (17,5%) дали неопределенный ответ. Они не уверены в том, что испытывают любовь к богу. Одна из верующих, принадлежащих к этой группе, сказала: "Не знаю, люблю я бога или нет. Когда у меня не было сына, мне казалось, что я люблю бога, а потом всю свою любовь перенесла на сына". 30% опрошенных заявили, что они вообще не ощущают чувства любви к богу.

Хотя указанные данные и не могут претендовать на полноту и нуждаются в дополнительной проверке, они, очевидно, правильно улавливают общую тенденцию, свойственную верующим в нашей стране. Под влиянием советской действительности, под воздействием социалистического образа жизни у многих верующих традиционные религиозные чувства постепенно слабеют. Это один из показателей общего процесса угасания религии.

Однако было бы опрометчивым считать, что с религиозными чувствами в нашей стране уже почти покончено. Многие верующие по-прежнему испытывают глубокие религиозные чувства. Последние накладывают неизгладимый отпечаток на их сознание и поведение, отвлекают их от решения реальных задач практической жизни.

У глубоко верующих людей их религиозные идеи, образы и устремления становятся как бы центром психической жизни и накладывают отпечаток на все содержание их сознания. Все познавательные, эмоциональные и волевые процессы в их сознании связываются в той или иной степени с верой в сверхъестественное и тем самым приобретают специфическую направленность. Иначе говоря, у верующего человека образуется своеобразная система ценностных ориентации и социальных установок, благодаря которой вся информация, все впечатления из окружающего мира подвергаются фильтру и переработке с религиозных позиций.

Извращение религией нравственных чувств

Рассмотрим этот процесс на примере нравственных чувств.

Каждый человек обладает нравственными представлениями, взглядами, идеями, руководствуется нравственными нормами. Как нравственное существо, он в то же время всегда испытывает определенные чувства: чувство эгоизма и себялюбия или же, наоборот, альтруизма и любви к другим людям, чувство индивидуализма или коллективизма, чувства совести и раскаяния и т. п. Все перечисленные переживания выражают отношение человека к обществу, коллективу и другим людям и поэтому могут быть названы нравственными чувствами.

Нравственные чувства глубоко верующего человека приобретают особый характер. Реальный объект, на который направлены нравственные чувства (общество, коллектив людей или отдельный человек) религия подменяет иллюзорным, вымышленным, сверхъестественным. Тем самым нравственные чувства человека используются в целях укрепления его религиозной веры.

С точки зрения религии, главная нравственная проблема - это отношение человека к богу. Отношение человека к людям, согласно религиозному вероучению, подчинено этому главному отношению. Главные моральные заповеди верующих регулируют их отношение к богу.

На этой основе происходит деформация, смещение обычных нравственных чувств. Возьмем, к примеру, чувство совести. У религиозного фанатика чувство совести целиком направлено в сторону иллюзорного объекта - бога. Любые его поступки по отношению к людям не вызывают в нем угрызений совести, если они "угодны богу". Поэтому религиозный фанатик может со спокойной совестью убивать людей или пытать их (вспомним инквизицию!), и с его точки зрения такое поведение будет нравственным, ибо оно соответствует "воле бога".

Извращение претерпевает также чувство раскаяния. Это чувство религия превращает в чувство греха, в чувство вины перед богом. Религиозный аскет расценивает свое поведение не с точки зрения того, морально оно или аморально по отношению к людям. Он заранее считает, что все естественные проявления человеческих чувств аморальны, греховны, ибо они уводят его от бога, "ввергают в соблазн". Поэтому главная задача, которую ставит перед собой подобный аскет, - уйти от реальной жизни, подавить свою "грешную плоть" и тем самым подняться до нравственного совершенства.

Психологические корни религии

До сих пор речь шла о религиозных чувствах, т. е. о чувствах, направленных на сверхъестественный, иллюзорный объект, созданный религиозным воображением. Подобные чувства свойственны верующим людям. Однако с религией связаны не только они. С ней связаны, хотя и гораздо более сложной, опосредованной связью, и те чувства людей, которые создают для религии благоприятную почву и могут при определенных условиях стать мостиком к ней. Их можно назвать психологическими источниками (корнями) религии.

Определенные эмоциональные состояния человека создают благоприятную почву для воздействия на него религиозной идеологии. Психологические корни религии создают, следовательно, известные возможности для возникновения религиозной веры. Реализуются эти возможности или нет -это зависит от многих других условий, в числе которых решающая роль принадлежит социальным условиям жизни людей.

К числу чувств, создающих психологическую почву для возникновения религии, следует отнести прежде всего страх. О связи между чувством страха и религией писали еще античные атеисты. Крылатое выражение "Страх создал богов" восходит к этой древней эпохе. Домарксовский атеизм в общем правильно констатировал эту связь, однако он не мог раскрыть социальных истоков того страха, который созцал и создает богов. Социальные факторы, вызывающие в антагонистическом обществе страх человека за свою судьбу, за судьбу своих близких, страх перед тем, что сулит ему будущее, и т. п., оставались для домарксистских атеистов в тени. Только марксизм сумел выявить социальные причины того страха, который рождает в массах религию.

Не всякий страх обязательно ведет к религии. Страх как кратковременное переживание индивида, вызванное случайными обстоятельствами (опасностью и т. п.), может и не быть связан с религией. Религию неизбежно рождает страх перед неведомыми для людей и господствующими над ними внешними силами. Именно страх перед этими силами, природа которых непонятна людям и от которых вместе с тем зависит их судьба, условия их жизни, ведет к тому, что в их сознании они выступают как силы неземные, сверхъестественные. В качестве исгочника религии сграх выступает как более или менее устойчивое эмоциональное состояние масс, отражающее их социальное бытие, а не как разовое переживание отдельного индивида. Уничтожив гнет социальных сил, довлевших над людьми, социализм уничтожил тем самым и важнейшую социальную причину, рождавшую такого рода массовую эмоцию.

Страх как эмоциональное состояние отдельного индивида не обязательно ведет к религии Это относится, в частности, и к такому виду страха, как страх смерти.

Страх смерти и религия

Христианские церковники и богословы настойчиво стремятся внушить мысль, что только вера в бога, в загробную жизнь и в бессмертие души может преодолеть страх смерти.

Такая постановка вопроса несостоятельна. Страх смерти нельзя трактовать как биологический, природный инстинкт самосохранения. Человек в состоянии преодолеть страх смерти, парализовать его именно потому, что последний имеет социальную основу. Он усиливается в определенной социальной обстановке и преодолевается легче также в определенных социальных условиях. Человек боится смерти больше всего тогда, когда его собственное "я" является для него центром вселенной, когда в основе его поведения лежит эгоизм, когда другие индивиды выступают для него лишь как средство к достижению личных целей. Социальные условия, разъединяющие людей, противопоставляющие их друг другу, могут необычайно усиливать страх смерти. И не случайно в современном буржуазном искусстве, равно как и в философии (экзистенциализм), страх смерти выступает как лейтмотив всех переживаний индивида. Это отражает типичные умонастроения гибнущего класса.

Страх смерти успешнее всего преодолевают люди, объединенные общностью цели, рассматривающие свою жизнь как частицу общих усилий, общей деятельности. Сознание того, что индивидуальное бессмертие есть иллюзия, что бессмертие может быть только социальным, - это сознание не только не подавляет и не угнетает человека, но, напротив, усиливает его активность, стимулирует его творчество. Только подлинный коллективизм, развивающийся в условиях социализма, может создать благоприятные условия для преодоления страха смерти многими людьми.

Но у людей слабых, нестойких, не имеющих твердых убеждений, страх смерти может создать благоприятную почву для восприятия мифа о бессмертии души и других религиозных идей и представлении. Сильные эмоции, не контролируемые разумом, могут стимулировать деятельность воображения и толкнуть его в ложное русло. Это относится и к страху смерти. Испанский католический писатель Мигель де Уна-муно откровенно заявил: "Верить в бессмертие души - значит желать, чтобы душа была бессмертной, но желать этого с такой силой, чтобы это желание могло растоптать разум и пойти дальше него". Для того чтобы "растоптать разум", церковники пытаются опереться на некоторые эмоции, нередко искусственно возбуждая и усиливая их.

Другие эмоциональные источники религии

Есть еще один комплекс чувств и настроений, который может создать благоприятную почву для религии. Это чувства горя, скорби, одиночества, т. е. все те эмоции, которые связаны со страданиями людей.

Преподнося иллюзорное утешение, христианская религия опирается на отрицательные переживания, связанные с лишениями и страданиями. Она ставит их себе на службу, противопоставляя якобы неизбежным страданиям здесь, на земле, блаженство там, в потустороннем мире.

Таким образом, в ходе атеистического воспитания мы должны думать не только об эмоциях, испытываемых верующими людьми. Не менее важно учитывать и то, что некоторые эмоциональные состояния людей создают определенную благоприятную почву для воздействия религии, могут служить мостиком к ней. Атеисты заинтересованы в том, чтобы указанные выше отрицательные переживания быстрее преодолевались. Преодоление подобных чувств во многом зависит от обстановки в коллективах, от внимания к людям. Моральная, а иногда и материальная поддержка, сочувствие и забота коллектива могут сыграть решающую роль в известные моменты жизни человека. Равнодушие, формализм, казенный бюрократизм не только калечат жизнь людей, но нередко являются той зацепкой, которая используется носителями религиозного дурмана в их целях.

Религиозные привычки, обычаи, традиции

В сфере религиозной психологии мы можем выделить более устойчивые, стабильные элементы и более подвижные, изменчивые.

К первым следует отнести психическую сторону некоторых устойчивых стереотипов человеческого поведения: привычек, обычаев, традиций. Повторяющиеся акты религиозного поклонения вырабатывают соответствующие привычки, перерастающие в традиции, передаваемые от поколения к поколению. Все это откладывается в сознании верующих в виде соответствующей потребности к повторению культовых действий.

Среди верующих в СССР есть немало таких, религиозность которых проявляется почти исключительно в совершении ими религиозных обрядов У подобных людей нередко отсутствуют твердые религиозные убеждения Они слабо знакомы с религиозным вероучением. Однако многие из них регулярно ходят в церковь, отмечают религиозные праздники. Этот обрядовый традиционализм чаще всего встречается у православных и старообрядцев, гораздо реже - у баптистов и других сектантских групп.

Религиозность подобных людей неглубока, но тем не менее сложившиеся у них стереотипы религиозного поведения обладают значительной прочностью. Для их преодоления бывает недостаточно разъяснить историческое происхождение праздников и обрядов, показать их подлинный смысл и характер. Наибольших успехов в деле преодоления религиозных традиций атеисты достигают в том случае, если они умеют противопоставить религиозным праздникам, традициям и обрядам новые, социалистические праздники, традиции, обычаи и обряды.

Отметив основные особенности религиозной психологии, мы должны более подробно рассмотреть центральный, определяющий компонент сознания верующего человека - религиозную веру.