Когда татарстан подписал федеративный договор. Власти татарстана готовятся к войне с федеральным центром

Впервые договор о разграничении предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти Республики Татарстан» был подписан в 1994 г. Подписи под соглашением поставили первый президент РФ Борис Ельцин и первый президент Республики Татарстан Минтимер Шаймиев.

Чуть ранее, в мае 1992 г., после всенародного референдума татарские власти провозгласили статус республики как суверенного государства, а в ноябре того же года была принята Конституция Республики Татарстан. Многие положения этого документа шли вразрез со статьями Конституции РФ, принятой годом позже - 12 декаря 1993 г. Чтобы утрясти возникшие правовые колизии, и потребовался Договор о разграничении полномочий.

В 2004 г. председатель Государственного совета Татарстана Фарид Мухаметшин, говоря о важности документа, отмечал, что договор «снял напряжение в отношениях между Российской Федерацией и Республикой [Татарстан] , став примером цивилизованного решения проблем государственного строительства».

Конечно, мнения экспертов по поводу документа расходятся.

Ирек Муртазин, политолог, журналист, политический активист (из интервью радио «Соль») :

Все это разграничение полномочий, вся эта политическая трескотня была нужна всего лишь для того, чтобы устроить дымовую завесу для процесса, который можно назвать «первоначальное накопление капитала». Первый договор, в принципе, о: «Ребята, делайте что хотите, только оставайтесь в составе России, не подымайте бузу, нам второй Чечни, второй войны не надо».

Под «делайте что хотите», очевидно, понимаются права, которые получила республика в соответствии с договором:

• - самостоятельно осуществлять правовое регулирование административных, семейных, жилищных отношений, отношений в области охраны окружающей среды и природопользования;
• - решать вопросы владения, пользования и распоряжения землей, недрами, водными, лесными и другими природными ресурсами;
• - устанавливать систему государственных органов Республики Татарстан, порядок их организации и деятельности;
• - устанавливать и поддерживать отношения как с другими субъектами РФ, так и с иностранными государствами;
• - осуществлять помилование лиц, осужденных судами Республики Татарстан (такого права не было ни у одного другого субъекта РФ).

Эти положения практически без изменений действовали 13 лет. В 2007 г. Ментимер Шаймев подписал новый договор - уже с Владимиром Путиным. 24 июля 2007 г. соглашение, заключенное на 10 лет, вступило в силу.

Если первые два соглашения мало отличались друг от друга, то новый документ значительно сузил права республики. Однако Татарстану оставили право на совместное с Москвой решение вопросов, «связанных с экономическими, экологическими, культурными и иными особенностями». Кроме того, в документе закреплялось право на вкладыши в паспорта на татарском языке и требование к кандидатам на пост главы республики владеть двумя языками - русским и татарским.

Каким бы номинальным ни был документ, стоит отметить, что Татарстан - единственный из субъектов, входящих в состав Российской Федерации, имеющий такой договор. И по сравнению с другими субъектами республика обладает несколько большими правами. В том числе - в возможностях распоряжаться ресурсами и привлекать инвесторов.

Рафаэль Хакимов, политик, один из участников разработки договора:

Для республики это имидж, конечно, это политический капитал, что мы можем договариваться с Москвой. Никаких преференций (экономических, - прим. ред.) там нет. Но в политике бывает, что имидж иногда важнее, чем финансы, и большие проекты всегда требуют вмешательства политики. И мы пока самые первые с точки зрения инвестиционной привлекательности, а здесь политическая позиция Татарстана тоже играет роль

По данным статистики, Татарстан сегодня - один из наиболее динамично развивающихся регионов России - как в экономическом, так и в социальном плане. В 2016 г. республика заняла первое место в рейтинге социально-политической стабильности регионов России, составленном фондом «Петербургская политика». Более 50% промышленных товаров, произведенных в республике, идут на экспорт. Татарстан практически полностью обеспечивает себя продукцией сельского хозяйства.

Как считает Марат Галеев, зампредседателя комитета Госсовета РТ по экономике, инвестициям и предпринимательству, сегодняшнее состояние республики - результат того, что Татарстан начал лет 20–25 тому назад.

Мы занялись структурной перестройкой, когда другие регионы на это мало или вообще не обращали внимания. Уже тогда республика старалась выводить получение сырой нефти на второстепенный уровень. Эти усилия принесли хорошие результаты - мы запустили крупные мощности по глубокой переработке нефти, реализуем в этой сфере ряд инновационных проектов.

По мнению экспертов, именно договор о разграничении полномочий позволил Татарстану наладить деловые связи с мусульманскими странами - Катаром, Туркменистаном, Турцией, ОАЭ, что в свою очередь положительно сказалось на инвестиционном климате республики.

Кроме того, отметил Рафаэль Хакимов в разговоре с корреспондентами «РИА Новости», договор - это некий элемент стабильности в республике.

Рафаэль Хакимов:

Жители Татарстана говорят и о более прозаических вещах.

Наталья Штеле, журналист, блогер:

Договор давал республиканскому правительству определенные полномочия, позволял оперативнее решать некоторые вопросы, в частности, реализовывались региональные социальные программы. Экономика была более-менее обособленной, это позитивно сказывалось на благосостоянии городов и горожан.

11 июля 2017 г., за пару недель до истечения срока действия договора, депутаты Госсовета Татарстана написали обращение к президенту России с предложением создать специальную комиссию для разграничения полномочий между Республикой и федеральным центром.

Фарид Мухаметшин, председатель парламента Татарстана:

Мы просим, чтобы была создана специальная комиссия, потому что договор - это двусторонний документ. У нас должна быть возможноть еще раз поразмышлять и поработать над будущим нашей республики, чтобы договор подразумевал сглаживание некоторых моментов Конституции РФ, которая не была принята на территории Татарстана в свое время.

Эксперты отмечают, что прекращение действия договора повлечет за собой изменения в законе. «Мы попадаем в такой правовой вакуум, что нам необходимо будет вносить изменения в целый ряд законодательных актов как республики Татарстан, так и РФ, которые были приняты по исполнению этого договора», - отметил депутат Госсовета Николай Рыбушкин.

Однако о продлении договора до сих пор речь так и не идет.

Стоит напомнить, что в 90-е гг. прошлого века в границах Свердловской области с подачи ее тогдашнего главы Эдуарда Росселя была организована Уральская республика: такой статус субъекта давал исключительные права и приоритет в формировании своего бюджета, в отличие от областей. «Нам не нужен был суверенитет, но очень нужны экономическая и законодательная самостоятельность», - объяснял позднее экс-губернатор.

Республика просуществовала всего несколько месяцев: о создании нового субъекта объявили 1 июля 1993 г., а 9 ноября того же года республика прекратила свое существование - после того как президент Российской Федерации Борис Ельцин издал указ о роспуске Свердловского облсовета, а затем - об отстранении от должности главы администрации Эдуарда Росселя. И хотя правозащитники говорили о спорности этих указов, Россель подчинился президенту. Добиться экономических свобод Среднему Уралу не удалось. В отличие от Татарстана.

«Сегодня Татарстан - реальная точка роста во всех сферах экономики. И не здесь ли кроется причина того, что отдельные российские политики так торопятся отказаться от договора о разграничении как прецедента успешного федерализма?» - задается вопросом татарский предприниматель Исмагил Шангареев, владелец группы компаний «ДАН», ведущий свой бизнес в ОАЭ.

Нурали Латыпов, известный политик и журналист, на страницах издания «Бизнес-онлайн» отмечает, что договор Татарстана и РФ был своеобразным НЭПом, новой экономической политикой. «Экономике пилотного региона были даны расширенные полномочия, и этот регион их успешно реализовал. Почему мы не учимся на этом опыте? Надо подключать и другие регионы… Перефразируя известную поговорку: нам важно задуматься, как бы не выплеснуть с грязной водой и ребенка. Мы как-то очень хорошо приспособились «выплескивать ребенка и оставлять грязную воду». В очередной раз мы к этому идем», - уверен Нурали Латыпов.

Отныне юридически нахождение Татарстана в составе Российской федерации может оказаться под вопросом

11 августа 2017 года истек срок действия договора о разграничении полномочий между федеральным центром и Республикой Татарстан. Нового договора нет и не предвидится. Если эта новость оставила вас равнодушной, то, с точки зрения практической политики, вы, возможно, правы. После прекращения действия договора реальная схема взаимотношений двух Кремлей – московского и казанского – никак не поменялась. Но вот с точки зрения юридической казуистики, событие, которое только что имело место, можно назвать эпохальным. Речь идет о таком краеугольном понятии как территориальная целостность России – о юридических основах нахождения Татарстана в составе нашего государства.

Согласно Конституции Татарстана, договор о разграничении полномочий между между Москвой и Казанью – одна из трех главных причин, в силу которых этот регион является субъектом РФ. Самая первая статья основного закона республики гласит: “ Республика Татарстан – демократическое правовое государство, объединенное с Российской Федерацией Конституцией РФ, Конституцией Республики Татарстан и Договором Российской Федерации и Республики Татарстан “ О разграничении предметов ведения и взаимном делегировании полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти Республики Татарстан”.

В переводе с юридического языка на общепонятный эта формулировка означает или, выразимся осторожнее, может означать следующее: так как договора о разграничении полномочий между федеральным центром и Казанью больше нет, то нахождение Татарстана в составе России оказывается под вопросом. К счастью, юридическая реальность далеко не всегда совпадает с реальностью как таковой. Вне зависимости от того, что написано в официальных документах, Татарстан не выйдет из состава России не сегодня, не завтра и не послезавтра. Но отмахиваться от возникшей юридической коллизии как от чего-то малозначимого тоже нельзя.

Мы столкнулись вовсе не с мелким юридическим курьезом, представляющий интерес только для любителей конституционного права. Мы столкнулись с необходимостью выстроить новую схему взаимоотношений между федеральным центром и одним из самых значимых и влиятельных регионов России. Старая ельцинская схема этих взаимооотношений только что умерла. А новая путинская, несмотря на длительность пребывания нынешнего президента у власти, еще не выстроена.

Находясь 6 августа 1990 года с визитом в Казани, только что избранный председатель Верховного Совета РСФСР Борис Ельцин сказал свою судьбоносную фразу: “Берите суверенитета столько, сколько сможете проголотить”. Любезные хозяева Ельцина, первую скрипку среди которых играл занимавший тогда должность руководителя местного обкома КПСС Минтимер Шаймиев, вспользовались этим приглашением на полную катушку. В период резкого ослабления центральных структур власти, совпавший с ельцинским правлением, Татарстан под лидерством Шаймиева взял курс на максимизацию своей самостоятельности.

Обратите внимание на процитированную выше первую статью основного закона республики: “ Татарстан – государство, объединенное с РФ”. Обратите – и сравните с основным законом другой нашей республики, чье руководство во времена Ельцина тоже весьма преуспело в деле давления на федеральный центр: “ Республика Башкортостан являетеся демократическим правовым государством в составе РФ”. Чувствуете разницу? В ельцинский период нашей истории политическая элита в Казани делала все, чтобы в Москве постоянно “чувствовали разницу” между Татарстаном и другими российскими регионами. В декабре 1993 года республика фактически бойкотировала референдум о принятии новой Конституции России. Явка избирателей в Татарстане составила менее 15%. А в одном из районов с населением в тридцать тысяч человек на участки пришли только три избирателя. Аналогичным образом в Татарстане тогда провалились выборы в новый федеральный парламент. Своих посланцев в Государственную Думу и Совет Федерации республика отправила только после подписания в феврале 1994 года первого договора о разграничении полномочий между Москвой и Казанью.

Но даже после подписания этого договора Минтемир Шаймиев разными способами давал понять: Татарстан – это нечто большое, чем рядовый субъект Российской Федерации. Мелкий, но красочный пример. Название КГБ исчезло из официального обихода в Москве осенью 1991 года. Но вот в Татарстане КГБ продолжило свое существование аж до весны 2001 года. Постоянная игра команды Шаймиева на грани – или, как считают некоторые, даже чуть-чуть за гранью – вовсе необязательно может считаться доказатательством наличия у руководства республики сепаратистких настроений. В 90-ые годы шустрые региональные руководители часто использовали подлитические угрозы как рычаг для выбивания из федерального центра экономических преференций.

Вот, например, как первый президент Ингушетии Руслан Аушев выбил из премьера Черномырдина право создать в своей республике свободную экономическую зону. Цитирую рассказ Аушева своему другу и биографу Владимиру Снеригреву: “ Я уже немного поднаторел в коридорах власти, знал, что к делу лучше подходить не сразу, лучше сначала собеседника подготовить. Поэтому начал издалека: - Виктор Степанович, беда у нас. Совсем плохо: денег нет, беженцы зиму провели без крыши над головой. Подбросьте нам с барского стола.

Но к Черномырдину все тогда шли ровно с такими разговорами, поэтому ответ был предопределен: - Денег у меня нет. Не проси и не надейся. Тогда я его слегка пошантажировал: -Раз не даете денег, тогда дайти независимость. Он удивленно поднял брови и даже привстал со стола: - Пошел ты знаешь куда! Хватит нам одного Дудаева. Брось такие разговоры. Забудь! - и еще добавил несколько непечатных, но очень выразительных слов. Но, вижу, разволновался. Ага, теперь можно и козыри выклыдывать: - Виктор Степанович, денег у центра нет и не предвидится. Разрешите на самим их заработать. На общее дело. - Это как? - Да вот есть одна идея”.

Не знаю, ограничивались ли аппетиты команды Шаймиева “шантажом” федерального центра или у Казани при Ельцине были более обширные амбиции. Но факт в том, что ельцинская эпоха закончилась, а при Путине Татарстан начали постпенно “возврщать в строй”. В 2006 году Путин и Шаймиев, правда, подписали новый договор о разграничении полномочий между Москвой и Казанью. Но уже тогда руководству Татарстана сделали прозрачный намек: так дальше дело не пойдет. Уже после того, как на договоре появилась подпись ВВП, такой абсолютно послушный орган как Совет Федерации вдруг “взбунтовался” и проголосовал против. Документ был удтвержден только тогда, когда президент и Государственная Дума вместе преодолели вето Совета Федерации.

И вот летом 2017 года Татарстан остался без договора о разграничении полномочий. Как выходить из этой ситуации? Я противник любых проявлений сепаратизма и попыток отдельных регионов выбить для себя полунезависимый статус. Есть и еще один аргумент против подписания нового договора о разграничении полномочий. Для подобного документа сейчас просто нет “начинки”: В отличии от прошлых времен все вопросы взаимоотношений центра и регионов теперь регулируются федеральными законами. Но одновременно я убежден: Москва должна избегать любых действий, которые могут быть охарактеризованы как унижение Татарстана или проявление к нему неуважения.

Казань должна получить возможность “сохранить лицо”. Для восточных – и не только восточных – обществ это не просто важно, а архиважно. Федеральный центр и руководство Татарстана должны совместно найти компромиссное, популярное и юридически выверенное решение. Судя по моим разговорам со знатоками казанского политического закулисья, чиновники в Москве и Казани уже понимают контуры такого решения. Не буду вдаваться детали, которые интересны и даже понятны только юристам. Главное то, что компромисс и возможен, и крайне желателен. Федеральный центр и Татарстан смогли не поссориться в “лихие” 90-ые. В “стабильные”десятые у них тем более нет такого права.

Кремль хочет исправить «ошибку» 90-х и уравнять Татарстан с другими регионами. Вряд ли там осознают все возможные риски.

Двадцать четвертого июля истёк срок двустороннего договора о разграничении полномочий между Россией и Татарстаном, подписанного Владимиром Путиным и Минтимером Шаймиевым в 2007 году на десять лет. Власти Татарстана просят федеральный центр продлить действие договора, а Кремль через утечки в прессу отвечает, что продление или заключение нового договора нецелесообразно. Источники «Коммерсанта» называют главным противником продления договора заместителя главы Администрации президента Сергея Кириенко, в начале нулевых работавшего полпредом президента в Приволжском округе и еще тогда пытавшегося встроить Татарстан в вертикаль. Пятнадцать лет назад ему это не удалось, и сейчас Кириенко, судя по всему, берет реванш.

Просоветский сепаратизм против антисоветского

Последние полтора-два года существования СССР - это история растерянности и отчаяния союзного центра, который вдруг обнаружил, что никаких способов остановить, как это тогда называли, «центробежные тенденции» у него нет. О риске распада страны говорить было уже некорректно - это был не риск, а распад как явление, происходящее в реальном времени. На выборах 1990 года сторонники независимости пришли к власти в Прибалтике, Грузии, Молдавии. РСФСР о своем выходе из Союза не заявляла, но и о лояльности центру речи уже не шло - к власти уже пришел Борис Ельцин, и уже была принята декларация о суверенитете РСФСР, которая хоть и не подразумевала выхода России из Союза, но ограничивала, если не отменяла власть союзного правительства на территории крупнейшей советской республики.

Как со всем этим быть, в Кремле не знали, и, судя по всему, единства по поводу возможных рецептов спасения страны у властей СССР тогда уже не было. Союзный центр то бросал в мятежные республики танки и внутренние войска, то инициировал подписание нового союзного договора, фактически предусматривающего превращение Союза в конфедерацию, то снова вводил танки. Идея, которую в публицистике тех лет называли «доктриной Лукьянова», по имени председателя советского парламента Анатолия Лукьянова (документов, подтверждающих существование такого документа и тем более авторство Лукьянова, скорее всего, не существует), поддерживалась в горбачевском Кремле не всеми, но и противодействия не встречала. Суть доктрины сводилась к классическому «бить врага его же оружием»: если в союзной республике к власти приходят сепаратисты, то Москва должна поддерживать сепаратистов второго порядка, то есть сторонников отделения просоветских районов от мятежных республик. Сепаратистские анклавы, лояльные союзному центру, возникли в Молдавии и Грузии (они там существуют и по сей день) и, как считалось, должны были возникнуть в Литве, Латвии и Эстонии. Нынешние ДНР и ЛНР вполне укладываются в идею полумифической доктрины.

В противостоянии с новыми властями РСФСР союзный центр также делал ставку на регионы, готовые конфликтовать с Москвой. Проект нового союзного договора предусматривал участие в нем на равных правах не только союзных, но и автономных республик (их в составе РСФСР было 16). Тридцатого августа 1990 года Татарская АССР, как и некоторые другие автономные республики, приняла такую же, как РСФСР, декларацию о собственном государственном суверенитете, отказалась от буквы «А» в своем названии и провозгласила себя Татарской Советской Социалистической Республикой - такой же, как Украина или Узбекистан.

Союзный договор ⁠предполагалось подписать 20 ⁠августа 1991 года, но подписания не ⁠случилось - в ⁠Москву вошли танки, а созданный ближайшими соратниками Михаила Горбачева ГКЧП отстранил ⁠советского президента от власти и отложил подписание ⁠договора. ГКЧП продержался три дня, а вернувшийся в Москву Горбачев - три ⁠месяца. В декабре Советский Союз прекратил свое существование. Автономные республики, рассчитывавшие на повышение своего статуса в новом Союзе, остались ни с чем, но никаких скандалов по этому поводу не случилось - Мордовия, Башкирия и прочие АССР, ставшие в 1990 году ССР, спокойно смирились с переменой участи и признали российскую власть.

Государство в государстве

Единственной республикой (не считая Чечни, но там особый случай - распад Чечено-Ингушской автономии и силовой захват власти в Грозном конгрессом чеченского народа во главе с Джохаром Дудаевым), которая была готова настаивать на своем суверенитете, оказался Татарстан, возглавляемый бывшим первым секретарем обкома КПСС Минтимером Шаймиевым. Республика, обладавшая в сравнении с остальными российскими регионами наилучшими стартовыми возможностями для независимости (развитая экономика, собственная нефть, большая численность населения и высокий процент в нем титульной нации), бросила вызов федеральному центру.

Двадцать первого марта 1992 года Шаймиев вынес на республиканский референдум вопрос «Согласны ли вы, что Республика Татарстан - суверенное государство, субъект международного права, строящий свои отношения с Российской Федерацией и другими республиками, государствами на основе равноправных договоров?». Еще на стадии подготовки референдума его признал незаконным Конституционный суд РФ, в Казань приезжал уговаривать местных депутатов остановить сепаратизм председатель Совета национальностей российского парламента Рамазан Абдулатипов, федеральная Генпрокуратура направила в Казань специальную группу, которая должна была проследить за тем, чтобы референдум не состоялся, а когда стало ясно, что он все-таки будет, накануне голосования к жителям республики по телевидению обратился Борис Ельцин, прямо заявивший, что суверенитет Татарстана сделает русских жителей республики гражданами второго сорта. Агитация не сработала - 50,2% жителей Татарстана ответили на вопрос референдума утвердительно, и спустя неделю, когда в Кремле подписывали Федеративный договор, предусматривающий верховенство российских законов над региональными, Татарстан (и Чечня) не прислал на церемонию своего представителя. Договор, утративший свое значение после принятия Конституции 1993 года, но формально действующий до сих пор, так и остался без татарской подписи.

В 1992-1993 годах основным пунктом российской общественно-политической повестки были гайдаровские реформы и противостояние президента с парламентом, и Москве было не до Татарстана - Шаймиев обращался с предложением о двустороннем договоре и к Борису Ельцину, и к Руслану Хасбулатову, возглавлявшему российский парламент, но ответа не получал. В центре заволновались только тогда, когда в Татарстане из-за низкой явки не состоялись выборы первой Госдумы и референдум о новой российской Конституции 12 декабря 1993 года. Только после этого в Кремле согласились обсуждать с Казанью параметры взаимных отношений, и уже в начале 1994 года первый договор о разграничении полномочий между Татарстаном и Российской Федерацией был готов. Переговоры шли тяжело - в какой-то момент Москва остановила закупки у «Татнефти», в республику перестали поступать деньги, а на предприятиях начались сокращения. Благодаря этому давлению из договора исчезло упоминание о суверенном татарском государстве, но Минтимеру Шаймиеву удалось отстоять право Татарстана на собственную внешнюю политику и признание земли и недр Татарстана собственностью республики. Милиция, суд и прокуратура оставались в федеральном ведении. Окончательный текст договора Шаймиев и Ельцин подписали в Кремле 15 февраля 1994 года. В договоре было 55 пунктов - 17 полномочий закреплялось за Россией, 15 за Татарстаном и 23 передавались в совместное ведение.

Чтобы особый статус Татарстана не бросался в глаза, в последующие годы Кремль сам инициировал двусторонние договоры о разграничении полномочий с другими регионами, в том числе с самыми беспроблемными областями и даже с Москвой. К концу девяностых таких договоров было подписано сорок.

Владимир Путин, сменив Бориса Ельцина, резко изменил политику Кремля по отношению к регионам - под лозунгами укрепления вертикали фактически был взят курс на централизацию страны. Губернаторов, которые в конце девяностых были еще и сенаторами, удалили из Совета Федерации, страна была разделена на семь федеральных округов во главе с президентскими полпредами. Выражение «разграничение полномочий» зазвучало по-новому - теперь центр не делился с регионами, а отбирал у них все возможности самостоятельного существования, от денежных до административных. Началась кампания по приведению регионального законодательства в соответствие с федеральным, в ходе которой перестали действовать все двусторонние договоры центра и регионов. Все, кроме одного - Татарстан стал единственным регионом, которому в 2007 году было позволено заключить с Москвой новый договор, в основном повторяющий положения первого, заключенного в 1994 году.

Во время президентства Дмитрия Медведева, когда по инициативе кавказских лидеров республики в составе России начали переименовывать свои высшие должности, потому что президент в России должен быть один, только Татарстан не поддержал кампанию, и до сих пор в России два президента - Владимир Путин в Москве и Рустам Минниханов в Казани. Мягкий сепаратизм Шаймиева, заявленный им в начале девяностых, сохранил свою силу до конца десятых. Двадцать лет назад почти суверенный, но при этом лояльный Москве Татарстан был выгоден Кремлю как наглядная альтернатива жесткому сепаратизму тогдашней Чечни - идя на уступки шаймиевскому Татарстану, Кремль показывал, что он готов договариваться с самыми проблемными регионами, если те не переходят грань и хотя бы на уровне риторики ведут себя с Москвой уважительно. За эти годы Татарстан успел сформироваться как полноценное государство в государстве, и, какой бы крепкой ни была вертикаль, у Кремля не так много ресурсов, чтобы ограничить амбиции Казани.

Вопрос морального удовлетворения

Сейчас, когда вертикаль бесспорно сильнее, чем десять лет назад, а Татарстан гораздо менее самостоятелен, чем в лучшие годы Шаймиева, пересмотр договорных отношений с Татарстаном - это уже не вопрос сохранения целостности страны, а скорее моральная, эмоциональная потребность, основанная в том числе на личных амбициях Сергея Кириенко, не сумевшего подчинить Казань себе в те годы, когда он был приволжским полпредом. Вне зависимости от того, удастся ли татарской стороне уговорить Москву продлить договор или заключить новый, цена вопроса сейчас - моральное удовлетворение одной стороны и легкая (или не очень легкая) обида другой. Территориальной целостности России в любом случае ничто не угрожает. Рустам Минниханов и в статусе президента Татарстана, и в статусе «простого» главы республики останется вассальным подчиненным Владимира Путина, а сам Татарстан - образцовым российским регионом. Путинская вертикаль давно построена, и сейчас речь идет только о ее унификации, которая, если состоится, станет признаком талантов и умений нынешней кремлевской администрации и еще - самым ощутимым ударом по государственному и национальному строительству постсоветского Татарстана.

Когда что-то отбирают, это гораздо обиднее, чем когда что-то не дают. «Не дали» - это можно списать на невезение, на неудачное время, еще на какие-то преходящие обстоятельства, а у «отобрали» есть конкретный виновник. В случае лишения республики ее особого статуса этим виновником заслуженно оказывается Кремль, то есть, в общем, на пустом месте закладывается основа для полноценного конфликта между Москвой и Казанью при любом будущем ослаблении федеральной власти - даже в том самом мирном случае, когда Владимир Путин уступит свое место преемнику и тому придется потратить год-два, чтобы доказать всем группам влияния, что он чего-то стоит сам по себе.

Стоит ли нынешнее моральное удовлетворение людей из Администрации президента создаваемого ими риска будущего конфликта? Скорее всего, в Кремле такие варианты даже не просчитывают, искренне считая приведение Татарстана к общему знаменателю успешным эпизодом укрепления властной вертикали и государства в целом. Это похоже на русификацию Польши, Финляндии и Прибалтики в царствование Александра III: имперская власть строила в столицах огромные православные соборы (в Польше в двадцатые такой собор, построенный перед Первой мировой войной, разрушат - поляки, католики, не большевики), переводила школьное и университетское образование на русский язык и вообще всячески приводила окраины к общероссийским стандартам, совсем не думая о рисках, с которыми это сопряжено, и о противоречиях, которые унификация не просто не снимает, а, загоняя их вглубь, делает еще более неразрешимыми.

Татарстан даже сейчас, когда вертикаль крепка и устойчива, как никогда, - уже сложившееся почти полноценное национальное государство со своими порядками, амбициями, культурой и титульной нацией, для которой этот регион - настоящее отечество без всяких федеративных оговорок. При любом сколько-нибудь серьезном политическом кризисе именно такие регионы не могут не стать зоной риска, когда вдруг окажется, что все федеральные инструменты поддержания общероссийского порядка в таких областях нежизнеспособны или даже фиктивны, права нетитульного населения не защищены вообще никак, а у местных властей достаточно сил и ресурсов, чтобы вести диалог с Москвой с позиции силы. Ни от чего из перечисленного унификация не спасает, а, напротив, повышает все потенциальные риски, о которых в Кремле, очевидно, просто никто не думает.

КАЗАНЬ, 29 июн — РИА Новости, Ирина Дурницына. Договор о разграничении полномочий между Россией и Татарстаном, срок которого истекает в июле, стоит продлить, он не дает региону преференций, но важен для стабильности и политического имиджа республики, считает один из участников разработки договора, государственный советник при президенте Татарстана по политическим вопросам в 1991-2008 годах, вице-президент Академии наук Татарстана Рафаиль Хакимов.

В феврале 1994 года в Москве был подписан договор о разграничении предметов ведения и взаимном делегировании полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и Республики Татарстан. Документ подписали тогдашние президент России Борис Ельцин и президент Татарстана Минтимер Шаймиев. Для республики это стало событием огромного значения, давшем опыт выстраивания отношений с федеральным центром в абсолютно новом формате.

Ныне действующий договор о разграничении полномочий был утвержден в июле 2007 года федеральным законом, который подписал президент России Владимир Путин. В настоящее время Татарстан является единственным субъектом РФ, имеющим такой договор с Российской Федерацией.

Согласно договору, республика, в частности, имеет право осуществлять международные связи, поддерживать развитие самобытной национальной культуры за пределами региона, иметь представительство Татарстана в Москве. Документом закреплены нормы, согласно которым в республике установлено два государственных языка — русский и татарский, кандидат на должность руководителя республики должен владеть обоими. Кроме того, в договоре прописано право жителей республики иметь в паспорте вкладыш на татарском языке.

"Для республики это имидж, конечно, это политический капитал, что мы можем договариваться с Москвой. Никаких преференций (экономических — ред.) там нет. Но в политике бывает, что имидж иногда важнее, чем финансы, и большие проекты всегда требуют вмешательства политики. И мы пока самые первые с точки зрения инвестиционной привлекательности, а здесь политическая позиция Татарстана тоже играет роль", — сказал Хакимов.

Кроме того, по мнению эксперта, данный договор — это некий элемент стабильности в республике и того, что предстоящие выборы пройдут спокойно. "Многие следят за ситуацией в Татарстане, есть некая обеспокоенность. Население боится, что потом снимут название президента, потом начнут "давить" республику — зачем вам республика. Этот момент существует", — пояснил он.

Хакимов считает, что шансы на подписание нового договора — 50 на 50. "Ну, и конечно, мы приверженцы федерализма, а договор — это элемент федерализма, закрепленный в Конституции Российской Федерации", — подчеркнул он.

Наименование высшего должностного лица республики, по мнению Хакимова, должно остаться нынешним — президент Татарстана.

Президент Татарстана Рустам Минниханов ранее отмечал, что не видит ничего плохого в существовании договора о разграничении предметов ведения и полномочий между РФ и Татарстаном. По его мнению, договор дает хорошую динамику развития и повышает ответственность республики перед федеральным центром.

В апреле текущего года делегаты III съезда народов Татарстана также высказывали убеждение в позитивной роли договора, который способствовал укреплению дружбы и взаимодействия между народами, социально-экономическому и общественно-политическому развитию Татарстана и страны в целом. В связи с истечением срока договора делегаты в своей резолюции предлагали поручить органам государственной власти Российской Федерации и Республики Татарстан проработать формы урегулирования возникающих вопросов, касающихся разграничения полномочий между федеральным центром и Татарстаном.

Напомним, что в статье 1 татарстанской Конституции написано, что «Республика Татарстан – демократическое правовое государство, объединенное с Российской Федерацией Конституцией РФ, Конституцией РТ и Договором РФ и РТ». Но ведь, как известно, на сарае непечатное слово написано, а там дрова лежат. Мы решили поинтересоваться у наших экспертов, не тот ли самый это случай.

Табрис ЯРУЛЛИН , председатель Всемирного форума татарской молодежи:

Конечно, необходимость в пролонгации Договора есть. Добровольно в политике на государственном уровне от таких вещей не отказываются. Пролонгация должна пройти, и это касается не только идеологии. В договоре прописаны вполне конкретные вещи – например, международные отношения РТ. Обычно люди спрашивают, что мне дает договор, как это отразится на моем кармане. Это понятный вопрос, все считают деньги, и, думаю, на него есть ответ. По договору Татарстан может вести самостоятельную международную деятельность, и она у нас практически никогда не связана с политикой, а всегда связана с привлечением инвестиций. Например, я считаю, что успех СЭЗ «Алабуга», которая одна производит столько, сколько все СЭЗ России вместе взятые, в том числе показатель того, что власти Татарстана довольно успешно реализовали этот пункт договора.

Второе. Мы – единственная республика, у которой есть свое представительство в РФ, что прописано в Договоре. Это - действенный орган, не номинальный и не просто представительская организация. Очень деятельный рабочий орган, и его руководитель является заместителем премьер-министра РТ, то есть входит в ТОП-10 первых лиц руководства РТ.

Ну, естественно, меня как представителя татарской организации волнует то, что в договоре есть пункт о поддержке самобытной культуры вне Татарстана. Мы знаем, что у нас есть Всемирный конгресс татар и огромная сеть татарских общественных организаций по всему миру. Недавно в Казани прошел съезд ВКТ, на который съехались представители 40 стран. Это - большая сила, и не поддерживать дружбу с такими организациями было бы неправильно. И мне кажется, что в федеральном центре это тоже очень хорошо понимают. Мы часто слышим про русский мир, Россия поддерживает отношения с зарубежными русскими диаспорами, а Татарстан берет на себя обязательство поддерживать их с татарами и выполняет его достаточно успешно.

Очень важен пункт договора, касающийся татарского языка. Это очень важно для татар. Мы так держимся за татарский язык, потому что нам кажется, что это наш последний оплот, потеряв который мы лишимся всех барьеров для полного растворения, и нации не останется. Поэтому, я считаю, гиперважно, чтобы договор был пролонгирован. Я думаю, что договор нужен не только Татарстану, но и России. Ведь есть же такая вещь на уровне мифа, что Татарстан хорошо живет, так как федеральный центр всегда поддерживает здесь большие проекты, чтобы показать – у нас есть другие народы. Вот, пожалуйста, татары, они хорошо живут, у них есть Татарстан, достаточно самостоятельная республика, крепкая, и мы их поддерживаем. Вот такой у нас федерализм, демократичный, с сильными регионами. В плане престижа и привлекательности очень классно, что у России есть договор со своими регионами. Это - страна, которая умеет договариваться и решать проблемы не только унитарно, односторонне и однообразно для всех, а гибко и демократично. Умеет находить разные решения. Мне кажется, что только для этого можно было России поддерживать пролонгацию заключенного договора.

Часто задают вопрос, почему только Татарстан должен иметь договор с Москвой, если у других субъектов Федерации его нет. На него есть простой ответ. Главное в том, хочет ли этого сам регион. Если его все устраивает, очень хорошо. Если нет, то он сам должен ставить этот вопрос и лоббировать заключение договора. Люди на местах лучше знают, как им жить, и в каждом конкретном случае должен быть свой подход.

Михаил ЩЕГЛОВ , председатель Общества русской культуры РТ:

Я считаю, что ни продлевать, ни заключать договор категорически не надо. Потому, что не принято заключать договоры между детьми и родителями. Татарстан является субъектом Федерации, и требовать для себя какой-то исключительности среди других десятков субъектов РФ я, честно говоря, считаю просто наглостью. Как будто Республика Татарстан такая уж особенная, что с ней с одной надо заключать договор. У нас не договорная федерация, она не образовалась путем объединения с ней на каких-то условиях. Я считаю эту тему исторически исчерпанной, потому что жил здесь и в те времена, когда в Казань привозили автобусами из деревень людей в зеленых повязках, которые орали на улицах «Азатлык!», и если бы кто-то вышел и сказал, что он русский и против их суверенитета, то его, наверное, просто убили бы. Слава богу, это время прошло, но ведь тогда Минтимер Шаймиев показывал на беснующуюся площадь и говорил: «Надо слушать голос народа».

Все люди из Татарского общественного центра, организации, которая тогда лидировала в этом вопросе, постепенно рассосались по академиям и другим теплым местам. Я считаю, что вопрос суверенитета и государственности татарского народа объективно исторически исчерпан. Все эти тридцать лет татары стояли у власти и абсолютно доминировали, причем кондовые деревенские, включая нынешних. Русские им не мешали в их устремлениях взять побольше суверенитета и построить свое государство, хотя, конечно, было жалко, что федеральный центр бросил их на произвол судьбы. А в настоящее время татарский народ исчерпал потенциал своей государственности, и цепляться сейчас за какие-то соломинки бессмысленно. Даже на съезде Всемирного конгресса татар сам Рустам Минниханов сказал, что Татарстан – это часть России без России нам никуда. Зачем после этого еще пыжиться и пытаться, минуя федеральный центр, выходить на другие страны в виде самостоятельного субъекта и вводить их в заблуждение? А тем более заигрывать с исламским миром от имени главного исламского региона, который имеет договор с федеральным центром, и заявлять, что у нас мусульманский регион. Надо выстраивать единую систему государственного управления, где каждый народ может иметь свою уникальность и ею гордиться, но все должно быть, как в школе. Там тоже нужен индивидуальный подход, но уроки всем задают одинаково, а потом ставят отметки – тебе «2», а тебе «5». Есть еще один субъективный фактор – это шаймиевская команда. Тридцать лет назад она пришла к управлению с мечтою возродить государство татарского народа. Запудрила мозги всем, включая русских, настолько, что в 1992 году 63% проголосовали за суверенное государство Республика Татарстан. Потому что каждому говорили: «Твой ребенок будет автоматически рождаться миллионером, как в Саудовской Аравии, потому что у нас есть нефть». И у кого теперь эта нефть?

Николай ИГНАТЬЕВ , доцент кафедры политологии КФУ:

Первый договор 1994 года был неизбежен и необходим в тех исторических условиях становления нового российского государства, новой федерации. Известно, что после заключения договора Татарстана с Москвой примеру нашей республики последовал еще ряд субъектов РФ. Нулевые годы, времена Владимира Путина изменили ситуацию в российском федерализме и необходимость заключения подобных договоров практически отпала. А то, что в 2007 году Татарстану продлили этот договор с Москвой, ровным счетом ничего не означало, поскольку договор второго варианта весьма отдаленно напоминал первый договор. Но для татарстанской элиты это было некое самоутешение, и вот сейчас опять некоторые ее круги начали поднимать вопрос о продлении или заключении нового договора. Я думаю, что подобный договор нужен в первую очередь самой татарстанской элите, чтобы иметь некие преференции от Москвы и вести себя в обществе свободнее от недреманного федерального ока. Но я считаю, что большинству жителей республики этот договор, можно сказать, побоку, поскольку удовлетворение жизненных потребностей от этого договора нисколько не зависит. А элите он, конечно, нужен для формирования самостоятельного депутатского корпуса, в который проходят толстосумы. Причем разница между уровнем доходов татарстанской элиты и простых жителей Татарстана весьма существенная. Это говорит о том, что в первую очередь она беспокоится о себе, а не о благах, которые этот договор дает населению РТ. Поэтому моя точка зрения такова, что прошли те смутные времена, когда необходимо было заключать договора об особом разграничении полномочий, предметов ведения республик или областей с федеральным центром, потому что тогда он сам еще не определился со своей перспективой. А нынешняя относительная стабилизация не требует какого-то особенного выпячивания единственного в стране договора с Татарстаном. К тому же недавний съезд Всемирного конгресса татар, прошедший в Казани, показал, что существует какая-то негласная договоренность между российским и татарстанским руководством не поднимать этот вопрос либо пришло понимание у нашей элиты, что договор - чистая декорация и не стоит лишний раз будоражить общественное мнение. Поэтому и не было никаких официальных заявлений о необходимости продления договора.