Михаил игнатов криминалист биография. Подполковнику црубопа назначено минимальное наказание

Александр Бастрыкин твердо решил посадить в тюрьму экс-советника генерального директора судебного департамента при Верховном суде Александра Гусева - депутата Государственной Думы от фракции КПРФ Дениса Вороненкова. Понести наказание член комитета по безопасности и противодействию коррупции должен за то, что организовал похищение здания в центральной части города Москвы. На судебно-парламентские связи господина Вороненкова Бастрыкин обращать внимания не стал и уже направил ходатайство о снятии депутатской неприкосновенности в Генеральную прокуратуру РФ.

СКР планирует привлечь депутата и бывшего сотрудника судебного департамента в качестве обвиняемого по уголовному делу о мошенничестве в особо крупном размере. Вороненкову хотят предъявить обвинение по ч. 4 ст. 159 УК.

По мнению следователей, депутат похитил двухэтажный особняк на Международной улице, 38. Площадь здания составляло 1,5 тыс квадратных метров, объект принадлежал ООО «Тома». Если верить адвокату Вадиму Лялину , Вороненкова «уже давно надо было привлечь к уголовной ответственности, да только процедура оказалось очень сложной». Лялин защищает гражданина Виталия Качура , которому Вороненков решил продать похищенное здание. «Из-за действий депутата Виталий Качур потерял и деньги, и свободу», - подчеркнул адвокат.

Примерно за год до этого страну привел в состояние шока взрыв на Котляковском кладбище, где от взрыва бомбы погибли ряд бывших воинов-афганцев, пришедших помянуть своего убитого товарища. В состав следственно-оперативной группы, расследовавшего этот теракт был включен наряду с другими сотрудниками Михаил Игнатов. Штаб этой следственно-оперативной группы дислоцировался по ставшему знаменитым адресу по ул. Скотопрогонной. Тогда-то Игнатов и познакомился и стал довольно тесно общаться с бывшими воинами-афганцами.

В один из дней они обратились к нему за помощью. «Афганцы» привели к Игнатову предпринимателя Евгения Тростенцова, который рассказал, что вместе с компаньонами занимался поставками продуктов питания в районы Крайнего Севера. Их бизнес был заинтересован в поддержке влиятельных политиков, и они стали искать на них выход. Посредники вывели их на юриста партии «Единой России», бывшего работника Главной Военной прокуратуры Вороненкова Д.Н. и его близкого знакомого Новикова И.А. Последний был племянником бывшего заместителя министра иностранных дел, а тогда одного из лидеров партии «Единство-Отечество вся Россия» Бориса Пастухова и сыном известного тренера по фигурному катанию, члена знаменитого английского клуба Елены Чайковской.

При встречах свою помощь и покровительство Новиков и Вороненков обусловили ежемесячным вознаграждением в размере 10 тысяч долларов США. При этом утверждали, что деньги нужны на партийные нужды, и помогать бизнесменам будут более высокие покровители. Тогда же они организовали встречу Тростенцова Е.Г. с депутатом Государственной думы – Францем Клинцевичем, возглавлявшего также движение воинов-афганцев.

Франц Клинцевич (слева)

Прошел год. Деньги уходили, но проблемы предпринимателей не решались. Тогда Тростенцов решил еще раз переговорить с Клинцевичем и попытаться прояснить ситуацию. Выслушав Евгения, взбешенный Клинцевич, вызвал своих помощников и поручил разобраться с происходящим. Они, в свою очередь, обратились к Игнатову и передали просьбу Клинцевича. Получив такую информацию, Игнатов доложил о ней руководству. Была проведена предварительная проверка и когда РУБОПовцы убедились, что Евгений Тростенцов говорит правду, было принято официальное решение о проведении оперативного эксперимента.

21 апреля 2001 года Тростенцов назначил Вороненкову и Новикову встречу в одном из офисов. Предварительно его оборудовали видеотехникой и устроили засаду. В течении часа под видеозапись был зафиксирован разговор о выплате крупных денежных сумм. Звучали известные фамилии депутатов Государственной думы и ее руководителей. После того, как вымогатели получили очередные помеченные 10 тысяч долларов США, бригада под руководством Игнатова задержала их с поличным. При обыске в барсетке Вороненкова обнаружили удостоверения: помощника депутата Государственной думы; советника начальника судебного департамента Верховного суда РФ [глава судебного департамента - Александр Гусев, председатель Верховного суда Вячеслав Лебедев] ; заместителя главы администрации одного из автономных округов; действующего следователя главной военной прокуратуры, откуда Вороненков был уволен за несколько лет до этого. У Новикова изъяли: удостоверение действующего майора МЧС России и начальника одного из отделов главной военной прокуратуры, в которой он никогда не служил. На всех этих документах красовались их фотографии и установочные данные.

Председатель Верховного суда - Вячеслав Лебедев

Официально оформив результаты оперативного эксперимента, Игнатов вызвал следователя и начальника следственного отдела УВД САО и передал им эти материалы. С этого момента никаких решений по материалу и возбужденному уголовному делу Игнатов принимать не мог, так как это не было в его юрисдикции. Само изъятие денег и их осмотр производилось в присутствии двух понятых Сидорова и Черемных. Сидоров был старым знакомым Игнатова и неоднократно привлекался РУБОПовцами в качестве понятого. Черемных был приятелем Сидорова и с ним Игнатов вообще знаком не был.

… 21 апреля произошло нечто худшее. На место задержания Новикова и Вороненкова примчался их товарищ, бывший сотрудник группы Альфа ФСБ России Асюнин Г.В. Он не нашел ничего лучшего, как обратиться к Сидорову и Черемных, предложив им за хорошие деньги повлиять на ситуацию. Те пообещали поговорить с Игнатовым, а затем назвали размер вознаграждения в 150 тысяч долларов США. Асюнин немедленно выехал к Чайковской и та, как говорят, слету передала ему требуемую сумму. Однако, Новикова и Вороненкова никто не освободил, их официально задержали и отправили в ИВС на Петровку. Кстати оба молодых человека сразу же открыто заявили Игнатову, что его ожидают большие неприятности. Ох, как они оказались правы!

На повторной встрече Асюнина с Сидоровым, последний сообщил, что этой суммы мало и необходимо еще 100 тысяч долларов. Истекали вторые сутки задержания подозреваемых, но Чайковская нашла только часть требуемой суммы. 1 800 из своих личных сбережений добавил Асюнин. Он встретился с Черемных и Сидоровым в кафе напротив здания ЦРУБОПа, где по указанию Сидорова вручил Черемных 21 900 долларов. Черемных положил деньги в барсетку, после чего по словам Асюнина они разошлись в разные стороны. Мошенники Игнатова на эту встречу не приглашали и в здание ЦРУБОПа к Игнатову не пошли. В тот же день Черемных уехал с деньгами к родственникам за Урал, а Сидоров уехал за пределы Московской области.

Чувствуя, что ситуация развивается непредсказуемо, и узнав, что следователь вынесла постановление об аресте Новикова и Вороненкова, Чайковская включила все свои связи. Они привели ее к прокурору города Москвы, которому она и написала заявление о вымогательстве взятки, но не понятыми, а Игнатовым. В проверку заявления немедленно включились сотрудники отдела собственной безопасности ГУВД Москвы. И это при ситуации, что в оперативном отношении сотрудников ЦРУБОПа могла разрабатывать только служба собственной безопасности Министерства. В отношении Игнатова возбудили уголовное дело о подстрекательстве к даче взятке и мошенничеству.

28 апреля Игнатов по своим делам посетил Министерство [тогдашний министр внутренних дел - Владимир Рушайло ] . В коридоре встретил сослуживца, который сообщил ему, что по Министерству ходят разговоры будто его подразделение задержало с поличным сынков высокопоставленных должностных лиц и прокачивает их на взятки, что этим вопросом занимается служба собственной безопасности. Вернувшись на Шаболовку, Игнатов тут же доложил об этом письменным рапортом своему непосредственному руководителю – начальнику отдела Нарину. Тот подал соответствующий рапорт руководству ЦРУБОПа.

Неожиданно Игнатову позвонил Сидоров и назначил встречу все в том же злополучном кафе. Игнатов доложил об этом руководству. Было принято решение встретиться с Сидоровым на проходной, завести его в заранее напичканный спецтехникой кабинет и «раскрутить» на провокацию.

Этому звонку Сидорова предшествовали следующие события. Согласившийся участвовать в оперативной комбинации Асюнин, позвонил Сидорову и сообщил, что хотел бы передать ему очередные 8 тысяч долларов США. Неожиданно для сотрудников ОСБ Сидоров на встречу с Асюниным не пошел, а послал туда некоего Фокина. Получив меченые купюры, Фокин 1700 долларов забрал себе, но был задержан оперативниками. Согласившись на сотрудничество, он отнес оставшуюся сумму Сидорову, которого и задержали с поличным. Тогда же, по версии следствия, согласившись на сотрудничество, Сидоров выдал звонок Игнатову и попросил о встрече. Михаил Игнатов предложил ему прийти на проходную ЦРУБОПа. Вслед за Сидоровым туда с видеокамерой ворвались сотрудники ОСБ и попытались задержать Игнатова. Никаких денег у Игнатова не было, ибо они продолжали оставаться в карманах Сидорова, который тут же бесследно исчез. Игнатов, в свою очередь, позвал на помощь коллег и своих руководителей. В центре Москвы на проходной ЦРУБОПа началось выяснение отношений между двумя структурами МВД России, чуть не закончившееся стрельбой.

Задержать Игнатова не дали. После этого в телефонные переговоры включилось высокое начальство. Игнатова официально вызвали в прокуратуру города, где и арестовали. Расследование уголовного дела теперь уже против Игнатова поручили следственной группе под руководством следователя по особо важным делам Лучкиной. Дело в отношении Новикова и Вороненкова из производства следственного отдела УВД САО срочно изъяли и немедленно освободили их из-под стражи. Забегая вперед скажу, что, несмотря на абсолютно очевидный факт совершения ими тяжкого преступления – вымогательства денежных средств при отягчающих обстоятельствах, ни тогда, ни в последующем добиться привлечения их к уголовной ответственности не удалось. Следствие даже не посчитало нужным дать правовую оценку какие удостоверения использовали подозреваемые при совершении преступления – подлинные, или подложные. Это к слову о равенстве всех перед законом. Кстати и 10 тысяч долларов США, полученные Новиковым и Вороненковым и непризнанными ни по одному делу вещественными доказательствами, Тростенцову возвращены не были. Не обращены они и в доход государства по приговору суда и остались то ли на хранении, то ли на счетах, то ли в карманах работников прокуратуры вплоть до настоящего времени.

По действующему в тот период УПК РФ срок содержания лица, обвиняемого в совершении тяжкого преступления, не мог превышать шести месяцев. (Сегодня его увеличили до 12). К этому времени, помимо Игнатова, арестовали двух его подчиненных. Им всем предъявили новое обвинение, а именно: по эпизодам превышения власти (избиение свидетеля на улице Скотопрогонной и подброс оружия нескольким бизнесменам). По истечении шести месяцев меру пресечения подчиненным Игнатова изменили и из-под стражи освободили. Не желая изменять Игнатову меру пресечения Лучкина, основываясь на одних и тех же материалах и доказательствах, перепредъявила ему обвинение в совершении особо тяжкого преступления - вымогательстве взятки. С этим обвинением он и ушел в суд.

На первом этапе расследования дела Игнатова, защиту Сидорова и Черемных осуществляла группа адвокатов под руководством Замосковичева. То ли Замосковичев, то ли кто-то другой инициировали заявление жены Черемных о том, что она дала взятку следователю Лучкиной. В связи с этим Лучкина заявила самоотвод, дело передали другому следователю, а в отношении жены Черемных возбудили уголовное дело за заведомо ложный донос. В последующем она была осуждена за совершение этого преступления. А адвоката Замосковичева застрелили на пороге съемной квартиры в Астрахани, где он по одному делу защищал местных мафиози.

… Рассмотрение дела по обвинению [Михаила Игнатова] поручили федеральному судье Московского городского суда Любовь Ивановне Николенко...

Что же позволило установить судебное следствие.

Игнатов в соответствии с установленным порядком передал результаты ОРМ следствию. Решения о задержании Новикова и Вороненкова принимал следователь и его непосредственный руководитель. Сложилось так, что в период с 21 по 23 апреля решение по делу поочередно принимали три разных следователя, потому что их начальство определялось, кто в конечном итоге будет вести его расследование.

По версии обвинения, уже 21 апреля Игнатов через посредников получил взятку в размере 100 тысяч долларов США. И в последующие дни намеревался получить столько же. Но уже 23 апреля Игнатов вместе со следователем приехали к прокурору САО для получения санкции на арест Новикова и Вороненкова. То есть, Игнатов до конца занимал принципиальную позицию в реализации проведенного оперативно-розыскного мероприятия. Прокурор САО в даче санкции им официально отказал, поскольку получил соответствующие указания прокурора города Москвы. Посредник Асюнин, который привез 100 тысяч долларов, с Игнатовым не общался и его согласия на получение вознаграждения не получал. Он сел в автомашину к Тростенцову и, с целью заглаживания причиненного вреда, лично отдал ему эту сумму. Получив деньги, Тростенцов тут же уехал. Естественно, что никаких денег он Игнатову не передавал. Так отпал первый эпизод получения взятки Игнатовым.

Поскольку Сидоров и Черемных потребовали еще 100 тысяч долларов, а таких денег у Чайковской не было, она предложила супруге Вороненкова дать недостающую сумму. 25 апреля в кафе, напротив Шаболовки, Асюнин назначил встречу Сидорову и Черемных. В ней пожелали принять участие жена Вороненкова и ее адвокат. Сидоров и Черемных все также важно надували щеки, отходили в сторону для якобы телефонных разговоров с Игнатовым. Присмотревшись к поведению понятых, жена Вороненкова заявила, что имеет дело с обыкновенными мошенниками и никаких денег им давать не намерена. Асюнин сославшись на безвыходное положение, по указанию Сидорова вручил 21 900 долларов США Черемных, который тут же спрятал их в свою барсетку. Как пояснил сам Асюнин, после этого они разошлись в разные стороны. То есть, посредники, пребывая напротив здания РУБОПа пошли не туда к Игнатову, а по домам.

Накануне 24 апреля к следователю пришли еще два адвоката, которые предъявили ордера о принятии поручения на защиту Новикова и Вороненкова. Ни 25 ни 26 апреля ни кто из них не сделал ни единого заявления и не заявил ходатайства об изменении подзащитным меры пресечения, а тем более о вымогательстве у их доверительницы взятки. Умолчали они об этом и при допросе подозреваемых 26 апреля 2001 года помощником прокурора САО Чевень, хотя отлично знали, что Чайковская уже подала заявление прокурору города Москвы о вымогательстве взятки.

26 апреля Новиков и Вороненков оказались на свободе. В тот же день Черемных, не подозревая о происходящем, с полученными деньгами, уехал за Урал к родственникам, а через пару дней за пределы Московской области убыл и Сидоров.

Между тем, следователь Бодягина, которой поручили расследование дела Новикова и Вороненкова разыскивала этих понятых для допроса и письменно поручила Игнатову обеспечить их явку. Найти Сидорова и Черемных Игнатов не смог. В первых числах мая Асюнин неожиданно позвонил Сидорову и сообщил, что в счет обусловленной суммы готов передать для Игнатова очередную ее часть. Таковую сам Асюнин по просьбе сотрудников ОСБ оценил в 8 100 долларов США. Назначили встречу все в том же кафе у Шаболовки. За два дня к этому времени действия Асюнина с его согласия контролировали сотрудники ОСБ. Но на встречу с Асюниным неожиданно пришел не Сидоров, а незнаковый Асюнину человек, представившийся неким Фокиным. Спросив, есть ли пакет для Сидорова, и получив утвердительный ответ, он забрал деньги и удалился. Из 8 100 долларов, находившихся в пакете и, якобы предназначавшихся Игнатову, он тут же прикарманил 1 700 себе. Позже и на следствии и в суде Фокин утверждал, что это был долг Сидорова перед ним. Фокина немедленно задержали. После соответствующей обработки, он согласился на сотрудничество и понес Сидорову меченые деньги, но почему-то в сумме всего 6 300 долларов.

«Бедный» Игнатов – какие-то проходимцы объегоривали его как хотели, а чехарда со «взяточными» деньгами никакого сомнения у следователей не вызывала.

Сидорова задержали после передачи ему денег Фокиным. В нарушение существующего порядка в ИВС не направили, а несколько суток содержали в кабинетах прокуратуры города Москвы. За это время, обещая изменить меру пресечения, Сидорова склонили к признанию о том, что он действовал по поручению Игнатова и передал ему 21 900 долларов США.

Первоначально, признаваясь в совершении преступлений, Сидоров утверждал, что Игнатов эти деньги не брал, они остались у Черемных и тот уехал с ними за Урал. Эти его показания понудили изменить. Согласно обвинения, предъявленного Игнатову, после того, как Сидоров получил от Асюнина 21 900 долларов США, он созвонился с Игнатовым, приехал на Шаболовку и отдал Игнатову эти деньги. Готовясь к судебному разбирательству, защита истребовала расшифровку телефонных переговоров Игнатова за тот период. В тот день, когда Игнатов, якобы на проходной Шаболовки, получил от Сидорова вторую часть взятки, был зафиксирован всего один телефонный звонок с домашнего телефона Сидорова на мобильный телефон Игнатова. Время этого звонка ночное. И Игнатов, принял этот звонок, находясь в загородном доме матери, но, никак не по месту своей работы. Сам Сидоров проживал в Жулебино, и, получалось, что после этого звонка он должен был добираться до Шаболовки не менее часа, то есть, он никак не мог передать Игнатову эту сумму вечером, а только глубокой ночью. В тот период Сидоров понятия не имел, что Игнатов проживает за городом и добраться туда просто не мог. В судебном заседании Сидоров пояснил, что его вынудили оговорить Игнатова и деньги, полученные от Асюнина, остались у Черемных. Это же подтвердил последний. Так отпал второй эпизод получения взятки Игнатовым.

Но самым интересным оказался третий эпизод.

Сумма взятки, полученная от Асюнина удивительным образом продолжала дробиться. И из 8 100 долларов США, полученных Фокиным, снизилась до 4 000 долларов. Именно с такими деньгами Сидоров пошел на встречу с Игнатовым на проходной Шаболовки.

Еще на стадии ознакомления с делом выяснилось, что при передачи денег Асюниным Фокину, а затем Фокиным Сидорову и, якобы Сидоровым Игнатову велась скрытая аудиозапись. При передаче следователю результатов ОРМ, ей направили три стандартные аудиокассеты МК-60. Но по какой-то причине третья кассета с записью разговора встречи Игнатова и Сидорова на проходной Шаболовки была утеряна. Между тем, для прослушивания обвиняемому и защите предъявили всего одну, не стандартную а микрокассету. На которой были зафиксированы только переговоры Асюнина и Фокина, а также Фокина и Сидорова.

Микрокасету решили прослушать полностью. Результат был шокирующим. На ее обратной стороне был записан разговор встречи Игнатова и Сидорова на проходной Шаболовки. Когда в судебном заседании воспроизвели этот разговор, на долгое время возникла пауза, ибо там звучало следующее:

Сидоров: «А если он их не возьмет?»

Сидоров: «А если не получиться?»

Сидорова попросили прокомментировать этот разговор.

Так меня инструктировали сотрудники ОСБ, - ответил Сидоров. И назвал их пофамильно.

Тут уже не выдержала судья Николенко: «Владимир Иванович, Вы хотите сказать, что это провокация взятки ?»

Ваша честь, - ответил я, - если в уголовном праве таким деяниям есть другое определение, то мне остается только одно, оставить услышанное без комментариев.

По эпизоду, якобы получения взяток от Чайковской Игнатов был полностью оправдан.

По эпизодам превышения служебных полномочий, осужден к 3 годам 8 месяцев лишения свободы. Фактически это был срок содержания его под стражей на период предварительного расследования и судебного разбирательства. Так что буквально через пару месяцев Игнатов оказался на свободе.

Подчиненные Игнатова получили наказание условно.

Сидоров и Черемных осуждены за мошенничество.

Новиков и Вороненков остались безнаказанными. Елена Чайковская безвозвратно лишилась крупной денежной суммы в валюте.

Еще в период содержания в СИЗО, Игнатов подал жалобу в Европейский суд по правам человека в Страсбурге. Жалобу приняли к рассмотрению и спустя несколько лет признали доводы Игнатова обоснованными. На Российскую Федерацию наложили крупный денежный штраф.

Беглого экс-депутата Госдумы с криминальным шлейфом Дениса Вороненкова. Дата в Киеве прошла без ажиотажа. Не расследовав преступления, но поспешив сразу обвинить во всем Россию, украинские власти и местная пресса решили быстро забыть случившееся. Хотя именно сейчас всплывают весьма интересные новые версии.

"Киев — гостеприимный город, добрый, отзывчивый, поэтому нам уютно", — признавалась Мария Максакова. Все изменится уже через неделю. Максакова погрузится в траур: "Что мне сказать? Наверное, только спасибо. Только спасибо тебе, что ты у меня был, есть и будешь всегда".

На девятый день его гибели к могиле никто не пришел. Возможно, где-то поминали в своем, закрытом кругу тех, кто незадолго до смерти вел с Вороненковым политдискуссии о будущем России.

Кучке беглых российских политиков, осевших на Украине, нужно было свежее лицо и новый голос борца с режимом. Вороненков еще в конце сентября, будучи депутатом Государственной Думы и гражданином России, встречался в Киеве с Ильей Пономаревым.

"Он хотел бороться с контрабандой, финансовыми потоками, которые идут по всему миру", — сказал Пономарев. Звучит смешно. Вороненков мог бы писать книги, как стать решальщиком и обмануть закон.

Его криминальное досье берет начало на рубеже веков. В октябре 2000-го он вдруг становится государственным служащим в Заполярье.

"В январе 2001 года он был переведен на должность и. о. первого заместителя главы администрации НАО", — рассказал Андрей Лик, заместитель руководителя аппарата администрации Ненецкого АО.

Приказ о назначении подписан тогдашним губернатором Владимиром Бутовым. Согласно трудовому контракту, Вороненкову полагались оклад в 7500 рублей, ежемесячная премия, персональная надбавка и даже материальная помощь в размере трех окладов.

Дениса Вороненкова в коридорах администрации округа никогда не видели. Ни личного кабинета, ни позолоченной таблички — он заполярными недрами руководил из Москвы, такой зам на выезде. Хотя и замом-то никогда не был. Его приняли на работу с приставкой "и. о." и уволили как исполняющего обязанности.

Он работал удаленно из Москвы. Молодой и обаятельный. Вороненков играет роль посредника между ненецким губернатором Владимиром Бутовым и столичной властью. Он заходит в кабинеты, которые для Бутова закрыты, и дипломатично решает его проблемы с законом.

"Именно такой человек тогда губернатору Бутову был очень нужен. Он специализировался на таких вещах, как рейдерские захваты зданий", — сказал журналист Михаил Веселов.

Владимир Бутов так и не признался, что брал Вороненкова в замы, хотя не отрицает: были знакомы. Вместе отдыхали на Кипре. И решали кое-какие дела. Правда, в памяти экс-губернатора его советник остался человеком ненадежным.

"Я попросил его помочь в вопросе разобраться. Он объявил цену — 50 тысяч долларов. Я посмеялся про себя, закрыл дверь и больше никогда уже к нему не обращался", — вспоминает Бутов.

Вороненков всегда брал по-крупному. Столичный бизнесмен Евгений Тростенцов платил ему за покровительство 10 тысяч долларов в месяц. Но "крыша" оказалось худой и бестолковой. Когда у предпринимателя возникли проблемы, он обратился в РУБОП.

"После передачи денег мы их задержали согласно статье "вымогательство", — сказал Михаил Игнатов, подполковник РУБОП МВД РФ.

Вороненков тогда грозил Игнатову большими проблемами. И вскоре его слова сбылись. Московская городская прокуратура дело в отношении Вороненкова закрыла. А следователь Игнатов сам стал подследственным. Суд его, конечно, оправдал. Но прежде он провел 2,5 года в СИЗО.

"В Московской городской прокуратуре были железные связи. И, поверьте, такое давление не мог оказать какой-нибудь рядовой сотрудник прокуратуры или даже среднее звено. Это кто-то из высшего эшелона", — уверен Игнатов.

Он был непотопляем. Вороненков покупал себе корочки, ученые степени, дипломы. По первому образованию — журналист, по второму — юрист. Но ни тем, ни другим профессионально никогда не занимался — он лишь торговал своими связями.

"Его здесь прикрывали все 15 лет, поэтому он столько обманывал людей. Он был обыкновенным кидалой. Он забирал деньги у людей. Потом этих же людей через свои связи заказывал, они попадали на скамью подсудимых", — сказал Владимир Калиниченко, бывший следователь по особо важным делам при генеральном прокуроре СССР.

"Связи в криминальном мире в России, которые он использовал для ведения своего бизнеса, позволили ему просто выйти на Андрея Недзельского, который является смотрящим по Киеву. Что можно сказать о Неделе? В настоящее время он находится плотно под сбушниками украинскими", — пояснил Руслан Мильченко, руководитель Федерального центра "Аналитика и безопасность".

Таким образом Вороненков, с одной стороны, был прикрыт киевским смотрящим Неделей и полностью находился под контролем СБУ, с другой, — он не чувствовал себя в безопасности. На некоторых кадрах видно, как он все время озирается по сторонам. Он все время чего-то боится и даже на вопрос журналиста, какая любимая песня его жены, отвечает рассеянно: "У нас много".

Его убийство многие связывают с криминальными разборками. Полагают, что Вороненков уже успел кого-то обмануть и на Украине. Но ведь убрали грязно, непрофессионально. И дело не только в красных кроссовках убийцы — он этим лишь привлек внимание — любопытно, как исполнил заказ.

"Непрофессиональный киллер — он не стал убивать охранника. Вообще, не обращал на него внимания. Это говорит, что он вслепую шел на убийство", — считает Андрей Павлов, эксперт по комплексной безопасности.

Эксперты отмечают интересный момент: когда Паршов добивает Вороненкова последним — четвертым — выстрелом, он разворачивается спиной и уходит. После его найдут с простреленным лицом. Нестыковка. Видео с камеры наблюдения, которая могла зафиксировать момент убийства киллера, до сих пор нигде не проявилось.

"Был чистильщик, который ему в лицо всадил пулю. Он его убил. Охранник, который падает от выстрела, — эти кадры я сам видел — он же поднимается спокойно. И следов крови никаких нет, понимаете?" - сказал Владимир Калиниченко.

Павла Паршова похоронили тихо на сельском кладбище в Днепропетровской области. Деревянный крест с символическими рунами. И убегающая от украинских журналистов мать.

В розыск объявлен предполагаемый сообщник Паршова Ярослав Левенец. Ярый националист. Преподавал боевой гопак. Состоял в неонацистской группировке "Тризуб" (запрещенная в РФ организация), покровителем которой был Дмитрий Ярош. Воевал в карательном батальоне "Донбасс".

Известно, что Левенец в день убийства Вороненкова подвозил убийцу к гостинице "Премьер Палас". На связь с женой в тот день он больше не выходил, лишь позвонил другу Богдану Корженко около четырех часов дня. Сказал, что его вызвали в прокуратуру. После этого Левенец исчез.

"Украинские националисты являются инструментом, а искать надо руку, которая ими водит, то есть отцов-содержателей, кто дергает за ниточки, поскольку украинские националисты — это ребята крайне несамостоятельные", — считает политолог Андрей Золотарев.

Убить Вороненкова националисты могли в отместку Порошенко: президент дает гражданство человеку, который три года назад голосовал за присоединение Крыма к России. А у националистов от этой мысли — изжога. Есть и другая версия: такое нелепое убийство — маскировка.

"Сами сотрудники Службы безопасности его устранили. Потому что он полностью был под контролем. За что его убили? Это, скорее всего, уже межклановая игра на Украине, когда, наверное, порошенковские хотели подставить аваковских", — размышляет Руслан Мильченко.

Подставить аваковских — то есть ведомство Арсена Авакова — министра внутренних дел Украины — ведь не случайно в сумке убийцы Павла Паршова обнаружили удостоверение сотрудника Нацгвардии.

Вороненков и предположить не мог, что так все обернется, ведь он дал показания против Януковича, лил грязь на Россию, был послушным.

"Вороненков не понимает, что, попав в Киев и дав показания, он не находится под защитой государственной власти, которая контролирует все. Наоборот, он влез в клубок противоречий, где внутри этой государственной власти — самые разные интересы", — сказал политолог Михаил Онуфриенко.

Вдова Максакова отменила концерт, который сначала проанонсировала на девятый день смерти Вороненкова. В России ее жалеют и предлагают вернуться.

"Она очень боится, что будут мстить не только мужу, но и ей, ведь это же счастье, что она не пошла с ним на встречу", — сказала Елена Драпеко, депутат Госдумы РФ, заслуженная артистка РСФСР.

Максакова сомневается. Она вроде и хочет обратно в Россию — там мать, дети — но все состояние Вороненков перевел на зарубежные счета, в том числе на Украину. В Москве у нее могут быть проблемы с кредиторами, ведь почивший супруг оставил многомиллионные долги, и рассчитываться с ними придется наследникам.

дело рубоповца

Мосгорсуд вынес вчера приговор по делу подполковника Центрального регионального управления по борьбе с организованной преступностью (ЦРУБОП) Михаила Игнатова. Он обвинялся в получении порядка $30 тыс. от известного тренера по фигурному катанию Елены Чайковской за прекращение уголовного дела ее сына, а также в неоднократном превышении полномочий. Гособвинитель попросил назначить подполковнику Игнатову 12 лет заключения, однако суд дал ему лишь три года тюрьмы, а его подельников-милиционеров наказал условным сроком.
Выходец из офицерской семьи, Михаил Игнатов до развала СССР служил в погранвойсках КГБ, а затем переквалифицировался в милиционера. Подполковник ЦРУБОПа Игнатов входил в оперативно-следственную группу по известному делу о взрыве на Котляковском кладбище. Также он принимал участие в освобождении 13-летнего израильтянина Ади Шарона, похищенного в Москве в 1999 году, и был награжден за эту операцию орденом "За заслуги перед Отечеством" второй степени. Дело же против подполковника Игнатова во многом послужило поводом для коренной реорганизации его ведомства. Летом 2001 года ЦРУБОП был ликвидирован.
Проблемы у милиционера Игнатова начались в мае 2001 года, после того как он задержал жителей Москвы Игоря Новикова и Дениса Вороненкова по подозрению в вымогательстве $10 тыс. у предпринимателя из Сибири Евгения Тростенцова. Оказалось, что господин Новиков — сын известного тренера по фигурному катанию Елены Чайковской и племянник бывшего замминистра иностранных дел, крупного функционера "Единства" Бориса Пастухова. По словам задержанного Новикова, в ЦРУБОПе ему дали понять, что уголовное дело против него будет прекращено только в том случае, если он заплатит господину Тростенцову $150 тыс., а сотрудникам ЦРУБОПа — $100 тыс. Он позвонил матери, и госпожа Чайковская, по данным следствия, через посредников, понятых Александра Сидорова и Евгения Черемных (возглавлявших службы безопасности в коммерческих фирмах), передала Михаилу Игнатову $21,9 тыс. После передачи последнему еще части суммы ($8 тыс.) опять же через понятого Сидорова подполковника Игнатова вызвали для объяснений в Мосгорпрокуратуру и там арестовали.
Адвокат милиционера Игнатова Владимир Калиниченко заявил на суде, что "это была провокация взятки", тем более что после возбуждения уголовного дела против Игоря Новикова и Дениса Вороненкова офицер ЦРУБОПа уже не мог дать следствию обратный ход. Судья Любовь Николенко фактически с этим согласилась. Она оправдала Михаила Игнатова по обвинению в получении взятки. Но вместе с тем судья признала, что понятые Сидоров и Черемных совершили мошенничество, требуя деньги у сына тренера Чайковской якобы для передачи рубоповцу Игнатову, а на самом деле желая их присвоить. За это она приговорила Александра Сидорова к шести годам лишения свободы в колонии общего режима, а Евгению Черемных дала на год меньше.
Помимо эпизода с тренером Чайковской подполковнику вменялось еще несколько случаев превышения полномочий, повлекших тяжкие последствия. В частности, он руководил милицейской операцией, в ходе которой сотрудники ЦРУБОПа избили гендиректора страховой компании "Инфистрах" Сергея Пахомова и засунули ему за брючный ремень пистолет "Браунинг" без обоймы, непригодный для стрельбы. Кроме того, по данным следствия, подполковник Игнатов применял пытки к руководителю ЧОП "Зевс" Дмитрию Севрюку и его приятелям милиционерам Костюченко и Масленникову. Они обвинялись в том, что похитили с целью вымогательства директора парикмахерской в Крылатском Оксану Французову и ее гражданского мужа, который затем был убит. Милиционеры Костюченко и Масленников были позднее амнистированы Одинцовским райсудом, а чоповец Севрюк, некоторое время находившийся в бегах, на суде по делу милиционера Игнатова сидел в качестве потерпевшего в одной клетке с обвиняемым.
По обоим этим эпизодам судья признала Михаила Игнатова виновным, однако назначила ему минимальное наказание, предусмотренное ст. 286, ч. 3 УК — три года лишения свободы. Его подчиненные милиционеры Виталий Анисов, Сергей Золотовский и Михаил Микаэльян, активно участвовавшие в упомянутых операциях, получили по этой же статье УК три года условно. Кроме того, оперуполномоченный Анисов был наказан еще годом условно за незаконное хранение оружия. Примечательно, что пока шло следствие по этому делу, рубоповец Золотовский переквалифицировался в адвокаты. Теперь, если приговор вступит в силу, ему грозит исключение из Московской адвокатской палаты.
Процесс проходил в закрытом режиме из-за секретности дела — журналистов и родственников обвиняемых пустили только на оглашение резолютивной части приговора. Мосгорпрокуратура будет его обжаловать в связи с мягкостью наказания (гособвинитель Александр Ремизов просил приговорить Михаила Игнатова к 12 годам лишения свободы) и неправильной, на ее взгляд, квалификацией действий подсудимых. "Неоправданно мягким" счел судебное решение и адвокат потерпевшего страховщика Пахомова Павел Терентьевский. По его словам, господин Пахомов не предъявлял гражданский иск подсудимым за избиение и проведение трех дней под стражей именно потому, что "хотел получить не деньгами, а правосудием". А суд, по мнению адвоката Терентьевского, так и не дал оценку "большой социальной опасности в действиях подсудимых, которые, ссылаясь на всегда засекреченную оперативную информацию, имеют возможность любого неугодного человека объявить членом криминальной группировки (страховщика Пахомова подсудимые объявили "бандитом, имеющим связь с вором в законе Кардавой".—Ъ) и совершить действия, которые сломают жизнь этому человеку".
О кассационном решении по этому делу Ъ сообщит.
ЕКАТЕРИНА Ъ-ЗАПОДИНСКАЯ

юЕМПЧЕЛ ОЕ ЪБ ЮФП РПЮФЙ ФТЙ ЗПДБ РТПЧЕМ Ч ЪБУФЕОЛЕ. юФП ЕНХ РТЙЫМПУШ РЕТЕЦЙФШ ЪБ ЬФП ЧТЕНС, ПЖЙГЕТ тхвпр ТБУУЛБЪБМ "тл".

тХВПРПЧГХ РТЙЫМПУШ РЕТЕЛЧБМЙЖЙГЙТПЧБФШУС Ч УНПФТСЭЙЕ

оБ УЧПВПДХ ЧЩЫЕМ РПДРПМЛПЧОЙЛ НЙМЙГЙЙ нЙИБЙМ йЗОБФПЧ, П ЛПФПТПН ОЕЛУЛПМШЛП ТБЪ РЙУБМБ ОБЫБ ЗБЪЕФБ. йУФПТЙС ПЮЕОШ РПЛБЪБФЕМШОБ. юЕМПЧЕЛ ОЕ ЪБ ЮФП РПЮФЙ ФТЙ ЗПДБ РТПЧЕМ Ч ЪБУФЕОЛЕ. юФП ЕНХ РТЙЫМПУШ РЕТЕЦЙФШ ЪБ ЬФП ЧТЕНС, ПЖЙГЕТ тхвпр ТБУУЛБЪБМ "тл".

лБЛ ВТБМЙ

ОЕ ЪТС Ч тПУУЙЙ ЗПЧПТСФ, ЮФП ПФ ФАТШНЩ ОЕМШЪС ЪБТЕЛБФШУС. чБЫБ ЙУФПТЙС, ЛБЛ ХЦЕ ЧУЕН ЙЪЧЕУФОП, ОБЮБМБУШ У ФПЗП, ЮФП Ч БРТЕМЕ 2001 ЗПДБ Ч гЕОФТБМШОПЕ ТЕЗЙПОБМШОПЕ ХРТБЧМЕОЙЕ РП ВПТШВЕ У ПТЗБОЙЪПЧБООПК РТЕУФХРОПУФША РТЙЫЕМ ЛПННЕТУБОФ еЧЗЕОЙК фТПУФЕОГПЧ. пО РПЧЕДБМ П ФПН, ЮФП ОЕЛЙЕ йЗПТШ оПЧЙЛПЧ Й дЕОЙУ чПТПОЕОЛПЧ, ДЕКУФЧХАЭЙЕ ПФ ЙНЕОЙЙ ЖТБЛГЙЙ "еДЙОУФЧП" ЧЩНПЗБАФ Х ОЕЗП ДЕОШЗЙ ЪБ ПВЕУРЕЮЕОЙС "ЛТЩЫЙ" Й МПВЙТПЧБОЙЕ ЙОФЕТЕУПЧ ЮЕТЕЪ ЧМБУФОЩЕ УФТХЛФХТЩ.

ФБЛ Й ВЩМП.

НПЗМЙ МЙ ЧЩ ФПЗДБ РТЕДУФБЧЙФШ, ЮФП ЧУЕ ЬФП ЪБЛПОЮЙФУС "нБФТПУУЛПК ФЙЫЙОПК"? рТЙЮЕН, ДМС ЧБУ...

ОЕФ, ЛПОЕЮОП. фТПУФЕОГПЧ, ЛБЛ Й РПМПЦЕОП, ОБРЙУБМ ЪБСЧМЕОЙЕ. нЩ ХУФБОПЧЙМЙ Ч ЕЗП ПЖЙУЕ УТЕДУФЧБ РТПУМХЫЛЙ Й ЧЙДЕПЪБРЙУЙ, УОБВДЙМЙ ЛПННЕТУБОФБ НЕЮЕООЩНЙ ЛХРАТБНЙ ОБ ПВЭХА УХННХ 10 ФЩУСЮ ДПММБТПЧ. с МЙЮОП ТХЛПЧПДЙМ ЪБДЕТЦБОЙЕН. оПЧЙЛПЧБ Й чПТПОЕОЛПЧБ ЧЪСМЙ У РПМЙЮОЩН. ъБДЕТЦБООЩИ ДПУФБЧЙМЙ Ч пчд "вЕЗПЧПК", ЛХДБ РТЙВЩМБ УМЕДУФЧЕООБС ЗТХРРБ РТПЛХТБФХТЩ. нЩ РПРТПУЙМЙ РТПЛХТПТБ уЕЧЕТОПЗП БДНЙОЙУФТБФЙЧОПЗП ПЛТХЗБ вЕМЙЛПЧБ ЧЩДБФШ УБОЛГЙА ОБ БТЕУФ. оП РПМХЮБМЙ ПФЛБЪ.

ЮЕН ЧЩ ЬФП ПВЯСУОСЕФЕ?

ОБЧЕТОПЕ, Х ЪБДЕТЦБООЩИ ВЩМЙ ОЕПЗТБОЙЮЕООЩЕ ЧПЪНПЦОПУФЙ. й РТПЛХТПТ РПМХЮЙМ ХЛБЪБОЙЕ УЧЕТИХ (НБФШ йЗПТС оПЧЙЛПЧБ еМЕОБ юБКЛПЧУЛБС - ЙЪЧЕУФОЩК ФТЕОЕТ РП ЖЙЗХТОПНХ ЛБФБОЙА, Б ДСДС вПТЙУ рБУФХИПЧ - ВЩЧЫЙК РЕТЧЩК УЕЛТЕФБТШ гл чмлун.- рТЙН."тл").

Б ЛБЛ РПСЧЙМПУШ ПВЧЙОЕОЙЕ, ЮФП ЧЩ ЧЩНПЗБЕФЕ ДЕОШЗЙ Х З-ЦЙ юБКЛПЧУЛПК ЪБ РТЕЛТБЭЕОЙЕ ХЗПМПЧОПЗП ДЕМБ Ч ПФОПЫЕОЙЙ ЕЕ УЩОБ?

НЕОС ЪБДЕТЦБМЙ 4 НБС 2001 ЗПДБ. оБЛБОХОЕ РПЪЧПОЙМ ОЕЛФП уЙДПТПЧ, РТПИПДСЭЙК РП ДЕМХ оПЧЙЛПЧБ-чПТПОЕОЛПЧБ Ч ЛБЮЕУФЧЕ РПОСФПЗП, Й ОБЮБМ МЕРЕФБФШ РТП ЛБЛЙЕ-ФП ДЕОШЗЙ. с ЧЩЪЧБМ уЙДПТПЧБ Л УЕВЕ ОБ ПРТЕДЕМЕООПЕ ЧТЕНС Й ПВП ЧУЕН ДПМПЦЙМ ТХЛПЧПДУФЧХ. чУФТЕЮБМ уЙДПТПЧБ ОБ ХМЙГЕ ПЛПМП РТПИПДОПК. еУФЕУФЧЕООП, РТЙЗМБУЙМ ЕЗП Л УЕВЕ Ч ЛБВЙОЕФ, ОП ПО ПФЛБЪЩЧБМУС Й ОБУФБЙЧБМ, ЮФПВЩ НЩ РПЫМЙ Ч ЛБЖЕ. фПЗДБ С ЧЪСМ ЕЗП РПД ТХЛХ Й РПЧЕМ. ч ЬФПФ НПНЕОФ УП ЧУЕИ УФПТПО ЧЩУЛПЮЙМЙ УПФТХДОЙЛЙ хРТБЧМЕОЙС УПВУФЧЕООПК ВЕЪПРБУОПУФЙ (хув) НПУЛПЧУЛПЗП зхчд. й ФХФ ПОЙ РЩФБМЙУШ, ОХ, Ч ПВЭЕН, С ОЕ ЪОБА, ЮФП ПОЙ РЩФБМЙУШ... с УТБЪХ ЦЕ ЪБЦБМ ЛБТНБОЩ, ЮФПВЩ ОЕ РПСЧЙМПУШ ОЙЛБЛЙИ ЧПЪНПЦОПУФЕК НОЕ ЮФП-ФП РПДЛЙОХФШ. рТЙ ЬФПН уЙДПТПЧБ УТБЪХ ЦЕ ЛХДБ-ФП ХЧЕМЙ...

ПФЛХДБ ФПЗДБ ЧЪСМПУШ ПВЧЙОЕОЙЕ ЧП ЧЪСФЛЕ?

ОЙПФЛХДБ. п УМХЮЙЧЫЕНУС С ДПМПЦЙМ ТХЛПЧПДУФЧХ Й ПФРТБЧЙМУС Ч НПУЛПЧУЛХА РТПЛХТБФХТХ. нЕОС ДПРТБЫЙЧБМЙ У 12 ДП 17 ЮБУПЧ ЛБЛ УЧЙДЕФЕМС. рПФПН УМЕДПЧБФЕМШ ХЫЕМ, Б ЮЕТЕЪ 15 НЙОХФ РТЙЫЕМ Й УЛБЪБМ, ЮФП НЕОС ЪБДЕТЦЙЧБАФ ОБ ФТПЕ УХФПЛ Ч ЛБЮЕУФЧЕ РПДПЪТЕЧБЕНПЗП Ч РПДУФТЕЛБФЕМШУФЧЕ Л ДБЮЕ ЧЪСФЛЙ. ч РТПФПЛПМЕ ФБЛ Й ОБРЙУБОП: "ъБУФЙЗОХФ РТЙ УПЧЕТЫЕОЙЙ РТЕУФХРМЕОЙС". юФП РПМХЮБЕФУС? чЩИПДЙФ, С ДП 17 ЮБУПЧ ВЩМ УЧЙДЕФЕМЕН, Б Ч РЕТЙПД У 17 ДП 17.15, ОБИПДСУШ Ч РТПЛХТБФХТЕ, УПЧЕТЫЙМ РТЕУФХРМЕОЙЕ. юЕТЕЪ РПМЗПДБ НЕОС ПВЧЙОЙМЙ ХЦЕ Ч РПМХЮЕОЙЙ ЧЪСФЛЙ.

лБЛ УХДЙМЙ

ОБУЛПМШЛП НОЕ ЙЪЧЕУФОП, ЧЩ УБНЙ, ОБИПДСУШ ХЦЕ Ч уйъп, ОБЫМЙ ЗМБЧОПЕ ДПЛБЪБФЕМШУФЧП УЧПЕК ОЕЧЙОПЧОПУФЙ?

ЬФП РТПЙЪПЫМП УМХЮБКОП. с ЪОБЛПНЙМУС У НБФЕТЙБМБНЙ ХЗПМПЧОПЗП ДЕМБ Й ЙЪХЮБМ ЧЕЭЕУФЧЕООЩЕ ДПЛБЪБФЕМШУФЧБ. уТЕДЙ ОЙИ ВЩМБ ПДОБ ЛБУУЕФБ. лПЗДБ С ЕЕ ЧЪСМ, УМЕДПЧБФЕМШ ЗПЧПТЙФ: "дБ ФХФ ОЙЮЕЗП ЙОФЕТЕУОПЗП". й ЧПФ ОБ ЬФПК ЛБУУЕФЕ С УПЧЕТЫЕООП УМХЮБКОП ХУМЩЫБМ ДЙБМПЗ ЬФПЗП УБНПЗП РПОСФПЗП уЙДПТПЧБ Й ОЕЙЪЧЕУФОЩИ НОЕ МАДЕК, ЛПФПТЩЕ ЕЗП ЙОУФТХЛФЙТПЧБМЙ. дБМЕЕ ЫЕМ НПК ТБЪЗПЧПТ У уЙДПТПЧЩН ОБ РТПИПДОПК, ЛПФПТЩК, ЛУФБФЙ, ЮЙУМЙМУС Ч НБФЕТЙБМБИ ДЕМБ ЛБЛ ХФЕТСООЩК.

Й ЮФП ЬФП ЪБ ЙОУФТХЛФБЦ?

УЙДПТПЧХ ДБЧБМЙ ЮЕФЛЙЕ ЙОУФТХЛГЙЙ. оБРТЙНЕТ: "фЩ ДПМЦЕО ЧЩФБЭЙФШ йЗОБФПЧБ ЪБ РТЕДЕМЩ ТБВПФЩ - Ч ЛБЖЕ, ОЙЛБЛЙИ ЛБВЙОЕФПЧ. рЕТЕДБК ЕНХ ЬФПФ ЛПОЧЕТФ ЛБЛ ХЗПДОП! нПЦЕЫШ ДБЦЕ ЧЩЛЙОХФШ ОБ УФПМ! б УБН РБДБФШ. б ДБМШЫЕ ОЕ ФЧПЙ РТПВМЕНЩ". уЙДПТПЧ УРТБЫЙЧБЕФ: "оХ, Б ЕУМЙ ПО ОЕ ЧПЪШНЕФ ДЕОШЗЙ, НОЕ-ФП ЮФП ДЕМБФШ?". "оХ, ЗМБЧОПЕ, РЙИОЙ ЕНХ ЛБЛ-ОЙВХДШ", - УМЕДХЕФ Ч ПФЧЕФ. ьФП ЧЕДШ ЮЙУФЕКЫБС РТПЧПЛБГЙС ЧЪСФЛЙ. лУФБФЙ, Ч РТПЛХТБФХТЕ НОЕ УОБЮБМБ ПФЛБЪЩЧБМЙУШ УДЕМБФШ УФЕОПЗТБЖЙЮЕУЛХА ТБУЫЙЖТПЧЛХ ЪБРЙУЙ, ЗПЧПТЙМЙ, ЮФП ОЕФ ПУОПЧБОЙК.

Б ЛФП ЙОУФТХЛФЙТПЧБМ РПОСФПЗП уЙДПТПЧБ?

С ЬФЙИ МЙГ ОЕ ЪОБА Й ОЕ ЧЙДЕМ, ОП уЙДПТПЧ ЙИ ЪОБЕФ РТЕЛТБУОП. пО ЬФПЗП ОЕ УЛТЩЧБМ, ОБЪЧБМ ЙИ ЖБНЙМЙЙ - ЬФП ВЩМЙ МАДЙ хРТБЧМЕОЙС УПВУФЧЕООПК ВЕЪПРБУОПУФЙ зхчд. пДОБЛП РТПЛХТБФХТБ ОЕ ХДПУХЦЙМБУШ ЙИ ХУФБОПЧЙФШ. уХД ФПЦЕ ОЕ УФБМ ЪБПУФТСФШ ЧОЙНБОЙЕ ОБ ЬФПН ЧПРТПУЕ. уЙДПТПЧ ЦЕ ОБРЙУБМ ЪБСЧМЕОЙЕ ОБ ЙНС ЗЕОЕТБМШОПЗП РТПЛХТПТБ Й РТПЛХТПТБ З. нПУЛЧЩ. пО ФТЕВПЧБМ ЧПЪВХДЙФШ ХЗПМПЧОПЕ ДЕМП РП ЖБЛФХ РТЙОХЦДЕОЙС ЕЗП Л РТПФЙЧПРТБЧОЩН ДЕКУФЧЙСН. пО ДБЦЕ РЙУБМ ОБ УЕВС СЧЛХ У РПЧЙООПК Й ВЩМ ЗПФПЧ ОЕУФЙ ПФЧЕФУФЧЕООПУФШ ЪБ ФП, ЮФП УПЗМБУЙМУС ХЮБУФЧПЧБФШ Ч РТПЧПЛБГЙЙ.

ХЮЙФЩЧБС ЧУЕ ЖБЛФЩ, НПУЛПЧУЛБС РТПЛХТБФХТБ ДПМЦОБ ВЩМБ РТЕЛТБФЙФШ ЧБЫЕ ДЕМП ЪБ ПФУХФУФЧЙЕН УПУФБЧБ РТЕУФХРМЕОЙС...

ДПМЦОБ, ОП ОЕ УДЕМБМБ. нЕОС РТПДПМЦБАФ ПВЧЙОСФШ Ч РПМХЮЕОЙЙ ЧЪСФЛЙ ЧПРТЕЛЙ ЪБЛПОПДБФЕМШУФЧХ Й ЧУСЛПНХ ЪДТБЧПНХ УНЩУМХ. с ЙЪОБЮБМШОП ОЕ НПЗ ВЩФШ УХВЯЕЛФПН ФБЛПЗП РТЕУФХРМЕОЙС ЛБЛ ЧЪСФЛБ. х НЕОС ОЕ ВЩМП ХНЩУМБ, С ОЕ ПВМБДБМ ФЕНЙ РПМОПНПЮЙСНЙ, ЪБ ЛПФПТЩЕ ДБЧБМБУШ ЧЪСФЛБ. оХ, ОЕ НПЗ С РТЕЛТБФЙФШ ДЕМП ЙМЙ ПУЧПВПДЙФШ ЙЪ-РПД УФТБЦЙ.

ОБ УХДЕ РТПЛХТПТ РТПУЙМ ДМС ЧБУ 12 МЕФ МЙЫЕОЙС УЧПВПДЩ. лПНХ ЧЩ ЧУЕ-ФБЛЙ РЕТЕЫМЙ ДПТПЗХ?

НПЗХ МЙЫШ ДПЗБДЩЧБФШУС. ьФП ВЩМП ЧЩЗПДОП Ч РЕТЧХА ПЮЕТЕДШ оПЧЙЛПЧХ, чПТПОЕОЛПЧХ Й юБКЛПЧУЛПК. ч ДЕКУФЧЙСИ юБКЛПЧУЛПК ХУНБФТЙЧБЕФУС УПУФБЧ РТЕУФХРМЕОЙС - ДБЮБ ЧЪСФЛЙ. пОБ ЦЕ ЗПЧПТЙМБ ОБ УХДЕ, ЮФП РЕТЕДБМБ 150 ФЩУСЮ ДПММБТПЧ, Б РПФПН ЕЭЕ 20 ФЩУСЮ РТЙСФЕМА УЧПЕЗП УЩОБ зЕПТЗЙА бУАОЙОХ. бУАОЙО ЦЕ ЪБСЧЙМ, ЮФП ПО ЬФЙ ДЕОШЗЙ РЕТЕДБМ РТЕДРТЙОЙНБФЕМА фТПУФЕОГПЧХ. б ФПФ РТЙЪОБМУС Ч УХДЕ, ЮФП ОЙЛБЛЙИ ДЕОЕЗ ОЕ РПМХЮБМ. пДОБЛП ОЙЛФП ОЙЛБЛЙИ ДЕОЕЗ ОЕ ОБЫЕМ.

Б ЮФП Ч ЙФПЗЕ?

ЕУМЙ НПЙ ДЕКУФЧЙС РТЙЪОБАФУС ОЕЪБЛПООЩНЙ, ФП Й ДПЛБЪБФЕМШУФЧБ, УПВТБООЩЕ РП ДЕМХ оПЧЙЛПЧБ-чПТПОЕОЛПЧБ, - ОЕДПРХУФЙНЩ. уМЕДПЧБФЕМШОП, ПОЙ ХКДХФ ПФ ПФЧЕФУФЧЕООПУФЙ. фБЛ ЦЕ РПМБЗБА, ЮФП ОБ ФПФ НПНЕОФ С РЕТЕЫЕМ ДПТПЗХ НПУЛПЧУЛПК РТПЛХТБФХТЕ. дБ Й тхвпр ВЩМ ЛБЛ ЛПУФШ Ч ЗПТМЕ Х НОПЗЙИ. нЩУМШ ТБЪЧБМЙФШ тхвпр ЧПЪОЙЛМБ Х ОПЧПЗП ТХЛПЧПДУФЧБ, ЛПФПТПЕ РТЙЫМП ОБ УНЕОХ НЙОЙУФТХ тХЫБКМП. тхвпр - ДЕФЙЭЕ тХЫБКМП, ЬФП ХРТБЧМЕОЙЕ РТЙОЕУМП НОПЗП РПМШЪЩ. фПФ ВЕУРТЕДЕМ, ЛПФПТЩК ВЩМ Ч 1992-95 ЗПДБИ, ПУФБОПЧЙМ ФПМШЛП тхвпр, ВПМШЫЕ ОЙЛФП. б ОЕЛПФПТЩИ МАДЕК ЬФБ УМХЦВБ ОЕ ХУФТБЙЧБМБ. чЩ РПУНПФТЙФЕ, ЮФП УЕКЮБУ РТПЙУИПДЙФ - ЕЦЕДОЕЧОЩЕ ЪБЛБЪОЩЕ ХВЙКУФЧБ, ЧЪТЩЧЩ... с ХЦЕ ОЕ ЗПЧПТА П "оПТД-пУФЕ" - ФБЛЙЕ РТЕУФХРМЕОЙС ОХЦОП РТПУФП РТЕЛТБЭБФШ БЗЕОФХТОЩН ПРЕТБФЙЧОЩН РХФЕН. б ЛПНХ УЕКЮБУ У ЬФЙН ВПТПФШУС? хЫМЙ МХЮЫЙЕ УРЕГЙБМЙУФЩ.

ЧБЫЙ ВЩЧЫЙЕ ОБЮБМШОЙЛЙ Й РПДЮЙОЕООЩЕ ЗПЧПТСФ, ЮФП ЧЩ РЕТЧПЛМБУУОЩК УЩЭЙЛ...

ОЕ ЪОБА, ЛБЛПК Х НЕОС ЛМБУУ, ОП, ДЕКУФЧЙФЕМШОП, Х НЕОС НОПЗП ТБУЛТЩФЩИ РТЕУФХРМЕОЙК - ФСЦЛЙИ Й ПУПВП ФСЦЛЙИ. вЩМЙ РТЕДПФЧТБЭЕОЩ ЪБЛБЪОЩЕ ХВЙКУФЧБ. нЩ ВТБМЙ ЛЙММЕТБ РТСНП ЙЪ-РПД УФЧПМБ, НПЦОП УЛБЪБФШ РТСНП ЙЪ-РПД ЛМЙЕОФБ, ЛПЗДБ ЛМЙЕОФ ДБЦЕ ОЕ ЪОБМ, ЮФП ЕЗП "РБУХФ". б ЮЕМПЧЕЛ Ч ЬФП ЧТЕНС УЙДЕМ ХЦЙОБМ Й ОЕ РПДПЪТЕЧБМ, ЮФП УЛПТП УФБОЕФ ДЕТЕЧСЫЛПК.

лБЛ УЙДЕМ

ФХФ УБНПЕ ЧТЕНС УРТПУЙФШ, ЛБЛ ЧБУ УБНПЗП Ч уйъп ТБЪТБВБФЩЧБМЙ?

УП УФПТПОЩ БДНЙОЙУФТБГЙЙ ЙЪПМСФПТБ ПФОПЫЕОЙЕ ВЩМП ОПТНБМШОПЕ. рТБЧДБ, ЛП НОЕ Ч уйъп РТЙИПДЙМЙ УПФТХДОЙЛЙ ЙЪ хув нчд, РТПУЙМЙ ДБФШ РПЛБЪБОЙС ОБ ТХЛПЧПДУФЧП тхвпрБ. оП С УЛБЪБМ, ЮФП С ОЙЛПЗП ПЗПЧБТЙЧБФШ ОЕ УПВЙТБАУШ. б Ч ФПФ ЦЕ ДЕОШ, ФПМШЛП ЧЕЮЕТПН, ПФЛТЩЧБЕФУС ДЧЕТШ, ЪБИПДСФ ЮЕМПЧЕЛ ДЕУСФШ РЕТУПОБМБ "нБФТПУУЛПК ФЙЫЙОЩ" - ТЕЦЙНОЙЛЙ, ПРЕТБФЙЧОЙЛЙ Й Ф.Д. оБУ ЧУЕИ ЧЩЧЕМЙ. рПТСДЛБ ДЧХИ ЮБУПЧ РТПЧПДЙМУС ЫНПО. лПЗДБ ЧЕТОХМЙУШ, ФБН ЧУЕ ВЩМП РЕТЕЧЕТОХФП ПФ РПМБ ДП РПФПМЛБ... нЩ РПФПН ФТЙ ЮБУБ ЙУЛБМЙ УЧПЙ ЧЕЭЙ. лБЛ ПЛБЪБМПУШ, РТЙ ЬФПН ЫНПОЕ ОБЫМЙ (РТБЧДБ, ОЕ ЪОБА ЗДЕ) ДЧБ УФБТЩИ-УФБТЩИ НПВЙМШОЩИ ФЕМЕЖПОБ. нОЕ УЛБЪБМЙ, ЮФП ФЕМЕЖПО ОБЫМЙ Х НЕОС Й ПФРТБЧЙМЙ ОБ 10 УХФПЛ Ч ЛБТГЕТ. оХ, С ПУПВП ОЕ ХОЩЧБМ, ДПЛБЪЩЧБФШ ФБН ЮФП-МЙВП ВЕУРПМЕЪОП. иПФС С, ЛПОЕЮОП, РПЙОФЕТЕУПЧБМУС: "лФП УЛБЪБМ, ЮФП ЬФП НПК ФЕМЕЖПО?" б НОЕ ПДЙО ПРЕТБФЙЧОЙЛ ПФЧЕФЙМ: "оХ, РПКНЙ, ФБЛ ОБДП".

УЛПМШЛП ЮЕМПЧЕЛ ВЩМП Ч ЛБНЕТЕ?

РПОБЮБМХ 27 ОБ 14 НЕУФ. чУЕ УПФТХДОЙЛЙ НЙМЙГЙЙ. лУФБФЙ, НОПЗЙЕ УЙДЕМЙ РП ЪБЛБЪОЩН ДЕМБН.

ЛБЛ ЦЕ ЧУЕ ФБН УРБМЙ? - рП ПЮЕТЕДЙ. лФП-ФП УРЙФ ДОЕН, ЛФП-ФП ОПЮША.

Ч ЛБНЕТЕ УЧПЙ РПТСДЛЙ. уФБТЫЙК-НМБДЫЙК Й ФБЛ ДБМЕЕ...

ВЕЪ УФБТЫЕЗП ЛХДБ ХЦ ДЕЧБФШУС. еЗП ОБЪЩЧБАФ "УНПФТСЭЙК". еУФШ "РПНПЗБМПЧП", "ЫОЩТЙ", ЛПФПТЩЕ РПМЩ НПАФ. ьФП ПФОПУЙФУС Л РТПЛХТПТУЛЙН ТБВПФОЙЛБН. еУМЙ РТПЛХТПТУЛЙК ТБВПФОЙЛ РПРБДБЕФ Ч уйъп, ФП ДБМШЫЕ, ЮЕН НЩФШЕ РПМПЧ, ПО ОЙЛПЗДБ ОЕ РПДОЙНЕФУС. уБНБС ОЕХЧБЦБЕНБС ЛБУФБ Ч ЛБНЕТЕ. б "УНПФТСЭЙК" - ЬФП ЮЕМПЧЕЛ, ЛПФПТЩК ТБЪТХМЙЧБЕФ ЧУЕ ЛПОЖМЙЛФОЩЕ УЙФХБГЙЙ, УМЕДЙФ, ЮФПВЩ Ч ЛБНЕТЕ ВЩМ РПТСДПЛ.

Б ЛЕН ВЩМ Ч ЛБНЕТЕ ПЖЙГЕТ НЙМЙГЙЙ йЗОБФПЧ?

УНПФТЕМ ЪБ ИБФПК. лПОЕЮОП, С "УНПФТСЭЙН" ОЕ УТБЪХ УФБМ.

Б ЕЭЕ ЮЕН Ч ЛБНЕТЕ ЪБОЙНБМЙУШ?

Ч ОБТДЩ ЙЗТБМ, Ч ДПНЙОП. нПЗМЙ РПМДОС ХВЙФШ ОБ ДПНЙОП - ЛБЛ ЧПКДЕН Ч БЪБТФ... лОЙЦЛЙ ЮЙФБМ РТП ЦЙЧПФОЩИ, ЙУФПТЙЮЕУЛЙЕ ТПНБОЩ. фЕМЕЧЙЪПТ УНПФТЕМ, УЕКЮБУ ЪОБА ЧУЕ ЛМЙРЩ.

ЛПЗДБ РПМХЮБМЙ РЕТЕДБЮЛЙ, ДЕМЙМЙУШ У УПЛБНЕТОЙЛБНЙ? - ч ЛБНЕТЕ ЧУЕ ЦЙЧХФ УЕНЕКЛБНЙ. чПФ УЕНЕКЛБ Х ОБУ ВЩМБ 4 ЮЕМПЧЕЛБ. лПНХ-ФП РТЙИПДЙФ - ЬФП ЧУЕ ОБЫЕ. еУФЕУФЧЕООП, НЩ ОЕ УРТБЫЙЧБЕН ДТХЗ Х ДТХЗБ, ЛФП ИПЮЕФ ЕУФШ. лФП ИПЮЕФ, ФПФ ЧУФБЕФ Й ЕУФ. оП ЕУМЙ ЛФП-ФП ЪБИПФЕМ РПЕУФШ ЙЪ ДТХЗПК УЕНЕКЛЙ, ФП НЩ, ЛПОЕЮОП, ХЗПУФЙН, ОП ЧЪСФШ ВЕЪ УРТПУБ ЕДХ ПО ОЕ НПЦЕФ.

Б ЛПОЖМЙЛФЩ ЧПЪОЙЛБМЙ? дТБФШУС, УЛБЦЕН, РТЙИПДЙМПУШ Ч уйъп?

ОЙ ТБЪХ ОЕ ДТБМУС. нЕОС ОЙЛФП ОЕ РТПЧПГЙТПЧБМ. оП ЕУМЙ ВЩ РПРЩФБМЙУШ РПВЙФШ, ДБМ ВЩ ПФРПТ. чПФ, ОБРТЙНЕТ, РПЕЪДЛБ Ч УХД. ч БЧФПЪБЛЕ УЙДСФ ЧУЕ ЧНЕУФЕ - С Ч НБЫЙОЕ, ФХФ Й ХЮБУФОЙЛЙ РТЕУФХРОЩИ ЗТХРРЙТПЧПЛ - ПТЕИПЧУЛПК, ЛХТЗБОУЛПК... лПФПТЩИ С ТБЪТБВБФЩЧБМ ТБОШЫЕ. пОЙ ЪОБМЙ НЕОС, Й С ЪОБМ - ЛФП ПОЙ. хФТПН УБДЙНУС Ч НБЫЙОХ, РПЪДПТПЧБЕНУС. пОЙ ОЕ ЪМПТБДУФЧПЧБМЙ. оБПВПТПФ, УПЮХЧУФЧПЧБМЙ: "мБДОП, НЩ ЪОБМЙ, ЛХДБ ЙДЕН Й ЛБЛПК ЦЙЪОША ЦЙЧЕН. б У ФПВПК-ФП ЛБЛ РПУФХРЙМЙ? юФП ЬФП ЪБ УФТБОБ ФБЛБС?" рПКНЙФЕ, Л ВЕУРТЕДЕМШЭЙЛБН, ДБЦЕ ЕУМЙ ПОЙ НЕОФЩ, - ДТХЗПЕ ПФОПЫЕОЙЕ. у ОЙНЙ ВЩ ФБН ТБЪПВТБМЙУШ. пОЙ ФБЛ Й ЗПЧПТЙМЙ: "оБЫЕ ДЕМП ВЩМП ВБОДЙФУФЧПЧБФШ, ЧБЫЕ - МПЧЙФШ. оП МПЧЙФШ ФПМШЛП ЪБ ФП, ЮФП УДЕМБМЙ, Б ОЕ ЪБ ФП, ЮФП ЛФП-ФП РТЙДХНБМ Й ДЕОШЗЙ ЪБРМБФЙМ ЙМЙ РПДЛЙОХМ ХМЙЛЙ". фЕИ, ЛФП РП ДЕМХ ЙИ ВЕТЕФ, - ФЕИ ХЧБЦБАФ. рПОЙНБАФ, ЮФП ЬФП ОБЫБ ТБВПФБ.

Й ЧУЕ ЦЕ. чЩ ТБВПФБМЙ ОБ УЙУФЕНХ, Б ЬФБ УЙУФЕНБ ФБЛ ЛЙОХМБ...

ЗМБЧОПЕ ОЕ УДБЧБФШУС Й ОЕ ПРХУЛБФШ ТХЛЙ. с ВПТПМУС. рЙУБМ ВЕУЛПОЕЮОЩЕ ЦБМПВЩ. пВЦБМПЧБМ ЧУЕ ОЕЪБЛПООЩЕ ТЕЫЕОЙЕ. ьФП НОЕ ДБМП ЧПЪНПЦОПУФШ ДПКФЙ ДП еЧТПРЕКУЛПЗП УХДБ. нПС ЦБМПВБ ХЦЕ РТЙОСФБ Л ТБУУНПФТЕОЙА. уМБВПНХ ЮЕМПЧЕЛХ ФБН ФСЦЕМП, С ЧЙДЕМ ЛБЛ МАДЙ МПНБМЙУШ. оП ЕУМЙ ЕУФШ УЙМБ ДХИБ, ФП РТПКДЕЫШ ЧУЕ ЬФП ОБ ПДОПК ОПЗЕ. чЕТОЕЕ, РТПУФПЙЫШ.

лБЛ ЧЩРХУФЙМЙ

ЧЕТОЕФЕУШ ПВТБФОП Ч ПТЗБОЩ?

- (рБХЪБ). ч ДБООЩК НПНЕОФ ОЕФ. чПФ ЕУМЙ ЧЕТОЕФУС УФБТБС ЛПНБОДБ... уМПЧПН, С ФПЮОП ДПМЦЕО ЪОБФШ ЗМБЧОПЕ. еУМЙ С РПМХЮХ ЙОЖПТНБГЙА П РТЕУФХРМЕОЙЙ Й ОБЮОХ ТБЪТБВПФЛХ, ФП ДПМЦЕО ВЩФШ ХЧЕТЕО, ЮФП НОЕ ОЙЛФП ОЕ РПЪЧПОЙФ УЧЕТИХ Й ОЕ УЛБЦЕФ: "фЩ, НПМ, ОЕ МЕЪШ, ЬФП ЮШЙ-ФП МАДЙ". б ЧППВЭЕ Х НЕОС НОПЗП РТЕДМПЦЕОЙК. оБРТЙНЕТ, ЧПЪЗМБЧЙФШ УМХЦВХ ВЕЪПРБУОПУФЙ ОЕЛПФПТЩИ ЛПННЕТЮЕУЛЙИ УФТХЛФХТ. с ЕЭЕ ОЕ ТЕЫЙМ, ЮФП ДЕМБФШ ДБМШЫЕ. оП ПВСЪБФЕМШОП ВХДХ ДПВЙЧБФШУС РПМОПЗП ПРТБЧДБОЙС, ПВТБЭБФШУС Ч чЕТИПЧОЩК УХД. дПМЦОП ВЩФШ ЧПЪВХЦДЕОП ХЗПМПЧОПЕ ДЕМП РП ЖБЛФХ РТЕЧЩЫЕОЙС УМХЦЕВОЩИ РПМОПНПЮЙК УПФТХДОЙЛБНЙ РТПЛХТБФХТЩ, Б ПФДЕМШОЩНЙ УПФТХДОЙЛБНЙ хув - РП ЖБЛФХ ОЕЪБЛПООПЗП РТЙЧМЕЮЕОЙС НЕОС Ч ЛБЮЕУФЧЕ РПДПЪТЕЧБЕНПЗП Ч ПУПВП ФСЦЛПН РТЕУФХРМЕОЙЙ.

ЛБЛ ЧБУ ДПНБ ЧУФТЕФЙМЙ?

РТЕЛТБУОП. вЩМП ПЭХЭЕОЙЕ, ЮФП С ОЙЛХДБ ОЕ ХИПДЙМ. чЩЫЕМ ЪБ РПТПЗ "нБФТПУУЛПК ФЙЫЙОЩ", ЛБЛ ВХДФП ЧЩЫЕМ У ТБВПФЩ. оП ФХФ Ч ТБЪЗПЧПТ ЧУФХРЙМБ НПМЮБЧЫБС РТЕЦДЕ ЦЕОБ йТЙОБ: "х НЕОС МЙЮОП ОЕ ВЩМП ФБЛПЗП ПЭХЭЕОЙС, ЮФП ПО ХЫЕМ ОБ ТБВПФХ Й ЧПФ ЧЕТОХМУС. рТПЫМП РПЮФЙ ФТЙ ЗПДБ. й ЛПЗДБ ТБУРБИОХМЙУШ ДЧЕТЙ Й ПО ЧЩЫЕМ, ЧОБЮБМЕ ВЩМ ЫПЛ. оЕЧПЪНПЦОП ВЩМП УТБЪХ РПДПКФЙ, ПВОСФШ, РПГЕМПЧБФШ. чУЕ УНПФТЕМЙ - ОЙЛФП ОЕ ЧЕТЙМ. юЕТЕЪ НЙОХФХ ЧУЕ ОБМЕФЕМЙ. лБЦДЩК ФТПЗБМ ТХЛХ, ОПЗХ, ЧПМПУЩ. фЕМЕЖПО ОЕ ХНПМЛБЕФ РП УЕК ДЕОШ. ъОБЕФЕ, С ЙН ПЮЕОШ ЗПТЦХУШ. с УБНБС УЮБУФМЙЧБС ЦЕОЭЙОБ". - бОЛЕФБ - нЙИБЙМ йЗОБФПЧ ПЛПОЮЙМ нПУЛПЧУЛПЕ ЧЩУЫЕЕ ЛПНБОДОПЕ РПЗТБОЙЮОПЕ ХЮЙМЙЭЕ, УМХЦЙМ Ч ъБЛБЧЛБЪУЛПН РПЗТБОЙЮОПН ПЛТХЗЕ. ъБФЕН ТБВПФБМ Ч ФТБОУРПТФОПК НЙМЙГЙЙ. ч 1996 ЗПДХ РТЙЫЕМ Ч гЕОФТБМШОПЕ ТЕЗЙПОБМШОПЕ ХРТБЧМЕОЙЕ РП ВПТШВЕ У ПТЗБОЙЪПЧБООПК РТЕУФХРОПУФША (гтхвпр). чПЪЗМБЧМСМ 4-Е ПФДЕМЕОЙЕ 1-ЗП ПФДЕМБ ПРЕТБФЙЧОП-ТПЪЩУЛОПЗП ВАТП гтхвпр. пФДЕМЕОЙЕ йЗОБФПЧБ ЪБОЙНБМПУШ ТБЪТБВПФЛПК БЧФПТЙФЕФПЧ РТЕУФХРОПК УТЕДЩ Й ЧПТПЧ Ч ЪБЛПОЕ, РТЕУЕЮЕОЙЕН РТЕУФХРОПК ДЕСФЕМШОПУФЙ УМБЧСОУЛЙИ ПТЗБОЙЪПЧБООЩИ РТЕУФХРОЩИ УППВЭЕУФЧ. оБЙВПМШЫХА ЙЪЧЕУФОПУФШ нЙИБЙМ йЗОБФПЧ РПМХЮЙМ ЪБ ПУЧПВПЦДЕОЙЕ ЙЪТБЙМШУЛПЗП НБМШЮЙЛБ бДЙ ыБТПОБ Ч ЙАОЕ 2000 ЗПДБ. рПИЙФЙФЕМЙ ХДЕТЦЙЧБМЙ ТЕВЕОЛБ 10 НЕУСГЕЧ Й ФТЕВПЧБМЙ ЧЩЛХР Ч ТБЪНЕТЕ ЧПУШНЙ НЙММЙПОПЧ ДПММБТПЧ. дМС ХУФТБЫЕОЙС ВБОДЙФЩ ПФРТБЧЙМЙ ПФГХ НБМШЮЙЛБ РПУЩМЛХ У ДЧХНС НЙЪЙОГБНЙ УЩОБ. нЕУФП ОБИПЦДЕОЙЕ РПИЙЭЕООПЗП ТЕВЕОЛБ ХУФБОПЧЙМ ЙНЕООП нЙИБЙМ йЗОБФПЧ. ъБ ЬФХ ПРЕТБГЙА РПДРПМЛПЧОЙЛБ ОБЗТБДЙМЙ ПТДЕОПН "ъБ ЪБУМХЗЙ РЕТЕД ПФЕЮЕУФЧПН" II УФЕРЕОЙ. ч НБЕ 2001 ЗПДБ ПЖЙГЕТБ ПВЧЙОСАФ Ч ЧЩНПЗБФЕМШУФЧЕ ЧЪСФЛЙ Х ФТЕОЕТБ РП ЖЙЗХТОПНХ ЛБФБОЙА еМЕОЩ юБКЛПЧУЛПК Й Ч РТЕЧЩЫЕОЙЙ ДПМЦОПУФОЩИ РПМОПНПЮЙК. рТПЫМЩН МЕФПН нПУЗПТУХД ПРТБЧДБМ йЗОБФПЧБ РП ЬРЙЪПДХ УП ЧЪСФЛПК. чНЕУФЕ У ФЕН УХД РТЙЗПЧПТЙМ РПДРПМЛПЧОЙЛБ Л ФТЕН ЗПДБН МЙЫЕОЙС УЧПВПДЩ ЪБ РТЕЧЩЫЕОЙЕ РПМОПНПЮЙК. 30 ДЕЛБВТС 2003 ЗПДБ нЙИБЙМ йЗОБФПЧ ВЩМ ДПУТПЮОП ПУЧПВПЦДЕО.

чЩРХУЛ N 12 (785) ПФ 23 СОЧБТС 2004 З. [