Оливер твист диккенс все главы. Книга приключения оливера твиста читать онлайн
Книга «Приключения Оливера Твиста» была второй большой работой для двадцатипятилетнего Эта книга является важной вехой в его жизни. После ее издания, как принято говорить, британский писатель проснулся знаменитым.
Молодой классик делал свою работу: он писал заведомо спорную книгу, рискуя тем, что ее «не примут», писал, по более позднему определению Пастернака, создавая «кубический кусок дымящейся совести». Кроме типичного для романов XVIII века захватывающего романтического сюжета, книга Диккенса несет в себе социальную функцию, она раскрывает бедственное положение детей низших слоев, а также дистанцирование властей от решения их первостепенных проблем. Постараемся изложить краткое содержание. «Приключения Оливера Твиста» - роман, который содержит констатацию очевидной социальной проблемы. Ребенок оказывается незащищенным. Его перспективы: с одной стороны - казенные учреждения, крадущие у людей детство и лишающие повзрослевших детей перспектив, а с другой - преступный мир, вовлекающий детей, калечащий, а затем убивающий их еще в юном возрасте.
Ч. Диккенс «Приключения Оливера Твиста» излагает в хронологической последовательности. Мальчик появился на свет в работном доме. Отец его неизвестен, а молоденькая мать умерла при первых своих родах. Его детство лишено улыбки, оно представляло собой лишь одну непрерывную дискриминацию с побоями, полуголодным существованием и унижениями. Из казенного дома его отдали подмастерьем к мастеру-гробовщику. Здесь он столкнулся с жестокостью и несправедливостью, поэтому сбежал.
Он отправляется в Лондон, где попадает в сферу влияния предводителя воров, еврея Феджина. Тот упорно пытается приучить мальчика воровать. Но для Оливера Твиста момент, когда на его глазах «наставники» Ловкий Плут и Чарли Бейтс «добывают» платок у зазевавшегося джентльмена, становится моментом истины. Он, ужаснувшись, бросается прочь, и окружающие его ловят как вора. К сожалению, всех эмоций ребенка не передает краткое содержание.
Приключения Оливера Твиста озаряются, наконец, лучиком света: к своему счастью, Оливер при этих обстоятельствах знакомится с м-ром Брандлоу (выступающим пока в роли потерпевшего). Этот человек в дальнейшем изменил судьбу мальчика, исследовав его родословную и в конце книги став для него приемным отцом. После повторной попытки вовлечь паренька в ограбления (Феджин исхитряется похитить его от м-ра Брандлоу) он, израненный, оказывается в семье миссис Мэйли, у которой проживает девушка Роуз (младшая сестра покойной матери Оливера) на правах приемной племянницы. Внезапно к ним в дом приходит девушка Нэнси, живущая у подельника Фиджина, и рассказывает подслушанные темные планы преступников, касающиеся несчастного мальчика.
Понимая, что жизнь и судьба паренька в опасности, Роуз в поисках помощника случайно встречает м-ра Брандлоу. Тот проводит целое расследование, привлекая к нему других достойных людей. Сюжет становится все интереснее - об этом говорит даже краткое содержание. «Приключения Оливера Твиста» приобретают черты добротного детектива. Постепенно всплывают «скелеты в шкафу». Оказывается, что умершая мать Оливера Агнесс, как и мальчик, после совершеннолетия (при условии, что он вырастет порядочным человеком) получила наследство от внезапно умершего в Риме любовника. Для почившего мистера Лифорда, женатого человека, любовь девушки была единственной отрадой. Его супруга была настоящим чудовищем, а сын Эдвин (в последствие ставший Монксом) уже с детства проявлял склонности к преступному пути. Узнав о смерти Лифорда в Риме, законная супруга приехала и уничтожила завещание, затем явилась к отцу любовницы и угрозами вынудила его, слабого человека, сменить фамилию и бежать с двумя дочерьми из дома. Опозоренная Агнесс убегает от отца в работный дом, где гибнет при родах Оливера. Ее отец, считая, что старшая дочь покончила с собой, также умирает от горя. Младшую дочь принимают в семью миссис Мэйли.
Завершаем наше краткое содержание. «Приключения Оливера Твиста» - роман, который показывает подноготную преступного мира: подлость и корысть. Ставший законченным злодеем, Монкс узнает от матери о своем сводном брате Оливере. Он поручает Феджину сделать из невинного мальчика вора и, «протянув по тюрьмам», привести к висилице. План - адский, но на кону - наследство. О его личности уже знает м-р Брандлоу, вышедший на прячущегося негодяя даже без помощи отважной Нэнси, которую зверски убил подельник Феджина. Он «припирает негодяя к стене» посредством неопровержимых фактов и угрозы выдать правосудию (в этом случае преступника ждет виселица). Этим он вынуждает Монкса оставить страну без перспектив на возвращение и на наследство. Торжествует справедливость. Преступник, убивший Нэнси, не доживает до следствия, а злодей Феджин решением суда получает виселицу за свои «заслуги».
Роман «Приключения Оливера Твиста» после своего издания всколыхнул значительный общественный резонанс. Книгой классика была поднята на уровень национального обсуждения существенная проблема: обездоленные дети, вырастая в безразличном обществе, превращаются в его отбросы. Они бродяжничают, а чтобы выжить, идут на преступления.
В свое время сочли грубым и непристойным, что я выбрал некоторых героев этого повествования из среды самых преступных и деградировавших представителей лондонского населения.
Не видя никакой причины, в пору писания этой книги, почему подонки общества (поскольку их речь не оскорбляет слуха) не могут служить целям моральным в той же мере, как его пена и сливки, - я дерзнул верить, что это самое «свое время» может и не означать «во все времена» или даже «долгое время». У меня были веские причины избрать подобный путь. Я читал десятки книг о ворах: славные ребята (большей частью любезные), одеты безукоризненно, кошелек туго набит, знатоки лошадей, держат себя весьма самоуверенно, преуспевают в галантных интригах, мастера петь песни, распить бутылку, сыграть в карты или кости - прекрасное общество для самых достойных. Но я нигде не встречался (исключая - Хогарта) с жалкой действительностью. Мне казалось, что изобразить реальных членов преступной шайки, нарисовать их во всем их уродстве, со всей их гнусностью, показать убогую, нищую их жизнь, показать их такими, каковы они на самом деле, - вечно крадутся они, охваченные тревогой, по самым грязным тропам жизни, и куда бы ни взглянули, везде маячит перед ними большая черная страшная виселица, - мне казалось, что изобразить это - значит попытаться сделать то, что необходимо и что сослужит службу обществу. И я это исполнил в меру моих сил.
Во всех известных мне книгах, где изображены подобные типы, они всегда чем-то прельщают и соблазняют. Даже в «Опере нищего» жизнь воров изображена так, что, пожалуй, ей можно позавидовать: капитан Макхит, окруженный соблазнительным ореолом власти и завоевавший преданную любовь красивейшей девушки, единственной безупречной героини в пьесе, вызывает у слабовольных зрителей такое же восхищение и желание ему подражать, как и любой обходительный джентльмен в красном мундире, который, по словам Вольтера, купил право командовать двумя-тремя тысячами человек и так храбр, что не боится за их жизнь. Вопрос Джонсона, станет ли кто-нибудь вором, потому что смертный приговор Макхиту был отменен, - кажется мне не относящимся к делу. Я же спрашиваю себя, помешает ли кому-нибудь стать вором то обстоятельство, что Макхит был приговорен к смерти и что существуют Пичум и Локит. И, вспоминая бурную жизнь капитана, его великолепную внешность, огромный успех и великие достоинства, я чувствую уверенность, что ни одному человеку с подобными же наклонностями не послужит капитан предостережением и ни один человек не увидит в этой пьесе ничего, кроме усыпанной цветами дороги, хоть она с течением времени и приводит почтенного честолюбца к виселице.
В самом деле, Грэй высмеивал в своей остроумной сатире общество в целом и, занятый более важными вопросами, не заботился о том, какое впечатление произведет его герой. То же самое можно сказать и о превосходном, сильном романе сэра Эдуарда Бульвера «Поль Клиффорд», который никак нельзя считать произведением, имеющим отношение к затронутой мною теме; автор и сам не ставил перед собой подобной задачи.
Какова же изображенная на этих страницах жизнь, повседневная жизнь Вора? В чем ее очарование для людей молодых и с дурными наклонностями, каковы ее соблазны для самых тупоумных юнцов? Нет здесь ни скачек галопом по вересковой степи, залитой лунным светом, ни веселых пирушек в уютной пещере, нет ни соблазнительных нарядов, ни галунов, ни кружев, ни ботфортов, ни малиновых жилетов и рукавчиков, нет ничего от того бахвальства и той вольности, какими с незапамятных времен приукрашивали «большую дорогу». Холодные, серые, ночные лондонские улицы, в которых не найти пристанища; грязные и вонючие логовища - обитель всех пороков; притоны голода и болезни; жалкие лохмотья, которые вот-вот рассыплются, - что в этом соблазнительного?
Однако иные люди столь утонченны от природы и столь деликатны, что не в силах созерцать подобные ужасы. Они не отворачиваются инстинктивно от преступления, нет, но преступник, чтобы прийтись им по вкусу, должен быть, подобно кушаньям, подан с деликатной приправой. Какой-нибудь Макарони в зеленом бархате - восхитительное созданье, ну а такой в бумазейной рубахе невыносим! Какая-нибудь миссис Макарони - особа в короткой юбочке и маскарадном костюме - заслуживает того, чтобы ее изображали в живых картинах и на литографиях, украшающих популярные песенки; ну а Нэнси - существо в бумажном платье и дешевой шали - недопустима! Удивительно, как отворачивается Добродетель от грязных чулок и как Порок, сочетаясь с лентами и ярким нарядом, меняет, подобно замужним женщинам, свое имя и становится Романтикой.
Но одна из задач этой книги - показать суровую правду, даже когда она выступает в обличье тех людей, которые столь превознесены в романах, а посему я не утаил от своих читателей ни одной дырки в сюртуке Плута, ни одной папильотки в растрепанных волосах Нэнси. Я совсем не верил в деликатность тех, которым не под силу их созерцать. У меня не было ни малей - шего желания завоевывать сторонников среди подобных людей. Я не питал уважения к их мнению, хорошему или плохому, не добивался их одобрения и не для их развлечения писал.
О Нэнси говорили, что ее преданная любовь к свирепому грабителю кажется неестественной. И в то же время возражали против Сайкса, - довольно непоследовательно, как смею я думать, - утверждая, будто краски сгущены, ибо в нем нет и следа тех искупающих качеств, против которых возражали, находя их неестественными в его любовнице. В ответ на последнее возражение замечу только, что, как я опасаюсь, на свете все же есть такие бесчувственные и бессердечные натуры, которые окончательно и безнадежно испорчены. Как бы там ни было, я уверен в одном: такие люди, как Сайкс, существуют, и если пристально следить за ними на протяжении того же периода времени и при тех же обстоятельствах, что изображены в романе, они не обнаружат ни в одном своем поступке ни малейшего признака добрых чувств. То ли всякое, более мягкое человеческое чувство в них умерло, то ли заржавела струна, которой следовало коснуться, и трудно ее найти - об этом я не берусь судить, но я уверен, что дело обстоит именно так.
Бесполезно спорить о том, естественны или неестественны поведение и характер девушки, возможны или немыслимы, правильны или нет. Они - сама правда. Всякий, кто наблюдал эти печальные тени жизни, должен это знать. Начиная с первого появления этой жалкой несчастной девушки и кончая тем, как она опускает свою окровавленную голову на грудь грабителя, здесь нет ни малейшего преувеличения или натяжки. Это святая правда, ибо эту правду бог оставляет в душах развращенных и несчастных; надежда еще тлеет в них; последняя чистая капля воды на дне заросшего тиной колодца. В ней заключены и лучшие и худшие стороны нашей природы - множество самых уродливых ее свойств, но есть и самые прекрасные; это - противоречие, аномалия, кажущиеся невозможными, но это - правда. Я рад, что в ней усомнились, ибо, если бы я нуждался в подтверждении того, что эту правду нужно сказать, последнее обстоятельство вдохнуло бы в меня эту уверенность.
В тысяча восемьсот пятидесятом году один чудак-олдермен во всеуслышание заявил в Лондоне, что острова Джекоба нет и никогда не было. Но и в тысяча восемьсот шестьдесят седьмом году остров Джекоба (по-прежнему место незавидное) продолжает существовать, хотя значительно изменился к лучшему.
Чарльз Диккенс
ПРИКЛЮЧЕНИЯ ОЛИВЕРА ТВИСТА
Предисловие
В свое время сочли грубым и непристойным, что я выбрал некоторых героев этого повествования из среды самых преступных и деградировавших представителей лондонского населения.
Не видя никакой причины, в пору писания этой книги, почему подонки общества (поскольку их речь не оскорбляет слуха) не могут служить целям моральным в той же мере, как его пена и сливки, - я дерзнул верить, что это самое «свое время» может и не означать «во все времена» или даже «долгое время». У меня были веские причины избрать подобный путь. Я читал десятки книг о ворах: славные ребята (большей частью любезные), одеты безукоризненно, кошелек туго набит, знатоки лошадей, держат себя весьма самоуверенно, преуспевают в галантных интригах, мастера петь песни, распить бутылку, сыграть в карты или кости - прекрасное общество для самых достойных. Но я нигде не встречался (исключая - Хогарта) с жалкой действительностью. Мне казалось, что изобразить реальных членов преступной шайки, нарисовать их во всем их уродстве, со всей их гнусностью, показать убогую, нищую их жизнь, показать их такими, каковы они на самом деле, - вечно крадутся они, охваченные тревогой, по самым грязным тропам жизни, и куда бы ни взглянули, везде маячит перед ними большая черная страшная виселица, - мне казалось, что изобразить это - значит попытаться сделать то, что необходимо и что сослужит службу обществу. И я это исполнил в меру моих сил.
Во всех известных мне книгах, где изображены подобные типы, они всегда чем-то прельщают и соблазняют. Даже в «Опере нищего» жизнь воров изображена так, что, пожалуй, ей можно позавидовать: капитан Макхит, окруженный соблазнительным ореолом власти и завоевавший преданную любовь красивейшей девушки, единственной безупречной героини в пьесе, вызывает у слабовольных зрителей такое же восхищение и желание ему подражать, как и любой обходительный джентльмен в красном мундире, который, по словам Вольтера, купил право командовать двумя-тремя тысячами человек и так храбр, что не боится за их жизнь. Вопрос Джонсона, станет ли кто-нибудь вором, потому что смертный приговор Макхиту был отменен, - кажется мне не относящимся к делу. Я же спрашиваю себя, помешает ли кому-нибудь стать вором то обстоятельство, что Макхит был приговорен к смерти и что существуют Пичум и Локит. И, вспоминая бурную жизнь капитана, его великолепную внешность, огромный успех и великие достоинства, я чувствую уверенность, что ни одному человеку с подобными же наклонностями не послужит капитан предостережением и ни один человек не увидит в этой пьесе ничего, кроме усыпанной цветами дороги, хоть она с течением времени и приводит почтенного честолюбца к виселице.
В самом деле, Грэй высмеивал в своей остроумной сатире общество в целом и, занятый более важными вопросами, не заботился о том, какое впечатление произведет его герой. То же самое можно сказать и о превосходном, сильном романе сэра Эдуарда Бульвера «Поль Клиффорд», который никак нельзя считать произведением, имеющим отношение к затронутой мною теме; автор и сам не ставил перед собой подобной задачи.
Какова же изображенная на этих страницах жизнь, повседневная жизнь Вора? В чем ее очарование для людей молодых и с дурными наклонностями, каковы ее соблазны для самых тупоумных юнцов? Нет здесь ни скачек галопом по вересковой степи, залитой лунным светом, ни веселых пирушек в уютной пещере, нет ни соблазнительных нарядов, ни галунов, ни кружев, ни ботфортов, ни малиновых жилетов и рукавчиков, нет ничего от того бахвальства и той вольности, какими с незапамятных времен приукрашивали «большую дорогу». Холодные, серые, ночные лондонские улицы, в которых не найти пристанища; грязные и вонючие логовища - обитель всех пороков; притоны голода и болезни; жалкие лохмотья, которые вот-вот рассыплются, - что в этом соблазнительного?
Однако иные люди столь утонченны от природы и столь деликатны, что не в силах созерцать подобные ужасы. Они не отворачиваются инстинктивно от преступления, нет, но преступник, чтобы прийтись им по вкусу, должен быть, подобно кушаньям, подан с деликатной приправой. Какой-нибудь Макарони в зеленом бархате - восхитительное созданье, ну а такой в бумазейной рубахе невыносим! Какая-нибудь миссис Макарони - особа в короткой юбочке и маскарадном костюме - заслуживает того, чтобы ее изображали в живых картинах и на литографиях, украшающих популярные песенки; ну а Нэнси - существо в бумажном платье и дешевой шали - недопустима! Удивительно, как отворачивается Добродетель от грязных чулок и как Порок, сочетаясь с лентами и ярким нарядом, меняет, подобно замужним женщинам, свое имя и становится Романтикой.
Но одна из задач этой книги - показать суровую правду, даже когда она выступает в обличье тех людей, которые столь превознесены в романах, а посему я не утаил от своих читателей ни одной дырки в сюртуке Плута, ни одной папильотки в растрепанных волосах Нэнси. Я совсем не верил в деликатность тех, которым не под силу их созерцать. У меня не было ни малей - шего желания завоевывать сторонников среди подобных людей. Я не питал уважения к их мнению, хорошему или плохому, не добивался их одобрения и не для их развлечения писал.
О Нэнси говорили, что ее преданная любовь к свирепому грабителю кажется неестественной. И в то же время возражали против Сайкса, - довольно непоследовательно, как смею я думать, - утверждая, будто краски сгущены, ибо в нем нет и следа тех искупающих качеств, против которых возражали, находя их неестественными в его любовнице. В ответ на последнее возражение замечу только, что, как я опасаюсь, на свете все же есть такие бесчувственные и бессердечные натуры, которые окончательно и безнадежно испорчены. Как бы там ни было, я уверен в одном: такие люди, как Сайкс, существуют, и если пристально следить за ними на протяжении того же периода времени и при тех же обстоятельствах, что изображены в романе, они не обнаружат ни в одном своем поступке ни малейшего признака добрых чувств. То ли всякое, более мягкое человеческое чувство в них умерло, то ли заржавела струна, которой следовало коснуться, и трудно ее найти - об этом я не берусь судить, но я уверен, что дело обстоит именно так.
Бесполезно спорить о том, естественны или неестественны поведение и характер девушки, возможны или немыслимы, правильны или нет. Они - сама правда. Всякий, кто наблюдал эти печальные тени жизни, должен это знать. Начиная с первого появления этой жалкой несчастной девушки и кончая тем, как она опускает свою окровавленную голову на грудь грабителя, здесь нет ни малейшего преувеличения или натяжки. Это святая правда, ибо эту правду бог оставляет в душах развращенных и несчастных; надежда еще тлеет в них; последняя чистая капля воды на дне заросшего тиной колодца. В ней заключены и лучшие и худшие стороны нашей природы - множество самых уродливых ее свойств, но есть и самые прекрасные; это - противоречие, аномалия, кажущиеся невозможными, но это - правда. Я рад, что в ней усомнились, ибо, если бы я нуждался в подтверждении того, что эту правду нужно сказать, последнее обстоятельство вдохнуло бы в меня эту уверенность.
Диккенс писал с 1837 по 1839 год. Издавал в журнале частями с иллюстрациями известного английского иллюстратора Джорджа Крукшанка. Книга привлекла внимание общественности тем, что это было первое произведение в Англии, главным героем которого являлся ребёнок.
Писатель критиковал в своей книге безразличное отношение правительства к проблемам работных домов, детскому труду и вовлечение детей в воровские группировки. Также он выставил преступную жизнь в негативном свете, что в те времена было новаторством.
Всё же роман имеет много общего с классическими готическими и плутовскими романами. В нём есть преувеличения, например, Оливер имеет невинную ангельскую внешность, злодеи же нарочито уродливы. Заканчивается произведение традиционно благополучно.
Оливер Твист — сирота. Он вырос в работном доме и с самого младенчества ничего хорошего в жизни не видел. Побои, издевательства, тяжёлый труд здесь являлись обычным делом. Подросшего мальчика отдали на обучение к гробовщику.
В детском приюте было не слаще. Особенно достаётся Оливеру от Ноэ Клейпола . Однажды, задира неуважительно отозвался о матери Твиста. Мальчик не стерпел, дал сдачи и после жестокого наказания убежал восвояси от гробовщика.
Путешествуя, Оливер повстречал мальчишку по прозвищу Ловкий Плут, который «пожалел» скитальца. Ловкий Плут пообещал покровительство и защиту некоего господина Феджина. В скором времени они пришли в Лондон к Феджину.
Тот оказался скупщиком краденого и крёстным отцом всех лондонских воров. Пройдоха пообещал научить всему, что знал сам. Первое «дело» для мальчика закончилось печально. Он увидел своих «учителей» Чарли Бейтса и Ловкого Плута ворующими носовой платок у джентльмена.
Сильно испугавшись, Оливер бросился бежать прочь. Всё же его догнали и отвели в полицейский участок. Пострадавший господин, видя невинный взгляд ребёнка, проявил сострадание и отказался от обвинения . Мистер Бранлоу, так звали джентльмена, забрал мальчика к себе домой.
Между тем Феджин опасается, что Оливер разоблачит его. Он похищает несчастного и для того, чтобы навсегда опорочить Оливера подталкивает мальчика на преступление. Влезая в маленькое окошко дома, Оливер хотел поднять тревогу, но не успел. Охрана выстрелила бедолаге в руку.
Преступники бросились наутёк, оставив раненого мальчишку лежать в канаве. Хозяева дома Миссис Мэйли и её племянница Роз вызвали врача. Феджин, раздосадованный в гневе признаётся, что Оливер Твист стоит баснословных денег. По приказу Монкса он намеренно хотел сделать из честного мальчика закоренелого вора.
Происхождение Оливера окутано тайной. Узнать правду о его матери, отце и почему Феджин хотел его опорочить вы можете, прочитав книгу Чарльза Диккенса «Оливер Твист» полностью.
Почему стоит прочесть книгу
- Если вы до сих пор не читали «Оливера Твиста», не откладывая, сделайте это. Когда-то история про сироту всколыхнула всю Англию. Зажиточные, ни о чём не беспокоящиеся буржуа, смогли увидеть себя со стороны и задуматься над несправедливостью.
- В увлекательной, интересной форме писатель рассказывает о бытовавших в то время проблемах ничего не скрывая. Обман, воровство, нравственная распущенность — это то, что, по мнению Диккенса, следует искоренять, а не закрывать глаза.
- Есть в произведении светлые личности, которые приходят на выручку лишённым нормального воспитания детям. Мораль произведения — преступниками не рождаются ими становятся актуальна в наши дни.
Роман Чарльза Диккенса «Приключения Оливера Твиста» при чтении вызывает гамму чувств: жалость, сострадание, презрение к преступникам, чувство справедливости и многие другие . Даже заранее зная о благополучном исходе приключений главного героя, книгу читать интересно и полезно в любом возрасте. Читать бесплатно можно на сайте.
В свое время сочли грубым и непристойным, что я выбрал некоторых героев этого повествования из среды самых преступных и деградировавших представителей лондонского населения.
Не видя никакой причины, в пору писания этой книги, почему подонки общества (поскольку их речь не оскорбляет слуха) не могут служить целям моральным в той же мере, как его пена и сливки, - я дерзнул верить, что это самое «свое время» может и не означать «во все времена» или даже «долгое время». У меня были веские причины избрать подобный путь. Я читал десятки книг о ворах: славные ребята (большей частью любезные), одеты безукоризненно, кошелек туго набит, знатоки лошадей, держат себя весьма самоуверенно, преуспевают в галантных интригах, мастера петь песни, распить бутылку, сыграть в карты или кости - прекрасное общество для самых достойных. Но я нигде не встречался (исключая - Хогарта) с жалкой действительностью. Мне казалось, что изобразить реальных членов преступной шайки, нарисовать их во всем их уродстве, со всей их гнусностью, показать убогую, нищую их жизнь, показать их такими, каковы они на самом деле, - вечно крадутся они, охваченные тревогой, по самым грязным тропам жизни, и куда бы ни взглянули, везде маячит перед ними большая черная страшная виселица, - мне казалось, что изобразить это - значит попытаться сделать то, что необходимо и что сослужит службу обществу. И я это исполнил в меру моих сил.
Во всех известных мне книгах, где изображены подобные типы, они всегда чем-то прельщают и соблазняют. Даже в «Опере нищего» жизнь воров изображена так, что, пожалуй, ей можно позавидовать: капитан Макхит, окруженный соблазнительным ореолом власти и завоевавший преданную любовь красивейшей девушки, единственной безупречной героини в пьесе, вызывает у слабовольных зрителей такое же восхищение и желание ему подражать, как и любой обходительный джентльмен в красном мундире, который, по словам Вольтера, купил право командовать двумя-тремя тысячами человек и так храбр, что не боится за их жизнь. Вопрос Джонсона, станет ли кто-нибудь вором, потому что смертный приговор Макхиту был отменен, - кажется мне не относящимся к делу. Я же спрашиваю себя, помешает ли кому-нибудь стать вором то обстоятельство, что Макхит был приговорен к смерти и что существуют Пичум и Локит. И, вспоминая бурную жизнь капитана, его великолепную внешность, огромный успех и великие достоинства, я чувствую уверенность, что ни одному человеку с подобными же наклонностями не послужит капитан предостережением и ни один человек не увидит в этой пьесе ничего, кроме усыпанной цветами дороги, хоть она с течением времени и приводит почтенного честолюбца к виселице.
В самом деле, Грэй высмеивал в своей остроумной сатире общество в целом и, занятый более важными вопросами, не заботился о том, какое впечатление произведет его герой. То же самое можно сказать и о превосходном, сильном романе сэра Эдуарда Бульвера «Поль Клиффорд», который никак нельзя считать произведением, имеющим отношение к затронутой мною теме; автор и сам не ставил перед собой подобной задачи.
Какова же изображенная на этих страницах жизнь, повседневная жизнь Вора? В чем ее очарование для людей молодых и с дурными наклонностями, каковы ее соблазны для самых тупоумных юнцов? Нет здесь ни скачек галопом по вересковой степи, залитой лунным светом, ни веселых пирушек в уютной пещере, нет ни соблазнительных нарядов, ни галунов, ни кружев, ни ботфортов, ни малиновых жилетов и рукавчиков, нет ничего от того бахвальства и той вольности, какими с незапамятных времен приукрашивали «большую дорогу». Холодные, серые, ночные лондонские улицы, в которых не найти пристанища; грязные и вонючие логовища - обитель всех пороков; притоны голода и болезни; жалкие лохмотья, которые вот-вот рассыплются, - что в этом соблазнительного?
Однако иные люди столь утонченны от природы и столь деликатны, что не в силах созерцать подобные ужасы. Они не отворачиваются инстинктивно от преступления, нет, но преступник, чтобы прийтись им по вкусу, должен быть, подобно кушаньям, подан с деликатной приправой. Какой-нибудь Макарони в зеленом бархате - восхитительное созданье, ну а такой в бумазейной рубахе невыносим! Какая-нибудь миссис Макарони - особа в короткой юбочке и маскарадном костюме - заслуживает того, чтобы ее изображали в живых картинах и на литографиях, украшающих популярные песенки; ну а Нэнси - существо в бумажном платье и дешевой шали - недопустима! Удивительно, как отворачивается Добродетель от грязных чулок и как Порок, сочетаясь с лентами и ярким нарядом, меняет, подобно замужним женщинам, свое имя и становится Романтикой.
Но одна из задач этой книги - показать суровую правду, даже когда она выступает в обличье тех людей, которые столь превознесены в романах, а посему я не утаил от своих читателей ни одной дырки в сюртуке Плута, ни одной папильотки в растрепанных волосах Нэнси. Я совсем не верил в деликатность тех, которым не под силу их созерцать. У меня не было ни малей - шего желания завоевывать сторонников среди подобных людей. Я не питал уважения к их мнению, хорошему или плохому, не добивался их одобрения и не для их развлечения писал.
О Нэнси говорили, что ее преданная любовь к свирепому грабителю кажется неестественной. И в то же время возражали против Сайкса, - довольно непоследовательно, как смею я думать, - утверждая, будто краски сгущены, ибо в нем нет и следа тех искупающих качеств, против которых возражали, находя их неестественными в его любовнице. В ответ на последнее возражение замечу только, что, как я опасаюсь, на свете все же есть такие бесчувственные и бессердечные натуры, которые окончательно и безнадежно испорчены. Как бы там ни было, я уверен в одном: такие люди, как Сайкс, существуют, и если пристально следить за ними на протяжении того же периода времени и при тех же обстоятельствах, что изображены в романе, они не обнаружат ни в одном своем поступке ни малейшего признака добрых чувств. То ли всякое, более мягкое человеческое чувство в них умерло, то ли заржавела струна, которой следовало коснуться, и трудно ее найти - об этом я не берусь судить, но я уверен, что дело обстоит именно так.
