Предисловие. Русский национальный язык XVIII – XIX вв

Язык конца 18 - начала 19 веков отличался смешением и недифференцированностью разноуровневых (лексических, синтаксических и др.) средств в различных текстах. Тут можно наблюдать и характерные для старого, примитивного письменно-делового языка «присоединительные» разговорные бессоюзные или связанные союзами и, а, да, но конструкции, которые иногда осложнялись однообразными формами подчинения при посредстве подчинительных союзов понеже, дабы, чтоб, для того, что и др. и относительных слов который, кой, где и т.п., в этих случаях нередко образуя цепь «механических» ассоциативных сцеплений. Тут царило смешение разговорных форм с церковнославянскими, книжно-архаическими. Логическое движение было не упорядочено; приемы сочинения и подчинения предложений не были дифференцированы. Союзы нагромождались один на другой, свидетельствуя о логической нерасчлененности речи. Формы канцелярского синтаксиса торжествовали. В.К. Тредиаковский осуждал в «Разговоре об ортографии» такого типа синтаксические группы: «Ежели окончил и ему б перестать вместо ежели окончил, то ему б перестать; хотя сие и правда, то однако молчать надлежит, вместо хотя сие и правда, однако молчать надлежит » .

Однако сам В.К. Тредиаковский еще не освобождается от ассоциативной раздробленности речи, нередко даже как бы культивируя механическую, логически не упорядоченную сцепку синтагм. «Неумение или сознательное нежелание подлинно связывать отдельные части фразы одним сложным интонационным единством, искусственное присоединение их одна к другой сказываются в любимом приеме В.К. Тредиаковского... когда он отделяет один (или несколько) из второстепенных членов предложения и присоединяет его в самом конце фразы при помощи слов «к тому же, также и », - например:

Эрата смычком, ногами

Скачет, также и стихами...

Бледен зрак и суров, сверкающи очи

Те же и впадши еще...

В простейших конструкциях синтаксическим центром был глагол, обставленный немногими дополнениями или определенный одним-двумя наречиями .

Вот несколько примеров. Из «Записок» И. Желябужского (1682-1709):

«А морозы были великие, многие на дорогах помирали, также и снеги были глубокие, а вода была великая на Москве, под Каменный мост под окошки подходила и с берегов дворы сносила и с хоромами и с людьми, и многих людей потопила, также церкви многие потопила... вновь святили ».

Из «Записок» В.А. Нащокина:

«Онагожь (1716) года в Петербурге весьма было малолюдно, и полков, кроме гарнизона, ничего не было, а были все с государем в немецких краех, а прочего знатного в Петербурге ничего не происходило » .

Синтаксическая пестрота светско-деловых стилей литературного языка сочеталась с разнородностью их лексико-фразеологического состава, с широтой социально-диалектального их объема. Одним краем они уходили в разговорный язык города и в крестьянский язык, включая в себя и областные диалектизмы. В «просторечии» так же, как и в книжном языке, в области лексики и фразеологии не было устойчивых норм, и широко применялись синонимы, диалектные дублеты обозначения.

Интересны, например, такие параллели в «Книге лексикон или собрание речей по алфавиту, с российского на голанский язык» (1717): Постоялой двор, или нослежной двор; постройка, пристяжь, или веревка у шор, которыми лошади тянут; ширинка, или платок, его же пристягивают у малых робят под шею, чтобы платье не заслинить; брюзга, или журливость ; хижка, шалаш ; пень, колода, чурбан, отсечек ; сосудец, в него же плюют, сиречь плевок и т.д.

В.Н. Татищев указывал в своем «Разговоре о пользе наук и училищ» на множество просторечных и деревенских слов, которые «до днесь употребляются» в дворянской среде: вот, чють, эво, это, пужаю, чорт, вместо се, едва, здесь, страшу, бес и пр. .

Таким образом, и в области лексики в эту переходную эпоху обнаруживается брожение и смешение разноязычных и разностильных элементов, сказывающееся в обилии недифференцированных синонимов. Понятно, что потребность стилистической дифференциации и нормализации языковых форм в новой системе русского литературного языка становится все более ощутимой и неотложной .

Карамзинская реформа стеснила круг областных выражений в литературном языке. Но с 30-40-х годов диалектизмы, особенно южновеликорусские, начинают все сильнее и шире просачиваться в литературную речь .

Передовые писатели 30-60-х годов настойчиво развивают ту мысль, что литературно-ценными являются лишь такие диалектизмы, которые имеют шансы стать национально-общими. Произведения Н.В. Гоголя с необыкновенной яркостью показали, какое богатство художественных, характеристических и вообще выразительных средств скрыто в областной народной речи - при умелом ее использовании .

Н.В. Гоголь и в публицистических статьях призывал к изучению народных наречий: "...сам необыкновенный язык наш... беспределен и может, живой как жизнь, обогащаться ежеминутно..., выбирая на выбор меткие названья из бесчисленных своих наречий, рассыпанных по нашим провинциям..." ("В чем же, наконец, существо русской поэзии и в чем ее особенность").

Народный язык и фольклор, по словам Н.В. Гоголя, - "сокровище духа и характера" русского народа. Однако в приемах литературного применения диалектизмов в русской литературе с 40-х годов было много извращений и уклонений, с которыми боролись и В.Г. Белинский, и Н.А. Добролюбов, и Н.Г. Чернышевский. Растущая демократизация литературного языка имела своим следствием постепенное внедрение необходимых или удачно примененных областных крестьянских слов и выражений в общий язык (например, наклевываться - о деле; огулом ; прикорнуть ; осечься ; мямлить и др.).

Более тесное взаимодействие между литературным языком и устной речью приводит к расширению литературного употребления слов и оборотов из разных профессиональных диалектов и жаргонов как городского, так и деревенского языка (например, бить по карману - из торгового диалекта; втереть очки - из шулерского арго; мертвая хватка - из охотничьего языка; спеться - из певческого диалекта, и др.). И в этом направлении творчество Н.В. Гоголя, а затем Н.А. Некрасова, Ф.М. Достоевского и М.Е. Салтыкова-Щедрина сыграло решающую роль .

С 30-40-х годов происходит перераспределение функций и влияния между разными жанрами русского литературного языка. Стих уступает свою ведущую роль прозе, а в прозе выдвигаются на первый план стили газетно-журнальной, публицистической речи. Публицистический язык формируется не на основе стилей официально-канцелярской речи, с которой он был раньше особенно тесно связан, а на основе синтеза языка художественной прозы с языком философии и науки.

Большое значение для формирования публицистического языка имела работа над философской терминологией в кругах русской интеллигенции, увлекавшейся философией Ф. Шеллинга и Г. Гегеля (сравн. возникновение в 20-40-х годах таких слов и терминов, представляющих собою кальки соответствующих немецких выражений: проявление, образование, односторонний, мировоззрение, целостность, последовательный, последовательность, обособление, целесообразный, самоопределение и др.) .

В связи с этими переменами в структуре литературной речи в 30-50-х годах становится особенно актуальным вопрос о научно-популярном языке. Симптоматично, что Н.В. Гоголь, откликнувшись на этот вопрос, намечает общие контуры языка русской науки, который, по его мысли, должен строиться независимо от языка "немецкой философии". Отличительными чертами русского научного языка Н.В. Гоголь признает реализм и лаконизм. Ему должна быть присуща способность не описывать, но отражать, как в зеркале, предмет. "Своим живым духом" он станет доступен всем: "и простолюдину и не простолюдину".

В связи с работой русского общества над языком науки и публицистики, в связи с расширением и углублением семантической системы русского литературного языка снова встает вопрос о значении и границах заимствований из иностранных языков .

В результате влияния научной и журнально-публицистической речи на общелитературный язык в нем сильно расширяется запас интернациональной лексики и терминологии. Например, получают право гражданства такие слова: агитировать, интеллигенция, интеллектуальный, консервативный, максимальный, минимальный, прогресс, рационализировать, коммунизм, интернационал, культура, цивилизация, реальный, индивидуальный, радикал и мн.др.

Семантический перелом в системе русского языка сказывается и на отношении к церковнославянизмам. Пройдя через преломляющую среду научного или журнально-публицистического языка, элементы старого славяно-русского языка семантически обновлялись. Они наполнялись новым содержанием (например, значение таких слов, составленных из славяно-русских морфем: представитель, непререкаемый, общедоступный, всесокрушающий, отождествить, мероприятия и др.). Те же слова и выражения, которые сохраняли свою связь с церковно-книжной традицией, приобретали разные экспрессивные оттенки - в зависимости от стиля, сюжета, а также от идеологии той или иной общественной группы.

Таким образом, в семантической системе русского литературного языка постепенно отмирают пережитки средневековой мифологии. Общий язык в своем развитии следует за ходом науки. Углубляется и расширяется не только система значений и оттенков, но увеличивается и объем литературного словаря. Знаменательны такие соотношения цифр: в "Словаре Академии Российской" (1806-1822) содержалось 51.388 слов; в "Словаре церковнославянского и русского языка" (1847) уже было помещено 114.749 слов; "Толковый словарь" В.И. Даля выходил за пределы 200.000 слов.

В этом расширении словарного фонда сравнительно небольшая часть приходилась на долю заимствований, большая же часть была продуктом русского народного творчества.

Содействуя сближению литературного языка с народной речью, очищая литературную речь от всякого лексического и фразеологического мусора, намечая новые пути словесного творчества, художественная литература обогащает инвентарь общей литературной речи новыми образами, меткими словами, фразами, новыми выразительными средствами .

Современные так называемые национальные государства сформированы по большей части в 19 веке , в связи с бурным развитием наземных средств коммуникации, в первую очередь железнодорожного транспорта. Соответственно, возникла и потребность унификации письменности, как важнейшего средства коммуникации для управления большими территориями.

Когда создали иврит. Ицхак Перлман Элиэзер (настоящее имя – Бен-Иегуды) родился в Российской империи, на территории современной Витебской области Беларуссии. Родители Бен-Иегуды мечтали, что он станет раввином и потому помогли получить ему хорошее образование. Ещё в молодости Элиэзер проникся идеями сионизма и в 1881 году эмигрировал в Палестину. Здесь Бен-Иегуда пришёл к выводу, что только иврит может возродить и вернуть её на «историческую родину». Под влиянием своих идеалов он решил разработать новый язык, который мог бы заменить идиш и другие региональные диалекты в качестве средства для повседневного общения между евреями.

Одновременно с внедрением иврита , шла кампания по дискредитации языка идиш. Идиш был объявлен «жаргоном» и «некошерным». В 1913 году один из писателей заявил: «говорить на идиш ещё менее кошерно, чем есть свинину». Вершиной противостояния иврита и идиша стал 1913 год, когда разразилась, так называемая «война языков».

Когда создали венгерский язык . В конце 18-го века внезапно пробудилась венгерская интеллигенция. Пробудил её Георг Бессеней (Bessenyei György) . В 1765 году он оказался при дворе императрицы Марии Терезии в составе недавно созданного отряда венгерских телохранителей. Здесь он увлёкся чтением шедевров французской литературы. Он невольно провёл параллель между западной и венгерской культурой. И испытал боль и стыд. Ведь никакой национальной культуры у венгров тогда не было. По сути, не было у них и своего языка. Аристократия говорила и писала на французском и немецком языках. Средний класс – на латыни. Латинский язык был официальным языком в Венгрии и во Священной Римской империи, частью которой она являлась. Венгерский язык использовался редко и в основном в деревнях.

Восток – дело тёмное или когда создали азербайджанский язык . Кто-то сможет пояснить, почему до 1956 года азербайджанский язык не использовался в Азербайджане в госучреждениях и был мало знаком даже самим азербайджанцам?

Восток дело тёмное или когда создали языки хинди и урду . После падения Империи Великих Моголов в 1837 году власть перешла к британской Ост-Индийской кампании. Наряду с английским, британцы провозгласили официальным язык «урду» . Это тот же персидский язык с большим числом заимствований из многочисленных местных языков и наречий. Разделение «урду» (ордынского) и «хинди» (индийского) началось в 1867 году.

Когда британское правительство, в угоду индуистским общинам, в некоторых северо-западных провинциях (ныне штаты Уттар-Прадеж и Бихар) изменило письменность языка «урду» с персидской на местную «деванагари». Вскоре индуисты потребовали, чтобы «хинди» заменил «урду» в качестве официального по всей стране.

В 1900 году британское правительство издало указ, формально уравнивающий в правах «хинди» и «урду». После этого языковые споры возникли с новой силой. Языки начали расходиться лингвистически. До того момента они представляли собой по сути один язык, различавшийся лишь письменностью. Индуисты начали старательно вычищать «хинди» от персидских слов заменяя их аналогами из санскрита.

Краткая история санскрита . К 1773 году англичане окончательно захватили Индию, убрав с дороги всех конкурентов. Индия получала официальный статус колонии и к этому событию англичане подготовились как следует – десятью годами позже, в 1783-м состоялось грандиозное открытие древней и загадочной индийской культуры, обнаружен Санскрит и впервые напечатаны все основные литературные произведения индусов. Сделал все эти приятные открытия один человек – основатель современной филологии Сэр Уильям Джонс ... И пошло-поехало, вслед за открытием никому не известного санскрита пошла лавина удивительных открытий, были обнаружены массы древнейших текстов, передававшихся индусами из уст в уста тысячелетиями и только среди избранных – никому больше они были не известны ни в Индии, ни тем более, в Европе. Работала в конторе Джонса огромная команда ведущих филологов и писателей Англии под личным руководством генерал-губернатора, поэтому перевести удалось массу удивительных текстов.

О санскрите и его предшественнике . То, что сейчас есть в обиходе и считается санскритом, на самом деле «занесено» так называемыми индологами в Европу только в XIX веке. Но как же «путешествовал» этот так называемый санскрит по Европе? Кто его открыл? Где? Когда? Поиск ответов на эти вопросы в исторических фактах, проливает свет на эту проблему. Впервые 2 февраля 1786 года о своём открытии заявил основатель и лидер Общества востоковедов в Калькутте, говоря о себе, как о первооткрывателе.

О санскрите и его предшественнике (продолжение) . Но интересно то, что в кругах, служащих Ост-Индской компании, никто не учил санскрит. При этом в Европе интерес к этому языку стремительно возрастал. Почему же так? Результаты психосоциального анализа этой проблемы, вероятно, были бы взрывоопасны.

XIX век породил много знатоков санскрита. Если бы ещё эти люди были заинтересованы в том, чтобы изучать подлинный санскрит . Согласно документам, новые учёные росли, как грибы после дождя. Ими были в основном европейцы. В основном, немцы, но почва для их «произрастания» была и в Лондоне, и в Париже. Почему? Да потому что в тамошних музеях была не разобранная свалка древних книг и манускриптов. Эти новые исследователи санскрита изучали язык весьма своеобразно...

О санскрите и его предшественнике (окончание) . А в 1823 году появился ещё один «Уильям Джонс». Это был Фридрих Максимилиан Мюллер , родом из Дессау...

Когда создали французский язык? Работы над изобретением единого французского языка начались в первой половине 17 века . В 1635 году была основана Французская академия (не путать с Парижской академией наук). Как сообщает официальный сайт академии www.academie-francaise.fr с первых дней существования на неё была возложена миссия, цитирую: «создать французский язык , дать ему правила, сделать его чистым и понятным для всех» .

Французский язык внедрялся во Франции административными мерами, сперва под влиянием парижской королевской семьи. После Великой Французской революции, началось сильное угнетение народных языков. Законодательно запрещалось их изучение. Общий французский представлялся ключевым фактором формирования единой французской нации. Запрет, да и то формально, был снят только в 1982 году, когда было позволено учить коренные языки в школах в качестве факультативов.

Язык трубадуров и альбигойцев. В средние века люди, жившие на территории современной Франции, не знали французского языка. В регионах говорили на своих собственных языках. Так, на юге господствовал язык, называемый ныне окситанским. Впрочем, это довольно поздний термин. Введён, судя по всему, в 19 веке литературной группой «Фелибр» и её руководителем Фредериком Мистралем , пытавшимися возродить литературную традицию этого языка.

Когда создали итальянский язык . Вообще, никакой такой Италии в средневековье не было . На Аппенинском полуострове существовало множество независимых государств. Языковая палитра полуострова была весьма разнообразна. По сути, свой язык имелся в каждом городе, а то и деревне... Большинство разговорных языков вели своё происхождение от латинского. Сама латынь также широко использовалась. На ней велось делопроизводство в канцеляриях государств, церковные службы. Кроме того, некоторые языки имели германское и славянское происхождение. Кое-где сохранялись диалекты Византийской империи.

Когда создали испанский язык . Испанский, он же кастильский язык, создан в период правления короля Кастилии и Леона Альфонса X. Первоначально сфера влияния кастильского языка ограничивалась Кастильско-Леонским королевством, занимавшим небольшую территорию на севере Пиренейского полуострова. В других католических королевствах полуострова имелись свои языки: галисийско-португальский, арагонский, каталонский и другие. Баски говорили на своём древнем языке. На большей же части Пиренейского полуострова, в стране Аль-Андалус, хозяйничали мавры. Здесь господствовал мосарабский язык.

Мосарабский язык . Мосарабский – это был язык, на котором в средние века говорили христиане в мусульманских владениях в Испании. В основном, он использовался городскими жителями, придерживавшимися христианства. Хотя при этом они воспринимали арабские обычаи и культуру. Крестьяне же чаще переходили в ислам. Похоже, использовали его и арабы.

Любопытно, что «мосарабским» язык стали называть испанские учёные в 19 веке . Слово происходит от арабского «мустараб», что значит арабизированный. Другое, арабское, название языка – al-ajamiya (чужой, незнакомый). Сами же носители языка называли его... латынью . Сейчас мосарабский относят к романской группе. Между тем, он представлял из себя гремучую смесь из арабского и латинского языков. Примерно на 40% его словарный запас состоял из арабских слов, и на 60 – из латинских. Письменность, в отличии от большинства других романских языков, была основана на арабском алфавите. Изредка применялась также еврейская графика.

Когда создали кхмерский язык . «Древний» кхмерский язык создал в начале 20 века учёный буддийский монах Чуон Натх (Chuon Nath) .

И. Б. Дягилева . К вопросу адаптации французских глаголов в русском языке
(Из материалов к «Словарю русского языка XIX века»)

(Санкт-Петербург)

В настоящее время в Институте лингвистических исследований РАН возобновилась работа над крупным лексикографическим проектом - «Словарем русского языка XIX века », основной задачей которого является показ становления норм, динамики лексико-семантической системы русского языка этого периода. В соответствии с поставленной задачей организуется описание слов в словарной статье: дается смысловая характеристика, показывается развитие различных значений, отражаются особенности употребления слов в литературном языке. В соответствии с Проектом в Словарь войдут новации XIX века (алкоголизм, водолаз, водолазный костюм, утрировать и т.п.) и лексические единицы, претерпевающие в это время какие-либо изменения (азбука, мемориал, манкировать и т. п.).

Начиная с XVIII века из французского языка был заимствован целый ряд глаголов, оформленных русифицированным, иноязычным по происхождению, суффиксом -ирова. Некоторые из них постепенно вышли из языка (блиндировать, монтрировать и др.) или стали редко употребляться в текстах (жуировать , эскамотировать ), другие, претерпев изменения в лексических значениях и синтаксических связях, прочно вошли в современный русский язык (бравировать, дирижировать, манкировать). Так, сохранилось употребление глагола бравировать с дополнением в творительном падеже в значении «пренебрегать чем-либо ради показной храбрости; хвастливо рисоваться чем-либо », но ушли из языка употребления глагола с винительным падежом в значении «обращаться к кому-нибудь с презрением » .

Я, не имеющий глотка водки для больного зуба, считаюсь местным законодателем мод, заражаю округ своим распутством и наглостью, бравирую положением вора, много укравшего и умевшего спрятать! (А. П. Чехов Нытье) - Господа, ура! Я предлагаю тост за глупость! - прокричал Степан Трофимович, уже в совершенном исступлении, бравируя залу. (Ф. М. Достоевский Бесы).

При использовании словарей XVIII, XIX, XX веков становится возможным проследить историю отдельных слов русского языка. Однако при работе над составлением словарной статьи на глагол манкировать для «Словаря русского языка XIX века » обратили на себя внимание различия в материалах словарей. В СО и БТС у глагола манкировать выделяется два значения, в МАС и БАС - три, в СУ - пять; разнятся описания и в словарях XIX века. Собранные материалы показывают, что по сравнению с другими заимствованными глаголами манкировать достаточно часто встречается в произведениях русских классиков - Л. Н. Толстого, И. С. Тургенева, А. П. Чехова, М. Е. Салтыкова-Щедрина, в особенности же у Ф. М. Достоевского - в своих произведениях и письмах он употребил его 40 раз . Кроме того, для глагола манкировать характерно многовариантное управление - он сочетается с объектом, который может быть выражен любой падежной формой. Такая многовариантность отражает как многообразие употреблений слова с отвлеченным значением, так и то, что к концу XIX века не состоялась унификация его синтаксических вариантов несмотря на то, что заимствован он был еще в середине XVIII века.

В «Словаре русского языка XVIII века » глагол манкировать стоит с пометой жарг., т.е. фиксируется его принадлежность к щегольскому жаргону наряду с другими глаголами на -ировать: меритировать, офрировать, монтрировать и др., в которых экспрессивность часто соединялась с грубоватой, сниженной ее тональностью.

[Минодора:]Что во мне манкирует и что тебе меня любить ампеширует? (Сумароков «Мать »).

Глагол манкировать, также как и глаголы бравировать, вояжировать, жуировать, фуражировать и др., часто употреблялся без дополнения и имел значение «не являться, отсутствовать где-либо » (от франц. manquer - пропускать/пропустить), при этом из контекста всегда понятно, где именно не был субъект речи, куда он не явился. В этом значении глагол встречается и в некоторых произведениях XX века.

Между уроками только 3 или 4 минуты свободные, и мне нельзя уходить, но как скоро учитель манкирует, то я ухожу наверх. (М. Н. Раевский Письмо А. М. Раевской 1 апреля 1857 года.) Словом сказать, со всех сторон на него сыпались приглашения и напоминания, а ежели он манкировал, то и нежные упреки. (М. Е. Салтыков Старческое горе.) Я тебя отучу манкировать! (Л. Кассиль Дорогие мои мальчишки).

Ф. М. Достоевский в своих письмах иногда употребляет глагол манкировать, чтобы показать, что он не выполнил, не сделал то, что был должен, обещал сделать.

Еще прибавлю, что я всегда, во всю мою литературную жизнь исполнял точнейшим образом мои литературные обязательства и ни разу не манкировал. (Письмо Ф. М. Достоевского Н. Н. Страхову 26 февраля 1870 года).

Близкими к абсолютивному являются модели употребления глагола манкировать с прямым дополнением в винительном падеже. Примеры такого управления очень немногочисленны, а дополнение выражено неодушевленным именем существительным.
Часто манкирую уроки у англичанина. (Станкевич Письмо Берам, 3 июня 1834)

В современном русском языке употребительны сочетания: манкировать заседание, мероприятие, службу.

Интересным представляется словосочетание манкировать жизнь, восходящее к французскому выражению une vie manquй, что значит «неудавшаяся жизнь », или «манкированная жизнь ».

Ведь рассказывать, например, длинные повести о том, как я манкировал свою жизнь нравственным растлением в углу, недостатком среды, отвычкой от живого и тщеславной злобой в подполье, ей-богу, не интересно. (Ф. М. Достоевский Записки из подполья). Увы, вот это-то добровольное признание супругою его совершенств и составляло, в сущности, главнейшую задачу всей его столь манкированной жизни, и даже всю цель ее, с самых первых часов супружества! (Ф. М. Достоевский Маленькие картинки).

Развитие сочетаемости на основе смыслового обогащения глагола отмечается в таких сочетаниях, как манкированный подвиг, манкированное призвание и др.

Я жалею, что ты не пошел по судейской части! Зачем ты, дорогой мой, не пошел в адвокаты?! Право, это твое манкированное призвание! (А. Г. Достоевская Воспоминания).

Возможность управления объектом в родительном падеже обусловливается правилами русского языка, когда в негативных конструкциях «при наличии в предложении частицы ни или местоимения либо наречия с приставкой ни » винительный падеж заменяется формой родительного падежа.

Смотрите ж, не зевать! - кричит он солдатам, зная, впрочем, наперед, что ни одна палка не манкирует виноватой спины. (Ф. М. Достоевский Записки из мертвого дома). Как он оставил службу, которую не покидал столько десятков лет? Ведь он, кажется, в течение всего этого времени не манкировал ни одного дня. (Журн. «Нива », 1897, № 8, приложение).

Наиболее частотным является употребление глагола манкировать с именем существительным в творительном падеже в значении «пренебрегать, пренебречь чем-либо, небрежно относиться, отнестись к чему-либо ». Предлог а в большинстве случаев передается на русский язык винительным и предложным падежом, устойчивое использование в этом значении творительного падежа по всей видимости является результатом семантической аналогии с глаголом пренебрегать, активно используемым в русском языке и имеющим производные слова: пренебрежительно, небрежно и т. д. Впервые в таком значении и в данной грамматической модели глагол манкировать употребляется в XVIII веке.

И Надежда Михайловна сказала мне вчерась, что ты человек редкой, только жаль что манкируешь не можно юзажем du monde… (А. Измайл. Евгений, 1799, ч. II).

Наиболее частотны в XIX веке такие сочетания, как манкировать службой, обязанностями, приглашением, уроками, карьерой и др. XX и XXI век привносят в язык веяние своего времени:

Своей только совестью коммуниста никогда не манкируйте. (Ю. Герман «Я отвечаю за все »). Можно манкировать интересами России, но манкировать интересами Германии или США тебе не дадут. («АиФ », 2003).

Как следует из приведенных выше примеров, косвенный объект выражался неодушевленным именем существительным, но имеются примеры использования одушевленного существительного в качестве косвенного объекта в произведениях В. В. Крестовского, что соответствует возможностям глагола пренебрегать (чем? кем?). В письмах Ф. М. Достоевского и П. А. Плетнева встречаются случаи двойного управления - чем? перед кем?

Вы себе позволяете манкировать нашими знакомыми, вмешалась Феодосья Александровна. (В. В. Крестовский Петербургские трущобы). Он (Алонкин) добрый, умный и благородный человек, и я перед ним не хочу своим словом манкировать. Дост. П. А. Исаеву 10 октября 1867 года. Я (Пушкин) хочу доказывать моим друзьям, что не только их люблю и верую в них, но признаю за долг и им, и себе, и посторонним показывать, что они для меня первые из порядочных людей, перед которыми я не хочу и боюсь манкировать чем бы то ни было, освященным обыкновениями и правилами общежития. (П. А. Плетнев - Я. К. Гроту 1 апреля 1844 года).

Перейдем к анализу глагольных объектных словосочетаний с глаголом манкировать, в которых имя существительное стоит в дательном падеже. Глагол в этой конструкции имеет значение «поступить неуважительно с кем-л; проявить непочтительность к кому-л. » (франц. manquer а qn.). В картотеке «Словаря русского языка XVIII века » есть пример, не вошедший в Словарь, но, очевидно, что глагол в нем имеет вышеописанное значение:

..(Султан) велел мне сказать, что полагается на меня и что человек с моим воспитанием ему не манкирует. (Письмо М. И. Кутузова к жене, 5 ноября 1799 года).

Наиболее типичная сочетаемость глагола - манкировать дамам, старшим и т.п. У Ф. М. Достоевского встречается употребление манкировать кому? в чем?

С тех пор, сударь мой, - продолжал он (Мармеладов) после некоторого молчания, - с тех пор, по одному неблагоприятному случаю и по донесению неблагонамеренных лиц, - чему особенно способствовала Дарья Францевна, за то будто бы, что ей в надлежащем почтении манкировали, - с тех пор дочь моя, Софья Семеновна, желтый билет принуждена была получить.. (Ф. М. Достоевский Преступление и наказание). - Нет-с; позвольте-с; я хозяин-с, хотя и не желаю манкировать вам в уважении… (Ф. М. Достоевский Идиот).

В СУ отмечается, что глагол манкировать при управлении именем существительным в предложном падеже мог иметь значение «сделать (делать) упущение (разг., устар.).» Примеры такого употребления немногочисленны и не встречаются в современном русском языке.

Я пришел за советом. Я, конечно, живу без практических целей, но уважая себя и… деловитость, в которой так манкирует русский человек, говоря вообще… желаю поставить себя, и жену мою, и детей моих в положение… одним словом, князь, я ищу совета. (Ф. М. Достоевский Идиот).

В сжатом виде варианты управления описываемого глагола представлены в следующей таблице.

	Значение
Без объекта XIX–XX века	Не являться куда-л., отсутствовать где-л.	Между уроками только 3 или 4 минуты свободные, и мне нельзя уходить, но как скоро учитель манкирует, то я ухожу наверх. Письмо М. Н. Раевского А. М. Раевской 1 апреля 1857 года
Родительный падеж (чего?)		Смотрите ж, не зевать! - кричит он солдатам, зная, впрочем, наперед, что ни одна палка не манкирует виноватой спины. Дост. Записки из мертвого дома.
Дательный падеж XVIII–XIX веках
	Поступать неуважительно с кем-л.	Я покажу этим молокососам, что значит манкировать такому человеку, как я. В.Сологуб Большой свет.
(кому? в чем?)	проявлять непочтительность к кому-л.	Я хозяин-с, хотя и не желаю манкировать вам в уважении. Дост. Идиот.
		Начальство иногда будет манкировать своей должности, занятое балами, нарядами.. Белинский О критике и лит.мнениях «Моск.наблюд.»
Винительный падеж (что?) XIX–XXI века	Пропускать что-л., не являться куда-л.
Творительный падеж
XVIII-XXI века	Небрежно относиться к чему-л., пренебрегать чем-л.	Он вел нетрезвую жизнь, манкировал службой, не ладил с причтом и с миром. Чехов Письмо.
		Вы себе позволяете манкировать нашими знакомыми, вмешалась Феодосья Александровна. Крестовский.
(чем? перед кем?)	Поступать неуважительно с кем-л., проявлять непочтительность к кому-л.	Он (Алонкин) добрый, умный и благородный человек, и я перед ним не хочу своим словом манкировать. Дост. П. А. Исаеву 10 октября 1867 годы.
Предложный падеж (в чем?)	Сделать (делать) упущение

Таким образом, на истории глагола манкировать мы видим, что процесс усвоения заимствованного слова включает в себя как семантические изменения, так и унификацию синтаксических вариантов. Происходит вхождение заимствованного глагола в видо-временную систему русского языка, чему способствует развитие приставочного словообразования глаголов. Несмотря на то, что глагол манкировать остался двувидовым, в XIX веке встречается форма совершенного вида - проманкировать. При помощи префикса про- часто образовывались формы совершенного вида заимствованных глаголов: продирижировать, проанализировать и т. п.

Ваше предложение, друг мой, насчет сроков писания мне очень нравится, и я его с удовольствием принимаю, но только если я как-нибудь проманкирую, то Вы не беспокойтесь, дорогой мой. (Мекк Чайковскому 15 июля 1878 года.)

На почве русского языка появлялись производные глагола, шло образование словарного гнезда: манкировка, манкирование.

Ничего подобного не случалось с нею во всю ее долгую аристократическую жизнь, ничего подобного не могла вообразить она; это было уже не знание приличий, не манкирование, даже не дерзость, а что-то такое, чему она (княгиня) не находила и названия. (Крестов. В ожидании лучшего).

Таким образом, анализ лексической и синтаксической сочетаемости глагола манкировать позволяет проследить на конкретном примере общие тенденции развития русского языка, а именно, показать путь заимствования многозначного глагола. На невероятное многообразие употреблений глагола манкировать, вероятно, оказали влияние следующие факторы:

Многофункциональность падежных форм;

Развитие предложных конструкций в XIX веке;

Процесс семантической аналогии;

Движения в семантике слова на русской почве;

Индивидуальное словоупотребление в языке русских писателей.

В заключение хотелось бы высказать спорное утверждение, что глагол манкировать не потерял черт своего иноязычия в современном языке, что показывает материал данной работы, по причине своей многозначности в языке-источнике - французском, отвлеченности значений, стилистической маркированности.

Употребляя этот глагол в XIX веке, говорящие соотносили его с языком-источником, так как все образованное общество, которое-то и использовало его в речи, говорило по-французски. Сейчас при доминирующей роли английского языка произошел окончательный разрыв глагола манкировать с глаголом manquer во французском языке, что объясняет некую иноязычность, иностранность в восприятии этого слова современным средним носителем языка. Это подтверждают и вопросы о значении и управлении глагола манкировать, поступившие в Службу русского языка ИЛИ РАН.

Список сокращений

1. СО - Ожегов С. И. Словарь русского языка. М., 1960.

2. МАС - Словарь русского языка: В 4 т. М., 1957–1961.

3. БАС - Словарь современного русского литературного языка: В 17 т. М.; Л., 1948–1964.

4. СУ - Толковый словарь русского языка / Под ред. Д. Н. Ушакова: В 4 т. М., 1996.

5. БТС - Большой толковый словарь русского языка. СПб., 1998.

Примечания

Словарь русского языка XIX века: Проект. - СПб., 2002. С.19.

«Жуировать совсем не значит ходить в публичную библиотеку, посещать лекции профессора Сеченова, защищать в педагогических и иных собраниях рефераты и проч., а просто, в переводе на французский язык, означает: buvons, chantons, dansons et aimons! (будем пить, петь, танцевать и любить!)» М. Е. Салтыков-Щедрин. Дневник провинциала в Петербурге.

«Для меня иностранное слово: органическое и неорганическое имеет важное значение. Я наблюдал, что везде, где в ход рассуждения является течь, где ход рассуждения приводит к противуречию, где необходимо эскамотировать мысль, вводится иностранное слово. » Л. Н. Толстой ст. О душе и жизни ее вне известной и понятной нам жизни. 1875 г.

Михельсон А. Д. Объяснение 25 000 иностранных слов, вошедших в употребление в русский язык. - М., 1865.

Ср. у Ф. М. Достоевского глагол жуировать встречается 3 раза, бравировать - 2 раза, эскамотировать -1 раз,.

Словарь русского языка XVIII века. 12 вып. СПб., 2001.

Биржакова Е. А. Щеголи и щегольской жаргон в русской комедии XVIII века. // Язык русских писателей XVIII века. - Л., 1981. - С. 128.

Розенталь Д. Э . Управление в русском языке. Словарь-справочник. - М., 1986. - С.106.

Толковый словарь русского языка / Под ред. Д. Н. Ушакова. - М., 1996. - Т.II. - С. 142.

Другие публикации этого автора

Аннотация.

Актуальность темы исследования обуславливается, во-первых, полемикой о политике «русификации» XIX – начала XX вв., которая негативно влияет как на международные отношения сопредельных государств, так и на межличностное общение их граждан; во-вторых, необходимостью продолжения изучения тех изменений, которые происходят в юридическом языке Российской империи XIX в. Предметом исследования является законодательное регулирование статуса государственного языка и развитие юридического языка Российской империи XIX - начала XX вв. Целью статьи является изучение истории правовой политики в сфере языковых отношений Российской империи и влияния развития юридической техники на язык права. Исследование носит междисциплинарный характер, позволяющий рассмотреть историю государственного и юридического языков Российской империи XIX – начала XX вв. с помощью методологии общей теории права, социолингвистики и исторического терминоведения. В статье устанавливается, что правовая политика Российской империи в сфере языковых отношений была направлена на укрепление государственных позиций русского языка, что соответствовало учениям эпохи Романтизма о значении языка в консолидации нации. Но при этом в России с уважением относились к родным языкам населявших ее народов. Юридический язык как ядро государственного языка в Российской империи XIX в. представлял собой уже целый правовой институт с научно разработанной языковой базой. Требования к языку закона вошли в один из разделов юридического знания – юридической техники. Министерский язык делопроизводства XIX в. пришел на смену коллежскому языку XVIII в. Возник по-существу новый канцелярский язык, распространивший свое влияние далеко за пределы столиц и подвергнувший унификации региональные диалектные особенности. Судебная реформа 1864 г., закрепившая принципы состязательности, устности и гласности судебного процесса, привела к становлению судебного ораторского искусства.

Ключевые слова: Российская империя, языковая политика, государственный язык, законотворчество, язык закона, законодательная техника, министерская реформа, язык официального делопроизводства, судебная реформа, юридическая риторика

10.7256/2409-868X.2016.5.20707

Дата направления в редакцию:

13-10-2016

Дата рецензирования:

13-10-2016

Дата публикации:

09-11-2016

Исследование подготовлено при поддержке Российского научного фонда. Грант № 14-28-00045.

Abstract.

The relevance of this topic is substantiated by the following aspects: firstly, by the polemic on “Russification” policy of the XIX - beginning of the XX centuries, which negatively affects the international relations of the adjoining states alongside interpersonal communication of their citizens; and secondly, by the need to continue the examination of the changes that take place within the legal language of the Russian Empire of the XIX century. The subject of this research is the legislative regulation of the status of legal language and its development in the Russian Empire of the XIX - beginning of the XX centuries. The goal of the article consists in the study of the history of law policy in the area of language relations of the Russian Empire, as well as the impact of legal writing upon the language of law. The author determines that the law policy of the Russian Empire in the field of language relations was aimed at strengthening of state positions of the Russian language, which corresponded to the teachings of the Romanticism era about the meaning of language in consolidation of the nation. At the same time, the native languages of indigenous people were also respected in Russia. Legal language as the core of state language in the Russian Empire of the XIX century, represented an entire law institution with the scientifically developed language base. The requirements for the language comprised one of the sections of juridical knowledge - legal writing. The judicial reform of 1864, which strengthened the principles of adversary, publicity and oratory of court proceedings, led to the establishment of judicial public speaking.

Keywords:

Ministerial reform, legal writing, legal language , lawmaking, official language, language policy, The Russian Empire, language of the official proceedings, judicial reform, legal rhetoric

Постановка вопроса

Актуальность темы исследования обуславливается, прежде всего, полемикой о политике «русификации» XIX - начала XX вв., которая негативно влияет как на международные отношения сопредельных государств, так и на межличностное общение их граждан. В науке сложилось две позиции по этой проблеме. В советской историографии она рассматривалась через призму революционно-радикальной критики В.И. Лениным «великодержавного шовинизма». Распад Советского Союза породил волну русофобии, ставшую одним из средств самоутверждения национальных элит Польши, Прибалтики, Украины и Средней Азии.

Вторая позиция была заложена в XIX в. теорией русской колонизации В.О. Ключевского. Детализируя эту теорию, М.К. Любавский доказывал естественный характер расселения русских и распространения русского языка . В современной науке С.В. Кодан обосновал положение о том, что «при формировании Российского государства... территориальная экспансия имела характер не колониальный (направленный на экономическую эксплуатацию колоний), а колонизационный (включение террито-рий для обеспечения собственной внешней безопасности или доброволь-ное вхождение народов под защиту более сильного государства)» . Этот общий вывод конкретизируется в исследованиях, посвященных языковой политике в Польше (Е.Б. Лопатина), Поволжье (С.В. Грачев, А.Н. Павлова и др.), Туркестанском крае (О.Л. Сумарокова) .

Актуальность исследования объясняется также необходимостью продолжения изучения тех изменений, которые происходят в юридическом языке Российской империи. Систематизация российского права, министерская реформа начала XIX в. и правовые реформы второй половины XIX - начала XX вв. позволяют выделить новый этап в его развитии. Первое специальное описание юридического языка Российской империи было составлено в 1830-х гг. М.Л. Магницким. Он впервые выделил особенности «государственной и деловой словесности», отличив ее от стиля литературного языка . История юридического языка рассматривалась дореволюционными и советскими правоведами. Специальные исследования по этому вопросу появились на рубеже XX и XXI вв. (И.В. Кочеткова, Е.О. Чинарян и Е.А. Юртаева и др.) .

Целью настоящей статьи является изучение истории правовой политики в сфере языковых отношений Российской империи и влияния развития юридической техники на язык права. Исследование носит междисциплинарный характер, позволяющий рассмотреть историю государственного и юридического языков Российской империи XIX - начала XX вв. с помощью методологии общей теории права, социолингвистики и исторического терминоведения.

Языковая политика Российской империи

Правовая политика Российской империи в сфере языковых отношений формировалась в эпоху Романтизма - течения, возникшего в Европе под влиянием французской революции 1789 г. и сохранявшего свои позиции до начала XX в. Одним из положений этих учений было представлением о том, что силой, сплачивающей нацию в единое целое, является языковая общность. В правоведении эта идея стала одной из предпосылок формирования немецкой исторической школы права. В эпоху Романтизма деятельность верховной власти в России по укреплению позиций русского языка была совершенно обоснованной.

О той роли, которая отводилась русскому языку в XIX в., Л.А. Тихомиров писал: «Государственное обрусение - право требовать верной службы и того, что для этой службы необходимо, как, например, знания официального государственного языка» . При этом государственный статус русскому языку впервые был придан в законодательстве только в ст. 3 Основных законов Российской Империи 1906 г.: «Русский язык - есть язык общегосударственный и обязателен в армии, во флоте и во всех государственных и общественных установлениях. Употребление местных языков и наречий в государственных и общественных установлениях определяется особыми законами».

Важно подчеркнуть, что статусом государственного пользовался только деловой стиль русского языка. В результате министерской реформы начала XIX в. он был подвергнут преобразованию, что, по мнению М.Л. Магницкого, привело к образованию «классического делового и государственного слога». Предметом деловой словесности он называл «все роды письменных и многих изустных сношений по всем частям государственнаго управления». При этом уточнял, что «к деловой словесности принадлежат собственно только те бумаги, кои восходят на утверждение лица державнаго; а исходящия от него составляют предмет словесности государ-ственной» . Иными словами, к государственному языку в узком смысле М.Л. Магницкий относил нормативно-правовые и иные акты российского самодержца.

Российская империя сложилась как многонациональное государство. Учет верховной властью интересов национальных меньшинств приводил к тому, что наряду с общеимперским законодательством в национальных регионах сохранялись местные законы и обычаи. При этом учения эпохи Романтизма были не только основой для укрепления позиций русского языка, но и служили основанием для польского национального движения, фенномании в Финляндии, пангерманизма в Прибалтике и пантюркизма в мусульманских регионах империи.

В подразделе «О зако-нах» Основных государственных законов 1832 г. устанавливались прин-ципы территориально-политического устройства Российской империи. В ст. 47 закреплялось: «Империя Российская управляется на твердых основаниях положительных законов, учреждений и уставов, от самодержавной власти исходя-щих». В ст. 48 определялось: «Законы в империи действуют или еди-нообразно в общей их силе, или с местными в некоторых их частях изме-нениями. Пространство сих изменений, места, где они допускаются, и связь их с законами общими определяются в особенных законах, уставах и учреждениях».

Наиболее широкой государственной автономией в составе империи пользовалось Великое княжество Финляндское. На протяжении XIX в. оно имело свое гражданство, законодательство, суд, таможню и даже монету. Верховная власть в княжестве принадлежала русскому императору в качестве великого князя финляндского; его особу представлял генерал-губернатор из русских уроженцев. Все остальные должности на государственной службе замещались уроженцами Финляндии.

Осторожные попытки по инкорпорации Финляндии в состав империи были предприняты в 1890-х гг. В 1891 г. генерал-губернатору и министру статс-секретарю было предписано вести делопроизводство на русском языке. Предпочтение при занятии государственных должностей стало отдаваться «русским чиновникам, окончившим университетский курс и изучившие основательно местные финляндские законы, а также из финляндцев с высшим образованием, но лишь основательно знающие русский язык». В 1900 г. в финляндский сенат был направлен закон о введении русского языка в делопроизводство. Но начавшиеся революционные волнения заставили российские власти пойти на уступки. 20 апреля 1906 г. было предписано законопроекты и законодательство Финляндии составлять на русском, финском и шведском языках, а к докладу императору «представляется только русский текст» .

Большая часть герцогства Варшавского была присоединена к России в 1815 г. по решению Венского конгресса. 15 ноября 1815 г. Александр I подписал «Конституционную хартию Царства Польского», в ст. 28 Титула II которой устанавливалось: «Все государственные дела по администрации, судебной и военной части без всяких изъятий производятся на польском языке». Однако после польского восстания 1830 - 1831 гг. польская конституция была отменена, а восстание 1863 - 1864 гг. привело к ликвидации автономии. Название «Царство Польское» постепенно заменялось названием «губернии Царства Польского» или «Привислинский край».

Ликвидация автономии отразилась на статусе русского и польского языков. В ст. VII «Высочайше утвержденных 29 февраля 1868 г. дополнительных Правилах к Положению 19 (31) декабря 1866 г. о губернском и уездном управлении в губерниях Царства Польского» говорилось: «Дела и переписка в губернских и уездных управлениях производится на русском языке». С 1875 г. государственные средние учебные заведения полностью переводятся на русский язык, частные - частично. Основанный в 1869 г. Варшавский университет был полностью русскоязычным.

Последовательно введение преподавания на русском языке и унификации программ обучения проводилась в правление Александра III, реализацией этой политики занимались И.В. Гурко, генерал-губернатор Привислинского края в 1883 - 1894 гг., и А.Л. Апухтина, попечитель Варшавского учебного округа в 1879 - 1897 гг. Суть языковой политики передал в своих мемуарах сын И.В. Гурко: все сословные и классовые интересы в «русской Польше» должны быть подчинены общей задаче - обеспечению мощи и процветания России в целом .

При реализации этого курса выявились пробелы в законодательстве, его недостаточное административное и финансовое обеспечение, возникли противоречия между И.В. Гурко и A.Л. Апухтиным . В итоге, как констатировал в своих мемуарах генерал А.И. Деникин, поляк по матери и уроженец Варшавской губернии, во времена его обучения в реальном училище в 1880-е гг. проводилась «тяжелая, нелепая и обидная для поляков русификация» . Революция 1905 г. привела к восстановлению преподавания на польском и литовском языках в начальной школе.

Территория Прибалтики (Остзейские губернии) вошли в состав Российской империи по Ништадтскому мирному договору 1721 г. с условием выплаты Швеции 2 млн. ефимков компенсации. При присоединении Прибалтики Петром Великим был провозглашен принцип: «оставить... все... древние привилегии, вольности, права и преимущества» местного дворянства, бюргерства и духовенства. Система привилегий и сословного управления немецкого дворянства и бюргерства подтверждалась императорами до середины XIX в.

Только в 1867 г. русский язык стал обязательным для чиновников, находящихся на государственной службе. В 1885 г. все делопроизводство в Прибалтике было переведено на русский язык. В 1889 г. русский язык стал языком судопроизводства. В 1874 г. было введено обязательное изучение русского языка, но начальное образование производилось на немецком, эстонском и латышском языках. Был ликвидирован особый статус Дерптского университета, на немецком языке в нем продолжала преподаваться только теология.

Коренное население восточных регионов именовалось в российском законодательстве XIX в. «инородцами». Устав «Об управлении инородцев» 1822 г. определил их языковые права. В § 60 устанавливалось, что общероссийские законы должны быть им переведены и объявлены, а где возможно - «напечатаны на их языке, или на сходном с ним или на понятном для них». Указывалось на необходимость публикации «степных законов» на русском языке и одновременно на родных языках степных народов или на языках сходных с употребляемыми. Согласно § 69, для торговых инородцев допускалось ведение судо- и делопроизводства на татарском языке.

Потребность распространения русского языка среди «инородцев» обуславливалась необходимость укрепления государственного единства империи. Решение этой проблемы было связано с миссионерской деятельностью Русской православной церкви. Наиболее значительной вклад в православное просвещение «инородцев» внесло Братство св. Гурия, открывшееся в 1867 г. в Казани.

В основе деятельности Братства св. Гурия лежала педагогическая система Н.И. Ильминского, согласно которой основным орудием миссионеров должна была стать школа, основанная на начальном образовании «иноверцев» на их родном языке. Обучением на родном языке следовало сочетать с обучением русскому языку, ремеслам и ведению домашнего быта. С 1869 г. при Братстве св. Гурия действовала особая Переводческая комиссия для перевода и распространения христианских книг на языках народов Поволжья, а с 1876 г. и на языках аборигенов Сибири и Дальнего Востока.

Система Н.И. Ильминского легла в основу государственной политики просвещения «инороверцев». Министерство народного просвещения приняло «исходным пунктом своей работы опыт крещенотатарской школы», утвердив «Правила о мерах к образованию населяющих Россию инородцев» от 26 марта 1870 г. С 1871 г. Н.И. Ильминским и его последователи были заняты созданием письменности для татар, чувашей, марийцев, мордвы, удмуртов, казахов, алтайцев, изданием книг на их языках, организацией национальных учебных заведений .

В Сибири просвещением «инородцев» также занимались православные миссии, при которых действовали начальные школы. Обдорская миссия вела православное просвещение обдорских хантов, ненцев и энцев. В 30-х - 40-х гг. XIX в. миссионер Л. Вологодский составил азбуку языка хантов и «Остяцкий словарь». Его труды продолжил священник П.А. Попов. Подготовленный им «Остяцко-самоедский словарь» был признан Академией наук «драгоценным материалом для грамматики остяцкого и самоедского языков». С 1904 г. в Обдорской миссии действовала «Особая переводческая комиссия», которая подготовила переводы богослужебной и учебной литературы .

Алтайская миссия была открыта 29 августа 1830 г. «для обращения в христианство татар и калмыков» на Горном Алтае. Ее первый глава Макарий в совершенстве изучил алтайский язык, составил его алфавит, лексикон из 3000 слов. Во второй половине XIX в. в Алтайской миссии переводческая деятельность расширилась: в 1874 была открыта типография, в 1876 г. - переводческая комиссия, создавались алфавиты, буквари и грамматики для алтайцев, телеутов и шорцев .

В 1817 - 1826 гг. Российское Библейское общество перевело и опубликовало Священное Писание на бурят-монгольском языке. Выдающуюся роль в миссионерской деятельности среди бурят сыграл в середине XIX в. иркутский архиепископ Нил. Изучив бурятский язык, он вместе со своим крестным сыном (бывшим ламой Кыренского дацана) протоиереем Н. Доржиевым перевел на бурятский язык основные богослужебные книги. Первый алфавит якутского языка был составлен в 1820-х гг. священником Г. Поповым. Во второй половине XIX - начале XX вв. на якутский язык были переведены богослужебные книги, изданы его азбука и грамматика.

Присоединение Казахстана к Российской империи началось в XVIII в., но эффективный контроль над всей территорией Казахстана был установлен только в 1873 г. Во второй половине XIX в. усилиями русских просветителей была создана письменность для казахского языка, русско-казахские школы, начался прием казахов в Омский и Оренбургский кадетские корпуса. Эти начинания получили поддержку национальной элиты.

В 1867 г. к Российской империи был присоединен Туркестанский край. Началась работа над созданием алфавита киргизского языка. В 1871 г. Н.И. Ильминский в записке по поводу открытия учительской школы для «инородцев» Оренбургского края подчеркивал способность русского алфавита выразить своеобразие киргизской фонетики, возможность облегчения перехода к изучению киргизами русского языка, а также перспективу устранить сеявших в киргизских селениях антирусские настроения «татарских писцов и грамотеев». В последней четверти XIX в. российскими просветителями начинает издаваться учебная, учебно-методическая, справочная и художественная литература на киргизском языке .

Самодержавие и законотворчество

Вплоть до революции 1905 г. власть российского императора была неограниченной, что однако не означало ее деспотического характера. Российскими монархами была усвоена доктрина естественного права, которая оказывала значительное влияние на развитие законодательства. М.М. Сперанским писал об этом: «Законы общежительные не действительны, когда они противны законам естественным; они, по самому существу их не что иное должны быть, как приложение законов естественных, приложение, укрепленное действием верховной власти» .

Российские самодержцы самоограничивали свою власть правом на основе доктрин «полицейского» и «правового» государства. Английские и французские конституционные доктрины были хорошо известны в России. На основе частичной реализации конституционного проекта М.М. Сперанского «Уложение государственных законов» 1809 г. в правление Александра I была проведена реформа министерств и Государственного совета. В 60-х гг. XIX в. в России была воспринята немецкая доктрина «правового» государства, которая нашла отражение в судебной реформе Александра II.

Теория полицейского государства была сформулирована немцем Х. Вольфом, французом Н. Деламаром и другими европейскими учеными-камералистами XVII - XVIII вв. Согласно этой доктрине, «полицейское государство» выступало в роли «гувернанта» по отношению к обществу. Основываясь на принципах законности, легитимности власти и управления, оно было призвано обеспечить эффективный механизм исполнения юридических обязанностей подданными и защитить их права, закрепленные в законе.

Расцвет «полицейского государства» в России приходится на царствование Николая I. Современные исследования С.В. Кодана, С.В. Мироненко, Л.В. Выскочкова, И.В. Ружницкой и др. позволяют заключить, что при Николае I происходит укрепление правопорядка и развитие права в России. Деятельность секретных комитетов позволила сформулировать основополагающие идеи великих реформ Александра II. В 1830-х гг. была осуществлена хронологическая инкорпорация права в форме «Полного собрания законов» и его консолидация в форме «Свода законов». В 1845 г. появилось «Уложение о наказаниях уголовных и исправительных» - кодекс уголовного права .

Доктрины «полицейского» и «правового» государства находятся в сложном диалектическом взаимодействии. В 30-х гг. XIX в. под влиянием опыта конституционного развития Англии и Франции немецкий профессор Р. фон Моль разработал доктрину юридического государства. В его понимании - это государство нового времени, задача которого заключается в обеспечении возможности отдельному индивиду и социальным группам наиболее полно реализовывать права и достигать разумные цели. Эта идея привела к постепенному отказу от термина «полицейское право» и замены его терминами «административное право» (Франция) или «учение о государственном управлении» (Германия). В России трансформация полицейского права в административное произошла в 1880-х гг.

В конце XVIII - первой четверти XIX в. была проведена работа по консолидации «коренных законов» империи. Общая концепция построения и содержания Основных государственных законов 1832 г. была разработана М.М. Сперанским. Главным источником систематизации было российское законодательство. В ходе систематизации действующего законодательства II отделением Собственной е.и.в. канцелярии в 1826 - 1832 гг. были проведены работы по упорядочению 164 узаконений, в том числе 29 законодательных актов Петра Великого, 24 - Екатерины II, 64 - Александра I .

В конце 1832 г. Основные государственные законы в составе Свода законов Российской империи были отпечатаны. Предложение открыть ими Свод законов принадлежало Николаю I. 19 января 1833 г. Свод законов был представлен Государственному совету, а затем манифестом от 31 января 1833 г. санкционирован с введением в действие с 1 января 1835 г. Таким образом, стремления монархов XVIII - начала XIX вв. к легитимации и легальному оформлению их власти получили законодательное основание.

В ст. 1 Свода Законов Российской империи 1832 г. говорилось: «Император Всероссийский есть монарх самодержавный и неограниченный. Повиноваться верховной его власти не токмо за страх, но и за совесть Сам Бог повелевает». М.М. Сперанский, автор этого определения, давал ему следующее толкование: «Двумя словами, весьма многозначительными, выражается в наших законах полнота верховной власти: самодержавием и неограниченностью... Слово самодержавие имеет два разных смысла. Когда оно прилагается к государству, то оно означает независимость государства от всякой посторонней власти... Когда оно прилагается к особе государя, то оно означает соединение всех стихий державного права во всей полноте их, без всякого участия и разделения… Слово неограниченность власти означает то, что никакая другая власть на земле, власть правильная и законная, ни вне ни внутри империи, не может положить пределов верховной власти российского самодержца» .

Таким образом, основные государственные законы юридически оформили всю полноту государственной власти императора. Ему принадлежало пра-во законодательной инициативы, издания узаконений, которые использовались как средство оформления и передачи «монаршей воли» подданным и способ распространения официальной идеологии посредством узаконений. Император был «высшим начальником» в системе государственного управления. Он мог принять любое решение административного характера. Монарху подчинялись все лица, находящиеся на государственной службе. В ли-це монарха проявлялось и определенное верховенство в судебных делах. Он имел также верховное право на расходование средств на содержание себя и двора без какого-либо отчета.

В XIX в. законодательство считалось материальным проявлением власти верховного управления императора - сферы государственной жизни, где он действует «непосредственно». Отсюда возникало смешение законодательных и административных актов императора. Формальных критериев для разделения законов и административных актов, исходящих от императора, не существовало. Усложнение вопросов, требующих нормативно-правового регулирования, поставило верховную власть в XIX в. перед необходимостью создания механизма и процедуры подготовки проектов узаконений и введения предварительного рассмотрения законопроектов.

При учреждении Государственного совета в 1810 г. была предпринята попытка введения формального признака закона. Под законом предполагалось понимать правовые акты, рассмотренные в Государственном совете и подписание царем. Но на практике в XIX в. издавалось немало законодательных актов, где не было ни одного из этих признаков либо отсутствовал один из них. С Государственным советом в сфере законосовещательной деятельности конкурировали другие государственные органы - Собственная е.и.в. канцелярия, Сенат, Синод, с 1861 г. - Совет министров.

Отмена крепостного права в 1861 г. и развитие буржуазных отношений привели к появлению требований «власти закона» и «общественного представительства в законодательной сфере». Эти требования отразились на развитии законодательства. Мнением департамента законов Государственного совета «О переработке Свода законов Российской империи кодификационным отделом при Государственном совете», утвержденным императором 5 ноября 1885 г., было пояснено, что законом является не всякое повеление монарха, а лишь то, которое прошло определенный порядок принятия. Например, законами признавались только именные указы «за собственноручным подписанием» монарха и утвержденные им мнения Государственного совета.

Практику законотворчества и язык законодательства Российской империи XIX в. достаточно точно описал М.Л. Магницким. Согласно его определению, «законы наши суть веления державной власти, в разных видах издаваемыя». Проводя их классификацию по юридической силе, он выделяет «законы... общие или местные, либо частные или временные», уточняя, что «законы общие... могут быть коренные». Он называет их «предметом словесности государственной», которая включает «единственно акты, непосредственно от лица державнаго исходящие», т.е. манифесты, именные указы, рескрипты и грамоты .

Манифестами во всенародное известие объявлялось о воцарении и миропомазании самодержца, рождениях, браках и смертях членов императорской фамилии, о введении льгот и привилегий сословиям, акты помилования, начало военных действий и заключение мира, о узаконении нового «коренного или основного закона», устава, уложения. Язык манифестов, «глаголющей о каком-либо непременно великом предмете во услышание обширнейшей империи, должен быть... разборчив красив, силен и краток» .

Именные указы давались высшим и центральным государственным органам и должностным лицам по их докладам и мнениям. Рескрипт - это «указ императора, обращенный к какому-либо лицу, в виде письма» . Грамотами жаловались или подтверждались различным сословиям и областям права и привилегии, а также графское и княжеское достоинство отдельным лицам.

М.Л. Магницкий различал законы, которые непосредственно исходят от монарха; законы, принятые в форме резолюции монарха на докладе или мнении государственного органа или должностного лица. Он достаточно подробно описывает языковые правила подготовки законопроекта и стадии его подготовки (поручение монарха подготовить законопроект; сбор «первоначальных сведений» и подготовка справок; написание законопроекта и записки с обоснованием необходимости изменений в законодательстве; обсуждение в государственном органе; представление доклада на утверждение монарха) .

Законопроект представляется на утверждение монарху вместе с докладом. М.Л. Магницкий формулирует требования к законопроекту: «Закон есть выражение державной воли на охранение общественнаго порядка, к общему сведению и исполнению издаваемое. По сему естественно, что воля сия должна быть изъяснена: а) с достоинством; b) с ясностию, дабы каждый мог понять закон; с) кратко, дабы легко было его упомнить; d) определительно, дабы не могла она подвергаться кривому толку недоразумения или злонамеренности» .

Он приводит пример, когда в Министерстве внутренних дел к докладу императору «дел скопилось необыкновенно много, по стечению разных чрезвычайных обстоятельстве». По ним требовалось подготовить до 400 записок. В этом случае была составлена одна обширная докладная записка, разделенная по тематическому критерию на статьи. Статья включала вопрос, который требовалось разрешить, выписку из законов по нему и предлагаемое решение. В результате «сей методой доклада в один или два часа разрешено такое множество дел, не терпевших отлагательства, что одно исполнение повелений заняло на несколько недель все департаменты Министерства» .

М.Л. Магницкий указывает на требования к отдельным разновидностям нормативно-правовых актов. Например, уложения, учреждения, уставы и положения в связи с обширностью их текста должны быть разделены на части, главы, отделения, статьи и параграфы; «слог сего рода законов должен быть повсюду равен, т.е. единообразен... дабы малейшая смесь высокаго с низким, или перемена тона повелительнаго на истолковательный, либо убеждающий, не нарушили достоинства, закону свойственнаго». Инструкции и наставления должны иметь «вступление, и по изложении положительных предписаний, приличное заключение, в котором в разнообразных выражениях обыкновенно изъявляется доверие повелевающаго к точному исполнению изъясненной им во-ли». Слог манифестов «при краткости и простоте законодательнаго, должен отличаться от него некоторою степенью важности, свойственной такому акту» .

Под влиянием революции 1905 г. была проведена конституционная реформа: создана новая редакция Основных государственных законов Российской империи от 23 апреля 1906 г.; на основе «Учреждения Государственной думы» от 20 февраля 1906 г. создан высший представительный орган с законодательными полномочиями - Государственная дума; реформа Государственного Совета фактически превратила его в верхнюю палату парламента. Термин «конституция» применительно к новой редакции Основных законов стал использоваться в курсах по государственному праву и статьях либеральных государствоведов В.М. Гессена, Н.И. Лазаревского и др. В то же время Основные законы подвергались партийной критике, что в дальнейшем послужило основанием для многих исследователей считать их «мнимой конституцией» («лжеконституцией»).

В ст. 4 Основных законов существо императорской власти определялось следующим образом: «Императору Всероссийскому принадлежит верховная самодержавная власть. Повиноваться власти его, не только за страх, но и за совесть, сам Бог повелевает». Иными словами из характеристики сущности императорской власти исчез эпитет «неограниченный». Свою законодательную власть император должен был осуществлять «в единении с Государственным советом и Государственной думой». Эта норма закрепила формальные признаки закона. В ст. 11, 14 - 16, 18 - 21, 65, 96 - 97 были оговорены предметы, по которым монарх мог издавать указы. В ст. 11 говорилось о том, что именные указы издаются «в соответствии с законами». Эти нормы способствовали отграничению законов от подзаконных нормативно-правовых актов и установлению иерархических связей между ними по их юридической силе. Информацию о принадлежности акта к группе законов содержали его реквизиты (указание органа, от которого нормативный акт исходит, дата принятия, форма акта, подписи уполномоченных субъектов).

«Наказ Государственной Думы» определил характер ее законотворческой процедуры, которая стала рассматриваться как необходимое условие рациональных законодательных решений. Под влиянием научных исследований в сфере законодательной техники особым совещанием из старших чинов Государственной Канцелярии и Канцелярии Государственной Думы в 1913 г. были приняты «Правила изложения законопроектов». Структурирование текстов нормативных правовых актов существенно изменилось: заглавий актов отличались большим лаконизмом, оформление постановляющей части унифицировано, использование примечаний к статьям и приложений ограничено . Работа Редакционной комиссии Государственной Думы, использование в практике депутатов «Правил изложения законопроектов» способствовали единообразному языковому и стилистическому оформлению законодательных актов, постепенному преодолению их основных недостатков - казуальности, многословности и неточности выражений .

Министерская реформа и язык администрации

Учреждение министерств произошло на основании Манифеста от 8 сентября 1802 г., когда были созданы восемь министерств: военных сухопутных сил, военных морских сил, иностранных дел, юстиции, внутренних дел, финансов, коммерции и народного просвещения. Помимо новых министерств, Манифест определил положение двух других учреждений государственного управления, существовавших прежде, - «ведомства» Государственного казначея и Экспедиции о государственных доходах. При этом в системе центральных органов установился смешанный коллежско-министерский порядок управления .

В 1810 - 1811 гг. была проведена министерская реформа, нормативной основой которой стали Манифест «О разделении государственных дел на особые управления, с означением предметов каждому управлению принадлежащих» от 25 июля 1810 г.; «Высочайше утвержденное разделение государственных дел по министерствам» от 17 августа 1810 г. и «Общее учреждение министерств» от 25 июня 1811 г.

Манифест от 25 июля 1810 г. разделил все государственные дела «в порядке исполнительном» на пять «главных частей», каждой из которых соответствовало министерство или группа министерств и других ведомств: 1) внешние сношения (Министерство иностранных дел); 2) устройство внешней безопасности (Министерство военное и Министерство морское); 3) государственная экономия (Министерство внутренних дел; Министерство народного просвещения; Министерство финансов; Государственное казначейство; Ревизия государственных счетов; Главное управление путей сообщения); 4) устройство суда гражданского и уголовного (Министерство юстиции) и 5) устройство внутренней безопасности (Министерство полиции).

В последующем система министерств и ведомств развивалась. Образованные в 1802 г. Министерство военно-сухопутных сил и Министерство морских сил с 1815 г. стали называться Военным и Морским министерствами соответственно. Министерство полиции просуществовало с 1810 по 1819 г., когда было упразднено с передачей его функций Министерству внутренних дел. В 1837 г. было образовано Министерство государственных имуществ. В 1865 г. - Министерство путей сообщения. В 1905 г. - Министерство торговли и промышленности. В 1915 г. - Министерство земледелия .

Правовыми актами министерств и ведомств были административные распоряжения. Согласно «Учреждению министерств» 1802 г., они не могли конкретизировать и дополнять законов, почему министру необходимо было испрашивать решение императора даже в маловажных случаях. «Общим учреждением министерств» 1811 г. министрам была предоставлена значительная самостоятельность в принятии решений. В его § 211 министрам предоставлялись право и обязанность «разрешать силою существующих законов всех затруднений и сомнений, возникающих в администрации при исполнении законов и распоряжений». В § 258 указывалось, что «предписания министра могут быть двух родов: в одних объявляются именные Высочайшие повеления, в других - министр действует собственною его властию».

По справедливому мнению И.В. Михеевнй, это создало основы для появления министерского нормотворчества, которое отличалось развивающим характером и использовало такие виды правотворческой деятельности, как детализация, конкретизация и дополнение. Таким образом, административные распоряжения министерств могли являться и подзаконным нормативно-правовым актом, и собственно административным актом. Кроме того, министерства в XIX - начале XX вв. обладали правом законодательной инициативы и в обязательном порядке участвовали в обсуждении подготовленных ими законопроектов .

Министерская реформа привела к установлению единообразия производства дел во всех ведомствах. «Общее учреждение министерств» 1811 г. содержало приложение «Формы письмоводства», которым вводились единые формы делопроизводственных документов. Начиная с законов 1810 - 1811 гг. именования документов были высочайше утверждены. В министерской канцелярии сверху вниз шли предписания министра, а снизу вверх - отзывы департамента. Делопроизводство в министерствах делилось на следующие стадии: «1) порядок вступления дел; 2) взаимные сношения разных лиц; 3) отправление дел; 4) ревизию; 5) отчеты».

В языке министерского делопроизводства М.Л. Магницкий выделял, прежде всего «слог полицейский», который «принадлежит к одному Министерству внутренних дел и высшим под ним губернским начальствам». Это ведомство «отличается от прочих министерств гражданских быстротою и краткостию обряда, по свойству части исполнительной». На резолюцию министра поступают докладные записки, справки и мнения департаментов. Они должны быть составлены «сколь можно кратко, представляя одно существо дела, в порядке изложенное». О их языке М.Л. Магницкий пишет: «В слоге сего рода бумаг должно старательно избегать всякаго притязания на литераторство. Важность деловаго изложения требует языка чистаго, выражающаго с точностью и должною определительностью свой предмет, и не терпит ни малейшей затеи и прикрас» .

Особого слога изложения требуют мнения о обеспечении населения продовольствием, здравоохранения и общественной безопасности. В этих документах открывается «обширное поле сведениям и дарованию редактора, и дают полную свободу перу его. Сведения историческия, начала экономии политической, наук естественных, соображения политическия, торговыя и воинския, со всем разнообразием слога, им свойственнаго, все права и выгоды разсуждения ученаго и часто приличныя движения красноречия, в его расположении» .

Наконец, М.Л. Магницкий характеризует отчеты Министерства внутренних дел, которые «требуют благородной красоты в изложении с простотою и скромностью разсказа» для «характеристики разнообразие произшествий в странах и климатах противуположных, пятидесятью народами обитаемых; движение населения, переселений, хлебопашества, скотоводства, виноделия, внут-ренней торговли и промышленности» Российской империи .

Язык документов Министерства финансов, по замечанию М.Л. Магницкого, «подходит под правила гражданскаго слога вообще», но имеет «по части Счетной имеет свои особенныя формы», «по части... горной и монетной остается в положении иностранной примеси языка техническаго». При учреждении Министерства финансов «вместе с системою кредитных установлений, со введением смет и отчетов... возникла необходимость составить русский язык финансовый». Эта задача была разрешена благодаря деятельности министра гра-фа Гурьева: «...счастливый выбор лю-дей, по сей части употребленных мало по малу составили наш деловый финан-совый язык, объемлющий все предметы, государственнаго кредита, чуждый слов чужеземных и до превосходной ловкости достигший во всех самых тонких оттенках финансовых предметов» .

О языке дипломатии М.Л. Магницкий пишет: «Слог дипломатический есть, так ска-зать, разговорный язык государств, принимаемых за лица нравственныя. Cиe определение достаточно показывает, что принадлежности его должны быть: ясность, точность, достоинство и утонченность оборотов». Документацию Министерства иностранных дел он делит на три разряда: (1) трактаты, сделки и договоры; (2) официальные ноты, ноты словесные, декларации, манифесты, кабинетные письма, официальные и доверенные записки; (3) «так сказать домашния сношения дипломации: инструкции, депеши, донесения, извлечения, выписки, обзоры, словом все те бумаги, кои остаются тайными» .

Документы первых двух разрядов «требуют ясности и достоинства, соразмернаго говорящему лицу (собирательному и нравственному)». М.Л. Магницкий отмечает, что язык дипломатии складывался исторически. Например, «трактаты, конвенции и прочие акты сего рода наполняются выражениями, так сказать, техническими, коих употребление как бы освящено дипломатическим преданием». Кабинетные письма, которые содержали поздравления со вступлением на престол или соболезнования в связи со смертью монарха, он называет «некоторым родом словесной геральдики». При этом Магницкий оговаривается, что «неясность и неопределительность сделок дипломатических давали нередко честолюбию достаточные предлоги к пролитию целых рек крови. Наконец, недостаток в Декларациях и Манифестах не раз доставлял выгоды злоумышленности и ослаблял самыя твердыя намерения» .

В отличие от М.Л. Магницкого, большинство современников не идеализировали организации делопроизводства и административного языка в государственном управлении. Так, К.С. Веселовский вспоминал: «...начальство требовало, чтобы изложение было литературно вылощено, выглажено, чтобы от него не пахло прежним канцелярским пошибом, причем на выточенность изложения обращалось иногда больше внимания, чем на сущность дела. Ко всему этому присоединялось еще требование, чтобы бумага была известным образом каллиграфирована, на листах определенного формата» .

Язык суда и судопроизводства

Судопроизводство в России первой половины XIX в. было письменным и тайным. При защите интересов сторон в судопроизводстве большую роль играли бывшие канцелярские служители-«стряпчие». В помощь им создавались руководства по делопроизводству, наиболее популярными из которых были «Всеобщий стряпчий или поверенный» И. Моркова (выдержавшим с 1810 по 1821 г. шесть изданий) и «Полный всеобщий стряпчий» С. Ушакова (1820, 1822).

М.Л. Магницкого, давая комментарии по составлению документов судопроизводства, взывал к гражданским чувствам судей и защитников: «...хотя круг сего красноречия не столько у нас обширен, как в тех государствах, где предметы суда гражданского и уго-ловного предоставлены сведению публики, но он имеет свою великость и цель равно благородную. Защита прав, чести и личной безопасности гражданина; ограда утесненной вдовы и сирот беззащитных, без похвал многочисленных слушателей, без обнародывания в повременных изданиях, тем благороднее, чем более бескорыстны». Он советовал защитникам выявлять противоречия в обвинении, «правильно и ясно» излагать свои аргументы, осторожно использовать «доводы нравственные» .

Важным рубежом в реформе языка процессуального права стала судебная реформа 1864 г. Разработка ее проектов велась с 1857 г. В 1862 г., на заключительном этапе подготовки окончательной редакции законов реформы была создана комиссия под председательством государственного секретаря В.П. Буткова. В комиссию вошли: почетный член Академии наук К.П. Победоносцев, профессора русского права А.И. Вицын и Н.В. Калачов, сенаторы М.Н. Любощинский и А.Е. Матюнин, статс-секретари Государственного совета С.М. Жуковский, С.И. Зарудный и другие известные юристы .

Особое внимание комиссия уделяла юридическому анализу проектов Судебных уставов для устранения ошибок, которые могли возникнуть из-за некорректного изложения нормативно-правовых положений, для чего была выработана особая процедура. Министр юстиции Д.Н. Замятнин, обращавший на язык изложения новых актов особе внимание, все замечания по словесным формулировкам текста проектов уставов снабжал указанием на конкретные трудности, которые могли произойти вследствие нечеткого или неясного формулирования содержания статей.

Эта работа отразилась в ясности и четкости Судебных уставов, подписанных Александром II 20 ноября 1864 г. Первый из них - Учреждение судебных установлений - регулировал основы судоустройства. Согласно его ст. 1, «власть судебная принадлежит: мировым судьям, съездам мировых судей, окружным судам, судебным палатам и Правительствующему Сенату - в качестве верховного кассационного суда». Для рассмотрения уголовных дел в окружных судах вводился институт присяжных заседателей.

Судебные органы были основаны на началах различения судов общих и мировых; установлении однократного пересмотра дела по существу в апелляционном порядке; различии апелляционного рассмотрения дела от кассационного надзора за правильностью судебных решений. Отменялся сословный принцип построения судебной системы и вводился всесословный суд. Суд отделялся от администрации и основывался на принципах независимости и несменяемости судей. Судебная реформа 1864 г. привела к реорганизации прокуратуры, учреждению институтов судебных следователей, «присяжных поверенных» (адвокатуры) и нотариусов.

Устав гражданского судопроизводства 1864 г. устанавливал исковое судопроизводство, сущность которого состояла в проверке судами правомерности юридических требований, заявляемых одними лицами по отношению к другим. Основными началами гражданского процесса являлись: «всякий спор о праве гражданском подлежит разрешению судебных установлений»; состязательность и равноправность сторон в процессе; устность и гласность судопроизводства.

Устав уголовного судопроизводства 1864 г. закрепил отделение уголовного процесса от гражданского и демократические принципы уголовного процесса: только судебного порядка уголовного преследования; принцип отделения суда от администрации; принцип презумпции невиновности; принцип устности и публичности рассмотрения дел; принцип состязательности при рассмотрении дела судом. В уголовном процессе выделялось несколько стадий: дознания, предварительного следствия, судебного следствия, приговора суда и его исполнения.

Судебные уставы 1864 г. привели к закреплению права на защиту и становлению института «присяжных поверенных» (адвокатуры). Одним из квалификационных требований к ним было высшее юридическое образование. Последнее требование было направлено на искоренение участия в суде т.н. «ходатаев» или «фризовых шинелей». На практике это привело к разделению адвокатуры на «присяжную» и частную («подпольную» или «серую»).

Принцип устности и гласности судебного процесса обусловили становление судебного ораторского искусства, оказавшего весьма благотворное влияние на юридический язык в целом. Выступления таких адвокатов, как В.Д. Спасович, Ф.Н. Плевако, А.И. Урусов, Н.П. Карабчевский и др., отличались продуманными формулировками, глубоким внутренним содержанием, оказывали просветительское воздействие. В начале XX в. предполагалось даже создать Музей адвокатуры и архив судебных речей адвокатов. В последующем судебное красноречие русских адвокатов стало предметом специальных исследований .

Заключение

Правовая политика Российской империи в сфере языковых отношений была направлена на укрепление государственных позиций русского языка, что соответствовало учениям эпохи Романтизма о значении языка в консолидации нации. Но при этом в России с уважением относились к родным языкам населявших ее народов. В Великом княжестве Финляндском шведский, финский и русский языки были государственными. В Царстве Польском до середины XIX в. польский язык сохранял положение государственного. В Остзейских губерниях использовались русский, немецкий, эстонский и латышский языки. Родные языки восточных «инородцев» использовались в местном самоуправлении и суде. В Российской империи была проведена большая работа по созданию письменности народов Востока и развитию у них школьного образования.

Юридический язык как ядро государственного языка в Российской империи XIX в. представлял собой уже целый правовой институт с научно разработанной языковой базой. Требования к юридическому языку вошли в один из разделов юридического знания - юридической техники. Происходило формирование требований к языку нормативно-правовых актов, что отражалось на процессе законотворчества.

Министерский язык делопроизводства XIX в. пришел на смену коллежскому языку XVIII в. Возник по-существу новый канцелярский язык, распространивший свое влияние далеко за пределы столиц и подвергнувший унификации региональные диалектные особенности. Судебная реформа 1864 г., закрепившая принципы состязательности, устности и гласности судебного процесса, привела к становлению судебного ораторского искусства, которое благотворно сказалось на развитии юридической техники и языка.

Библиография

.
.	Веселовский К.С. Воспоминания // Русская старина. 1903, т. 116, кн. 10, октябрь. С. 30 – 44.
.	Виленский Б.В. Судебная реформа и контрреформа в России. Саратов: Приволж. кн. изд., 1969. 400 с.
.	Владимирова Г.Е. Основные государственные законы Российской империи 1832 – 1892 гг. в определении основ государственного строя в России: Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. Владимир, 2009. 24 с.
.	Гурко В.И. Очерки Привислянья. М.: Тип. В.В. Чичерина, 1897. 376 с.
.	Деникин А.И. Путь русского офицера. M.: «Прометей», 1990. 304 с.
.	Кацюба Д.В. Алтайская Духовная Миссия: вопросы истории, просвещения, культуры и благотворительности. Кемерово: Кемер. ун-тет, 1998. 155 с.
.	Кодан С.В. Национальная политика и формирование территориально-законодательного устройства Российской империи (1800 – 1850-е гг.) // Право и политика. 2003. № 2. С. 122 – 133.
.	Кодан С.В. Проекты преобразований политико-правовой системы России М.М. Сперанского. Екатеринбург: УрАГС, 2003. 156 с.
.	Кодан С.В. Юридическая политика Российского государства в 1800 – 1850-е гг.: деятели, идеи, институты. Екатеринбург: УрАГС, 2005. 324 с.
.	Кочеткова И.В. Становление и развитие языка закона в дореволюционной России // Известия Тульского государственного университета. Сер. «Гуманитарные и социально-экономические науки». Вып. 4. Тула, 1999. С. 104 – 109.
.	Куломзин А.Н. Дмитрий Николаевич Замятнин. Пг.: Сенат тип., 1914. 101 с.
.	Лопатина Е.Б. Политика Российской империи в польском вопросе в 1880 – 1890-е гг.: Автореф. дисс. ... канд. истор. наук. М., 2011. 24 с.
.	Любавский М.К. Обзор истории русской колонизации с древнейших времен и до XX века. М.: Изд. Моск. ун-та, 1996. 688 с.
.	Мавлютова Г.Ш. Миссионерская деятельность русской православной церкви в Северо-Западной Сибири (XIX – начало XX века). Тюмень: Изд. Тюмен. ун-та, 2001. 177 с.
.	Магницкий М.Л. Краткое руководство к деловой и государственной словесности для чиновников, вступающих в службу. М.: Тип. Лазаревых ин-та вост. яз., 1835. 120 с.

Антонов В. А. Города и крестовые походы в прибалтийские земли. Город в средневековой цивилизации Западной

Апологетика и патристика как этапы становления средневековой мысли.

Апологетика, патристика и схоластика как этапы развития средневековой философии.

по дисциплине «основы сурдопедагогики »

для специальности

050714 «Олигофренопедагогика»

Компьютерный набор и верстка Т.В. Фильчагиной

Оригинал-макет Н.С. Исаковой

Подписано в печать 16.05.07 Формат 60х84 1 / 16

Бумага для множительных аппаратов.

Гарнитура «Times New Roman».

Печать на ризографе. Усл.печ. л. 3,0

Тираж 100 экз. Заказ

Оригинал-макет отпечатан в отделе множительной техники

Уральского государственного педагогического университета

620017 Екатеринбург, пр. Космонавтов, 26

E-mail: [email protected]. http: // www.uspu.ru

Предисловие

Непременная составляющая национального самосознания человека- чувство гордости за родной язык, который воплощает в себе культурные и исторические традиции народа.

Русский язык богат, велик и могуч. Это утверждение стало хрестоматийным и принимается без возражений.

Состояние современного русского языка давно вызывает беспокойство. Снижение уровня речевой культуры разных слоёв русского общества, настолько очевидно и масштабно, что назрела необходимость возрождения непрерывной языковой подготовки на всех ступенях образования.

Сегодня интерес к родному русскому языку становится осознанной необходимостью для миллиона молодых людей, стремящихся достичь успеха в жизни с помощью профессиональных знаний и навыков.

Языковая подготовка студентов призвана решать не только обучающие, но и воспитательные задачи.

Знание языка, его законов, заложенных в нём возможностей, знание риторики- искусства владения речью.

Всё сказанное выше определяет цель настоящего учебного пособия - дать необходимые знания о русском языке, его богатстве, ресурсах, структуре, формах реализации; познакомить с основами культуры речи, с различными нормами литературного языка, его вариантами; изложить основы ораторского искусства, дать представление о речи как инструменте эффективного общения; сформировать навыки делового общения.

Глава 1. Из истории русского языка

Происхождение русского языка

Современный русский язык по происхождению связан с общеславянским. На основе общеславянского языка образовались восточнославянский(древнерусский) язык, а также языки южнославянской группы(болгарский, сербский и др.) и западнославянской(польский, словацкий, чешский и др.).

На основе восточнославянского единого языка древнерусской народности возникло три самостоятельных языка: русский, белорусский и украинский, которые с образованием нации оформились в национальные языки.

Русский национальный язык 18-19 веков

Сохранение языка, забота о дальнейшем его развитии и обогащении - гарантия сохранения и развития русской культуры.

Положение русского языка в 18 веке. Особую роль в укреплении распространении русского языка в этот период сыграл М. В. Ломоносов. Он создаёт первую на русском языке « Российскую грамматику» и свод грамматических правил.

Желая поднять престиж русского языка и сделать лекции понятными для большинства студентов, М. В. Ломоносов доказывал, что в первом русском университете преподавать должны российские профессора и на русском языке. Русских профессоров было всего двое: Н.Н. Поповский и А.А. Барсов. Н.Н. Поповский стал читать лекции на русском языке. В художественной литературе, официально- деловых документов, научных трактатах широко использовали так называемый славяно-русский язык. Это был русский язык, вобравший в себя культуру старославянского языка. Поэтому первостепенной задачей было создание единого национального русского языка.

Намечается концентрация общенародных элементов за счёт отбора наиболее распространённых особенностей южнорусского севернорусского наречий.

В 18 веке происходит обновление, обогащение русского языка за счёт западноевропейских языков: польского, французского, голландского, итальянского, немецкого. Особенно это проявилось при формировании научного языка, его терминологии: философской, научно- политической, юридической, технической.

В 1771 г. В Москве учреждается Вольное Российское собрание. Его членами становятся профессора, студенты, писатели и поэты. Основная задача общества - составление словаря русского языка. Оно стремилось привлечь внимание к русскому языку, способствовать его распространению и обогащению.

К концу 18 века предпочтительное использование в устной и письменной речи русского языка становиться признаком патриотизма, уважительного отношения к своей нации, своей культуре.

В 19 веке на всём протяжении столетия продолжаются споры о том, что считать основой русского национального языка. Н.М. Карамзин считал, что русский язык слишком тяжел для выражения мыслей и нуждается в обработке. Преобразование языка, по мнению карамзинистов, требует его освобождения от последствий церковнославянского языка. Ориентироваться следует на новоевропейские языки, особенно на французский. Русскому языку необходимо придать лёгкость, сделать его простым и понятным широкому кругу читателей. С другой стороны, язык нуждается в создании новых слов, в расширении семантики старых слов для обозначения вводимых в обиход, в основном светского общества, понятий.

Славянофилы, их вдохновитель А. С. Шишков, рассматривали старославянский как первобытный язык всего человечества и считал, что именно он должен стать основой русской литературной речи. По его представлению, между церковославянским русским языками существуют только стилистические различия.

Показательно творчество великих писателей первой половины 19 века Грибоедова и Крылова, которые доказали, какими неисчерпаемыми возможностями обладает живая народная речь, насколько самобытен, оригинален, богат язык фольклора.

А. С. Пушкина по праву считают создателем современного русского языка. О реформаторском характере творчества Пушкина писали его современники: Н.В.гоголь, В.Г. Белинский и И.С. Тургенев. А.С. Пушкин в своём поэтическом творчестве и в отношении к языку руководствовался принципом соразмерности и сообразности.

19 век – серебряный век русской словесности и русского языка. В это время происходит небывалый расцвет русской литературы. Всеобщую признательность приобретает творчество Гоголя, Лермонтова, Гончарова, Достоевского, Л. Толстого, Салтыкова – Щедрина, Островского, Чехова и др. Необыкновенных высот достигает русская публицистика: статьи Белинского, Писарева, Добролюбова, Чернышевского. Мировое признание получают достижения русских учёных Докучаева Менделеева, Пирогова, Лобачевского, Можайского, Ковалевского, Ключевского и др. Развитие литературы, публицистики, науки способствует дальнейшему становлению и обогащению русского национального языка. Научная и публицистическая литература увеличивает запас интернациональной терминологии. Художественная литература служит базой для пополнения русской фразеологии и образования новых слов. Одним из важнейших признаков литературного языка как высшей формы общенародного языка является его нормативность. На протяжении всего 19 века идёт процесс обработки общенародного языка с целью создания единых грамматических, лексических орфографических, орфоэпических норм. Богатство и разнообразие словарного состава русского языка находит отражение в словарях (исторических, этимологических, синонимических, иностранных слов), которые появляются 19 веке. Самым крупным событием было издание в 1863-1866гг. четырехтомного «Толкового словаря живого великорусского языка» В.И. Даля. Словарь был высоко оценен современниками. Его автор в 1863 г. Получил Ломоносовскую премию Российской императорской академии наук и звание почётного академика.