Пашин, сергей анатольевич. Юбилейное Юрист пашин с а в детстве
ПАШИН СЕРГЕЙ АНАТОЛЬЕВИЧ: БИОГРАФИЯ
Федеральный судья в отставке, Заслуженный юрист Российской Федерации
БИОГРАФИЯ
С 1979 по 1984 год учился на дневном отделении Московского государственного университета им. М.В.Ломоносова; окончил юридический факультет с отличием по специальности «правоведение».
С 1984 по 1987 год учился в очной, а затем в заочной аспирантуре там же. Защитил диссертацию на соискание учёной степени кандидата юридических наук по теме: «Судебные прения в механизме установления истины по уголовному делу» (1987 год).
C 1990 года - главный специалист юридического отдела Аппарата Президиума Верховного Совета РСФСР.
В 1995 году возглавил отдел судебной реформы Государственно-правового управления Президента Российской Федерации.
С 1996 по 2001 год - судья Московского городского суда;
Из-за конфликтов с Председателем суда Ольгой Егоровой дважды был лишён полномочий, но Высшая квалификационная коллегия судей отменяла решения, принятые против Пашина.
В 2001 году ушёл в отставку.
В 2005-2007 годах участвовал в программе «Федеральный судья» на Первом канале.
В настоящее время (сентябрь 2009 года) - профессор кафедры судебной власти и организации правосудия ГУ-ВШЭ (город Москва), профессор кафедры уголовно-правовых дисциплин Московского института экономики, политики и права.
С. А. Пашин известен и как поэт, издано несколько сборников его стихотворений. Блестящий оратор, человек, обладающий невероятной памятью, чувством юмора, работоспособностью, тактом и обаянием.
НАУЧНЫЕ СТЕПЕНИ И ПОЧЁТНЫЕ ЗВАНИЯ
Кандидат юридических наук (1987);
Заслуженный юрист Российской Федерации (1992);
Доцент (1994);
Действительный член Нью-Йоркской академии наук (1995);
Лауреат премии «За права человека» Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации (1999).
Член-учредитель регионального общественного объединения «Независимый экспертно-правовой совет»;
Член Московской Хельсинкской группы.
О судебном контроле за правомерностью арестов (1992);
О Конституционном Суде РСФСР (1991);
О действии уголовного закона во времени (1991);
Модельный Уголовно-процессуальный кодекс для государств-участников СНГ (председатель рабочей группы, автор 8 разделов) (1996);
О судебной системе Российской Федерации (руководитель рабочей группы) (1996).
О статусе судей (в соавторстве) (1992);
О суде присяжных (руководитель разработки, автор процессуальной части) (1993);
Автор более 90 опубликованных работ.
ПУБЛИКАЦИИ
Судебный контроль за правильностью арестов. Правозащитник, № 3 (1995/1)
Правда о Ю. Стецовском и «страшной мести» его недоброжелателей. Правозащитник, № 13 (1997/3)
Пять свитков летописи. Правозащитник, № 6 (1995/4)
Суд присяжных возвращается. Правозащитник, № 1 (1994/1)
О проекте российского Уголовно-процессуального кодекса. Правозащитник, № 9 (1996/3)
:
Белая ворона правосудия
Сергей Анатольевич Пашин изгнан из судей за недопустимый гуманизм
В Мосгорсуде слушалось не слишком интересное дело. Несколько человек обвинялись в похищении бизнесмена - по предварительному сговору и в составе организованной группы. Однако доказанным судья Пашин посчитал только само похищение. Была пятница. Примерно в три часа дня Пашин вместе с народными заседателями вынес определение об освобождении под залог подсудимого Салимова - он сидел в переполненных Бутырках и был тяжело болен. Да и по делу проходил отнюдь не главным. Пашин со своим определением пошел к зампреду суда Кузину, попросил машину, чтобы отвезти документ в Бутырку до конца рабочего дня. Кузин отказал. Тогда Пашин на свои деньги нанял машину и отправил в изолятор секретаря. К вечеру Салимов был дома.
До этого судья осмелился выпустить из тех же Бутырок другого подсудимого - Гусева, который болел туберкулезом, в тюрьме у него начался распад легких.
Приговор по делу о похищении был вынесен 14 мая. А уже через два дня появилось представление на изгнание Пашина из судей. И 27 мая квалификационная коллегия судей города Москвы прекратила его судейские полномочия за "совершение поступка, позорящего честь и достоинство судьи и умаляющего авторитет судейской власти".
Тайна совещательной комнаты
Официальные обвинения не касались эпизодов освобождения Пашиным больных людей. Но речь об отпущенных на коллегии шла. Председатель Галина Андреева высказалась в том смысле, что умирающего туберкулезника Гусева нельзя было выпускать из Бутырок, поскольку он... является бациллоносителем. А из того, что Пашин на свои деньги отправил постановление об освобождении из тюрьмы больного Салимова, можно было, по ее мнению, "раздуть" большую историю.
Раздувать не стали. Обвинили Пашина в нарушении "тайны совещательной комнаты". Во время работы над текстом приговора он на два дня покинул Москву и прочел в Питере лекцию.
Только вот какая незадача: нет сегодня в законе этой самой "тайны комнаты". Есть тайна совещания судей. Судья и народные заседатели принципиально решают, каким должен быть приговор, и в этот час, а иногда часы, не могут общаться с внешним миром. В том, последнем для Пашина, деле они кроме как друг с другом ни с кем и не общались, два дня сидели под замком, пока не вынесли приговор. Приговор должен быть написан. Его, естественно, пишет председательствующий, профессиональный судья строго в рабочее время. А нерабочее вправе использовать по своему усмотрению. Пашин подал председателю городского суда Корневой заявление о предоставлении ему двухдневного отпуска за свой счет. И Корнева приказом за N 71 этот отпуск ему предоставила. Если исходить из логики ею же самой выдвинутого и подписанного против Пашина обвинения, претензии следует предъявить и ей.
Второе обвинение - из той же серии: почти трехсотстраничный приговор Пашин читал всего три часа. Вывод: приговор оглашен не полностью. Обвинение это возникло с подачи представителя горпрокуратуры Галины Чепик. После окончания процесса она вручила председателю суда соответствующий рапорт. Но почему после, а не во время? Ведь у всех участников процесса судья спрашивал: понятен ли им приговор? И коли он оглашен не полностью, прокурор был обязан немедленно - в суде! - заявить протест. Прокурор Чепик тогда смолчала, а в квалификационной коллегии проговорилась: оказывается, она приходила к Пашину и в приватной беседе требовала как можно более строгого осуждения всех обвиняемых. Очевидно, прокуратура была заинтересована в определенном исходе дела. Пашин рассудил по-своему: несколько человек получили условные сроки.
Непозволительное вольтерьянство
Недовольство прокуратуры совпало с позицией судебного руководства. Думается, что это начало копиться с первых же рассмотренных Пашиным дел. Еще бы. Чего стоит, например, такая строка из приговора, вынесенного Пашиным: "Суд... не видит причин, по которым слова вероятных истязателей заслуживают большего доверия, чем утверждения их возможных жертв". Речь идет о милиционерах и добытых ими так называемых "признательных показаниях" подсудимых. Попытка Пашина дезавуировать добытые битьем показания, расценивается коллегами из квалификационной комиссии как непозволительное вольтерьянство.
Итак, существующая в России судебная система быстро и безжалостно отвергла судью, который, не нарушая закона, используя предоставленные этим законом возможности, позволяет себе не видеть заранее в подсудимом преступника и не боится выказать к нему человеческое, сострадательное отношение. А потому присутствие Сергея Пашина в Мосгорсуде ("Мосгорштампе", как называют его вот уже несколько десятков лет) демонстративно грозит этой системе.
Пашин - кандидат наук, заслуженный юрист России, один из авторов судебной реформы, подлежал изгнанию уже в силу того, что у него иное, чем у всех, состояние души и ума. До Мосгорсуда он работал начальником отдела судебной реформы в главном правовом управлении при президенте. И как-то докладывал Ельцину о проделанной работе. Президент все одобрил и письменно распорядился усилить пашинское подразделение. Через три недели отдел судебной реформы начальник ГПУ Орехов упразднил. Пашину тогда бы, два с лишним года назад, и сообразить: этому государству потуги человека, пекущегося об истинном правосудии, ни к чему.
Если даже допустить, что в чем-то он допустил просчет, то эту - возможную - его виновность никак нельзя признать позорящим проступком, тем более достойным дисквалификации. И коль на то пошло, лишать судейских полномочий надо сотни российских судей, превративших свою работу в равнодушное ремесло или в коммерческое предприятие. Однако они-то не чужаки и могут быть совершенно спокойными, ибо позволяют своим подсудимым годами гнить в тюрьмах и в тюрьмах же умирать.
Сергей Пашин собирается обжаловать решение городской квалификационной коллегии в коллегию республиканскую. Иллюзий не питает. Даже если и выйдет он из этой истории победителем, вряд ли ему придется остаться судьей.
Историю с изгнанием из Мосгорсуда Сергея Пашина редакция "Общей газеты" берет под свой журналистский контроль. Проблема принципиальна, она не только в Пашине. Лично Пашин, покинув "Мосгорштапм" и уйдя в науку, может, ничего и не потеряет, чего не скажешь о гражданах, которым приходится иметь дело с судами, и о всей нашей судебной системе, которой только и остается надеяться на таких, как Пашин.
Факты и мнения
Ведущий Лев Ройтман
Дело судьи Сергея Пашина
Лев Ройтман:
Заслуженный юрист России, кандидат юридических наук, основной разработчик концепции судебной реформы и закона о суде присяжных, законопроекта о Конституционном суде Сергей Пашин с 11-го октября является бывшим судьей Московского городского суда. Квалификационная коллегия судей Москвы лишила Сергея Пашина судейских полномочий за нарушение им, Сергеем Пашиным, кодекса чести судьи. От судейского кресла Сергея Пашина отлучают уже второй раз. Два года назад Верховный суд признал решения Московской и Всероссийской квалификационных коллегий необоснованными и Сергея Пашина в должности восстановили. Намерен ли Сергей Пашин добиваться восстановления на сей раз и доказывать, что это не он нарушил кодекс чести судьи? Сергей Пашин участвует в нашей передаче, это вопрос ему. Другой участник - писатель, юрист Аркадий Ваксберг.
Сергей Анатольевич Пашин, вам 38 лет, за плечами уже огромная работа правоведа и судебного практика, пособие “Обжалование арестов”, 97-й год, оно взбесило и прокуратуру, и ваших коллег - судей. И вот, когда говорят "судья Пашин", то говорят о либеральном, о просвещенном судье - к чести российского правосудия. Вот и вопрос: за кем вы оставляете на сей раз последнее слово - за теми, кто вам в профессиональной чести отказал или все же пойдете по инстанциям?
Сергей Пашин:
Я бы с удовольствием увидел тот момент, когда эти господа произнесут последнее слово. Но, боюсь, мне этого не дождаться. А что касается меня, то я, разумеется, буду жаловаться и буду обращаться в Высшую квалификационную коллегию, в Верховный суд, а если понадобится, то и в Страсбург, в Европейский суд по правам человека.
Лев Ройтман:
Я, как ведущий, должен все-таки ввести наших слушателей в курс дела. 25-го ноября прошлого года в Обнинске, Калужская область, был осужден Дмитрий Неверовский за уклонение от военной службы. Он отказался идти служить в армию по убеждениям. Он имеет на это конституционное право. И вы дали на это соответствующее заключение по поводу этого дела по просьбе Московской Хельсинкской группы, движения “За права человека” и общества “Мемориал”. Вы указали, что приговор Обнинского городского суда является неправовым, незаконным. Дмитрий Неверовский сейчас на свободе. Он был осужден к двум годам лишения свободы, но дело было во второй, кассационной инстанции отправлено на доследование. Очевидно, оно там и умрет. И по жалобе председателя Калужского областного суда против вас было возбуждено квалификационное дело, которое и закончилось обвинением в том, что вы нарушили кодекс чести судьи, то есть высказались о приговоре, вынесенном вашими коллегами по профессии, как о неконституционном и незаконном. Полагаете ли вы, что ваши действия в данном случае, в деле этого Дмитрия Неверовского, соответствуют судейской чести, достоинству судьи или, быть может, обязанностям правоведа?
Сергей Пашин:
Я считаю, что честь надо иметь свою и нет особой чести судьи, особой чести врача, есть честь порядочного человека. В ситуации, когда невиновный человек был помещен в следственный изолятор, где пробыл пять месяцев, когда его неоднократно сажали в карцер, долг, по-моему, всякого правоведа вступиться, тем более, что речь идет о Конституционных, неотъемлемых правах человека и гражданина. Судья - это должностное лицо категории “А”, то есть он приравнен к президенту, депутату, федеральному министру. Судья должен бороться не за то, что бы было безобразно, но зато единообразно, а за то, чтобы соблюдалось право. Я это и сделал.
Лев Ройтман:
Тем не менее, Московская квалификационная судейская коллегия считает, что вы нарушили кодекс чести судьи, в данном случае честь мундира. И в связи с этим, Аркадий Иосифович Ваксберг, то, что происходит с Сергеем Анатольевичем Пашиным, вот этот элемент защиты мундира, которому он, якобы, не соответствует, насколько это характерно для советского, ну, а теперь для российского судейского сословия?
Аркадий Ваксберг:
Я думаю, что вопрос поставлен совершенно правильно. Потому что советский менталитет или, если точнее, применительно к теме нашего обсуждения, советское правосознание, никуда не делось, лишь немного сменило словарь и пользуется теперь для самовыражения несколько иной терминологией, такой же демагогической, как раньше. Меня ничуть не удивляет решение о втором изгнании Сергея Анатольевича Пашина из судейского сообщества. И, как вам ни покажется странным, даже и не возмущает. Потому что возмущать могло бы то, что находилось в решительном противоречии со всем тем, что происходит в стране. В противоречии с теми процессами, которые там происходят и набирают обороты. Но поскольку это соответствует всему, так сказать, контексту обстановки, то меня это не может удивить. Отторжение чужого, инородного тела свойственно не только биологии. Не знаю, как эти судьи называют Сергея Анатольевича в своем кругу, но я, будь на их месте, называл бы его очень коротко - не наш. Например, каким содержанием наполнены слова, адресованные Сергею Анатольевичу, которые вы уже не один раз процитировали: нарушил кодекс чести судьи. Ну что это за кодекс чести, сильно напоминающий мне моральный кодекс строителя коммунизма? Ведь понятие чести у судей-обвинителей одни, а у судьи-обвиняемого совершенно другие. Они мыслят по-разному и говорят на разных языках. Драма состоит в том, что Сергей Анатольевич стремится реально, действительно, на самом деле в качестве судьи осуществлять и нормы новой Конституции России, и правовые институты демократического общества, гарантирующего гражданам не только свободу убеждений, но и возможности жить в согласии с этими убеждениями. А члены судейской коллегии, изгнавшие его из своих рядов, воспринимают все это, то есть Конституцию, предоставленные ею гражданам свободы, как некий демократический фасад. Действуют же совсем по-другому. Любопытно, что они лишают этого права не только отказавшегося от несения военной службы Неверовского из Обнинска, из-за которого разгорелся сыр-бор, но и самого Пашина, который, по их мнению, ради так называемой корпоративной солидарности должен скрывать свои мысли и не вправе иметь суждения о грубых нарушениях закона, допущенных коллегами. Но где в законе делается такое изъятие для судьи? О какой пресловутой диктатуре закона может идти речь, если действующие судьи никак не могут уразуметь простейшее правило, без знания которого, по-моему, студент первого курса юрфака не может стать второкурсником? А именно то, что Конституция является законом прямого действия. То есть обязательна для правоприменительных органов, независимо от наличия или от отсутствия какого-либо уточняющего закона. И вот мы столкнулись с очень, увы, тривиальным и очень, конечно, печальным конфликтом, конфликтом между корпоративной безграмотностью и солидарностью, с одной стороны, и непоколебимой верностью праву, закону и справедливости, с другой. Или иначе - мы видим конфронтацию тех, кто живет и хочет жить по-старому, с тем, кто по-старому жить не хочет и уже старается не жить.
Лев Ройтман:
Спасибо, Аркадий Иосифович. И вновь к Сергею Анатольевичу Пашину: ведь ваши квалификационные и отстранительные дела не уникальны для Москвы. Было ведь и дело Гарольда Карцева, председатель Севастопольского районного суда, было и дело Елены Раскевич, судья Ногинского суда. Как вы реагировали, будучи московским судьей, на эти дела ваших коллег, которые также были дисквалифицированы?
Сергей Пашин:
Мы с этими коллегами много говорили об их делах и я хочу надеяться, что дал им несколько хороших советов. А что касается Гарольда Николаевича Карцева, то я выступал в Верховном суде свидетелем на его стороне, свидетелем в его защиту. И Гарольд Николаевич Карцев был восстановлен в должности судьи, все обвинения с него были сняты, но состояние здоровья не позволило ему вернуться к этой работе, и он сейчас преуспевающий адвокат.
Лев Ройтман:
Вы сказали - адвокат. Времена, естественно, сегодня не сталинские, но уже и в брежневские времена, и в хрущевские времена судьи, а также и прокурорские работники, которых по тем или иным причинам увольняли от должности, могли уходить и очень часто уходили в адвокатуру. Не мыслите ли вы для себя карьеру адвоката?
Сергей Пашин:
Я с ужасом думаю о том, как я предстану со своими правовыми рассуждениями перед людьми, которые в праве смыслят мало или хотят не смыслить сознательно. Может быть, в данном случае уместны были бы какие-то подношения. Но я не привык действовать через черный ход и обходными путями. Поэтому, боюсь, адвокатская карьера не для меня.
Лев Ройтман:
Спасибо, Сергей Анатольевич. Я понимаю, что вы сейчас, по-видимому, сами еще твердо не знаете, на какую стезю - научную, адвокатскую, правозащитную, консультационную вы встанете, и это вполне можно понять. Но все-таки вы связывали свою деятельность с деятельностью судейской и войдете, сейчас уже наверняка, так или иначе в историю российского правосудия, как судья либеральный и прогрессивный. Но тем не менее, хочу вот что у вас спросить: какую бы вы ни избрали для себя карьеру, намерены ли вы добиваться восстановления своих прав во Всероссийской, Высшей квалификационной коллегии, затем, если придется, в Верховном суде России и затем, если понадобится, в Европейском суде по правам человека в Страсбурге, который вы упомянули как возможную, теперь уже, слава Богу, возможную инстанцию.
Сергей Пашин:
Я буду делать это непременно и не только ради себя, но и ради тех коллег, которые были несправедливо изгнаны. Мне кажется, что мое дело носит прецедентный характер. По сути решается вопрос о том, кто такой судья. Это серая мышка, которая должна быть дрессированной, которая должна говорить и делать то, что ей прикажут, которая должна быть в стае и поступать как член стаи. Или же судья это должностное лицо, носитель права, представитель народа, действующий в интересах народа. Я рассчитываю отстоять свои Конституционные права и тем самым создать важный прецедент. К сожалению, практика применения этого так называемого кодекса чести судьи такова, что квалификационные коллегии позволяют себе чуть ли не в замочную скважину подсматривать. Например, целый ряд судей не получили рекомендации для назначения на новый срок, на назначение пожизненно на должность судьи только потому, что они, видите ли, не урегулировали свои семейные отношения. И об этом пишет Анатолий Васильевич Жеребцов, председатель высшей квалификационной коллегии. С его точки зрения, можно вмешиваться в личную жизнь людей, которые претендуют на судейское звание. Я с этим не согласен и рассчитываю доказать и Жеребцову, и Куприянову, председателю Квалификационной коллегии Москвы, и Лебедеву, председателю Верховного суда, что Конституция обязательна для них и она оберегает судей, как судьбу любого другого человека.
Лев Ройтман:
Сергей Анатольевич, не смущает ли вас то обстоятельство, что вы будете пытаться вернуться в судейскую среду, которая вас практически единогласно исторгла. Решение московской квалификационной коллегии было единогласным, насколько можно судить по имеющимся данным.
Сергей Пашин:
Лев Ройтман:
Очень интересно. Это полностью противоречит тем опубликованным письменным сообщениям, которые имеются у нас и которые поступили из Москвы. Можете вы пояснить позицию этих трех, так сказать, диссидентов?
Сергей Пашин:
Голосование происходит закрыто, но позиция совершенно очевидна. Это люди, которые были, по-видимому, были удовлетворены моими ссылками на Конституцию и вынуждены были констатировать, что законы, определяющие поведение судьи в обществе, никак не нарушены. Что же касается самодеятельности некоторых малопросвещенных господ, которые думают, что могут вопреки Конституции устанавливать запреты, то эти судьи поняли, что такая самодеятельность не может быть поддержана приличным человеком. Благодаря этому я получил три голоса. Это большой прогресс, потому что в 98-м году меня отлучали единогласно.
Лев Ройтман:
Спасибо, Сергей Анатольевич. Аркадий Иосифович Ваксберг, вселяет ли в вас какую-то надежду то обстоятельство, что, как выясняется, нынешнее решение Московской квалификационной коллегии, в отличие от того, что было два года назад, когда оно было незаконным, как уже установлено решением Верховного суда, на сей раз все-таки не было единогласным?
Аркадий Ваксберг:
Безусловно, вселяет. Мне кажется, что это очень обнадеживающий фактор. Нельзя говорить все-таки о том, что во всем нынешнем российском правосудии ничего не изменилось с советских времен, что юстиция наша целиком так же неправосудна, как и в прошлые годы. Иначе не было бы таких приговоров, которые вынесены, скажем, по делу Александра Никитина или даже по делу Григория Пасько. Но в целом консервативное сознание судейского корпуса поддерживается общей политической тенденцией в стране, с ее демонстративным поворотом в сторону советской символики, советской риторики, с торжествующей реанимацией кагебизма под ширмой профессионализма. Возвратом несомненного обвинительного уклона в правосудии, возвратом памятного юристам прежних лет принципа так называемой стабильности приговора, то есть сохранением его, пусть даже неправосудного, ради какого-то судейского престижа и уважения к правосудию. Вот в эти жернова и попадает все время Сергей Анатольевич Пашин, который не хочет считаться с зигзагами верховной политики, а живет и работает по иным принципам, идет не в ногу со всеми. Ну как же это может не раздражать? Кстати, такие белые вороны залетали в судейские залы и раньше. Вот сейчас считается хорошим тоном воздать должное великому юристу Анатолию Федоровичу Кони. Ваш покорный слуга даже удостоился чести одним из первых получить почетную медаль его имени. Но Кони, когда он был судьей, отличался независимостью суждений и независимостью своих поступков. И что же - из судебного ведомства его вытеснили, не столь, конечно, смехотворным и грубым образом как Сергея Анатольевича, но все же вытеснили. Это обидно, но закономерно. Так что, мне кажется, огорчаться Сергею Анатольевичу особенно не нужно. В истории российской юстиции, российской демократии остался все же Кони, а не его гонители. Вот если же произойдет чудо, я бы сказал, если и на этот раз оскорбившиеся за свою честь судьи будут посрамлены, а Сергея Анатольевича восстановят в правах судьи, это будет очень важный знак, очень важное свидетельство поистине тектонических сдвигов, происходящих в окаменевших пластах советского и постсоветского правосудия. Изгнавшим его из своих рядов, наверняка, кажется, что они его наказали, но для людей с недеформированным сознанием, ну какое же это наказание? Я вот в какой-то газете, выступавшей в защиту Сергея Анатольевича, нашел утверждение будто его лишили профессии. Но судья не профессия, это должность, это пост. Профессия у Сергея Анатольевича юрист, правозащитник, никто его этой профессии лишить не может. Так что за его дальнейшую судьбу я совершенно спокоен.
Лев Ройтман:
Спасибо, Аркадий Иосифович. Я должен сказать что я также совершенно спокоен за дальнейшую профессиональную судьбу нашего собеседника судьи Сергея Пашина. Он остается судьей. Дело его пока не закончено, поскольку он сегодня сказал нам, что намерен добиваться того, чтобы его честь была восстановлена. Я очень надеюсь, что так и произойдет, коль скоро он сам решил этого добиваться. Должен признаться, что когда я договаривался с ним об этом разговоре, об этой передаче, я позвонил Сергею Анатольевичу. Он был последние 15 минут в своем судейском кабинете в московском городском суде. И я, позвонив, сказал: Сергей Анатольевич, я не знаю, поздравлять вас или сочувствовать? Сегодня совершенно ясно, что не надо ни поздравлять, ни сочувствовать, а следить за тем, как российская судебная система будет восстанавливать собственную честь.
Судья Сергей Пашин и зампред Верховного суда Виктор Жуйков о проблеме несменяемости судей
Сергей Пашин: "Мы будем иметь систему, подконтрольную другому субъекту" (Интервью "Полит.Ру")
Вас Дмитрий Козак убедил?
Козак говорил, по сути, что он будет укреплять вертикаль власти. И судьи, вышедшие из-под контроля, проявляющие произвол и самодурство, будут поставлены под контроль президентской администрации. У меня единственный вопрос: а кто будет контролировать президентскую администрацию? А так все слава богу.
Но Козак говорил не вполне это. Он, в частности, предлагал аргументы (http://www.polit.ru/documents/444295.html) в пользу введения административной ответственности, заявляя, что так будет прекращена практика теневого давления на судей.
Надо разделять то, что человек говорит, и то, что человек делает. Если президент будет решать вопрос о том, назначать председателя суда на второй срок или не назначать, то председатель суда сделает все, чтобы его назначили. Если вы убираете согласие местных законодательных органов на назначение судьи, значит, больше власти переходит к президентской администрации. Ну, и так далее. Так что не так важно, как это оправдывается. Важно, что делается.
И в итоге с приятием нового закона мы будем иметь совершенно подконтрольную судебную систему?
Она и сейчас подконтрольна. Просто мы будем иметь систему, подконтрольную другому субъекту - президентской администрации, федеральному центру. Вот, собственно, и все.
Зампред Верховного суда Виктор Жуйков: "Это не надо судьям, это надо обществу"
(из выступления на круглом столе в ЦСП)
Мы, конечно, должны использовать мировой опыт. Но механическое восприятие зарубежного опыта тоже приводит к опасным сложностям. Нам говорят: наши российские судьи самые независимые и самые неприкосновенные; почему бы не сделать так, как во Франции или в Италии - и тогда все будет замечательно. Те рамки независимости и неприкосновенности, которые были приняты в 1992 году в законе о статусе судей, а начали еще создаваться в 1989 году в законе о статусе судей РСФСР, - они для нас исторически были необходимы, потому что такого вмешательства в судебную деятельность, [как при советском строе, нет нигде]. И ведь когда мы закон приняли в 1992 году, ... ... закон о статусе был принят единогласно. А потом в 1996 году неслучайно в федеральном конституционном законе о судебной системе записали: "В Российской Федерации не должны приниматься законы, снижающие гарантии независимости и неприкосновенности судьи".
Это надо не судьям - это надо обществу. Потому что гарантии независимости и неприкосновенности действительно порождают доверие к суду. Кто будет верить судье, если через два дня его полномочия истекают, и быть ему судьей или нет, решает неизвестно кто. Сейчас предлагается ограничить срок полномочий для председателей судов. Тут надо крепко подумать, как-то решать, возможна пролонгация срока или нет. Дела исключительной важности, в которых заинтересованы властные и другие структуры, рассматривают судьи, которые не обладают статусом несменяемости. У нас ведь переходный период, и многие судьи были назначены по старому законодательству на 10 лет. Для того, чтобы получить новые полномочия, они должны были заручиться согласием законодательных органов субъектов федерации. Мы потеряли очень много судей, которым такое согласие не было дано за то, что они занимали честную и принципиальную позицию. То же самое будет и с председателями судов, когда их сроки будут истекать, а оформление вторых сроков будет зависеть от многих факторов.
В нашей Конституции судьи несменяемы. Ничего про срок полномочий не написано. Впервые об этом было написано в конституционном законе о Конституционном суде - 12 лет назад. По моим представлениям, тогда был просто достигнут компромисс. А потом в федеральном конституционном законе о судебной системе записали, что срок полномочий может быть изменен федеральным конституционным законом. Сейчас предлагается устанавливать срок федеральным законом. Эта тенденция может привести к тому, что от несменяемости ничего не останется. Несменяемость, трактуемая как несменяемость в пределах срока, - это никакая не несменяемость, потому что срок можно установить сколь угодно малый.
Этот "неудобный" Пашин
Знаю Сергея Пашина с 1990 г. Он тогда служил в Президиуме Верховного Совета и был одним из ведущих разработчиков концепции судебной реформы - важного компонента демократического переустройства России. Концепцию поддержал президент и одобрил российский парламент.
В дальнейшем, возглавив отдел судебной реформы в президентской администрации, он занимался реализацией концепции - писал проекты уголовно-процессуального кодекса, законов о судебной системе, о статусе судей, о судебном контроле за арестами, об адвокатуре. Решающий, можно сказать, вклад сделан им в восстановление упраздненных в 1917 голу лучших российских судов - судов присяжных. Участвуя в некоторых из этих проектов, я составил представление о последовательно гуманистическом, демократическом мировоззрении С.Пашина, его образованности, богатой эрудиции, преданности делу, целеустремленности и трудоспособности.
Года два назад, покинув высокий административный пост, кандидат юридических наук, доцент С.Пашин принял назначение на должность судьи Московского городского суда. До этого, создавая суды присяжных, отслеживая первые шаги их работы, сравнивая ее с судопроизводством в привычных советских формах, он, конечно, знал судебную практику. Но наблюдать - это одно, а нести ответственность за конкретное дело, за вверенные тебе судьбы обвиняемых и потерпевших - совсем другое. И такой опыт способствовал дальнейшему творческому росту. Это было заметно по новым актуальным трудам С.Пашина в периодической печати, в научных сборниках.
Но вдруг стало известно, что 27 мая с. г. квалификационная комиссия московских судей решила прекратить судебные полномочия С.Пашина как "совершившего поступок, позорящий честь и достоинство судьи и умаляющий авторитет судебной власти". Это высшая мера наказания, которую может назначить квалификационная комиссия. С такой формулировкой прекращают полномочия судей, уличенных во взяточничестве и других мерзостях. Что же такое натворил С.Пашин?
Решение квалификационной комиссии почти буквально воспроизводит представление о прекращении полномочий С. Пашина, направленное в комиссию председателем Мосгорсуда З.Корневой. Поэтому обратимся к первоисточнику.
Из представления и приложенных к нему документов видно, что Законодательное собрание Петербурга пригласило С. Пашина 16 апреля с. г. сделать доклад о проекте уголовно-процессуального кодекса РФ. Приглашение неслучайное. С.Пашин в свое время возглавлял группу разработчиков проекта УПК. Государственная Дума предпочла и приняла в первом чтении отнюдь не бесспорный проект, подготовленный другой группой разработчиков. Поэтому вполне естествен интерес законодателей к конкурирующему проекту.
Заблаговременно С.Пашин получил разрешение первого заместителя Мосгорсуда выехать в Петербург на два дня. Заметим, в порядке административного отпуска. В это время в производстве у С.Пашина находилось дело по обвинению группы лиц в совершении экономических преступлений. 6 апреля С.Пашин и народные заседатели удалились на совещание для постановления приговора Провозглашение приговора было назначено на 15 апреля, но к этому дню подготовить приговор не успели. Пашин выехал в Петербург, сделал доклад и, возвратившись, с понедельника 20 апреля продолжил работу над приговором. Провозглашение его несколько раз переносилось и наконец состоялось 14 мая, через месяц и восемь дней после начала совещания судей.
Председатель Мосгорсуда, а затем и члены квалификационной комиссии, высокообразованные юристы, трактуют выезд С. Пашина на два дня в Петербург как "нарушение тайны совещательной комнаты". Писатель О.Чайковская, по образованию и научной подготовке не юрист, а историк, верно подметила, что закон говорит не о тайне совещательной комнаты, а о тайне совещания судей ("ЛГ", 1 июля с.г.). Но дело не в словах. По сути, судьи и народные заседатели нарушают тайну совещания, если допускают присутствие кого-либо при их совещании либо кому-то рассказывают, кто и что говорил в ходе совещания. Но ведь никаких данных о том. что Пашин позволял себе что-то подобное, ни председатель суда. ни квалификационная комиссия не назвали.
Не представляет собой правонарушения и сам по себе выезд С.Пашина на два дня в Петербург. Часть 2 ст.302 Уголовно-процессуального кодекса допускает перерывы совещания судей для отдыха. Отдых включает часть суток вне восьмичасового рабочего дня, а также нерабочие (выходные и праздничные) дни. На период совещания судей по делу Попова и других пришлось одиннадцать нерабочих дней, а у С.Пашина вместе с отпуском их оказалось тринадцать. Каждый волен проводить нерабочее время по-своему.
Одни отдыхают в кругу семьи, другие - в туристических маршрутах, третьи выращивают кактусы. Хобби судьи С.Пашина - обсуждение проблем уголовно-процессуального законодательства, и если он потратил два дня отпуска для доклада по этим проблемам в Законодательном собрании Петербурга, то увидеть в этом серьезное правонарушение можно лишь при очень сильном желании. От того, что постановление приговора длилось тридцать восемь дней, а не двумя днями меньше (как могло быть, откажись Пашин от поездки в Петербург), никто существенно не пострадал. Да и о чем может быть речь, если Пашин, возвратившись из Петербурга, компенсировал эти два дня работой в выходные?
Еще председатель Мосгорсуда и следующая его взгляду квалификационная комиссия ставят в вину С.Пашину неполное оглашение приговора от 14 мая объемом в 290 страниц. Эта инвектива зиждется на рапорте выступавшей в качестве обвинителя недовольной оправдательным приговором сотрудницы Мосгорпрокуратуры Г.Чепик и справке конвоя о том, что оглашение приговора длилось с 12 до 14 часов 45 минут, то есть 165 минут. Много это или мало - по 0,6 минуты на страницу? Для выразительного художественного чтения с мхатовскими паузами, пожалуй, маловато. А для монотонной скороговорки, которой обычно оглашаются в суде документы? Трудно сказать. Фиксированных норм на этот счет нет.
Похоже, однако, что при рассмотрении этого вопроса прокурор Чепик, председатель Мосгорсуда и члены квалификационной комиссии не вспомнили о законе, по которому все факты, имеющие значение для дела, фиксируются я протоколе судебного заседании, а если судья и секретарь судебного заседания что-либо упустили, обвинитель, защитник, как и другие участники процесса, вправе подать замечания на протокол. В данном же деле ни обвинитель Чепик, ни кто-либо другой замечаний на слишком быстрое или неполное оглашение приговора не подали. В свете этих фактов продублированное в решении квалификационной комиссии утверждение председателя Мосгорсуда о том, что С.Пашин "преднамеренно грубо нарушил требования закона, совершил поступок, порочащий честь и достоинство судьи и умаляющий авторитет судебной власти", представляется по меньшей мере сомнительным.
В то же время, полагаю, О.Чайковская несколько увлеклась, сравнив прекращение судейских полномочий С.Пашина с заказным убийством. Что-то образы заказчика, киллера, сговор между ними здесь не очень просматриваются. Скорее всего, случилось что-то другое. Не будем рисовать С.Пашина ангелом с лазоревыми крылами. У него сложный, нелегкий характер. Если он пришел к определенному выводу, то переубедить его трудно, а то и невозможно. Так, С.Пашин считает, что оправдать невиновного не менее важно, чем осудить преступника. Но этот взгляд, никем не оспариваемый в теории, непопулярен в современной практике российских судов.
На протяжении ряда лет оправдательные приговоры составляют жалкую долю процента. Иначе говоря, для подавляющего большинства наших судей из ста обвиняемых сто преступников. С.Пашин же с этим не согласен. Он уверен, что неспособность судов оправдывать невиновных - это крах правосудия. Ему говорят, что в условиях роста преступности, нехватки квалифицированных следователей не надо придираться к нарушениям закона при собирании и оценке доказательств. А для С.Пашина эти доводы не существуют. Он отвечает: если не доказано, значит, непиновен.
Он идет против течения и, отвергая обвинения, построенные на сомнительных, по его мнению, доказательствах, выносит оправдательные приговоры. Он упорно отстаивает суды присяжных, где доля оправдательных приговоров на два порядка выше, чем в привычных судах старого типа. К тому же С.Пашин - опасный полемист. Железная логика у него сочетается с сарказмом. При этом безукоризненная вежливость лишь усугубляет незавидное положение оппонентов. С.Пашин наделен завидными интеллектуальными качествами, что не всем нравится.
Мало того, он не прилагает особых усилий, чтобы скрыть свое превосходство над многими из окружающих, и это тоже не располагает в его пользу. Попытки выглядеть покладистым, простым, скромным ему не удаются. Перефразируя У.Черчилля, можно сказать, что у С.Пашина просто нет оснований быть скромным. Своими научными и практическими трудами он приобрел известность в нашей стране и за рубежом.
Может быть, кто-то боится, что молодой, богато одаренный С.Пашин обскачет его по лестнице чинов и должностей? Вероятно, все вместе создало вокруг него ту бездуховную атмосферу, в которой могло произойти то, что произошло.
Сойдем, однако, с зыбкой почвы аналогий и гипотез по поводу мотивов, тем более, что есть нечто несомненное. Лишение судебных полномочий судьи Московского городского суда, заслуженного юриста России, кандидата наук, доцента С.Пашина без достаточных оснований - серьезная ошибка. И дело не только в Пашине. Это плохой урок нравственности другим судьям, учащий, что приоритетны не профессионализм, не одаренность, не верность конституционному принципу судейской независимости, а иные качества. Но если произвольно, "по несходству характеров" устранить таких работников, как С. Пашин, и селекционировать покладистых, щелкающих каблуками, влюблено взирающих на начальство, нынешний кризис судебной системы станет необратимым.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ Ю.И. Стецовского, доктора юридических наук, профессора, заслуженного юриста РФ
С.А. Пашин работал судьей с марта 1996 года. 10 апреля 1998 года председатель Мосгорсуда издала приказ N 71 об отпуске С.А. Пашина без сохранения содержания с 16 по 17 апреля с.г. Во время отпуска судья участвовал в слушаниях в Законодательном собрании Санкт-Петербурга по проекту Уголовно-процессуального кодекса и выступал там.
Как указано в представлении, действия судьи С.А. Пашина несовместимы с обязанностью "избегать всего, что могло бы умалить авторитет судебной власти или вызвать сомнения в его объективности, справедливости и беспристрастности". И далее: полномочия С.А. Пашина должны быть прекращены, поскольку он совершил поступок, "позорящий честь и достоинство судьи". Данные утверждения лишены оснований.
Согласно Кодексу чести судьи РФ: "Судья может участвовать в публичных заседаниях или контактировать иным образом с органами законодательной или исполнительной власти или их должностными лицами по вопросам, касающимся права, правовой системы или осуществления правосудия, если при подобных контактах не оказывается давление на судью в связи с выполнением им профессиональных обязанностей, и не возникает сомнений в его объективности". В Кодексе чести также указывается: "Проступком, позорящим честь и достоинство судьи, признается такое действие, которое хотя и не является преступным, но по своему характеру несовместимо с высоким званием судьи".
В соответствии с распоряжениями органов законодательной власти России и ее Президента под руководством С.А.Пашина несколько лет разрабатывался проект УПК. Его участие в слушаниях по проекту УПК в Законодательном собрании субъекта РФ никоим образом не позорит честь и достоинство судьи, не умаляет авторитет судебной власти и не может вызвать у непредвзятого человека сомнений в объективности, справедливости и беспристрастности судьи.
Ссылаясь на ст.302 УПК РСФСР, в представлении говорится, что С.А. Пашин выехал в Санкт-Петербург, "нарушив тайну совещательной комнаты". Так ли?
УПК не отождествляет обсуждение вопросов дела в совещательной комнате (ст.302, 303, 306) и составление приговора (ст.312). Согласно закону: "Постановлению приговора предшествует совещание судей. Председательствующий ставит на разрешение суда вопросы в порядке, указанном в статье 303 настоящего Кодекса" (ст.306 УПК РСФСР). Совещание под председательством судьи С.А. Пашина началось 6 апреля 1998 г. По его объяснениям, до отъезда в Санкт-Петербург вопросы, указанные ст.303 УПК РСФСР, были обсуждены и разрешены с народными заседателями в совещательной комнате в отсутствии иных лиц. Эти объяснения не опровергнуты.
О присутствии в совещательной комнате каких-либо посторонних и оказании давления на С.А. Пашина и (или) на народных заседателей в представлении не говорится. Сказано о другом. По смыслу представления, председательствующий и народные заседатели при составлении текста приговора обязаны находиться в совещательной комнате.
Между тем, такая обязанность из Конституции РФ и закона не вытекает. Упомянутая в представлении ст.302УПК РСФСР предусматривает не тайну совещательной комнаты, а тайну совещания судей. И все же главное не терминология статьи 302. Главное - ее назначение. "Во время совещания судей в совещательной комнате могут находиться - указано в ст. 302 - лишь судьи, входящие в состав суда по данному делу". Это положение предназначено гарантировать конституционный принцип независимости судей: "Судьи независимы и подчиняются только Конституции Российской Федерации и федеральному закону" (часть 1 ст. 120 Конституции РФ). В этом главное, и иного быть не должно, так как без независимого судьи нет суда, нет правосудия. Десятки лет у нас был унижен не только народ. Партийные функционеры и другое начальство унижали и судей. И если сегодня с судьей можно расправиться как-то иначе, значит, опасность бессудия сохраняется.
Приговор от 14 мая 1996 г. по уголовному делу N 66 изготовлен С.А.Пашиным на компьютере в помещении Московского городского суда. Приговор состоит из 284 листов (в представлении говорится о приговоре объемом 290 печатных страниц). Для составления такого приговора оказалось необходимым более месяца. Требовать, чтобы все это время судья и народные заседатели находились в совещательной комнате и отлучались из нее только для отдыха в ночное время невозможно. Нельзя забывать о реалиях и доводить проблему до абсурда.
После коллегиального обсуждения и принятия решений в совещательной комнате судьи во множестве случаев составляет судебные документы в своих кабинетах. Такова повсеместная и повседневная практика. Например, судьи Верховного Суда РФ, обсудив в совещательной комнате содержание кассационного определения, выходят в зал судебного заседания и объявляют лишь резолютивную часть; сам же текст определения судья-докладчик пишет в своем кабинете. Не удаляются в совещательную комнату и члены президиума суда при рассмотрении дел в порядке надзора. По гражданскому делу возможно отложить составление мотивированного решения, ограничившись оглашением лишь резолютивной части.
Работая над составлением приговора, нельзя рассматривать другие дела и материалы. Однако возможно участие судьи в производственном совещании, проводимом в своем или вышестоящем суде. По семейным обстоятельствам и другим уважительным причинам судье, по его заявлению, с разрешения председателя суда может быть предоставлен краткосрочный отпуск без сохранения содержания (в числе уважительных причин и выступление судьи в Законодательном собрании или на ином форуме). По окончании рабочего времени судьи уходят из суда. Они не составляют приговор в выходные и праздничные дни, во время своей болезни. Да и возможно ли пребывание судьи и народных заседателей в совещательной комнате после окончания рабочего времени? Ведь согласно закону судебный пристав "обеспечивает охрану зданий судов, совещательных комнат и судебных помещений в рабочее время" (Федеральный закон "О судебных приставах" от 21 июля 1997 года, ч.1 ст.11). У недобросовестного судьи найдутся возможности для злоупотреблений. Однако, исходить из недобросовестности каждого судьи нет оснований.
Как указано в представлении, полномочия С.А. Пашина прекращены за нарушение им "требования ст. 318 УПК РСФСР, так как приговор 14 мая 1998 г. был провозглашен не в полном объеме. Приговор объемом в 290 печатных страниц провозглашался с 12 часов до 14 часов 45 минут, о чем свидетельствует рапорт прокурора, участвовавшего в рассмотрении дела от 14 мая 1998 г. и справка начальника полка конвойной службы милиции"
Во избежание произвола и превратных суждений установлена обязательность ведения протокола. Согласно закону, в протоколе излагаются действия суда в том порядке, в каком они имели место, замечания и ходатайства лиц, присутствующих при производстве процессуальных действий, указания на факты, которые участвующие в деле лица просили удостоверить в протоколе. В случае возражения какой-либо из сторон против действий председательствующего, возражения заносятся в протокол судебного заседания (ст. 102, 243, 264 УПК РСФСР). Утверждение о неполном провозглашении приговора протоколом судебного заседания не подтверждено (том 6, ст. 118).
Как видно из протокола прокурор против действий председательствующего не возражал; не просил прокурор и удостоверить какие-либо факты в протоколе судебного заседания. Не подтверждается также присутствие при провозглашении приговора начальника полка конвойной службы. При таком положении ссылка на "рапорт" и "справку" не состоятельна.
С.А. Пашин незаконно и необоснованно лишен полномочий за неполное провозглашение приговора. Вопреки представлению, он не совершал какого-либо позорящего поступка, его действия не могут умалить авторитет судебной власти или вызвать сомнения в объективности, справедливости и беспристрастности судьи.
Следует отметить и другое. Если бы приговор и не был оглашен полностью, то это не могло помешать суду всесторонне разобрать дело или повлиять на постановление законного и обоснованного приговора и служить основанием для его отмены (4.1 ст.345 УПК РСФСР).
Лишение полномочий С.А. Пашина несовместимо со статьями 13, 29, и 120 Конституции РФ Принцип независимости судей - основа правосудия, а идеологический и политический плюрализм - основа конституционного строя России. Никто не может быть принужден к выражению своих мыслей и убеждений или к отказу от них - сказано в Конституции. Судья вправе иметь свое мнение, которое может отличаться от мнения председателя суда и квалификационной коллегии судей.
Согласно ч.2 ст.13 Закона "О статусе судей в РФ" судья не может быть привлечен к какой-либо ответственности за выраженное им при осуществлении правосудия мнение и принятое решение, если вступившим в силу приговором суда не будет установлена его виновность в преступном злоупотреблении. Это положение - важная гарантия независимости судей. Прежней борьбы с инакомыслием более чем достаточно, и лишать судью полномочий за инакомыслие неправомерно и опасно.
Необходимо иметь в виду, что право на выражение своих мыслей и убеждения является непосредственно действующим (ч.1 ст.15, ст.18, ч.3 ст.29 Конституции РФ). К тому же Квалификационная коллегия - не суд, ее деятельность носит непроцессуальный характер. Как и любая другая группа лиц, она не имеет права заниматься деятельностью, направленной на ограничение конституционных принципов.
Поборник прав человека и гражданина, С.А. Пашин известен внутри страны и за ее пределами. Он - основной разработчик Концепции судебной реформы в Российской Федерации, первого Закона о конституционном суде, Закона о судебном обжаловании арестов и продлении их сроков, законодательства о суде присяжных и ряда других актов. Это честный человек и настоящий юрист, крупный ученый и организатор внедрения нового законодательства в практику. И если с поразительной легкостью лишают полномочий судью Пашина, значит, с другими неугодными еще проще.
Председатель Мосгорсуда З.И. Корнева обратилась с представлением о прекращении полномочий судьи С.А.Пашина 18 мая 1998 г. Согласно представлению: "15 апреля 1998 г. приговор по делу Футомского Л.Н., Попова В.А. и других провозглашен не был". Таким образом, представление появилось после постановления приговора. Выше приведены доводы об отсутствии нарушения тайны совещания судей.
Позиция же З.И. Корневой иная: "Судья Пашин С.А. грубо нарушил требования ст.302 УПК РСФСР". Но если "нарушена тайна совещания судей", приговор подлежит безусловной отмене (п.5 ч.2 ст.345 УПК РСФСР). Как видим, лишения судейских полномочий недостаточно. Необходим еще один виток страданий шести подсудимых. Один из которых тяжело болен, у второго в СИЗО начался распад легких...
Ю.И.Стецовский,
доктор юридических наук, профессор,
заслуженный юрист РФ.
С.А. Пашин. Обжалование арестов: практическое пособие. М.: Изд. Дом “Муравей”, 1997. - 80 с. - (Знай свои права!).
В Англии еще в 1679 году был принят закон, по которому никто без разрешения суда не может быть подвергнут аресту. Напротив, в России до сих пор вовсю процветают внесудебные аресты. Для изменения этого нетерпимого, но тем не менее существующего положения приложил много сил один из авторов “Концепции судебной реформы” Сергей Пашин. Книга “Обжалование арестов” - очередной шаг на этом пути. Говорят, ее можно увидеть в самых экзотических местах, вплоть до КПЗ. За это, а также за горячую любовь к суду присяжных и за оправдательные приговоры Пашина очень не любит высокое судебное начальство. Тоненькая книжечка для арестованных вполне может стать тем, чем в свое время стала для диссидентов брошюрка Александра Есенина-Вольпина, которая ходила в самиздате и учила, как себя вести на допросах.
Среди прочего в книге Сергея Пашина имеются рекомендации. Например, такие: “Изберите позицию по делу и решите, намерены ли вы отрицать свою виновность, признавать ее частично или, раскаиваясь в содеянном, давать изобличающие себя показания”. “В любом случае следует подумать, стоит ли вам давать показания и подписывать какие-то документы без участия защитника (адвоката). Если вы потребуете его присутствия, вам по закону нельзя отказать, и вы можете до явки защитника (он придет в течение первых суток вашего задержания или чуть позднее) хранить молчание, не отвечать на вопросы и не подписывать никаких документов. При этом в протоколе задержания впишите вместо слов “от объяснений отказался” слова “дам объяснения в присутствии защитника”.
Есть в этой полезной книжке масса других вещей. Автор старается не упустить из виду ни одного аспекта, с которым придется столкнуться арестованному. Это действительно практическое пособие.
Один из самых интересных разделов в книге - это приложения. Перечень основных нормативных актов, которые неплохо было бы арестованному на досуге если не прочитать, то хотя бы пролистать. Соответствующие выдержки из ГК и УК Российской Федерации. Словарик, где, среди прочих, есть слово “квирулянт”, что означает “патологический жалобщик, лицо, упорно и необоснованно жалующееся”. Образцы принятых сокращений и необходимых процессуальных документов. В конце - несколько отрывных листов с готовыми бланками жалоб на неправомерное заключение под стражу.
Всегда хочется надеяться, что с нами ничего подобного случиться не может. Но ведь мудрая русская пословица гласит: от тюрьмы да от сумы - не зарекайся!
Всем, кого это может касаться
Судье должна быть присуща твердость духа, но теперь я могу признать, что никогда в жизни мне не было так трудно, как после лишения меня судейских полномочий. В эти несколько летних месяцев на карту была брошена моя честь. Выдержать подобное испытание было бы стократно тяжелее, когда бы не поддержка некоторых моих коллег-судей, многих ученых-правоведов, демократической прессы, а главное - десятков порядочных людей, выступавших в личном качестве. Я был глубоко тронут тем, что представители правозащитных организаций, москвичи и жители других регионов приняли участие в митингах в защиту гонимого судьи, в том числе состоявшихся у зданий Московского городского суда и Верховного Суда Российской Федерации. Мне жаль, что не могу пожать руку каждому, кто был в эти дни со мной, кто делал что-то в мою пользу или просто хорошо думал обо мне, не веря наветам.
Счастлив сообщить, что 16 сентября 1998 г. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации вынесла реабилитировавшее меня решение, и уже на следующий день я вернулся к исполнению своих обязанностей. Мои интересы в процессе представлял блестящий адвокат Г.Резник, отказавшийся от гонорара; большое впечатление произвели в судебном зале на Поварской речи В.Борщева и С.Ковалева. Уверен, что, не получи история с моим незаконным преследованием столь широкого общественного резонанса, наше экономное на справедливость правосудие поступило бы со мной так же, как и с сотнями моих коллег, выброшенных на улицу за свободомыслие, независимое профессиональное поведение и милосердие.
Встречаясь со своими преследователями, которые, разумеется, не удосужились извиниться за причиненное ими зло, я вспоминаю фразу, адресованную ничтожному персонажу великой шекспировской трагедии Гильденстерну, вертящему в руках флейту: «Вы можете расстроить меня, но играть на мне вы не можете».
Восстановление на работе одного из опальных судей - это лишь яркая точка на беспросветном фоне обычной судебной практики. Судебная реформа остановилась, моральные устои юридического сообщества расшатаны. Квалификационные коллегии, науськиваемые на неугодных, с готовностью выполняют волю распоясавшихся судейских начальников. Стоило судье Московского городского суда доктору юридических наук В.И. Миронову выступить утром 15 сентября в Верховном Суде Российской Федерации со свидетельскими показаниями в мою пользу, как в тот же день председатель Мосгорсуда З.И. Корнева подписала представление о лишении его судейских полномочий. Конечно, этот выдающийся специалист в области трудового права был моментально изгнан и теперь ищет справедливости в Верховном Суде - найдет ли?
Не теряю надежды, что, несмотря на все препоны, судебная реформа в России все-таки состоится, и правосудие, в конце концов, станет не изредка, а постоянно оберегать жизнь, свободу, честь, достоинство, собственность граждан.
Никогда не забуду, что сделали для меня благородные люди, расположения которых я постараюсь быть достойным.
С уважением,
Сергей Пашин, судья
и другие
Серге́й Анато́льевич Па́шин (род. 18 декабря , Москва) - федеральный судья в отставке, заслуженный юрист Российской Федерации . Главный инициатор внедрения суда присяжных в России, разработчик необходимой нормативно-правовой базы этого важнейшего правового института.
Биография
По некоторым данным, из-за конфликтов с Председателем суда Ольгой Егоровой дважды был лишён полномочий, но Высшая квалификационная коллегия судей отменяла решения, принятые против Пашина. Сам Пашин не подтвердил наличие конфликта с Егоровой .
В 2001 году ушёл в отставку.
В настоящее время (сентябрь 2009 года) - профессор кафедры судебной власти и организации правосудия Национального исследовательского университета - Высшая школа экономики (город Москва), профессор кафедры уголовно-правовых дисциплин Московского института экономики, политики и права.
В ноябре 2012 года вошел в состав Совета по развитию гражданского общества и правам человека при Президенте РФ .
Законопроекты
Публикации
См. также
Источник
Напишите отзыв о статье "Пашин, Сергей Анатольевич"
Примечания
Ссылки
|
||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Пашин, Сергей Анатольевич
На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l"Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь. – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов, – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ, молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C"est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.
Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
Лев Ройтман:
Заслуженный юрист России, кандидат юридических наук, основной разработчик концепции судебной реформы и закона о суде присяжных, законопроекта о Конституционном суде Сергей Пашин с 11-го октября является бывшим судьей Московского городского суда. Квалификационная коллегия судей Москвы лишила Сергея Пашина судейских полномочий за нарушение им, Сергеем Пашиным, кодекса чести судьи. От судейского кресла Сергея Пашина отлучают уже второй раз. Два года назад Верховный суд признал решения Московской и Всероссийской квалификационных коллегий необоснованными и Сергея Пашина в должности восстановили. Намерен ли Сергей Пашин добиваться восстановления на сей раз и доказывать, что это не он нарушил кодекс чести судьи? Сергей Пашин участвует в нашей передаче, это вопрос ему. Другой участник - писатель, юрист Аркадий Ваксберг.
Сергей Анатольевич Пашин, вам 38 лет, за плечами уже огромная работа правоведа и судебного практика, пособие “Обжалование арестов”, 97-й год, оно взбесило и прокуратуру, и ваших коллег-судей. И вот, когда говорят "судья Пашин", то говорят о либеральном, о просвещенном судье - к чести российского правосудия. Вот и вопрос: за кем вы оставляете на сей раз последнее слово - за теми, кто вам в профессиональной чести отказал или все же пойдете по инстанциям?
Сергей Пашин:
Я бы с удовольствием увидел тот момент, когда эти господа произнесут последнее слово. Но, боюсь, мне этого не дождаться. А что касается меня, то я, разумеется, буду жаловаться и буду обращаться в Высшую квалификационную коллегию, в Верховный суд, а если понадобится, то и в Страсбург, в Европейский суд по правам человека.
Лев Ройтман:
Я, как ведущий, должен все-таки ввести наших слушателей в курс дела. 25-го ноября прошлого года в Обнинске, Калужская область, был осужден Дмитрий Неверовский за уклонение от военной службы. Он отказался идти служить в армию по убеждениям. Он имеет на это конституционное право. И вы дали на это соответствующее заключение по поводу этого дела по просьбе Московской Хельсинкской группы, движения “За права человека” и общества “Мемориал”. Вы указали, что приговор Обнинского городского суда является неправовым, незаконным. Дмитрий Неверовский сейчас на свободе. Он был осужден к двум годам лишения свободы, но дело было во второй, кассационной инстанции отправлено на доследование. Очевидно, оно там и умрет. И по жалобе председателя Калужского областного суда против вас было возбуждено квалификационное дело, которое и закончилось обвинением в том, что вы нарушили кодекс чести судьи, то есть высказались о приговоре, вынесенном вашими коллегами по профессии, как о неконституционном и незаконном. Полагаете ли вы, что ваши действия в данном случае, в деле этого Дмитрия Неверовского, соответствуют судейской чести, достоинству судьи или, быть может, обязанностям правоведа?
Сергей Пашин:
Я считаю, что честь надо иметь свою и нет особой чести судьи, особой чести врача, есть честь порядочного человека. В ситуации, когда невиновный человек был помещен в следственный изолятор, где пробыл пять месяцев, когда его неоднократно сажали в карцер, долг, по-моему, всякого правоведа вступиться, тем более, что речь идет о Конституционных, неотъемлемых правах человека и гражданина. Судья - это должностное лицо категории “А”, то есть он приравнен к президенту, депутату, федеральному министру. Судья должен бороться не за то, что бы было безобразно, но зато единообразно, а за то, чтобы соблюдалось право. Я это и сделал.
Лев Ройтман:
Тем не менее, Московская квалификационная судейская коллегия считает, что вы нарушили кодекс чести судьи, в данном случае честь мундира. И в связи с этим, Аркадий Иосифович Ваксберг, то, что происходит с Сергеем Анатольевичем Пашиным, вот этот элемент защиты мундира, которому он, якобы, не соответствует, насколько это характерно для советского, ну, а теперь для российского судейского сословия?
Аркадий Ваксберг:
Я думаю, что вопрос поставлен совершенно правильно. Потому что советский менталитет или, если точнее, применительно к теме нашего обсуждения, советское правосознание, никуда не делось, лишь немного сменило словарь и пользуется теперь для самовыражения несколько иной терминологией, такой же демагогической, как раньше. Меня ничуть не удивляет решение о втором изгнании Сергея Анатольевича Пашина из судейского сообщества. И, как вам ни покажется странным, даже и не возмущает. Потому что возмущать могло бы то, что находилось в решительном противоречии со всем тем, что происходит в стране. В противоречии с теми процессами, которые там происходят и набирают обороты. Но поскольку это соответствует всему, так сказать, контексту обстановки, то меня это не может удивить. Отторжение чужого, инородного тела свойственно не только биологии. Не знаю, как эти судьи называют Сергея Анатольевича в своем кругу, но я, будь на их месте, называл бы его очень коротко - не наш. Например, каким содержанием наполнены слова, адресованные Сергею Анатольевичу, которые вы уже не один раз процитировали: нарушил кодекс чести судьи. Ну что это за кодекс чести, сильно напоминающий мне моральный кодекс строителя коммунизма? Ведь понятие чести у судей-обвинителей одни, а у судьи-обвиняемого совершенно другие. Они мыслят по-разному и говорят на разных языках. Драма состоит в том, что Сергей Анатольевич стремится реально, действительно, на самом деле в качестве судьи осуществлять и нормы новой Конституции России, и правовые институты демократического общества, гарантирующего гражданам не только свободу убеждений, но и возможности жить в согласии с этими убеждениями. А члены судейской коллегии, изгнавшие его из своих рядов, воспринимают все это, то есть Конституцию, предоставленные ею гражданам свободы, как некий демократический фасад. Действуют же совсем по-другому. Любопытно, что они лишают этого права не только отказавшегося от несения военной службы Неверовского из Обнинска, из-за которого разгорелся сыр-бор, но и самого Пашина, который, по их мнению, ради так называемой корпоративной солидарности должен скрывать свои мысли и не вправе иметь суждения о грубых нарушениях закона, допущенных коллегами. Но где в законе делается такое изъятие для судьи? О какой пресловутой диктатуре закона может идти речь, если действующие судьи никак не могут уразуметь простейшее правило, без знания которого, по-моему, студент первого курса юрфака не может стать второкурсником? А именно то, что Конституция является законом прямого действия. То есть обязательна для правоприменительных органов, независимо от наличия или от отсутствия какого-либо уточняющего закона. И вот мы столкнулись с очень, увы, тривиальным и очень, конечно, печальным конфликтом, конфликтом между корпоративной безграмотностью и солидарностью, с одной стороны, и непоколебимой верностью праву, закону и справедливости, с другой. Или иначе - мы видим конфронтацию тех, кто живет и хочет жить по-старому, с тем, кто по-старому жить не хочет и уже старается не жить.
Лев Ройтман:
Спасибо, Аркадий Иосифович. И вновь к Сергею Анатольевичу Пашину: ведь ваши квалификационные и отстранительные дела не уникальны для Москвы. Было ведь и дело Гарольда Карцева, председатель Севастопольского районного суда, было и дело Елены Раскевич, судья Ногинского суда. Как вы реагировали, будучи московским судьей, на эти дела ваших коллег, которые также были дисквалифицированы?
Сергей Пашин:
Мы с этими коллегами много говорили об их делах и я хочу надеяться, что дал им несколько хороших советов. А что касается Гарольда Николаевича Карцева, то я выступал в Верховном суде свидетелем на его стороне, свидетелем в его защиту. И Гарольд Николаевич Карцев был восстановлен в должности судьи, все обвинения с него были сняты, но состояние здоровья не позволило ему вернуться к этой работе, и он сейчас преуспевающий адвокат.
Лев Ройтман:
Вы сказали - адвокат. Времена, естественно, сегодня не сталинские, но уже и в брежневские времена, и в хрущевские времена судьи, а также и прокурорские работники, которых по тем или иным причинам увольняли от должности, могли уходить и очень часто уходили в адвокатуру. Не мыслите ли вы для себя карьеру адвоката?
Сергей Пашин:
Я с ужасом думаю о том, как я предстану со своими правовыми рассуждениями перед людьми, которые в праве смыслят мало или хотят не смыслить сознательно. Может быть, в данном случае уместны были бы какие-то подношения. Но я не привык действовать через черный ход и обходными путями. Поэтому, боюсь, адвокатская карьера не для меня.
Лев Ройтман:
Спасибо, Сергей Анатольевич. Я понимаю, что вы сейчас, по-видимому, сами еще твердо не знаете, на какую стезю - научную, адвокатскую, правозащитную, консультационную вы встанете, и это вполне можно понять. Но все-таки вы связывали свою деятельность с деятельностью судейской и войдете, сейчас уже наверняка, так или иначе в историю российского правосудия, как судья либеральный и прогрессивный. Но тем не менее, хочу вот что у вас спросить: какую бы вы ни избрали для себя карьеру, намерены ли вы добиваться восстановления своих прав во Всероссийской, Высшей квалификационной коллегии, затем, если придется, в Верховном суде России и затем, если понадобится, в Европейском суде по правам человека в Страсбурге, который вы упомянули как возможную, теперь уже, слава Богу, возможную инстанцию.
Сергей Пашин:
Я буду делать это непременно и не только ради себя, но и ради тех коллег, которые были несправедливо изгнаны. Мне кажется, что мое дело носит прецедентный характер. По сути решается вопрос о том, кто такой судья. Это серая мышка, которая должна быть дрессированной, которая должна говорить и делать то, что ей прикажут, которая должна быть в стае и поступать как член стаи. Или же судья это должностное лицо, носитель права, представитель народа, действующий в интересах народа. Я рассчитываю отстоять свои Конституционные права и тем самым создать важный прецедент. К сожалению, практика применения этого так называемого кодекса чести судьи такова, что квалификационные коллегии позволяют себе чуть ли не в замочную скважину подсматривать. Например, целый ряд судей не получили рекомендации для назначения на новый срок, на назначение пожизненно на должность судьи только потому, что они, видите ли, не урегулировали свои семейные отношения. И об этом пишет Анатолий Васильевич Жеребцов, председатель высшей квалификационной коллегии. С его точки зрения, можно вмешиваться в личную жизнь людей, которые претендуют на судейское звание. Я с этим не согласен и рассчитываю доказать и Жеребцову, и Куприянову, председателю Квалификационной коллегии Москвы, и Лебедеву, председателю Верховного суда, что Конституция обязательна для них и она оберегает судей, как судьбу любого другого человека.
Лев Ройтман:
Сергей Анатольевич, не смущает ли вас то обстоятельство, что вы будете пытаться вернуться в судейскую среду, которая вас практически единогласно исторгла. Решение московской квалификационной коллегии было единогласным, насколько можно судить по имеющимся данным.
Сергей Пашин:
Лев Ройтман:
Очень интересно. Это полностью противоречит тем опубликованным письменным сообщениям, которые имеются у нас и которые поступили из Москвы. Можете вы пояснить позицию этих трех, так сказать, диссидентов?
Сергей Пашин:
Голосование происходит закрыто, но позиция совершенно очевидна. Это люди, которые были, по-видимому, были удовлетворены моими ссылками на Конституцию и вынуждены были констатировать, что законы, определяющие поведение судьи в обществе, никак не нарушены. Что же касается самодеятельности некоторых малопросвещенных господ, которые думают, что могут вопреки Конституции устанавливать запреты, то эти судьи поняли, что такая самодеятельность не может быть поддержана приличным человеком. Благодаря этому я получил три голоса. Это большой прогресс, потому что в 98-м году меня отлучали единогласно.
Лев Ройтман:
Спасибо, Сергей Анатольевич. Аркадий Иосифович Ваксберг, вселяет ли в вас какую-то надежду то обстоятельство, что, как выясняется, нынешнее решение Московской квалификационной коллегии, в отличие от того, что было два года назад, когда оно было незаконным, как уже установлено решением Верховного суда, на сей раз все-таки не было единогласным?
Аркадий Ваксберг:
Безусловно, вселяет. Мне кажется, что это очень обнадеживающий фактор. Нельзя говорить все-таки о том, что во всем нынешнем российском правосудии ничего не изменилось с советских времен, что юстиция наша целиком так же неправосудна, как и в прошлые годы. Иначе не было бы таких приговоров, которые вынесены, скажем, по делу Александра Никитина или даже по делу Григория Пасько. Но в целом консервативное сознание судейского корпуса поддерживается общей политической тенденцией в стране, с ее демонстративным поворотом в сторону советской символики, советской риторики, с торжествующей реанимацией кагебизма под ширмой профессионализма. Возвратом несомненного обвинительного уклона в правосудии, возвратом памятного юристам прежних лет принципа так называемой стабильности приговора, то есть сохранением его, пусть даже неправосудного, ради какого-то судейского престижа и уважения к правосудию. Вот в эти жернова и попадает все время Сергей Анатольевич Пашин, который не хочет считаться с зигзагами верховной политики, а живет и работает по иным принципам, идет не в ногу со всеми. Ну как же это может не раздражать? Кстати, такие белые вороны залетали в судейские залы и раньше. Вот сейчас считается хорошим тоном воздать должное великому юристу Анатолию Федоровичу Кони. Ваш покорный слуга даже удостоился чести одним из первых получить почетную медаль его имени. Но Кони, когда он был судьей, отличался независимостью суждений и независимостью своих поступков. И что же - из судебного ведомства его вытеснили, не столь, конечно, смехотворным и грубым образом как Сергея Анатольевича, но все же вытеснили. Это обидно, но закономерно. Так что, мне кажется, огорчаться Сергею Анатольевичу особенно не нужно. В истории российской юстиции, российской демократии остался все же Кони, а не его гонители. Вот если же произойдет чудо, я бы сказал, если и на этот раз оскорбившиеся за свою честь судьи будут посрамлены, а Сергея Анатольевича восстановят в правах судьи, это будет очень важный знак, очень важное свидетельство поистине тектонических сдвигов, происходящих в окаменевших пластах советского и постсоветского правосудия. Изгнавшим его из своих рядов, наверняка, кажется, что они его наказали, но для людей с недеформированным сознанием, ну какое же это наказание? Я вот в какой-то газете, выступавшей в защиту Сергея Анатольевича, нашел утверждение будто его лишили профессии. Но судья не профессия, это должность, это пост. Профессия у Сергея Анатольевича юрист, правозащитник, никто его этой профессии лишить не может. Так что за его дальнейшую судьбу я совершенно спокоен.
Лев Ройтман:
Спасибо, Аркадий Иосифович. Я должен сказать что я также совершенно спокоен за дальнейшую профессиональную судьбу нашего собеседника судьи Сергея Пашина. Он остается судьей. Дело его пока не закончено, поскольку он сегодня сказал нам, что намерен добиваться того, чтобы его честь была восстановлена. Я очень надеюсь, что так и произойдет, коль скоро он сам решил этого добиваться. Должен признаться, что когда я договаривался с ним об этом разговоре, об этой передаче, я позвонил Сергею Анатольевичу. Он был последние 15 минут в своем судейском кабинете в московском городском суде. И я, позвонив, сказал: Сергей Анатольевич, я не знаю, поздравлять вас или сочувствовать? Сегодня совершенно ясно, что не надо ни поздравлять, ни сочувствовать, а следить за тем, как российская судебная система будет восстанавливать собственную честь.
Апрель 2010, беседу вел Владислав Корнейчук
Наследственность
Сергей Тимофеевич, из вашей книги «Пашины: история рода» узнал, что вы потомок переселенцев, перебравшихся из Курской губернии в Уфимскую…Мой прадед Петр Архипович Пашин в начале 1881 года, будучи 28 лет от роду, распродал часть имущества и всю землю, выручив за них порядка тысячи рублей. Оставив себе лошадей, повозки и дорогую сердцу кладь, покинул родную деревню вместе с женой Прасковьей Андреевной и тремя сыновьями. Весной того же года выкупил в селе Никулино Ильинской волости Белебеевского уезда Уфимской губернии у местных крестьян землю и начал обживаться. При таком переселении выгода была налицо: средняя норма владения на одну семью в Курской губернии — девять десятин чернозема — стоила 450-900 рублей, на которые в Уфимской можно было купить 37,5-75 десятин.
Очевидно, что у вашего предка была предпринимательская жилка. Также, вероятно, он был достаточно легок на подъем. Хотя, возможно, к перемене места жительства относился без энтузиазма и переезжал без большой охоты. Ваша трудовая биография складывалась таким образом, что довелось пожить в достаточно удаленных друг от друга уголках планеты. Один только переезд из вечной мерзлоты Ямбурга на тропическое побережье Вьетнама чего стоит!
География деятельности получилась довольно обширная — Крайний Север, Вьетнам, Болгария, сейчас Башкирия. Уничтожать, забывать, переписывать свою историю мне, в отличие от некоторых государств, не хочется. Как бы тяжело ни было — суматоха, связанная с переездами, смена климата, круга общения, — не жалею, что довелось поработать в разных странах.
Выработка характера
Период Крайнего Севера — пожалуй, самый созидательный, творческий, определяющий был, потому что туда я приехал еще очень молодым человеком. На «северах» прошло мое становление как специалиста, как человека, как гражданина. Характер там вырабатывался куда быстрее, чем на Большой земле. Благодаря сложным условиям Крайнего Севера, и не только климатическим. В 1970-х годах фактически происходило становление нашей газодобывающей отрасли. Медвежье, Уренгой, Ямбург… Мне посчастливилось участвовать в освоении этих месторождений, во всех этих стройках. По темпам строительства, по капитальным вложениям разработка месторождений Крайнего Севера, сооружение газопроводов — это была крупнейшая стройка в стране. Была произведена огромная концентрация человеческих и технических ресурсов. В год вводили по одному трансконтинентальному газопроводу: Уренгой — Петровск, Уренгой — Новопсков... Но их надо еще и газом заполнить. А он где? На промыслах. Тот заряд — интеллектуальный, житейский — до сих пор мною движет. Повезло с руководителями, у которых я учился. Прежде всего, это Владислав Владимирович Стрижов — Генеральный директор «Надымгазпрома », Иван Спиридонович Никоненко — Гендиректор «Уренгойгазпрома ». Эти люди во многом и определили мою будущую жизнь и карьеру. Виктор Степанович Черномырдин очень много вложил в нас. Тогда же мне выпало поработать и с Ремом Ивановичем Вяхиревым, который всегда стремился использовать лучшие человеческие качества своих подчиненных. Вообще, тогда на Крайнем Севере, я бы сказал, бережно относились к молодым специалистам и в какой-то степени опекали даже. Но не создавали тепличных условий, а наоборот, давали возможность попробовать себя во всех самых сложных производственных процессах. Чтобы из этого человека потом что-то стоящее получилось, чтобы он воспитался. Эти руководители и определили во многом мою дальнейшую жизнь.
Харизма (в переводе с греческого — дар богов, благодать) — это, как известно, совокупность качеств, благодаря которым большинство людей добровольно признает в каком-то человеке того, кто может повести их за собой. Стрижов и Никоненко были харизматичными лидерами?
Да, безусловно! Они сильно влияли на ситуацию. Своим примером, участием. Они не были «паркетными генералами», почти все свое рабочее время проводили на производстве. Никоненко, помню, мне не раз тогда говорил: «Ты, может быть, будешь хорошим технарем, но не забывай, что люди — самый ценный наш материал, для которого мы должны работать, все необходимое делать». Помня об этом, я ставлю в «Газпром трансгаз Уфа » социальные вопросы на одно из первых мест. Мы как-то с Никоненко разговаривали, вспоминали прошлое, и я ему тогда даже сказал: «Ты в нас, в молодых специалистах, воспитывал своеобразный производственный фанатизм, но при этом реальной жизни с ее сложностями, интригами — административными, партийными — мы, к сожалению, не знали». Я из-под производственного «колпака» вылез в 1987 году, когда вынужденно простился с Крайним Севером.
Что заставило это сделать?
С первым секретарем Тюменского обкома КПСС Геннадием Богомяковым у меня были серьезные разногласия. Когда в свое время начали обустраивать Ямбург, он считал, что там надо строить город, а мы — вахтовый поселок. Будущее подтвердило: второй вариант — правильный. Партийное начальство считало, что Ямбург должен быть привязан к Надыму, а мы были уверены, что — к Уренгою, потому что транспортная схема была вся на Уренгой завязана. А им хотелось, чтобы Ямбург был «на партийном учете в городе Надыме». Вообще говоря, в душе я в то время был диссидентом. С КПСС были напряженные отношения, и в конце концов меня даже выгнали из партии. Из-за чего? Я не любил показуху. К примеру, случай в Ямбурге. Я — Генеральный директор «Ямбурггаздобычи ». Что такое в 1984 году Ямбург? Кучка вагончиков без воды, канализации, электроэнергии. Надо было срочно решать насущные вопросы — создавать условия, чтобы принимать людей, обустраивать месторождение. Я всегда считал: меньше словесной шелухи, патетики, лозунгов — больше дела. А тут приезжает инструкторишка какой-нибудь и начинает воспитывать: «Почему нет наглядной агитации!» Если бы восхитился ценными указаниями, бросился выполнять, а я… попросту говоря, посылал в таких случаях. Конечно, подобные вещи накапливались, и, в конечном счете, Ямбург пришлось вынужденно покинуть: перевелся в Уфу, где стал работать главным инженером в НПО «Союзнефтеотдача».
Время расставило все по своим местам. Сергей Тимофеевич, стройка на Крайнем Севере, как думают некоторые, — это место, где люди только и делают, что согреваются водкой, а уж сигареты, те и вообще одну за другой курят. Читал в вашей книге «Пашины: история рода», что в Ямбурге существовал запрет на употребление спиртного с самого начала работ по освоению месторождения, а также что именно в тот напряженный период вы, несмотря на все форс-мажоры, бросили курить. Удивительно!
В день выкуривал до двух-трех пачек болгарских сигарет. Пытался несколько раз бросить, но затем все начиналось сначала. Не расставался с сигаретой и на планерках, проходивших в моем кабинете, где курили все присутствующие. Решить проблему помог переезд в новое здание управления, отстроенное из чешских блоков. Коптить табачным дымом свежие стены мне не хотелось, да и пожароопасным оно было, а потому подписал приказ о запрете курения в пределах конторы. В результате сам совсем перестал курить.
Молодежная мода
Собственный приказ, получается, побоялись не выполнить. Сергей Тимофеевич, молодые специалисты стремятся сегодня на Крайний Север? Ведь когда-то молодежь туда влекла романтика покорения северных просторов, понимание, что там можно получить бесценный опыт, который потом не раз пригодится в работе…Сейчас, посмотришь, некоторые представители молодежи много говорят, находясь в комфортных условиях Москвы или Санкт-Петербурга, о процветании России. Если ты так любишь Родину, поезжай на Крайний Север, поработай там! Много сейчас желающих туда уехать? Нет. А вот раньше выпускники МИНХиГП им. И. М. Губкина ехали на Крайний Север с удовольствием. Причем нередко это были как раз дети высокопоставленных родителей. Саша Маргулов, сын заместителя министра газовой промышленности, будучи молодым специалистом, уехал на Север, где прошел Медвежье, Уренгой, а в Ямбурге был уже Гендиректором. Прошел все стадии газодобытчика — от молодого специалиста до «генерала». Сыновья Михаила Ивановича Агапчева, Василия Александровича Динкова (соответственно, замминистра и министра газовой промышленности) тоже Крайний Север прошли. Они считали это необходимым. А сейчас опека со стороны родителей сильнее. Не дают они зачастую возможности детям жить самостоятельно. Современный стандарт: окончить вуз, получить хорошую работу в офисе, купить квартиру... И ориентация при получении образования организационно-управленческая.
У нас же в то время она была другая — технический и производственный менеджмент. И сейчас — явный недостаток этой категории специалистов. Потому что создали другую шкалу ценностей. Куда молодежь идет? На экономиста, юриста, финансиста. Но не видит себя в производственной сфере, не хочет идти на завод, например. Не престижно сегодня работать на производстве, а тем более ехать за этим на Крайний Север. Моим детишкам — старшему Тимофею девять, а младшеньким, Елизавете и Даниилу, — по семь лет. Бывает, размышляю, как выстроить их будущее (думаю, кто-то из детей пойдет по моим стопам — в газовую отрасль, производственником). Откровенно говоря, мне тоже жалко их как-то на Крайний Север отправлять. А меня некому было жалеть. Отца уже не было. Мне пришлось самому пробиваться. Так что не только в молодежи дело, а и в старшем поколении тоже.
«Экзотический» период
Чем Вьетнам запомнился, где вы с 1991 по 1993 год работали?Мы, русские люди, тем и отличаемся, что легко адаптируемся на новом месте. Хотя, конечно, тропики — не наша «субкультура». С вьетнамцами нормально работали в принципе. Я те годы, если отбросить насекомых и пресмыкающихся, вспоминаю как очень интересное время, проведенное в экзотической стране. Мы с моей женой Аллой жили на юге страны в городке Вунгтау, построенном для наших специалистов. Повышенная влажность, плюс сорок в тени, всегда включенный кондиционер, обилие экзотических фруктов. Однажды, буквально чуть-чуть от дороги в джунгли отошел, чувствую, что-то в нос кольнуло. И через минуту уже все лицо раздулось. Кто укусил меня тогда, до сих пор не знаю. Довольно быстро прошло все, вьетнамцы говорили, что они от такого укуса гораздо дольше болеют. Интересная работа там была на буровых платформах на шельфе Южно-Китайского моря. В чем-то пришлось переучиваться и заново учиться. Бурение я знал, поскольку «разработку газовых месторождений» закончил, но в море своя специфика. И вопросы безопасности, и шторма надо учитывать, и четкость поставки материалов надо было предусмотреть. Чем еще удивил Вьетнам... У вьетнамцев сохранился инстинкт к труду, к работе. Особенно — у южных. Если у нас в 1990-е годы люди утратили во многом желание и способность трудиться, то южные вьетнамцы это в себе сохранили. Когда там стали проводить в 1990-е умеренные рыночные реформы, выяснилось, что дольше пожившие при социализме северные вьетнамцы работают не так охотно.
Еще более длительный период работы у вас был в Болгарии — с 1995 по 2003 год.
В течение 1994-го я в Уфе трудился, а потом, да, меня направили на работу в Болгарию. Там создавали совместное российско-болгарское предприятие — АО «Топэнерджи» по транспортировке газа, развитию газотранспортной системы, собирались тянуть газопроводы дальше — в Турцию, Грецию, Македонию... В те годы Болгария, к сожалению, все больше отдалялась от России. Договоренности межправительственные были, но потом болгары как-то испугались своих же обещаний и стали отступать. Хотя без работы мы там не сидели — обеспечивали поставку газа в Болгарию. За время работы в «Топэнерджи» я научился четко разделять позицию тамошних официальных лиц и точку зрения обычных болгар о России, питавших к нашей стране добрые чувства. Кстати, в этот период своей жизни я познакомился с Александром Алексеевичем Авдеевым, который сегодня занимает пост министра культуры РФ. А тогда он был послом России в Болгарии, и нам пришлось тесно сотрудничать. Плодотворное рабочее взаимодействие, которое мы наладили с ним, быстро переросло в дружбу. За это время я не раз смог убедиться в его исключительной надежности и порядочности как делового партнера, а также как доброго друга.
Популярность топ-менеджера
Каким, на ваш взгляд, должен быть руководитель крупного предприятия? Надо ли ему стремиться к тому, чтобы быть популярным среди своих подчиненных?Кто-то, возможно, считает, что руководитель должен максимально опроститься. Я уверен: ценность управленца не в том, что он выглядит и ведет себя так, что это нравится простым рабочим, а в его знании того, что нужно для предприятия, для коллектива, в умении достигать поставленных целей. А опрощаться, заигрывать, говорить те вещи, которые от тебя хотят услышать, — я этого не приемлю.
С другой стороны, руководителю нельзя становиться представителем некоего высшего сословия, отдаляться от людей. Это не всегда просто: атрибуты власти создают дистанцию между руководителем и подчиненными. Но надо быть подвижным — ездить, смотреть, встречаться, разговаривать, меньше использовать институт советников и советчиков. Каждый, кто советует, исходит из своего собственного видения той или иной проблемы, и это в лучшем случае, а в худшем — преследуя при этом какую-то личную цель, стремится исказить представление о ситуации. Происходящей при этом «рефракции» руководителю надо всячески избегать. И, конечно, еще раз повторю (личный опыт подтверждает правильность моего подхода): надо заботиться о людях, решать насущные вопросы. Когда я пришел в «Газпром трансгаз Уфа », из 5 тыс. работников предприятия больше тысячи нуждались в жилье. Я сумел за несколько лет уменьшить количество нуждающихся — начали строить дома — до 300 человек. Много других социальных проблем решили. Во всех филиалах у нас есть свои спортивные залы, в этом году заканчиваем строительство последнего спорткомплекса в селе Кармаскалы. И сразу молодые специалисты у нас стали задерживаться. Сейчас порядка 300 работает на предприятии. Молодежь ведь главное вначале задержать на месте: когда человек семьей обзавелся, стал обывателем в хорошем смысле, он уже уехать не стремится.
Верите в интуицию? Прислушиваетесь к внутреннему голосу?
Прежде всего, я прислушиваюсь к своей интуиции. Это саморазвивающаяся субстанция. Базируется на сумме интеллекта, знаний, опыта, анализа.
Частная жизнь
Сергей Тимофеевич, как проводите досуг?На Крайнем Севере, когда я там работал, все находили время съездить на рыбалку или охоту, а у меня его никогда не было. Меня уже там за лоха держали: «Мы поехали. А ты работай!» Этого инстинкта — поехать поохотиться, порыбачить себе в удовольствие — у меня нет. Хотя и ружья имеются хорошие, и снасти. Путешествовать? Это я, как и все, люблю. И еще спортом заниматься люблю. Сейчас, впрочем, уже больше фитнесом. Могу на коньках покататься, в футбол поиграть. Происходят такие вещи все реже, но, тем не менее, все это мне и теперь очень нравится. У нашей компании есть традиционный соперник в футболе — Уфимский государственный нефтяной технический университет. Периодически встречаемся с ним на поле. Капитаны команд — я и ректор, Айрат Мингазович Шаммазов.
Знаю, у вас есть библиотека редких книг. Какие именно издания в сфере ваших интересов?
Собираю книги, изданные до революции 1917 года, а также более поздние. У меня хорошая библиотека с уклоном в историю, энциклопедические издания, а еще я наших классиков, изданных до революции, покупаю много. Всегда тяготел к истории, старался что-то читать, знать. Когда в 1990-е мы столкнулись с произвольной трактовкой исторических событий — посмотрите, сколько историографов появилось! Мне стало интересно, а как же все-таки до революции писали о тех или иных фактах? Покупаю в магазинах в Москве, в Уфе. Вот я недавно приобрел собрание сочинений дореволюционного писателя — Василия Григорьевича Авсеенко, интереснейший автор! Помяловского нашел книги, не издававшиеся после 1917 года. Дореволюционные антикварные и многие букинистические издания вид имеют, конечно, потрепанный и даже неприглядный часто, потому я их реставрирую.
Сергей Тимофеевич, вы так увлеченно говорите о своей работе, семье, интересах, что по-хорошему вам завидуешь... Поэтому, завершая нашу беседу, хочу задать банальный вопрос: вы считаете себя счастливым человеком?
Да, я могу назвать себя счастливым человеком, хотя каждый понимает этот феномен по-своему. Для меня счастье — это уж точно не состояние успокоенности и внутреннего умиротворения. Я ощущаю полноту и осмысленность жизни, когда есть к чему стремиться, и эти цели побуждают меня к активным действиям.
Мне повезло, я нашел точку опоры в жизни и счастлив, что в свое время правильно выбрал профессию, оказался в нужное время и в нужном месте. Тогда судьба свела меня со многими неординарными личностями, под чьим влиянием и руководством я находился в те годы.
Работа в газовой промышленности дала мне необходимый жизненный опыт, чтобы сегодня иметь возможность способствовать улучшению жизни людей у себя на предприятии и даже в республике. Результаты этой деятельности приносят мне удовлетворение и желание сделать еще больше. Кстати, в этом нам всем пример — ветераны Великой Отечественной войны. 65 лет назад это цельное, искреннее, трудолюбивое поколение честно исполнило долг перед Родиной, которого потребовало от них то тяжелое время. Уверен, что и сейчас для многих было бы счастьем совершить свой подвиг, сделав наш мир в чем-то добрее и лучше. А вообще необходимое для меня условие, чтобы быть счастливым, — это семья. Ей я посвящаю каждый день жизни, и, думаю, в этом главные истоки успеха. Ощущение нужности, забота о людях мотивируют меня двигаться вперед. А возможность строить планы на будущее — это тоже счастье.
С 1979 по 1984 год учился на дневном отделении Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова; окончил юридический факультет с отличием по специальности «правоведение».
С 1984 по 1987 год учился в очной, а затем в заочной аспирантуре там же. Защитил в 1988 году диссертацию на соискание учёной степени кандидата юридических наук по теме: «Судебные прения в механизме установления истины по уголовному делу».
C 1990 года - главный специалист юридического отдела Аппарата Президиума Верховного Совета РСФСР.
В 1995 году возглавил отдел судебной реформы Государственно-правового управления Президента Российской Федерации.
С 1996 по 2001 год - судья Московского городского суда;
По некоторым данным, из-за конфликтов с Председателем суда Ольгой Егоровой дважды был лишён полномочий, но Высшая квалификационная коллегия судей отменяла решения, принятые против Пашина. Сам Пашин не подтвердил наличие конфликта с Егоровой.
В 2001 году ушёл в отставку.
В 2005-2007 годах участвовал в программе «Федеральный судья» на Первом канале.
В настоящее время (сентябрь 2009 года) - профессор кафедры правовых дисциплин Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова, профессор кафедры судебной власти и организации правосудия ГУ-ВШЭ (город Москва), профессор кафедры уголовно-правовых дисциплин Московского института экономики, политики и права.
Научные степени и почётные звания
Кандидат юридических наук (1988);
Заслуженный юрист Российской Федерации (1992);
Доцент (1994);
Действительный член Нью-Йоркской академии наук (1995);
Лауреат премии «За права человека» Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации (1999).
Член-учредитель регионального общественного объединения «Независимый экспертно-правовой совет»;
Член Московской Хельсинкской группы.
Законопроекты
- О Конституционном Суде РСФСР (1991);
- О действии уголовного закона во времени (1991);
- О судебном контроле за правомерностью арестов (1992);
- О статусе судей (в соавторстве) (1992);
- О суде присяжных (руководитель разработки, автор процессуальной части) (1993);
- Модельный Уголовно-процессуальный кодекс для государств-участников СНГ (председатель рабочей группы, автор 8 разделов) (1996);
- О судебной системе Российской Федерации (руководитель рабочей группы) (1996).
Публикации
- Суд присяжных: Первый год работы. - М.: Международный комитет содействия правовой реформе, 1995. - 48 с.
- Суд присяжных возвращается. // Правозащитник, № 1 (1994/1)
- Судебный контроль за правильностью арестов. // Правозащитник, № 3 (1995/1)
- Пять свитков летописи. // Правозащитник, № 6 (1995/4)
- О проекте российского Уголовно-процессуального кодекса. // Правозащитник, № 9 (1996/3)
- Правда о Ю. Стецовском и «страшной мести» его недоброжелателей. // Правозащитник, № 13 (1997/3)
