Читать гранатовый браслет. Александр куприн - гранатовый браслет

L. van Beethoven. 2 Son. (ор. 2, № 2).

I

В середине августа, перед рождением молодого месяца, вдруг наступили отвратительные погоды, какие так свойственны северному побережью Черного моря. То по целым суткам тяжело лежал над землею и морем густой туман, и тогда огромная сирена на маяке ревела днем и ночью, точно бешеный бык. То с утра до утра шел не переставая мелкий, как водяная пыль, дождик, превращавший глинистые дороги и тропинки в сплошную густую грязь, в которой увязали надолго возы и экипажи. То задувал с северо-запада, со стороны степи свирепый ураган; от него верхушки деревьев раскачивались, пригибаясь и выпрямляясь, точно волны в бурю, гремели по ночам железные кровли дач, казалось, будто кто-то бегает по ним в подкованных сапогах, вздрагивали оконные рамы, хлопали двери, и дико завывало в печных трубах. Несколько рыбачьих баркасов заблудилось в море, а два и совсем не вернулись: только спустя неделю повыбрасывало трупы рыбаков в разных местах берега.

Обитатели пригородного морского курорта – большей частью греки и евреи, жизнелюбивые и мнительные, как все южане, – поспешно перебирались в город. По размякшему шоссе без конца тянулись ломовые дроги, перегруженные всяческими домашними вещами: тюфяками, диванами, сундуками, стульями, умывальниками, самоварами. Жалко, и грустно, и противно было глядеть сквозь мутную кисею дождя на этот жалкий скарб, казавшийся таким изношенным, грязным и нищенским; на горничных и кухарок, сидевших на верху воза на мокром брезенте с какими-то утюгами, жестянками и корзинками в руках, на запотевших, обессилевших лошадей, которые то и дело останавливались, дрожа коленями, дымясь и часто нося боками, на сипло ругавшихся дрогалей, закутанных от дождя в рогожи. Еще печальнее было видеть оставленные дачи с их внезапным простором, пустотой и оголенностью, с изуродованными клумбами, разбитыми стеклами, брошенными собаками и всяческим дачным сором из окурков, бумажек, черепков, коробочек и аптекарских пузырьков.

Но к началу сентября погода вдруг резко и совсем нежданно переменилась. Сразу наступили тихие безоблачные дни, такие ясные, солнечные и теплые, каких не было даже в июле. На обсохших сжатых полях, на их колючей желтой щетине заблестела слюдяным блеском осенняя паутина. Успокоившиеся деревья бесшумно и покорно роняли желтые листья.

Княгиня Вера Николаевна Шеина, жена предводителя дворянства, не могла покинуть дачи, потому что в их городском доме еще не покончили с ремонтом. И теперь она очень радовалась наступившим прелестным дням, тишине, уединению, чистому воздуху, щебетанью на телеграфных проволоках ласточек, ста́ившихся к отлету, и ласковому соленому ветерку, слабо тянувшему с моря.

II

Кроме того, сегодня был день ее именин – 17 сентября. По милым, отдаленным воспоминаниям детства она всегда любила этот день и всегда ожидала от него чего-то счастливо-чудесного. Муж, уезжая утром по спешным делам в город, положил ей на ночной столик футляр с прекрасными серьгами из грушевидных жемчужин, и этот подарок еще больше веселил ее.

Она была одна во всем доме. Ее холостой брат Николай, товарищ прокурора, живший обыкновенно вместе с ними, также уехал в город, в суд. К обеду муж обещал привезти немногих и только самых близких знакомых. Хорошо выходило, что именины совпали с дачным временем. В городе пришлось бы тратиться на большой парадный обед, пожалуй даже на бал, а здесь, на даче, можно было обойтись самыми небольшими расходами. Князь Шеин, несмотря на свое видное положение в обществе, а может быть, и благодаря ему, едва сводил концы с концами. Огромное родовое имение было почти совсем расстроено его предками, а жить приходилось выше средств: делать приемы, благотворить, хорошо одеваться, держать лошадей и т. д. Княгиня Вера, у которой прежняя страстная любовь к мужу давно уже перешла в чувство прочной, верной, истинной дружбы, всеми силами старалась помочь князю удержаться от полного разорения. Она во многом, незаметно для него, отказывала себе и, насколько возможно, экономила в домашнем хозяйстве.

Теперь она ходила по саду и осторожно срезала ножницами цветы к обеденному столу. Клумбы опустели и имели беспорядочный вид. Доцветали разноцветные махровые гвоздики, а также левкой – наполовину в цветах, а наполовину в тонких зеленых стручьях, пахнувших капустой, розовые кусты еще давали – в третий раз за это лето – бутоны и розы, но уже измельчавшие, редкие, точно выродившиеся. Зато пышно цвели своей холодной, высокомерной красотою георгины, пионы и астры, распространяя в чутком воздухе осенний, травянистый, грустный запах. Остальные цветы после своей роскошной любви и чрезмерного обильного летнего материнства тихо осыпали на землю бесчисленные семена будущей жизни.

Близко на шоссе послышались знакомые звуки автомобильного трехтонного рожка. Это подъезжала сестра княгини Веры – Анна Николаевна Фриессе, с утра обещавшая по телефону приехать помочь сестре принимать гостей и по хозяйству.

Тонкий слух не обманул Веру. Она пошла навстречу. Через несколько минут у дачных ворот круто остановился изящный автомобиль-карета, и шофер, ловко спрыгнув с сиденья, распахнул дверцу.

Сестры радостно поцеловались. Они с самого раннего детства были привязаны друг к другу теплой и заботливой дружбой. По внешности они до странного не были схожи между собою. Старшая, Вера, пошла в мать, красавицу англичанку, своей высокой гибкой фигурой, нежным, но холодным и гордым лицом, прекрасными, хотя довольно большими руками и той очаровательной покатостью плеч, какую можно видеть на старинных миниатюрах. Младшая – Анна, – наоборот, унаследовала монгольскую кровь отца, татарского князя, дед которого крестился только в начале XIX столетия и древний род которого восходил до самого Тамерлана, или Ланг-Темира, как с гордостью называл ее отец, по-татарски, этого великого кровопийцу. Она была на полголовы ниже сестры, несколько широкая в плечах, живая и легкомысленная, насмешница. Лицо ее сильно монгольского типа с довольно заметными скулами, с узенькими глазами, которые она к тому же по близорукости щурила, с надменным выражением в маленьком, чувственном рте, особенно в слегка выдвинутой вперед полной нижней губе, – лицо это, однако, пленяло какой-то неуловимой и непонятной прелестью, которая заключалась, может быть, в улыбке, может быть, в глубокой женственности всех черт, может быть, в пикантной, задорно-кокетливой мимике. Ее грациозная некрасивость возбуждала и привлекала внимание мужчин гораздо чаще и сильнее, чем аристократическая красота ее сестры.

Александр Иванович Куприн – русский писатель, которого, без сомнения, можно отнести к классикам. Его книги до сих пор узнаваемы и любимы читателем, причем не только по принуждению школьного учителя, но в сознательном возрасте. Отличительной чертой его творчества является документальность, его истории опирались на реально произошедшие события или же реальные события стали толчком для их создания – среди них повесть «Гранатовый браслет».

«Гранатовый браслет» — реальная история, услышанная Куприным от знакомых при просмотре семейных альбомов. Жена губернатора делала зарисовки к письмам, которые ей присылал некий телеграфный чиновник, безответно влюблённый в неё. Однажды она получила от него подарок: позолоченную цепочку с кулоном в форме пасхального яичка. Александр Иванович взял эту историю в качестве базы для своего произведения, превратив эти скудные, неинтересные данные в трогательную повесть. Цепочку с кулоном писатель заменил на браслет с пятью гранатами, которые, согласно сказанному царём Соломоном в одном рассказе, означают гнев, страсть и любовь.

Сюжет

«Гранатовый браслет» начинается приготовлениями к празднеству, когда Вера Николаевна Шеина внезапно получает от неизвестного подарок: браслет, в котором зелёными вкраплениями красовались пять гранатов. На бумажной записке, что прилагалась к подарку, указано, что драгоценный камень способен наделить владелицу предвидением. Княгиня делится с мужем новостями и показывает браслет от неизвестного человека. По ходу действия выясняется, что этим человеком является мелкий чиновник по фамилии Желтков. Впервые Веру Николаевну он увидел в цирке много лет назад, и с тех пор внезапно вспыхнувшие чувства не угасали: даже угрозы её брата не останавливают его. Тем не менее, Желткову не хочется мучить возлюбленную, и он решает окончить жизнь самоубийством, чтобы не навлечь на неё позор.

Заканчивается повесть осознанием силы искренних чувств незнакомца, которое приходит к Вере Николаевне.

Тема любви

Главная тема произведения «Гранатовый браслет» — это, несомненно, тема безответной любви. Более того, Желтков является ярким примером бескорыстных, искренних, жертвенных чувств, которые он не предаёт, даже когда его верность стоила жизни. Княгиня Шеина тоже сполна ощущает силу этих эмоций: спустя годы осознаёт, что снова хочет быть любимой и любить – а украшение, подаренное Желтковым, знаменует скорое появление страсти. Действительно, в скором времени она заново влюбляется в жизнь и чувствует ее по-новому. вы можете прочитать на нашем сайте.

Тема любви в повести фронтальная и пронизывает весь текст: эта любовь высокая и чистая, проявление Бога. Вера Николаевна ощущает внутренние изменения даже после самоубийства Желткова – она познала искренность благородного чувства и готовности пожертвовать собой ради того, кто ничего не даст взамен. Любовь изменяет характер всей повести: чувства княгини умирают, увядают, засыпают, будучи когда-то страстными и горячими, и превратившиеся в прочную дружескую связь с мужем. Но Вера Николаевна в душе всё равно продолжает стремиться к любви, пускай это и притупилось со временем: ей требовалось время, чтобы дать страсти и чувственности выйти наружу, но до этого её спокойствие могло показаться равнодушным и холодным – это и ставит для Желткова высокую стену.

Главные герои (характеристика)

1. Желтков работал мелким чиновником в контрольной палате (автор поместил его туда, чтобы подчеркнуть то, что главный герой был маленьким человеком). Куприн даже не указывает его имени в произведении: только письма подписаны инициалами. Желтков именно такой, каким читатель и воображает человека низкой должности: худощавый, бледнокожий, нервными пальцами поправляющий пиджак. У него нежные черты лица, глаза голубого цвета. Согласно повествованию, Желткову где-то тридцать лет, он небогат, скромен, порядочен и благороден – это отмечает даже муж Веры Николаевны. Пожилая хозяйка его комнаты говорит, что за все восемь лет, что он жил у неё, он стал для неё словно родным, а собеседником он был очень милым. «…Восемь лет тому назад я увидел вас в цирке в ложе, и тогда же в первую секунду я сказал себе: я ее люблю потому, что на свете нет ничего похожего на нее, нет ничего лучше…», — так начинается современная сказка о чувствах Желткова к Вере Николаевне, хотя он никогда не лелеял надежд, что они будут взаимны: «…семь лет безнадежной и вежливой любви…». Ему известен адрес возлюбленной, чем она занимается, где проводит время, что надевает – он признаётся, что ему ничего, кроме неё, не интересно и не радостно. вы тоже можете найти на нашем сайте.
2. Вера Николаевна Шеина унаследовала внешность матери: высокая, статная аристократка с гордым лицом. Характер у неё строгий, несложный, спокойный, она вежлива и учтива, любезна со всеми. Замужем за князем Василием Шеиным она уже более шести лет, вместе они являются полноценными членами высшего общества, устраивают балы и приёмы, несмотря на финансовые затруднения.
3. У Веры Николаевны есть родная сестра, младшая, Анна Николаевна Фриессе, унаследовавшая, в отличие от неё, черты отца и его монгольскую кровь: узкий разрез глаз, женственность черт, кокетливая мимика. Характер у неё легкомысленный, задорный, весёлый, но противоречивый. Её муж, Густав Иванович, богатый и неумный, но боготворит её и постоянно находится поблизости: его чувства, кажется, не изменились с первого дня, он ухаживал за ней и всё так же сильно обожал. Анна Николаевна не выносит мужа, однако у них есть сын и дочь, она верна ему, хоть и относится достаточно презрительно.
4. Генерал Аносов — крестный отец Анны, его полное имя – Яков Михайлович Аносов. Он тучный и высокий, добродушный, терпеливый, плохо слышит, у него большое, красное лицо с ясными глазами, он очень уважаем за годы своей службы, справедлив и отважен, совестью чист, носит постоянно сюртук и фуражку, пользуется слуховым рожком и палкой.
5. Князь Василий Львович Шеин – муж Веры Николаевны. Про внешность его сказано немного, только то, что у него светлые волосы, а голова — большая. Он очень мягок, жалостлив, чуток – с пониманием относится к чувствам Желткова, непоколебимо спокоен. У него есть сестра, вдова, которую он приглашает на торжество.

Особенности творчества Куприна

Куприну была близка тема осознания персонажем жизненной истины. Он по-особенному видел окружающий его мир и стремился узнавать что-то новое, его произведениям свойственны драматичность, некая тревожность, взволнованность. «Познавательный пафос» — это называют визитной карточкой его творчества.

Во многом на творчество Куприна повлиял Достоевский, в особенности на ранних этапах, когда он пишет о роковых и значимых моментах, роли случайности, психологии страсти персонажей – зачастую писатель даёт понять, что не все поддается пониманию.

Можно сказать, что одна из особенностей творчества Куприна – диалог с читателями, в котором прослеживается сюжет и изображается действительность – это особенно заметно по его очеркам, на которые в свою очередь повлиял Г.Успенский.

Какие-то его произведения знамениты лёгкостью и непосредственностью, поэтизацией действительности, естественностью и натуральностью. Другие – темой бесчеловечности и протеста, борьбы за чувства. В какой-то момент его начинают интересовать история, античность, легенды, и так рождаются фантастические сюжеты с мотивами неотвратимости случая и судьбы.

Жанр и композиция

Для Куприна характерна любовь к сюжетам внутри сюжетов. «Гранатовый браслет» — лишнее доказательство: записка Желткова о качествах украшения и есть сюжет в сюжете.

Автор показывает любовь с разных точек зрения – любовь по общим понятиям и безответные чувства Желткова. Будущего у этих чувств нет: семейное положение Веры Николаевны, различие в социальном статусе, обстоятельства – все против них. В этой обречённости проявляется тонкий романтизм, вложенный писателем в текст повести.

Всё произведение окольцовывают упоминания одного и того же музыкального произведения – сонаты Бетховена. Так музыка, «звучащая» на протяжении всей повести, показывает силу любви и является ключом к пониманию текста, раздаваясь в финальных строках. Музыка сообщает недосказанное. Более того, именно соната Бетховена в кульминации символизирует пробуждение души Веры Николаевны и осознание, приходящее к ней. Такое внимание к мелодии – тоже проявление романтизма.

Композиция повести подразумевает наличие символов и скрытых смыслов. Так увядающий сад подразумевает угасающую страсть Веры Николаевны. Генерал Аносов рассказывает новеллы о любви – это тоже маленькие сюжеты внутри основного повествования.

Сложно определить жанровую принадлежность «Гранатового браслета». Фактически, произведение называется повестью, во многом благодаря композиции: оно состоит из тринадцати коротких глав. Однако сам писатель называл «Гранатовый браслет» рассказом.

Против ожидания, вечер был так тих и тепел, что свечи на террасе и в столовой горели неподвижными огнями. За обедом всех потешал князь Василий Львович. У него была необыкновенная и очень своеобразная способность рассказывать. Он брал в основу рассказа истинный эпизод, где главным действующим лицом являлся кто-нибудь из присутствующих или общих знакомых, но так сгущал краски и при этом говорил с таким серьезным лицом и таким деловым тоном, что слушатели надрывались от смеха. Сегодня он рассказывал о неудавшейся женитьбе Николая Николаевича на одной богатой и красивой даме. В основе было только то, что муж дамы не хотел давать ей развода. Но у князя правда чудесно переплелась с вымыслом. Серьезного, всегда несколько чопорного Николая он заставил ночью бежать по улице в одних чулках, с башмаками под мышкой. Где-то на углу молодого человека задержал городовой, и только после длинного и бурного объяснения Николаю удалось доказать, что он товарищ прокурора, а не ночной грабитель. Свадьба, по словам рассказчика, чуть-чуть было не состоялась, но в самую критическую минуту отчаянная банда лжесвидетелей, участвовавших в деле, вдруг забастовала, требуя прибавки к заработной плате. Николай из скупости (он и в самом деле был скуповат), а также будучи принципиальным противником стачек и забастовок, наотрез отказался платить лишнее, ссылаясь на определенную статью закона, подтвержденную мнением кассационного департамента. Тогда рассерженные лжесвидетели на известный вопрос: «Не знает ли кто-нибудь из присутствующих поводов, препятствующих совершению брака?» - хором ответили: «Да, знаем. Все показанное нами на суде под присягой - сплошная ложь, к которой нас принудил угрозами и насилием господин прокурор. А про мужа этой дамы мы, как осведомленные лица, можем сказать только, что это самый почтенный человек на свете, целомудренный, как Иосиф, и ангельской доброты».

Напав на нить брачных историй, князь Василий не пощадил и Густава Ивановича Фриессе, мужа Анны, рассказав, что он на другой день после свадьбы явился требовать при помощи полиции выселения новобрачной из родительского дома, как не имеющую отдельного паспорта, и водворения ее на место проживания законного мужа. Верного в этом анекдоте было только то, что в первые дни замужней жизни Анна должна была безотлучно находиться около захворавшей матери, так как Вера спешно уехала к себе на юг, а бедный Густав Иванович предавался унынию и отчаянию.

Все смеялись. Улыбалась и Анна своими прищуренными глазами. Густав Иванович хохотал громко и восторженно, и его худое, гладко обтянутое блестящей кожей лицо, с прилизанными жидкими, светлыми волосами, с ввалившимися глазными орбитами, походило на череп, обнажавший в смехе прескверные зубы. Он до сих пор обожал Анну, как и в первый день супружества, всегда старался сесть около нее, незаметно притронуться к ней и ухаживал за нею так влюбленно и самодовольно, что часто становилось за него и жалко и неловко.

Перед тем как вставать из-за стола, Вера Николаевна машинально пересчитала гостей. Оказалось - тринадцать. Она была суеверна и подумала про себя: «Вот это нехорошо! Как мне раньше не пришло в голову посчитать? И Вася виноват - ничего не сказал по телефону».

Когда у Шеиных или у Фриессе собирались близкие знакомые, то после обеда обыкновенно играли в покер, так как обе сестры до смешного любили азартные игры. В обоих домах даже выработались на этот счет свои правила: всем играющим раздавались поровну костяные жетончики определенной цены, и игра длилась до тех пор, пока все костяшки не переходили в одни руки, - тогда игра на этот вечер прекращалась, как бы партнеры ни настаивали на продолжении. Брать из кассы второй раз жетоны строго запрещалось. Такие суровые законы были выведены из практики, для обуздания княгини Веры и Анны Николаевны, которые в азарте не знали никакого удержу. Общий проигрыш редко достигал ста - двухсот рублей.

Сели за покер и на этот раз. Вера, не принимавшая участия в игре, хотела выйти на террасу, где накрывали к чаю, но вдруг ее с несколько таинственным видом вызвала из гостиной горничная.

Что такое, Даша? - с неудовольствием спросила княгиня Вера, проходя в свой маленький кабинет, рядом со спальней. - Что у вас за глупый вид? И что такое вы вертите в руках?

Даша положила на стол небольшой квадратный предмет, завернутый аккуратно в белую бумагу и тщательно перевязанный розовой ленточкой.

Я, ей-богу, не виновата, ваше сиятельство, - залепетала она, вспыхнув румянцем от обиды. - Он пришел и сказал…

Кто такой - он?

Красная шапка, ваше сиятельство… посыльный…

И что же?

Пришел на кухню и положил вот это на стол. «Передайте, говорит, вашей барыне. Но только, говорит, в ихние собственные руки». Я спрашиваю: от кого? А он говорит: «Здесь все обозначено». И с теми словами убежал.

Подите и догоните его.

Никак не догонишь, ваше сиятельство. Он приходил в середине обеда, я только вас не решалась обеспокоить, ваше сиятельство. Полчаса времени будет.

Ну хорошо, идите.

Она разрезала ножницами ленту и бросила в корзину вместе с бумагой, на которой был написан ее адрес. Под бумагой оказался небольшой ювелирный футляр красного плюша, видимо, только что из магазина. Вера подняла крышечку, подбитую бледно-голубым шелком, и увидела втиснутый в черный бархат овальный золотой браслет, а внутри его бережно сложенную красивым восьмиугольником записку. Она быстро развернула бумажку. Почерк показался ей знакомым, но, как настоящая женщина, она сейчас же отложила записку в сторону, чтобы посмотреть на браслет.

Он был золотой, низкопробный, очень толстый, но дутый и с наружной стороны весь сплошь покрытый небольшими старинными, плохо отшлифованными гранатами. Но зато посредине браслета возвышались, окружая какой-то странный маленький зеленый камешек, пять прекрасных гранатов-кабошонов, каждый величиной с горошину. Когда Вера случайным движением удачно повернула браслет перед огнем электрической лампочки, то в них, глубоко под их гладкой яйцевидной поверхностью, вдруг загорелись прелестные густо-красные живые огни.

«Точно кровь!» - подумала с неожиданной тревогой Вера.

Потом она вспомнила о письме и развернула его. Она прочитала следующие строки, написанные мелко, великолепно-каллиграфическим почерком:

«Ваше Сиятельство,

Глубокоуважаемая Княгиня Вера Николаевна!

Почтительно поздравляя Вас с светлым и радостным днем Вашего Ангела, я осмеливаюсь препроводить Вам мое скромное верноподданническое подношение».

«Ах, это - тот!» - с неудовольствием подумала Вера. Но, однако, дочитала письмо…

«Я бы никогда не позволил себе преподнести Вам что-либо, выбранное мною лично: для этого у меня нет ни права, ни тонкого вкуса и - признаюсь - ни денег. Впрочем, полагаю, что и на всем свете не найдется сокровища, достойного украсить Вас.

Но этот браслет принадлежал еще моей прабабке, а последняя, по времени, его носила моя покойная матушка. Посередине, между большими камнями, Вы увидите один зеленый. Это весьма редкий сорт граната - зеленый гранат. По старинному преданию, сохранившемуся в нашей семье, он имеет свойство сообщать дар предвидения носящим его женщинам и отгоняет от них тяжелые мысли, мужчин же охраняет от насильственной смерти.

Все камни с точностью перенесены сюда со старого серебряного браслета, и Вы можете быть уверены, что до Вас никто еще этого браслета не надевал.

Вы можете сейчас же выбросить эту смешную игрушку или подарить ее кому-нибудь, но я буду счастлив и тем, что к ней прикасались Ваши руки.

Умоляю Вас не гневаться на меня. Я краснею при воспоминании о моей дерзости семь лет тому назад, когда Вам, барышне, я осмеливался писать глупые и дикие письма и даже ожидать ответа на них. Теперь во мне осталось только благоговение, вечное преклонение и рабская преданность. Я умею теперь только желать ежеминутно Вам счастья и радоваться, если Вы счастливы. Я мысленно кланяюсь до земли мебели, на которой Вы сидите, паркету, по которому Вы ходите, деревьям, которые Вы мимоходом трогаете, прислуге, с которой Вы говорите. У меня нет даже зависти ни к людям, ни к вещам.

Ещё раз прошу прощения, что обеспокоил Вас длинным, ненужным письмом.

Ваш до смерти и после смерти покорный слуга

Г. С. Ж.».

«Показать Васе или не показать? И если показать - то когда? Сейчас или после гостей? Нет, уж лучше после - теперь не только этот несчастный будет смешон, но и я вместе с ним».

Так раздумывала княгиня Вера и не могла отвести глаз от пяти алых кровавых огней, дрожавших внутри пяти гранатов.

Действие повести А.И.Куприна разворачивается в уютном курортном городке на побережье Черного моря. Начинается осень, и, хотя до первых холодов еще достаточно далеко, дачники спешат побыстрее возвратиться в город. Именно в этот момент перед взором читателя предстает центральная героиня повести - Вера Николаевна Шеина, княгиня. По сюжету повести «Гранатовый браслет», краткое содержание которой мы разбираем, княгиня не вернулась в город одновременно со всеми, так как в ее квартире еще шли ремонтные работы.

Именины

К счастью, лето не спешило уступать свои права осени, и августовская непогода сменилась теплыми и солнечными сентябрьскими деньками. Супруг Веры Николаевны, Василий, был вынужден срочно отбыть на день в город по делам. Произошло это как раз в канун именин княгини (17 сентября). На туалетном столике Василий оставил любимой жене подарок - футляр с жемчужными серьгами тонкой работы. По случаю своих именин Шеина устраивает званый ужин, а помочь ей подготовить все к празднику решает сестра - Анна Николаевна Фриессе. К вечеру в доме собрались гости. Совершенно случайно княгиня пересчитала их количество - гостей оказалось ровно 13. Будучи дамой суеверной, Вера посчитала, что это - недоброе предзнаменование. Когда приглашенные сели играть в покер, Шеина уединилась в своем кабинете. В этот момент вошла горничная и передала княгине футляр, где Вера обнаружила записку от некоего Г.С.Ж., который поздравил ее с именинами и посчитал, что не может придумать лучшего подарка, чем гранатовый браслет. Краткое содержание не предполагает наличия подробных описаний, но упомянем, что это было редкой красоты фамильное украшение, принадлежавшее прабабке героя.

Рассказ

Княгиня Шеина приняла решение рассказать о необычном подарке своему мужу. Спустившись в гостиную, она услышала, что супруг зачитывает гостям сатирические рассказы о них самих и их знакомых, а именно - свое новое творение «Княгиня Вера и влюбленный телеграфист». По сюжету повести «Гранатовый браслет», краткое содержание которой вы сейчас читаете, в рассказе фигурировала личность некоего П.П.Ж. - влюбленного в Веру телеграфиста, который заваливал ее любовными посланиями и до того, как она вышла замуж и стала княгиней, и после. В рассказе Василия П.П.Ж. сначала оказался в доме для умалишенных, а затем постригся в монахи, однако все равно продолжил писать княгине письма, которые она возвращала на почтамт. После смерти П.П.Ж. княгиня в творении Василия получила последний подарок от своего поклонника - флакон из-под духов, заполненный слезами, и две телеграфные пуговицы. Генерал Аносов, один из гостей вечера, спросил у Веры Николаевны, какая часть рассказа ее супруга - правда. Именинница подтвердила, что анонимный поклонник у нее действительно был. Он до сих пор продолжает время от времени присылать ей письма. На это Аносов заметил, что, возможно, жизненный путь Веры пересекла как раз такая любовь, о которой мечтают женщины и на которую мужчины более не способны.

Желтков

Далее повесть «Гранатовый браслет», краткое содержание которой мы разбираем, развивается таким образом: лишь только разъехались гости, как Василий и Николай (брат княгини) решают, что пошлым глупостям Г.С.Ж. нужно положить конец. Браслет они отсылают обратно, а затем находят по инициалам телеграфиста Желткова - того самого поклонника Шеиной. Желтков согласился с тем, что поведение его не может быть оправдано, но заметил, что ни ссылка, ни тюрьма не смогут убить его чувства к Вере - на это способна лишь смерть. На следующее утро из газеты Вера Николаевна узнает о самоубийстве Желткова. А почтальон приносит княгине последнее письмо поклонника, где Г.С.Ж. говорит о том, что любовь к ней стала для него наградой свыше и повторяет: «Да святится имя Твоё». Так заканчивается основная часть повести «Гранатовы браслет». Краткое содержание окончания простой, но в то же время очень глубокой истории предлагаем ниже.

Осознание

Вера Николаевна отправляется на похороны своего поклонника. В гробу Желтков выглядит безмятежным и счастливым, будто за миг до смерти он познал самую важную и светлую тайну мироздания. В этот момент княгиня понимает, что Аносов был прав, и высшую любовь, о которой мечтает любая женщина, она попросту упустила. Возвратившись домой, Вера попросила свою подругу Женни сыграть на фортепиано что-нибудь для души. Девушка исполнила просьбу княгини и вдруг начала играть именно ту часть Appassionato Л. Бетховена, где фигурировала строка «Да святится имя Твоё» - главные слова прощальной записки Г.С.Ж. В этот момент Вера Николаевна почувствовала, что он простил ее…

Заключение

Теперь вы знаете краткое содержание «Гранатового браслета» А.И. Куприна. Однако для того, чтобы прочувствовать все волшебство этого произведения, я рекомендую читать его полностью - мало найдется небольших повестей, способных вызвать в душе читателя настоящую бурю. Бесспорно, «Гранатовый браслет» - одна из них.

В середине августа, перед рождением молодого месяца, вдруг наступили отвратительные погоды, какие так свойственны северному побережью Черного моря. То по целым суткам тяжело лежал над землею и морем густой туман, и тогда огромная сирена на маяке ревела днем и ночью, точно бешеный бык. То с утра до утра шел не переставая мелкий, как водяная пыль, дождик, превращавший глинистые дороги и тропинки в сплошную густую грязь, в которой увязали надолго возы и экипажи. То задувал с северо-запада, со стороны степи, свирепый ураган; от него верхушки деревьев раскачивались, пригибаясь и выпрямляясь, точно волны в бурю, гремели по ночам железные кровли дач, и казалось, будто кто-то бегает по ним в подкованных сапогах; вздрагивали оконные рамы, хлопали двери, и дико завывало в печных трубах. Несколько рыбачьих баркасов заблудилось в море, а два и совсем не вернулись: только спустя неделю повыбрасывало трупы рыбаков в разных местах берега.

Обитатели пригородного морского курорта – большей частью греки и евреи, жизнелюбивые и мнительные, как все южане, – поспешно перебирались в город. По размякшему шоссе без конца тянулись ломовые дроги, перегруженные всяческими домашними вещами: тюфяками, диванами, сундуками, стульями, умывальниками, самоварами. Жалко, и грустно, и противно было глядеть сквозь мутную кисею дождя на этот жалкий скарб, казавшийся таким изношенным, грязным и нищенским; на горничных и кухарок, сидевших на верху воза на мокром брезенте с какими-то утюгами, жестянками и корзинками в руках, на запотевших, обессилевших лошадей, которые то и дело останавливались, дрожа коленями, дымясь и часто нося боками, на сипло ругавшихся дрогалей, закутанных от дождя в рогожи. Еще печальнее было видеть оставленные дачи с их внезапным простором, пустотой и оголенностью, с изуродованными клумбами, разбитыми стеклами, брошенными собаками и всяческим дачным сором из окурков, бумажек, черепков, коробочек и аптекарских пузырьков.

Но к началу сентября погода вдруг резко и совсем нежданно переменилась. Сразу наступили тихие безоблачные дни, такие ясные, солнечные и теплые, каких не было даже в июле. На обсохших сжатых полях, на их колючей желтой щетине заблестела слюдяным блеском осенняя паутина. Успокоившиеся деревья бесшумно и покорно роняли желтые листья.

Княгиня Вера Николаевна Шеина, жена предводителя дворянства, не могла покинуть дачи, потому что в их городском доме еще не покончили с ремонтом. И теперь она очень радовалась наступившим прелестным дням, тишине, уединению, чистому воздуху, щебетанью на телеграфных проволоках ласточек, сбившихся к отлету, и ласковому соленому ветерку, слабо тянувшему с моря.

Кроме того, сегодня был день ее именин – семнадцатое сентября. По милым, отдаленным воспоминаниям детства она всегда любила этот день и всегда ожидала от него чего-то счастливо-чудесного. Муж, уезжая утром по спешным делам в город, положил ей на ночной столик футляр с прекрасными серьгами из грушевидных жемчужин, и этот подарок еще больше веселил ее.

Она была одна во всем доме. Ее холостой брат Николай, товарищ прокурора, живший обыкновенно вместе с ними, также уехал в город, в суд. К обеду муж обещал привезти немногих и только самых близких знакомых. Хорошо выходило, что именины совпали с дачным временем. В городе пришлось бы тратиться на большой парадный обед, пожалуй даже на бал, а здесь, на даче, можно было обойтись самыми небольшими расходами. Князь Шеин, несмотря на свое видное положение в обществе, а может быть и благодаря ему, едва сводил концы с концами. Огромное родовое имение было почти совсем расстроено его предками, а жить приходилось выше средств: делать приемы, благотворить, хорошо одеваться, держать лошадей и т. д. Княгиня Вера, у которой прежняя страстная любовь к мужу давно уже перешла в чувство прочной, верной, истинной дружбы, всеми силами старалась помочь князю удержаться от полного разорения. Она во многом, незаметно для него, отказывала себе и, насколько возможно, экономила в домашнем хозяйстве.

Теперь она ходила по саду и осторожно срезала ножницами цветы к обеденному столу. Клумбы опустели и имели беспорядочный вид. Доцветали разноцветные махровые гвоздики, а также левкой – наполовину в цветах, а наполовину в тонких зеленых стручьях, пахнувших капустой, розовые кусты еще давали – в третий раз за это лето – бутоны и розы, но уже измельчавшие, редкие, точно выродившиеся. Зато пышно цвели своей холодной, высокомерной красотою георгины, пионы и астры, распространяя в чутком воздухе осенний, травянистый, грустный запах. Остальные цветы после своей роскошной любви и чрезмерного обильного летнего материнства тихо осыпали на землю бесчисленные семена будущей жизни.

Близко на шоссе послышались знакомые звуки автомобильного трехтонного рожка. Это подъезжала сестра княгини Веры – Анна Николаевна Фриессе, с утра обещавшая по телефону приехать помочь сестре принимать гостей и по хозяйству.

Тонкий слух не обманул Веру. Она пошла навстречу. Через несколько минут у дачных ворот круто остановился изящный автомобиль-карета, и шофер, ловко спрыгнув с сиденья, распахнул дверцу.

Сестры радостно поцеловались. Они с самого раннего детства были привязаны друг к другу теплой и заботливой дружбой. По внешности они до странного не были схожи между собою. Старшая, Вера, пошла в мать, красавицу англичанку, своей высокой гибкой фигурой, нежным, но холодным и гордым лицом, прекрасными, хотя довольно большими руками и той очаровательной покатостью плеч, какую можно видеть на старинных миниатюрах. Младшая – Анна, – наоборот, унаследовала монгольскую кровь отца, татарского князя, дед которого крестился только в начале XIX столетия и древний род которого восходил до самого Тамерлана, или Ланг-Темира, как с гордостью называл ее отец, по-татарски, этого великого кровопийцу. Она была на полголовы ниже сестры, несколько широкая в плечах, живая и легкомысленная, насмешница. Лицо ее сильно монгольского типа с довольно заметными скулами, с узенькими глазами, которые она к тому же по близорукости щурила, с надменным выражением в маленьком, чувственном рте, особенно в слегка выдвинутой вперед полной нижней губе, – лицо это, однако, пленяло какой-то неуловимой и непонятной прелестью, которая заключалась, может быть, в улыбке, может быть, в глубокой женственности всех черт, может быть, в пикантной, задорно-кокетливой мимике. Ее грациозная некрасивость возбуждала и привлекала внимание мужчин гораздо чаще и сильнее, чем аристократическая красота ее сестры.

Она была замужем за очень богатым и очень глупым человеком, который ровно ничего не делал, но числился при каком-то благотворительном учреждении и имел звание камер-юнкера. Мужа она терпеть не могла, но родила от него двух детей – мальчика и девочку; больше она решила не иметь детей и не имела. Что касается Веры – та жадно хотела детей и даже, ей казалось, чем больше, тем лучше, но почему-то они у нее не рождались, и она болезненно и пылко обожала хорошеньких малокровных детей младшей сестры, всегда приличных и послушных, с бледными мучнистыми лицами и с завитыми льняными кукольными волосами.

Анна вся состояла из веселой безалаберности и милых, иногда странных противоречий. Она охотно предавалась самому рискованному флирту во всех столицах и на всех курортах Европы, но никогда не изменяла мужу, которого, однако, презрительно высмеивала и в глаза и за глаза; была расточительна, страшно любила азартные игры, танцы, сильные впечатления, острые зрелища, посещала за границей сомнительные кафе, но в то же время отличалась щедрой добротой и глубокой, искренней набожностью, которая заставила ее даже принять тайно католичество. У нее были редкой красоты спина, грудь и плечи. Отправляясь на большие балы, она обнажалась гораздо больше пределов, дозволяемых приличием и модой, но говорили, что под низким декольте у нее всегда была надета власяница.