Мария ремарк три товарища. Эрих Мария Ремарк – Три товарища

«Три товарища» - роман известного немецкого писателя Эриха Марии Ремарк. Писатель достаточно долго работал над романом, книгу не хотели издавать, поскольку она подвергалась критике нацистов. Как и другие произведения писателя, этот роман касается военной темы. Главной проблемой, которую освещает Ремарк, выступает проблема потерянного поколения. Писатель относил к этому поколению и себя.

В произведении описан небольшой промежуток времени между Первой и Второй мировой войной. Парни, которые вынуждены были уйти воевать, будучи совсем молодыми, прошедшие войну, видевшие жестокость, не раз ставящие под угрозу свою жизнь и убивавшие врагов, не знали, как жить мирной жизнью. Они возвратились в разрушенные войной города и дома, но не могли найти себе места. Многие из них покончили с собой, иногда сходили с ума, а чаще всего спивались.

Главными героями романа выступают три именно таких парня, которые подружились на войне, сражались плечом к плечу и не раз видели смерть. Они смогли выжить и вернуться домой, дружеские узы будут связывать их всю жизнь.

Отто отличается серьёзностью и самостоятельностью, у него есть автомастерская, в которой он работает вместе с друзьями Готфридом и Робертом. Готфрид любит путешествовать и радуется жизни. Роберт, несмотря на все ужасы войны, верит в любовь и дружбу. Он влюбляется в Патрицию. Хотя изначально кажется, что их будущее может быть достаточно счастливым, позднее Роберт узнаёт, что девушка серьёзно больна. Он прилагает все возможные усилия, чтобы её вылечить, а друзья не оставляют его в беде.

Писатель смог изобразить людей, которые хоть и прошли войну, но смогли сохранить человечность, позитивное отношение, любовь к миру и жизни. Популярность книге принес не только талант автора, но и детально прописанные герои, каждый со своими особенностями, но все они несут общую идею и заставляют верить в лучшее.

На нашем сайте вы можете скачать книгу "Три товарища" Эрих Мария Ремарк бесплатно и без регистрации в формате fb2, rtf, epub, pdf, txt, читать книгу онлайн или купить книгу в интернет-магазине.

Небо было желтым, как латунь; его еще не закоптило дымом. За крышами фабрики оно светилось особенно сильно. Вот-вот должно было взойти

солнце. Я посмотрел на часы - еще не было восьми. Я пришел на четверть часа раньше обычного.
Я открыл ворота и подготовил насос бензиновой колонки. Всегда в это время уже подъезжали заправляться первые машины.
Вдруг за своей спиной я услышал хриплое кряхтение, - казалось, будто под землей проворачивают ржавый винт. Я остановился и прислушался. Потом

пошел через двор обратно в мастерскую и осторожно приоткрыл дверь. В полутемном помещении, спотыкаясь, бродило привидение. Оно было в грязном

белом платке, синем переднике, в толстых мягких туфлях и размахивало метлой; весило оно не менее девяноста килограммов; это была наша уборщица

Матильда Штосс.
Некоторое время я наблюдал за ней. С грацией бегемота сновала она взад и вперед между автомобильными радиаторами и глухим голосом напевала

песню о верном гусаре. На столе у окна стояли две бутылки коньяка. В одной уже почти ничего не оставалось. Накануне вечером она была полна.
- Однако, фрау Штосс... - сказал я.
Пение оборвалось. Метла упала на пол. Блаженная ухмылка погасла. Теперь уже я оказался привидением.
- Исусе Христе, - заикаясь пробормотала Матильда и уставилась на меня покрасневшими глазами. - Так рано я вас не ждала.
- Догадываюсь. Ну как? Пришлось по вкусу?
- Еще бы, но мне так неприятно. - Она вытерла рот. - Я просто ошалела.
- Ну, это уж преувеличение. Вы только пьяны. Пьяны в дым.
Она с трудом сохраняла равновесие. Ее усики подрагивали, и веки хлопали, как у старой совы. Но постепенно ей всT же удалось несколько прийти

в себя.
Она решительно шагнула вперед:
- Господин Локамп, человек всего лишь человек. Сначала я только понюхала, потом сделала глоточек, а то у меня с желудком неладно, - да, а

потом, видать, меня бес попутал. Не надо было вводить в искушение старую женщину и оставлять бутылку на столе.
Уже не впервые заставал я ее в таком виде. Каждое утро она приходила на два часа убирать мастерскую; там можно было оставить сколько угодно

денег, она не прикасалась к ним. Но водка была для нее что сало для крысы.
Я поднял бутылку:
- Ну конечно, коньяк для клиентов вы не тронули, а налегли на хороший, который господин Кестер держит для себя.
На обветренном лице Матильды мелькнула усмешка:
- Что правда, то правда - в этом я разбираюсь. Но, господин Локамп, вы же не выдадите меня, беззащитную вдову.
Я покачал головой:
- Сегодня нет.
Она опустила подоткнутые юбки.
- Ну, так я смоюсь. А то придет господин Кестер, и тогда такое начнется...
Я подошел к шкафу и отпер его:
- Матильда!
Она поспешно заковыляла ко мне. Я высоко поднял коричневую четырехгранную бутылку.
Она протестующе замахала руками:
- Это не я! Честью клянусь! Этого я не трогала!
- Знаю, - ответил я и налил полную рюмку. - А знаком ли вам этот напиток?
- Еще бы! - она облизнула губы. - Ром! Выдержанный, старый, ямайский!
- Верно. Вот и выпейте стаканчик. - Я? - она отшатнулась. - Господин Локамп, это уж слишком. Вы пытаете меня на медленном огне. Старуха Штосс

тайком вылакала ваш коньяк, а вы ром еще ей подносите.

Эрих Мария Ремарк

Три товарища

Erich Maria Remarque

Drei Kameraden, 1936

© The Estate of the Late Paulette Remarque, 1937

© Перевод. И. Шрайбер, наследники, 2012

© Издание на русском языке AST Publishers, 2012

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Небо было желтым, как латунь, и еще не закопчено дымом труб. За крышами фабрики оно светилось особенно ярко. Вот-вот взойдет солнце. Я глянул на часы. До восьми оставалось пятнадцать минут. Я пришел раньше обычного.

Я открыл ворота и наладил бензоколонку. В это время первые машины уже приезжали на заправку. Вдруг за моей спиной послышалось надсадное кряхтенье, будто под землей прокручивали ржавую резьбу. Я остановился и прислушался. Затем прошел через двор к мастерской и осторожно открыл дверь. В полумраке, пошатываясь, сновало привидение. На нем были испачканная белая косынка, голубой передник и толстые мягкие шлепанцы. Привидение размахивало метлой, весило девяносто килограммов и было уборщицей Матильдой Штосс.

С минуту я стоял и разглядывал ее. Переваливаясь на нетвердых ногах между радиаторами автомобилей и напевая глуховатым голосом песенку о верном гусаре, она была грациозна, как бегемот. На столе у окна стояли две бутылки коньяка – одна уже почти пустая. Накануне вечером она была не почата. Я забыл спрятать ее под замок.

– Ну, знаете ли, фрау Штосс… – вымолвил я.

Пение прекратилось. Метла упала на пол. Блаженная ухмылка на лице уборщицы погасла. Теперь привидением был уже я.

– Иисусе Христе… – с трудом пробормотала Матильда и уставилась на меня красными глазами. – Не думала я, что вы так рано заявитесь…

– Понятно. Ну а коньячок ничего?

– Коньяк-то хорош… но мне так неприятно. – Она вытерла ладонью губы. – Прямо, знаете, как обухом по голове…

– Не стоит преувеличивать. Просто вы накачались. Как говорится, пьяны в стельку.

Она едва удерживалась в вертикальном положении. Ее усики подрагивали, а веки хлопали, как у старой совы. Но вскоре она кое-как овладела собой и решительно сделала шаг вперед.

– Господин Локамп!.. Человек всего лишь человек… Сперва я только принюхивалась… потом не выдержала, сделала глоток… потому что в желудке у меня всегда, знаете ли, какая-то вялость… Вот… а потом… а потом, видать, бес попутал меня… И вообще – нечего вводить бедную женщину в искушение… нечего оставлять бутылки на виду.

Уже не впервые я заставал ее в таком виде. По утрам она приходила на два часа убирать мастерскую, и там можно было спокойно оставить сколько угодно денег, к ним она не прикасалась… А вот спиртное было для нее то же, что сало для крысы.

Я поднял бутылку.

– Коньяк для клиентов, вы, конечно, не тронули, а любимый сорт господина Кестера вылакали почти до дна.

Огрубевшее лицо Матильды исказилось гримасой удовольствия.

– Что правда, то правда… В этом я знаю толк. Но, господин Локамп, неужто вы выдадите меня, беззащитную вдову?

Я покачал головой:

– Сегодня не выдам.

Она опустила подоткнутый подол.

– Ладно, тогда улепетываю. А то придет господин Кестер… ой, не приведи Господь!

Я подошел к шкафу и отпер его.

– Матильда…

Она торопливо подковыляла ко мне. Я поднял над головой коричневую четырехгранную бутылку.

Она протестующе замахала руками:

– Это не я! Честно вам говорю! Даже и не пригубила!

– Знаю, – сказал я и налил полную рюмку. – А вы это когда-нибудь пробовали?

– Вопрос! – Она облизнулась. – Да ведь это ром! Выдержанный ямайский ром!

– Правильно. Вот и выпейте рюмку!

– Это я-то? – Она отпрянула от меня. – Зачем же так издеваться, господин Локамп? Разве можно каленым железом по живому телу? Старуха Штосс высосала ваш коньяк, а вы ей в придачу еще и ром подносите. Да вы же просто святой человек, именно святой… Нет, уж лучше пусть я умру, чем выпью!

– Значит, не выпьете?.. – сказал я и сделал вид, будто хочу убрать рюмку.

– Впрочем… – Она быстро выхватила ее у меня. – Как говорят, дают – бери. Даже если не понимаешь, почему дают. Ваше здоровье! А у вас, случаем, не день ли рождения?

– Да, Матильда. Угадали.

– Да что вы! В самом деле? – Она вцепилась в мою руку и принялась ее трясти. – Примите мои самые сердечные поздравления! И чтобы деньжонок побольше! – Она вытерла рот. – Я так разволновалась, что обязательно должна тяпнуть еще одну. Ведь вы мне очень дороги, так дороги – прямо как родной сын!..

– Хорошо.

Я налил ей еще одну рюмку. Она разом опрокинула ее и, прославляя меня, вышла из мастерской.

Я спрятал бутылку и сел за стол. Через окно на мои руки падали лучи бледного солнца. Все-таки странное это чувство – день рождения. Даже если он тебе, в общем, безразличен. Тридцать лет… Было время, когда мне казалось, что не дожить мне и до двадцати, уж больно далеким казался этот возраст. А потом…

Я достал из ящика лист бумаги и начал вспоминать. Детские годы, школа… Это было слишком давно и уже как-то неправдоподобно. Настоящая жизнь началась только в 1916 году. Тогда я – тощий восемнадцатилетний верзила – стал новобранцем. На вспаханном поле за казармой меня муштровал мужланистый усатый унтер: «Встать!» – «Ложись!» В один из первых вечеров в казарму на свидание со мной пришла моя мать. Ей пришлось дожидаться меня больше часа: в тот день я уложил свой вещевой мешок не по правилам, и за это меня лишили свободных часов и послали чистить отхожие места. Мать хотела помочь мне, но ей не разрешили. Она расплакалась, а я так устал, что уснул еще до ее ухода.

1917. Фландрия. Мы с Миддендорфом купили в кабачке бутылку красного. Думали попировать. Но не удалось. Рано утром англичане начали обстреливать нас из тяжелых орудий. В полдень ранило Кестера, немного позже были убиты Майер и Детерс. А вечером, когда мы уже было решили, что нас оставили в покое, и распечатали бутылку, в наши укрытия потек газ. Правда, мы успели надеть противогазы, но у Миддендорфа порвалась маска. Он заметил это слишком поздно и, покуда стаскивал ее и искал другую, наглотался газу. Долго его рвало кровью, а наутро он умер. Его лицо было зеленым и черным, а шея была вся искромсана – он пытался разодрать ее ногтями, чтобы дышать.

1918. Это было в лазарете. Несколькими днями раньше с передовой прибыла новая партия. Бумажный перевязочный материал. Тяжелые ранения. Весь день напролет въезжали и выезжали операционные каталки. Иногда они возвращались пустыми. Рядом со мной лежал Йозеф Штоль. У него уже не было ног, а он еще не знал об этом. Просто этого не было видно – проволочный каркас накрыли одеялом. Он бы и не поверил, что лишился ног, ибо чувствовал в них боль. Ночью в нашей палате умерло двое. Один – медленно и тяжело.

1919. Я снова дома. Революция. Голод. На улицах то и дело строчат пулеметы. Солдаты против солдат. Товарищи против товарищей.

1920. Путч. Расстрел Карла Брегера. Кестер и Ленц арестованы. Моя мама в больнице. Последняя стадия рака.

1921… Я напрасно пытался вспомнить хоть что-нибудь. Словно этого года вообще не было. В 1922-м я был железнодорожным рабочим в Тюрингии, в 1923-м руководил отделом рекламы фабрики резиновых изделий. Тогда была инфляция. Мое месячное жалованье составляло двести миллиардов марок. Деньги выплачивали дважды в день, и после каждой выплаты предоставлялся получасовой отпуск, чтобы обежать магазины и что-нибудь купить, пока не вышел новый курс доллара и стоимость денег не снизилась вдвое…

А потом?.. Что было в последующие годы? Я отложил карандаш. Стоило ли воскрешать все это в памяти? К тому же многое я просто не мог вспомнить. Слишком все перемешалось. Мой последний день рождения я отмечал в кафе «Интернациональ», где в течение года работал пианистом – должен был создавать у посетителей «лирическое настроение». Потом снова встретил Кестера и Ленца. Так я и попал в «Аврема» – «Авторемонтную мастерскую Кестера и К°». Под «К°» подразумевались Ленц и я, но мастерская, по сути дела, принадлежала только Кестеру. Прежде он был нашим школьным товарищем и ротным командиром; затем пилотом, позже некоторое время студентом, потом автогонщиком и, наконец, купил эту лавочку. Сперва к нему присоединился Ленц, который несколько лет околачивался в Южной Америке, а вслед за ним и я.

Я вытащил из кармана сигарету. В сущности, я мог быть вполне доволен. Жилось мне неплохо, я работал, силенок хватало, и я не так-то скоро уставал – в общем, как говорится, был здоров и благополучен. И все же не хотелось слишком много думать об этом. Особенно наедине с самим собой. Да и по вечерам тоже. Потому что время от времени вдруг накатывалось прошлое и впивалось в меня мертвыми глазами. Но для таких случаев существовала водка.

Эрих Мария Ремарк. Три товарища

Небо было желтым, как латунь; его еще не закоптило дымом. За крышами фабрики оно светилось особенно сильно. Вот-вот должно было взойти солнце. Я посмотрел на часы – еще не было восьми. Я пришел на четверть часа раньше обычного.

Я открыл ворота и подготовил насос бензиновой колонки. Всегда в это время уже подъезжали заправляться первые машины.

Вдруг за своей спиной я услышал хриплое кряхтение, – казалось, будто под землей проворачивают ржавый винт. Я остановился и прислушался. Потом пошел через двор обратно в мастерскую и осторожно приоткрыл дверь. В полутемном помещении, спотыкаясь, бродило привидение. Оно было в грязном белом платке, синем переднике, в толстых мягких туфлях и размахивало метлой; весило оно не менее девяноста килограммов; это была наша уборщица Матильда Штосс.

Некоторое время я наблюдал за ней. С грацией бегемота сновала она взад и вперед между автомобильными радиаторами и глухим голосом напевала песню о верном гусаре. На столе у окна стояли две бутылки коньяка. В одной уже почти ничего не оставалось. Накануне вечером она была полна.

– Однако, фрау Штосс… – сказал я.

Пение оборвалось. Метла упала на пол. Блаженная ухмылка погасла. Теперь уже я оказался привидением.

– Исусе Христе, – заикаясь пробормотала Матильда и уставилась на меня покрасневшими глазами. – Так рано я вас не ждала.

– Догадываюсь. Ну как? Пришлось по вкусу?

– Еще бы, но мне так неприятно. – Она вытерла рот. – Я просто ошалела.

– Ну, это уж преувеличение. Вы только пьяны. Пьяны в дым.

Она с трудом сохраняла равновесие. Ее усики подрагивали, и веки хлопали, как у старой совы. Но постепенно ей всё же удалось несколько прийти в себя. Она решительно шагнула вперед:

– Господин Локамп, человек всего лишь человек. Сначала я только понюхала, потом сделала глоточек, а то у меня с желудком неладно, – да, а потом, видать, меня бес попутал. Не надо было вводить в искушение старую женщину и оставлять бутылку на столе.

Уже не впервые заставал я ее в таком виде. Каждое утро она приходила на два часа убирать мастерскую; там можно было оставить сколько угодно денег, она не прикасалась к ним. Но водка была для нее что сало для крысы.

Я поднял бутылку:

– Ну конечно, коньяк для клиентов вы не тронули, а налегли на хороший, который господин Кестер держит для себя.

На обветренном лице Матильды мелькнула усмешка:

– Что правда, то правда – в этом я разбираюсь. Но, господин Локамп, вы же не выдадите меня, беззащитную вдову.

Я покачал головой:

– Сегодня нет.

Она опустила подоткнутые юбки.

– Ну, так я смоюсь. А то придет господин Кестер, и тогда такое начнется…

Я подошел к шкафу и отпер его:

– Матильда!

Она поспешно заковыляла ко мне. Я высоко поднял коричневую четырехгранную бутылку.

Она протестующе замахала руками:

– Это не я! Честью клянусь! Этого я не трогала!

– Знаю, – ответил я и налил полную рюмку. – А знаком ли вам этот напиток?

– Еще бы! – она облизнула губы. – Ром! Выдержанный, старый, ямайский!

– Верно. Вот и выпейте стаканчик. – Я? – она отшатнулась. – Господин Локамп, это уж слишком. Вы пытаете меня на медленном огне. Старуха Штосс тайком вылакала ваш коньяк, а вы ром еще ей подносите. Вы – просто святой, да и только! Нет, уж лучше я сдохну, чем выпью.

– Вот как? – сказал я и сделал вид, что собираюсь забрать рюмку.

– Ну, раз уж так… – она быстро схватила рюмку. – Раз дают, надо брать. Даже когда не понимаешь толком, почему. За ваше здоровье! Может, у вас день рождения?

– Да, вы в точку попали, Матильда!

– В самом деле? Правда? – Она вцепилась в мою руку и тряхнула ее. – От всего сердца желаю счастья! И деньжонок побольше! Господин Локамп! – Она вытерла рот.

– Я так разволновалась, что надо бы еще одну пропустить! Я же люблю вас, как родного сына.

– Вот и хорошо!

Я налил ей еще рюмку. Она выпила ее единым духом и, осыпая меня добрыми пожеланиями, вышла из мастерской.

Я убрал бутылки и сел к столу. Бледный луч солнца, проникавший через окно, освещал мои руки. Странное чувство испытываешь все-таки в день рождения, даже если никакого значения не придаешь ему. Тридцать лет… Было время, когда мне казалось, что я никак не доживу до двадцати, так хотелось поскорее стать взрослым. А потом…

Я вытащил из ящика листок почтовой бумаги и стал вспоминать. Детство, школа… Все это так далеко ушло, словно никогда и не было. Настоящая жизнь началась только в 1916 году. Как раз тогда я стал новобранцем. Тощий, долговязый, восемнадцатилетний, я падал и вскакивал под команду усатого унтер-офицера на старой пашне за казармой. В один из первых вечеров моя мать пришла в казарму навестить меня. Ей пришлось прождать целый час. Я неправильно уложил ранец и в наказание должен был в свободное время чистить уборную. Мать хотела помочь мне, но ей не разрешили. Она плакала, а я так устал, что заснул, когда она сидела со мной.

1917 год. Фландрия. Мы с Мидендорфом купили в погребке бутылку красного вина. Собирались покутить. Но не вышло. На рассвете англичане открыли ураганный огонь. В полдень ранили Кестера. Майер и Петере были убиты перед вечером. А к ночи, когда мы уже надеялись отдохнуть и откупорили бутылку, началась газовая атака. Удушливые облака заползали в блиндажи. Правда, мы вовремя надели противогазы. Но у Мидендорфа маска прорвалась. Когда он заметил, было уже поздно. Пока он срывал ее и искал другую, он наглотался газа, и его рвало кровью. Он умер на следующее утро; лицо было зеленым и черным. А шея вся истерзана. Он пытался разорвать ее ногтями, чтобы глотнуть воздух.

1918. Это было в госпитале. Двумя днями раньше прибыла новая партия раненых. Тяжелые ранения. Повязки из бумажных бинтов. Стоны. Весь день то въезжали, то выезжали длинные операционные тележки. Иногда они возвращались пустыми. Рядом со мной лежал Иозеф Штоль. Ног у него уже не было, но он этого еще не знал. Увидеть он не мог, потому что там, где должны были лежать его ноги, торчал проволочный каркас, покрытый одеялом. Да он и не поверил бы, потому что чувствовал боль в ногах. За ночь в нашей палате умерли двое. Один умирал очень долго и трудно.

1919. Снова дома. Революция. Голод. С улицы всё время слышится треск пулеметов. Солдаты воюют против солдат. Товарищи против товарищей.

1920. Путч. Расстреляли Карла Брегера. Арестованы Кестер и Ленц. Моя мать в больнице. Последняя стадия рака.

1921. Я припоминал. И не мог уже вспомнить. Этот год просто выпал из памяти. В 1922-м я работал на строительстве дороги в Тюрингии. В 1923-м заведовал рекламой на фабрике резиновых изделий. То было время инфляции. В месяц я зарабатывал двести миллиардов марок. Деньги выдавали два раза в день, и каждый раз делали на полчаса перерыв, чтобы сбегать в магазины и успеть купить хоть что-нибудь до очередного объявления курса доллара, так как после этого деньги снова наполовину обесценивались.

Что было потом? Что было в последующие годы? Я отложил карандаш. Не имело смысла вспоминать дальше. Я уже и не помнил всего достаточно точно. Слишком всё перепуталось. В последний раз я праздновал день моего рождения в кафе «Интернациональ». Там я целый год работал тапером. Потом опять встретил Кестера и Ленца. И вот теперь я здесь, в «Аврема» – в авторемонтной мастерской Кестера и Књ. Под «и Књ» подразумевались Ленц и я, хотя мастерская по существу принадлежала только Кестеру. Он был нашим школьным товарищем, потом командиром нашей роты. Позже он стал летчиком, некоторое время был студентом, затем гонщиком и, наконец, купил эту лавочку. Сперва к нему присоединился Ленц, который до этого несколько лет шатался по Южной Америке, а потом и я.

Я вытащил из кармана сигарету. Собственно говоря, я мог быть вполне доволен. Жилось мне неплохо, я имел работу, был силен, вынослив и, как говорится, находился в добром здравии; но всё же лучше было не раздумывать слишком много. Особенно наедине с собой. И по вечерам. Не то внезапно возникало прошлое и таращило мертвые глаза. Но для таких случаев существовала водка.

Знаменит своим гуманизмом. Мало кому из классиков удалось так проникновенно и органично сыграть на контрасте: показать человеческое в эпоху отчаяния.

Эрих Мария Ремарк, бывший фронтовик Первой мировой войны, возненавидевший войны в принципе и ставший убежденным пацифистом, приступил к написанию произведения в 1932 году. Оно по своей сути соответствовало главному критерию для настоящей книги - быть кубическим куском дымящейся совести.

Непростая судьба произведения

Словно сагу о своем поколении, опаленном войной, писал Ремарк “Три товарища”. Краткое содержание на немецком языке и справедливая литературная критика на родине классика появились лишь после Второй мировой войны, т. е. спустя десятилетие.

Трудно представить себе эмоциональное состояние писателя, завершившего написание произведения в 1936 году.

Классика немецкие фашисты превратили в изгоя на своей родине. Нацисты стали устраивать облавы на киносеансах фильмов, снятых по произведениям автора, а издание тиражей его книг запретили.

Когда же писатель эмигрировал в Швейцарию, его лишили немецкого гражданства, травили нацистской пропагандой, а написанные им романы демонстративно сжигали.

Эта книга сразу же стала мировым бестселлером, но в нацистской Германии ожидаемо было наложено табу на роман “Три товарища”. Краткое содержание по главам на немецком языке позже писали в школах в виде изложения и в ФРГ, и в ГДР. Германия, наконец, признала своего классика!

Интегрирующий, жизнеутверждающий дух этого выстраданного автором романа способствовал формированию новой немецкой духовности, далее ведущей к объединению двух Германий и реальному превращению страны-инициатора двух мировых войн в действительный оплот мира на Европейском континенте.

Три друга

Это книга о надежде и любви, о дружбе и повседневном мужестве, об умении достойно выдерживать удары судьбы и идти дальше. О своем поколении писал Эрих Мария Ремарк "Три товарища". Краткое содержание романа является предметом изучения данной статьи.

Изложение событий начинается в утро тридцатилетия Роберта Локампа. Первая глава играет особое место во всем произведении. С ее помощью автор исчерпывающе знакомит нас со всеми главными героями. Роберт приходит в авторемонтную мастерскую, где трудом механика зарабатывает деньги задолго перед работой. Со своими коллегами Робби знаком с детства - инициативным крепышом Отто Кестером и артистичным душевным Готтфридом Ленцем.

Первый был студентом и летчиком, потом стал гонщиком; он самый креативный в тройке, у него талант автомеханика и автогонщика. Второй - душа компании: артистичный, общительный, организатор всех их общих праздников, он пользуется успехом у женщин и имеет друзей в среде барменов. Сам же Роберт Локамп имеет более выраженную, чем у друзей, “коммерческую жилку”, так что ему чаще доверяют вести переговоры.

Вместе они всю жизнь: росли, воевали, теперь трудятся. Их троих связывает крепкая мужская дружба, в которой гармонично царят откровенность, доброжелательность, взаимопомощь, взаимоуважение.

День рождения Роберта

Робби углублен в самого себя, вспоминая всю предыдущую жизнь. Это глубокое эмоциональное состояние. Он видит пожилую фрау Штосс, уборщицу, которая, прибирая поутру и пользуясь отсутствием механиков, отпила из оставленной ими бутылки рому. Однако у мужчины сегодня юбилей, поэтому без слов упрека наливает старухе еще одну чарку. Когда же та с благодарностями и поздравлением уходит, Роберта охватывают печальные воспоминания.

О потерянном поколении, опаленном войной и брошенном на выживание, пишет Ремарк "Три товарища". Краткое содержание мыслей героя романа, от имени которого автор повествует, сводится к довольно мрачной и пугающей статистике.

В 1916 году восемнадцатилетний Роберт Локамп попадает на фронт.

С 1917 года он сражается на передовой, видя, как смерть забирает одного за другим его товарищей.

1918 год начался и закончился в окопах. У Локампа было ранение.

Возвратился Робби с войны в 1919 году в Германию, охваченную революцией, сопровождаемой убийствами одних немцев другими, голодом.

В 1920 году родину главного героя потряс путч. Ленца и Кестера бросили в тюрьму. Мама Роберта скончалась от рака.

В 1921-1923 году Роберт как мог выживал в мире отчаяния, нищеты. Он жадно хватался за любую работу, чтоб заработать на скудный ломоть хлеба насущного. Работал рекламным агентом, дорожным строителем, тапером в борделе.

Роберт храним дружбой

Презентует нам своего главного героя на этапе редкой в те времена для Германии неустойчивой социальной стабильности Ремарк ("Три товарища"). Краткое содержание его нынешнего статуса можно выразить известным ныне выражением "три в одном". Он остался из-за войны и революции сиротой. В романе не упоминается никто из родителей, но его родню, к счастью, заменили друзья. Они дружно ремонтируют автомобили, вместе отдыхают, поддерживают морально и материально друг друга, сообща принимают решения по своему нехитрому бизнесу...

А когда воспоминания о крови и смертях просыпались и начинали давить на психику, и вынести это становилось нестерпимо, друзья разрушали призраки прошлого алкоголем. Типичный признак вчерашних солдат: живому человеку страшно в навязчивых, приходящих вновь и вновь снах видеть мясорубку войны и смерть товарищей. Это свойство психики описал, зная по себе, автор романа Ремарк ("Три товарища"). Краткое содержание его произведения - описание судьбы поколения немцев, выживших после Первой мировой войной и оказавшихся невостребованных обществом. Но не все из них в отчаянии сложили руки, многие, как и герои романа, решили, действовать согласно пословице, гласящей: ”Спасение утопающих - дело рук самих утопающих.”

Локамп, Ленц и Кестер успевали:

Ремонтировать автомобили;

Купить кадиллак и ремонтировать его на продажу;

- “для души” превратить старую колымагу в спортивное купе, снабдив его мощнейшим гоночным двигателем.

Эпизод на дороге

Готтфрид подарил ему "амулет от злого рока", якобы полученный от внучки вождя инков, а Отто - "спасение от бед повседневных" в виде 6 бутылок рома. Пикник был спланирован на вечер. Однако вначале предстоял полный рабочий день.

Дорогу на пикник друзья превращают в развлечение. Они используют контраст устаревшего внешнего вида своего сборного автомобиля, которого по-дружески назвали “Карл”, с его обретенными гоночными характеристиками. Не зря они называли его "призраком дороги"!

Вот и в этот вечер водитель навороченного “бьюика", едущий по одной с ними трассе, попался на удочку. Очевидно, желая пофорсить перед спутницей, он сперва небрежно обогнал "Карла", потом, когда тот вновь оказался впереди, обогнал опять, но уже на высшей передаче. Впрочем, шансов у него не было...

В итоге “Карл”, показав свои реальные скоростные качества, оставил далеко позади произведение американского автопрома от General Motors, которое вел герр Биндинг (так он потом им представился).

Пикник в придорожном кафе. Знакомство с Патрицией Хольман

Впрочем, как определил сам автор, именно история любви и дружбы составляет в романе “Три товарища” краткое содержание. Ремарк в эпизоде праздничного ужина знакомит нас с главной героиней - Патрицией Хольман. Это она была спутницей Биндинга.

Водитель бьюика нагнал друзей у придорожного трактира, где они праздновали именины Роберта. Биндинг решил присоединиться к празднеству, представив трем товарищам Патрицию Хольман. Стройная, красивая и вместе с тем загадочная и молчаливая девушка сразу понравилась им. Объединенная компания оказалась отличной, вечер удался. В его окончание осмелевший Робби спросил у Патриции ее телефонный номер под благовидным предлогом: чтобы убедиться, как она доедет домой.

Пансион фрау Залевски, соседи Роберта

Затем краткое содержание “Трех товарищей” Ремарка дает описание крошечного мини-отеля (пансиона) фрау Залевски и его обитателей. В те годы это было типичное для немецких городов заведение, где жильцы из последних сил пытались “держаться на плаву” в социуме. В нем проживал Роберт Локамп и его соседи, люди бедные и несчастные в личной жизни:

Бездетные и вечно ругающиеся соседи Хассе (позже с ними приключится трагедия: жена уйдет к любовнику, а муж повесится);

Вдова Бендер пятидесяти лет, потерявшая мужа и детей, чье пронзительное одиночество скрашивала только пятнистая кошка;

Эмигрант граф Орлов - стройный молодящийся мужчина, безмерно тоскующий по Родине и зарабатывающий на жизнь уроками танцев;

Страдающий от голода и бедности безработный студент Георг Блок.

Все эти люди оказались в пансионе выброшенными невзгодами войны и революции, подобно морякам, попавшим в шторм и вынесенным на коралловый остров. Именно в своей съемной квартире в доме фрау Залевски проснулся Роберт на следующий после именин день.

Затем он вышел позавтракать в кафе “Интернациональ”, встретив там знакомых -кельнера Алоиса и проститутку Розу (ранее Робби работал тапером в ее заведении). Однако, общаясь с ними, тридцатилетний мужчина все больше думал о Патриции Хольман. Наконец, решившись, он позвонил девушке и пригласил ее на свидание.

Первое и второе свидание с Пат

Роберт действительно неуклюж и косноязычен. Диалог с Патрицией никак не получается, и бывший солдат “для смелости” выпивает еще и еще... Осознав, что пьян, Робби возвращается домой, понимая, что показал себя не с лучшей стороны.

Однако на следующий день его друг Готтфрид Ленц дал ему хороший совет, как продолжить общение с понравившейся девушкой - послать ей букет роз. После того как Пат приняла цветы, Роберт вторично пригласил ее на свидание.

Теперь к их услугам автомобиль “Карл”, и на нем молодой человек учит Патрицию вождению. Свидание удалось! Пат и Робби ощущают взаимное влечение и единение душ. Ближе к вечеру они заходят в бар, где встречают Готтфрида Ленца. Вместе молодые люди отправляются развлечься на аттракционы в лунапарк.

Они завоевывают всевозможные призы на двух аттракционах, требующих точного набрасывания кольца на бутылку. На очереди - третий, но его хозяин в панике закрывается, увидев приближающихся молодых мужчин. Откуда такая профессиональная меткость? Такой успех действительно не был случайным. Ведь во время передышек на войне солдаты Локамп и Ленц упражнялись, набрасывая головные уборы на всевозможные крючки. Выигранных призов - море, их друзья щедро раздали своим болельщикам, оставив себе лишь бутылки вина и сковородку, на которой собираются готовить в мастерской.

Подробнее о Патриции Хольман

Драматически раскрывает тему любви Роберта и Патриции книга "Три товарища". Краткое содержание их романа сводится к классической трагедии: столкновению Любви и Смерти.

Очаровательная Патриция Хольман, вокруг которой всегда было море поклонников, неожиданно для себя влюбляется в автомеханика Роберта Локампа. Ее душа стремится к счастью, но тело, к сожалению, поражено туберкулезом. Девушка ранее лечилась в санатории полгода от этой болезни, после этого наступило улучшение. Ей хочется верить, что это навсегда, что она, такая молодая, победила свой недуг.

Гораздо позже после первого знакомства, лишь убедившись в своих чувствах к Роберту, Патриция пригласит его к себе домой. Она умна, образована, хорошо воспитана и... тоже одинока. От бывшего благосостояния родителей осталась лишь мебель да изящные безделушки. Теперь девушка платит за съем двух комнат в доме, ранее бывшем собственностью ее семьи.

Она ищет работу продавца грампластинок, чтобы самой зарабатывать на жизнь.

Германия 20-х: углубление кризиса

Целостно пишет Ремарк “Три товарища”. Краткое содержание каждой главы (кроме первой, где концентрированно даны автором многие биографические моменты героев) представляет собой отдельный яркий поворот сюжета, отражая при этом личностные их качества. Не последняя среди них - находчивость. Коллективный разум друзей ищет и находит выходы. Вот и во время обострившегося в Германии кризиса, когда доход от мастерской значительно снизился, спасительная идея была найдена.

Во-первых, друзья арендовали такси и занимались подвозом на нем по очереди. Во-вторых, они решили участвовать на “Карле” в гонках. Кестер, Ленц и Локамп устраивают углубленное техобслуживание своему “Карлу”, и тот, ведомый Отто Кестером, мастером скоростных поворотов, таки выигрывает гонку.

Роберт окончательно осознает, что любим

Влюбленная Пат теперь показывает Робби свои любимые места досуга в городе и представляет его своим знакомым. В театре влюбленные встречают старого знакомого Бройера, а тот приглашает их в ресторан.

Пат - любительница танцев, а Роберт танцевать не умеет. Девушку приглашает Бройер. Робби же, чувствуя себя не в своей тарелке, в это время только пьет и ревнует... Ситуация грозит размолвкой, но за этим следует один из самых проникновенных эпизодов романа (Ремарк, "Три товарища".) Краткое содержание, отзывы читателей неизменно упоминают его. И неудивительно. Ведь именно в нем столь убедительно отразилась сила любви Пат к Робби, что его мимолетные сомнения в момент развеялись.

Обуреваемый ревностью, Роберт даже не прощается в ресторане с Патрицией. Когда же Бройер развозит знакомых по домам, он просит высадить себя у бара, где впервые в жизни напивается с горя. Его душа рвется на части от любви к Пат, которая, как ему показалось, оставила его. Впрочем, опьянения не наступает. Когда же Робби возвращается к дому фрау Залески, то видит у двери замерзшую Пат, ждущую его... Он отогревает девушку чаем, вместе они проводят время до вечера следующего дня.

Интересна композиция книги. Радостно, искристо, мажорно начинает писать Ремарк "Три товарища". Краткое содержание по главам отражает постепенное вымывание светлых и теплых тонов. И вот уже сюжет романа сковывает безысходность... Однако в ее стене всегда найдется форточка для фирменной ремарковской грустной надежды...

Вскоре проявляет себя страшная болезнь Пат... Ничто не предвещало этого. Роберту, к восторгу друзей, наконец удалось осуществить их общую давнюю мечту - выгодно продать отреставрированный ими кадиллак. Робби, торжествуя, демонстрирует друзьям в мастерской чек покупателя. Теперь, получив свою долю, он может взять отпуск на две недели и поехать с Патрицией к морю.

Но морской воздух вызвал горловое кровотечение у Пат. Испуганный за жизнь любимой, Робби звонит Кестеру, и тот на бешеной скорости, сквозь туман и ночь, привозит на "Карле" к страждущей ее лечащего врача Жаффе. Друзья доставили ему очевидные неудобства, но он, очарованный их благородством, оказывает пациентке посильную помощь, лечит ее несколько дней, и девушке становится легче.

Трогательно в это время ухаживает Роберт за болеющей: он всегда с ней. Кроме того, его подарок - жизнерадостный и активный щенок терьера ирландской породы - является отдушиной для нее.

Патриция не желает казаться больной. Когда ей стало легче (благодаря лечению Жаффе), она попросила Робби и Отто отужинать вместе в здешних ресторанах. Друзьям пришлось проявлять настоящую изобретательность, дабы подменять безалкогольными спиртные ингредиенты коктейлей.

Вердикт врача неумолим: Пат нужно срочно везти в горный санаторий. Чтобы убедить Робби, доктор ведет его на экскурсию в свою клинику, где лечатся различные тяжелобольные пациенты. Посреди этого ужаса Роберт ловит на себе взгляд пациентки, полный спокойного мужества. И он понимает, что хочет донести до него благородный Жаффе, когда-то сам потерявший жену: нередко тяжелобольные люди при правильном уходе живут дольше здоровых.

Вынужденная продажа мастерской

Впрочем, в это же время случается еще ряд событий, которые также отражает краткое содержание. "Три товарища" Ремарк Э. М. писал, раскрывая параллельно с любовной темой и темы социальные, политические.

Меж тем дела мастерской идут из рук вон плохо. В стране началась гиперинфляция, заказов нет в принципе.

Три товарища ищут выход. Проезжая на "Карле" гоночную трассу (они решили заработать, выставив его на соревнования), они замечают разбившийся ситроен. Им удается в буквальном смысле отбить дефицитнейший (особенно в это время) заказ на его ремонт у конкурентов - четырех братьев.

Естественно, что друзья, ремонтируя это авто, поиздержались на запчасти, но ожидаемая прибыль оправдывала затраты... Как гром среди ясного неба на автомехаников обрушилась новость: владелец авто оказался банкротом и уже продал его с молотка вместе с остальным имуществом.

Гибель Ленца

Говорят, что беда не ходит одна... Так случилось и с тремя друзьями. Следующая утрата оказалась еще оглушительней.

Современное героям романа немецкое общество стало первой мишенью для зарождающегося нацизма. Они повсеместно и бурно инициировали совсем небезобидные митинги, что и отобразил Ремарк в своей книге. Готтфрид Ленц увлекся этими сборищами.

Однажды, когда Робби и Отто пытаясь его урезонить, отыскав своего друга на одном из митингов, их, уже вышедших из толпы и возвращающихся к "Карлу", обстрелял нацистский боевик. Ленц был убит на месте.

Роберт и Отто желают отомстить смертью негодяю, прочесывая город. Но их опережает другой товарищ Ленца, бармен Альфонс...

Смерть Пат в изображении Ремарком

Захватывая воображение читателя динамизмом сюжета, наращивает трагизм романа Эрих Мария Ремарк ("Три товарища".) Краткое содержание произведения словно лаконичными крупными завершающими мазками показывает последние дни жизни Патриции Хольман:

Роберт по телефону узнает, что Пат находится в санатории на постельном режиме.

Отто, почуяв неладное, сразу отвозит его туда на "Карле".

Они вместе с Пат наблюдают с горного перевала величественный закат. Причем и Пат, и Робби с Отто почему-то знают, что он - последний в ее жизни.

Патриция умирает за час перед рассветом.

Локамп утром получает от Кестера крупную сумму. Друг продал "Карла", чтобы прислать Роберту деньги на похороны любимой.

Одним из самых сильных и проникновенных эпизодов романа является изображение автором внутреннего духовного мира Роберта, осознавшего факт, что любимая, находящаяся рядом, уже мертва.

Вначале он, не отрываясь, всю ночь держит руку умирающей от горлового кровотечения. Пат обречена... А затем Роберт Локамп произносит эти удивительно лаконичные, простые и проникновенные слова, ставшие знаковыми в мировой литературе: “Потом настало утро, а ее уже не было...”

С трагизмом нарисованной Ремарком сцены, пожалуй, можно сравнить эпизод из “Тихого Дона”, когда Григорий Мелехов, потрясенный гибелью любимой, увидел “ослепительно-черное восходящее солнце”.

Вместо заключения

Какова будет дальнейшая судьба Роберта Локампа? Может ли “сломаться” этот человек, потерявший один за другим настоящего друга Готтфрида Ленца и любимую женщину Патрицию Хольман?

Ремарк отвечает на этот вопрос пространно: “Потом настало утро...” Он приглашает читателя дофантазировать. Не рассказывает об этом книга "Три товарища". Краткое содержание тем более не может дать ответ на этот вопрос. Но мы все же попробуем поразмыслить.

Не один остался Роберт Локамп, с ним- верный товарищ Отто Кестер. Они друг друга знают и доверяют. Пережитые совместно горести - это тот пуд соли, после которого люди становятся неразлучными. Друзья уже доказали, что способны и продуктивно работать, и молниеносно принимать верные решения. А если им подвернется удача, читатель может быть уверенным, что своего шанса Роберт и Отто не упустят.