Главная » По старости » Большой пожар в лондоне 1666 фильм. Как великий пожар изменил лондон

Большой пожар в лондоне 1666 фильм. Как великий пожар изменил лондон

До 1666 года средневековый Лондон мало чем отличался от других европейских городов. За века он превратился из уютного римского городка в крупный торговый и культурный центр. Вот только самому городу это не во всем пошло на пользу. Узкие грязные улочки, над которыми нависают верхние этажи простых деревянных домов и другие «прелести» жизни в то время, были характерны и для Лондона.

Но 2 сентября 1666 года в Лондоне вспыхнул пожар, который полыхал целых три дня и уничтожил практически все деревянные постройки. ля города это стало не концом его истории, а, как ни странно, началом новой жизни. Но обо всем по порядку.

Старый город

На месте Лондона существовали поселения и до , но полноценный город основали именно прибывшие на остров легионеры. Уже к началу XVII века Лондон был столицей

и крупнейшим городом Англии с населением в полмиллиона человек. Естественно, это сказалось на комфорте городского пространства.

Каменных домов в нем почти не было, а большая часть простых районов для ремесленников и бедняков были полностью деревянными. Крыши домов покрывали соломой, а в подвалах еще со времен хранились бочки с порохом. Кроме того, жители города использовали открытый огонь для освещения домов. Более пожароопасной ситуации сложно и представить.

И пожары, конечно, случались. Но спасала близость реки Темзы, вода которой помогала быстро потушить любое возгорание. Но в начале осени 1666 года удача отвернулась лондонцев.

Стечение обстоятельств

2 сентября 1666 года пожар начался в пекарне некоего Томаса Фарринера. Пока Фарринер пытался его потушить, огонь перекинулся на соседние дома. Прибывшие констебли решили разрушить несколько домов по периметру, чтобы локализовать пожар, но этому воспротивились жители. Отдать приказ о разрушении мог только лорд-мэр Томас Бладворт, которого все и стали ждать.

Бладворт прибыл, но сам запаниковал и нужных приказов не отдал. А огонь тем временем добрался до бумажных складов дальше по улице. Спустя какое-то время по Темзе прибыл лично король Карл II и дал отмашку на разрушение домов. Но было уже слишком поздно.

Лето в том году выдалось крайне жарким и засушливым, что было странно для дождливого Лондона. В результате деревянные балки и перекрытия домов высохли, и при контакте с огнем моментально вспыхивали, как спички. К тому же, поднялся сильный ветер, который быстро переносил огонь с одного здания на другое.

Два дня пожара

На следующий день пожар начал подбираться к богатым районам Лондона. Сгорели дома банкиров на Ломбард-стрит, превратилось в пепел здание Королевской биржи. К концу дня полыхал почти весь город, были уничтожены почти и редакция газеты London Gazette.

Лорд-мэр Бладворт из города попросту сбежал, чтобы не нести ответственности за распространение пожара. Тогда Карл II, убедившись в неспособности местных властей сделать хоть что-нибудь, взял ситуацию в свои руки. Лондон перешел в непосредственное управление его брата герцога Йоркского.

Пользуясь паникой и беззаконием, активизировался криминалитет. По городу прокатилась волна разбойных нападений и грабежей. Панику подогревали слухи о некоем заговоре против Англии. В роли заговорщиков-поджигателей горожане видели в основном иностранцев, так что именно они страдали от погромов больше всех.

Кульминацией пожара стало разрушение Собора Святого Павла. Сам собор казался в безопасности, так как стоял посреди площади, да и камня в нем было больше, чем дерева. Но к несчастью там как раз проводились ремонтные работы, и было много строительных лесов. После того, как они загорелись, собору пришел конец.

Новый город

Справится с пожаром удалось только к утру среды 5-го сентября. К тому времени огонь уничтожил около 14 тысяч построек и убил несколько тысяч горожан. Но ветер стих, и пожарным стало проще спасти то, что осталось.

Карл II строго-настрого запретил вести любые ремонтные работы до утверждения генерального плана. Архитектор Кристофер Рен занялся восстановление Собора Святого Павла и других пострадавших церквей. Полностью был отстроен район Сити, только теперь он был каменным.

Король внес крайне серьезные законодательные изменения, чтобы избежать таких разрушительных пожаров в будущем. В 1667 году был принят закон о застройке, запрещавший, в частности, строить верхние этажи нависающими над улицей. Отныне они не могли быть больше нижних.

Удивительным образом пожар помог развитию юриспруденции и стал причиной зарождения страхового бизнеса. Специальный «Огненный суд» разбирал имущественные споры погорельцев, а в Лондоне отныне действовала Пожарная контора, у которой можно было купить страховку от огня. В случае возгорания на место выезжала команда этой конторы, которая помогала тушить пожар.

Кроме того, есть версия, что именно пожар спас Лондон от эпидемии чумы, которая свирепствовала в 1665 году. После пожара чума в город так и не вернулась.

История Великого лондонского пожара напоминает нам, что даже из больших катастроф можно извлекать пользу. Несмотря на все бедствия, которые пережили лондонцы за те три страшных дня, спустя год они получили новый каменный город с куда более благополучными санитарными условиями. Естественно, это было невозможно без грамотного руководства короля Карла II, который в момент общей беды оказался действительно отцом своего народа. И не сбежал, как это сделали многие другие аристократы.

Большой (Великий )пожар в Лондоне (англ. Great Fire of London ) продолжался в течение четырёх дней, со 2 по 5 сентября 1666 года.

Пожар угрожал аристократическому району Вестминстер (современный Вест-Энд), дворцу Уайтхолл и большинству из пригородных трущоб, однако он не смог достичь этих округов. При пожаре сгорело 13500 домов, 87 приходских церквей (даже Собор святого Павла), большая часть правительственных зданий. Считается, что пожар лишил крова 70 тысяч человек, при тогдашнем населении центральной части Лондона в 80 тысяч. Точно неизвестно, сколько людей погибло при пожаре, есть сведения всего лишь о нескольких жертвах, но множество жертв не были записаны. Кроме того, огонь мог кремировать многих, оставляя неузнаваемые останки.

Пожар начался в пекарне Томаса Фарринера на улочке Пуддинг Лейн. Загорелось сразу после полуночи в воскресенье, 2 сентября. Огонь стал быстро распространяться по городу в западном направлении. Пожарные того времени, как правило, применяли метод разрушения зданий вокруг возгорания для того, чтобы огонь не распространялся. Это не сделали только потому, что лорд-мэр, г-н Томас Бладворт, не был уверен в целесообразности этих мер. К тому времени, когда он приказал разрушить здания, было слишком поздно. Некоторые люди считали, что поджог совершили иностранцы. Они были уверены, что он был голландский и французский. Обе страны были врагами Англии во время Второй Англо-Голландской Войны, которая длилась в то время.

В понедельник пожар продолжил распространяться на север, к центру Лондона. Во вторник пожар распространился по большей части города, разрушив Собор святого Павла, и перешёл на противоположный берег реки Флит. Попытка потушить огонь, как полагают, увенчалась успехом из-за двух вещей: стих восточный ветер, и гарнизону Тауэра с помощью пороха удалось создать противопожарные разрывы между зданиями для предотвращения дальнейшего распространения на восток.

Социальные и экономические проблемы, которые возникли в результате этого стихийного бедствия, были очень большими. Карл II призвал погорельцев выехать из Лондона и обосноваться в другом месте. Он опасался, что в Лондоне вспыхнет мятеж среди тех, кто потерял свое имущество. Несмотря на многочисленные радикальные предложения, Лондон был реконструирован по тому же плану, что и до пожара.

Пожар, как сообщается, также помог избавиться от Великой чумы, которая свирепствовала в Лондоне в 1665 году.

Оценки жертв и разрушений

Лишь несколько случаев смерти от пожара официально зарегистрированы. Портер (Porter) дает цифру восемь, а Тинисвуд (Tinniswood) говорит о «одной личности», хотя и добавляет, что некоторые смерти должно быть незарегистрированы. Также он добавляет, что, помимо смертей от возгорания и вдыхания дыма, люди также гибли в импровизированных лагерях. Хансон (Hanson) не согласен с идеей, что существует только несколько смертельных случаев, перечисляя известные случаи смерти от голода и условий жизни людей, которые «ютились в лачугах или жили среди развалин, которые раньше были их домами» в холодную зиму, которая последовала за пожаром.

Материальный ущерб составил 13200 домов, более 80 приходских церквей (в том числе и Собор святого Павла) и много других зданий. Общий ущерб от пожара был оценен в астрономическую по тем временам сумму в 10 миллионов фунтов стерлингов.

Последствия

Реальных виновных в возникновении пожара так и не нашли. В 1667 году Королевский Совет постановил, что пожар был несчастным случаем, вызванным «рукой Божьей, сильным ветром и очень сухим временем года». Подстёгиваемые жаждой скорого нахождения козла отпущения, люди объявили виновным в возникновении огня француза-смотрителя, простолюдина, Роберта Хьюберта, который был назван агентом Папы Римского и зачинщиком пожара в Вестминстере. Он, позднее, изменил версию, сказав, что сначала поджёг булочную на Пуддинг Лэйн. Хьюберт был признан виновным, и, несмотря на мольбы о прощении, повешен в Тибурне 28-го сентября 1666. После его смерти, стало известно, что он прибыл в Лондон спустя 2 дня после начала пожара. Эти утверждения, что католики начали пожар, использовались как сильная политическая пропаганда противниками прокатолического режима Карла II, главным образом во время Папского заговора и позже, при его правлении.

Во второй половине XVII века жил в Лондоне скромный пекарь по имени Джон Фаринор. Его пекарня располагалась в центре города, между Бриджем и Тауэром, и кулинарной продукцией застенчивого парня были довольны все лондонцы, которые с раннего утра спешили купить свежий хлеб именно в его заведении. В течение пяти лет Джон Фаринор находился на службе у короля Карла II и поставлял двору его величества к завтраку свежие булочки и крендели, к ленчу — кексы, а на ужин — пироги со всевозможной начинкой. И Джон подумывал, чтобы еще испечь, чтобы порадовать королевскую семью и тем самым приобрести еще больший авторитет.

В тот день 1 сентября 1666 года ему пришлось до позднего вечера простоять у печи, и он сильно устал. У него смыкались глаза, хотелось спать. Не выдержав усталости, Джон решил немного вздремнуть, а рано утром снова вернуться в пекарню: благо все располагалось в одном доме. Сначала он отослал подмастерьев, а затем отправился домой сам.

Дорога его была очень короткой, собственно, нужно было подняться по лестнице на второй этаж. Джон не стал еще раз проверять огонь в печах, потому что был совершенно уверен, то оставил пекарню в полном порядке. Он отправился к себе наверх в спальню, сел на кровать и только тут почувствовал, как дневная усталость буквально придавила его. Уже не было сил сопротивляться ей, хотя и мелькнула мысль: а не осталось ли у него пламя в печи? Но он эту мысль отогнал, задул свечу, повалился на подушку, да так одетый и уснул.

Он спал очень крепко, а внизу в печи продолжало полыхать непогашенное им пламя. И случилось то, что обычно и случается в таких случаях. Искры из печи упали на сухой дощатый пол, и сухое просмоленное дерево мгновенно вспыхнуло. А потом загорелись тряпки и полотенца. Кроме того, вылетавшие из трубы искры, попали на стог сена в соседнем дворе, и он тут же загорелся. От стога огонь перекинулся на стену соседнего здания.

Из пекарни потянуло удушливым дымом, там уже трещало горевшее дерево, когда подмастерья учуяли запах гари. Полыхало так, что принимать экстренные меры к тушению пожара было уже поздно. Весь нижний этаж, где находились бочки с водой и имелся необходимый инвентарь (топоры и багры), был охвачен огнем. Джону,его жене, детям и подмастерьям не оставалось ничего другого, как только спасаться через крышу. Джону Фаринору и его семье удалось спастись, перепрыгивая с крыши на крышу. Они выбрались на улицу и уже из безопасного места наблюдали за распространением пожара.

В те годы Лондон представлял собой скученный город с узкими улочками, в котором пожары были довольно частым явлением: стоило загореться одному ветхому дому, как моментально вспыхивал и рядом стоящий. Особенно часто загорались дома в районах, называвшихся лондонскими трущобами, в которых проживала беднота. А на такие пожары особого внимания никто и не обращал.

Но теперь пожар вспыхнул в центре города, недалеко от Тауэра и моста через Темзу. И тем не менее пожарным не просто было добраться до полыхавших домов. Пламя бушевало, поднявшийся ветер перебрасывал искры на соседние здания, и вскоре загорелось сразу несколько зданий на Паддинг-Лейн. Ночная улица огласилась криками. Сотни людей выбегали из своих домов, чтобы до приезда пожарных хоть как-то попытаться справиться с огнем. Но куда там! Были, правда, и такие, кто прибежал просто поглазеть на пламя и погорельцев. Однако вскоре большинство людей уже поняли, что пожар быстро распространится на другие дома и самое лучшее сейчас — забрать с собой ценные вещи и бежать в другой район.

Лондон, полный строений из просмоленных досок и отштукатуренной дранки, загорался часто, так что люди уже привыкли к таким переселениям. Конечно, с пожарами боролись, но радикального средства борьбы против возгораний предложить не мог никто. Правда, около года назад король Карл II направил записку лорд-мэру, требуя ввести более строгие правила противопожарной безопасности. Лорд-мэр, естественно, согласился, но ничего дельного не предпринял. Дело в том, что все предыдущие пожары как-то сами собой утихали. Ожидалось, что и этот поведет себя также.

Лорд-мэра о начавшемся пожаре известили рано утром, однако на прибывшего градоначальника горевшие дома произвели слабое впечатление. Было воскресенье, святой день, в который никто не осмеливался потревожить его Величество. Но это был пожар...

Однако и король не мог ничего предпринять. Ему, как и всем его подданным, оставалось только уповать на милость Божию и ждать, когда пожар погаснет сам собой. Но вскоре надежда эта улетучилась. День был ветреный, раздуваемое пламя перекидывалось на соседние дома и кварталы, и к середине дня огонь достиг Темзы. Почти сразу же заполыхали расположенные вдоль речного берега склады, набитые лесом, углем, маслом, продуктами. Вскоре послышались взрывы. Это разрывались бочки с коньяком, спиртом и вином.

Огонь распространялся так быстро, что не было никакой возможности его удержать. Пламя разливалось рекою, в одну минуту охватывало целые улицы, перелетало большие расстояния и истребляло все. Распространению способствовал ровный и сухой ветер, который непрерывно дул с востока. В воскресенье пламя еще можно было потушить. Но пожарные в царящей тогда спешке и суматохе, стремясь поскорее наполнить ведра, повредили водопровод, оставив тем самым весь центральный район без водоснабжения.

Адское пламя бушевало с воскресенья до среды. Три дня и три ночи в лондонское небо взмывали языки красного пламени. За это время сгорело 13 200 домов в четырехстах больших улицах, 80 церквей и множество общественных зданий, было опустошено триста акров земли. Горели магазины и лавки, расположенные на Лондонском мосту. Искры с него долетели до противоположной стороны Темзы, и от них начались пожары в других районах города. В пепел обратились Ратуша и Королевская биржа — финансовый центр Лондона.

Самые страшные бедствия нанес пожар собору святого Павла. От жары взрывались камни, кровля собора плавилась, жидкий свинец ручьями растекался по прилежащим улицам. Это было страшное зрелище. Казалось, что какой-то огнедышащий дракон набросился на мирный город…

Примечательно, что в Большом Лондонском пожаре погибло всего 8 человек. Большинству горожан хватило времени, чтобы спастись бегством. Дороги были забиты нагруженными скарбом тележками, вся округа превратилась в сплошной лагерь беженцев.

Очевидец писал: «В лицо дует ветер, и в то же время тебя почти сжигают искры пламени, дождем сыплющиеся с этого ужасающего, этого зловещего, этого треклятого пожара... И над всем этим — дым, такой густой и огромный, что в полдень заслоняет собой солнце. А если оно иногда и проглядывает, то красное, как кровь».

К вечеру среды пожар был практически ликвидирован. И произошло это благодаря личному вмешательству короля, который послал пожарные команды разрушать здания на пути огня, чтобы не дать ему распространиться. Но Лондон тлел еще несколько недель, подвалы же продолжали гореть и спустя полгода.

Когда жители Лондона начали поправлять и заново отстраивать свои жилища, архитектор Врен предложил правительству учесть это бедствие и построить Лондон по новому плану, чтобы город соответствовал своему назначению — великой столицы великого народа. Однако предложение талантливого архитектора было оставлено без должного внимания, и Лондон продолжал обстраиваться почти в прежнем своем виде.

Но хотя Врену отказали, в память стихийной катастрофы ему велели соорудить памятник, что он и исполнил. Построенная Вреном колонна, известная в Лондоне под названием «Памятника», другого названия так и не получила. Эта колоссальная дорического ордера колонна имеет высоту 202 фута. Внутри ее сделана лестница из белого мрамора с 345 ступеньками. Они ведут к площадке, с которой открывается восхитительный вид на весь Лондон. На пьедестале колонны помещены описание пожара со всеми подробностями и различные аллегорические фигуры. Раньше на «Памятнике» была надпись, что пожар произвели паписты, Теперь этой надписи нет.

Кроме того, сохранилось предание, что огонь уничтожил Последствия предыдущей лондонской катастрофы — великой чумы 1665 года, которая унесла сто тысяч жизней, и вообще навсегда истребил в Лондоне чуму, свирепствовавшую периодически в течение Многих столетий.

В 60-х годах XVII века лондонцы натерпелись порядочно невзгод: сначала эпидемия бубонной чумы 1665 года, выкосившая примерно четверть населения столицы, а затем — Великий пожар, число жертв которого до сих пор не известно. Многие источники, особенно свидетельства современников, утверждают, что погибших в пожаре можно было пересчитать по пальцам одной руки, максимум — двух. Однако позднейшие исследования ставят эту цифру под сомнение: на самом деле, жертв могло быть гораздо больше, то есть речь идет о десятках сотнях и тысячах. В своих домах сгорели те, кто не смог выбраться наружу и не получил помощи — в основном, немощные больные и старики. В то же время, мы точно знаем, сколько именно строений пострадало в ходе пожара: 13 тысяч домов, 87 церквей, в числе которых и Собор Святого Павла, 44 представительства лондонских торговых ассоциаций и три пары городских ворот.

Официально считается, что пожар продолжался на протяжении 4-х дней, однако по факту с его отголосками пришлось бороться еще несколько месяцев — подвалы отдельных зданий полыхали аж до ноября 1666 года. Бедствие началось ночью 2 сентября с пекарни Томаса Фарринера, которая располагалась на Паддинг-лейн (территория Сити), недалеко от Лондонского моста. Сити считался районом торговцев и ремесленников, это был весьма густонаселенный участок, от которого аристократия старалась держаться подальше. Деловой район, сердце городской торговли, был окружен трущобами, где проживали бедняки и представители низших слоев населения. Большинство домов на этом участке земли были деревянными, а при строительстве использовались дешевые горючие материалы вроде соломы, дегтя, смолы, пеньки и льна. Правительство не раз пыталось запретить строить жилища с применением легко возгораемых субстанций, но указ особого успеха и не возымел.

Считается, что в пожаре погибло не более 10 человек

Пожары в Сити случались и раньше, однако же масштаб был куда менее разрушительным. Причинами столь быстрого распространения огня стали ветер и устройство улочек Сити, спроектированных по средневековому образцу. Расстояние между противоположными домами на одной улице было настолько мало, что там порой не могли разойтись и две телеги. «Пробки» были частым явлением в Сити, порой они образовывались в результате напряженного людского трафика, не говоря уже о транспорте. Огонь перекидывался от здания к зданию — учитывая тесноту постройки и силу ветра, пожар распространялся с невиданной скоростью. Казалось бы, близость Темзы должны была спасти положение, однако пробраться к берегу было не так-то просто из-за очень плотного потока людей и телег, в которых жители Сити везли пожитки, спасаясь от бедствия. Положение усугублялось еще и благодаря наличию большого числа мастерских кузнецов и металлолитейщиков — искры из цехов только помогали пожару разгораться.

Территория, охваченная пожаром. Источник: thames. me. uk

Лорд-мэр Лондона Томас Бладворт, разбуженный в ночь начала пожара, не сразу оценил масштаб катастрофы. Говорят, его первыми словами было: «Тьфу! Даже баба сможет потушить этот огонь помочившись». Дальнейшие попытки бороться с бедствием показали несостоятельность не только самого мэра, но и устройства противопожарной безопасности города (которая находилась практически на нуле). Против пожарных сыграло также и очень сухое лето 1666 года.

Улицы Сити были узкими, а дома построены из дерева

От Паддинг-лейн огонь начал распространяться на запад, и вскоре вышел из-под контроля. Стало понятно, что потушить пламя ведрами не удастся. Одним из самых эффективных методов борьбы с огнем в то время было намеренное разрушение зданий на пути пожара, однако Бладворт решил не отдавать указ о сносе домов. Лорд-мэр либо не смог оценить размах происшествия, либо же руководствовался мотивами политической безопасности: еще со времен Гражданской войны Сити считался беспокойным районом, пристанищем республиканцев, воюющих против Карла I. Теперь же на троне сидел его сын, Карл II, однако уроки казненного отца еще были свежи в памяти монарха и его подчиненных. Тем не менее, когда стало совершенно очевидно, что радикальные меры просто необходимы, в дело вмешался сам король: Карл отдал приказ сносить здания на пути огня.

Гравюра XVII века. Источник: specialcollections-blog.lib.cam.ac.uk

Днем в воскресенье, 2 сентября, свидетели катастрофы, наблюдавшие за развитием событий с безопасного расстояния, увидели то, что один из мемуаристов описал как огненный смерч. Пламя образовало нечто вроде огромной дуги шириной с милю, и огонь поглотил сотни домов в мгновение. В городе царил хаос: с одной стороны, обезумевшая толпа, пытающаяся спасти себя и хоть какое-то имущество, пробирающаяся из Сити на Север и на Восток через узкие улицы или же на лодках по Темзе, с другой — растерянные власти, в числе которых лорд-мэр и сам король, беспомощно наблюдающие за буйством стихии. Движение людских масс также осложнялось из-за многочисленных зевак, специально прибывших в Лондон поглядеть на зрелище. Образовывались стихийные лагеря для тех, кто остался без крова: люди строили простейшие укрытия на открытых площадях, в полях и парках. Не удалось избежать и спекуляций — цена хлеба в окрестных с бедствием районах подскочила вдвое, а извозчики брали совершенно непомерную плату за свои услуги (около 4 тысяч фунтов на современные деньги).

Свидетели наблюдали, как огненный смерч поглотил сотни домов сразу

К 4 сентября полыхала примерно половина Лондона. Король присоединился к пожарным отрядам и лично раздавал указы на месте и даже помогал таскать ведра с водой. Опасались, что пламя дойдет до пороховых подвалов Тауэра, и тогда город просто взлетит на воздух. Беженцы из Сити располагались с пожитками в церквях, однако позже оказалось, что и каменные здания не были безопасным убежищем. Горел гигантский собор Святого Павла, пламя, в итоге, уничтожило постройку. В народе пошли слухи, что виновниками пожара были иностранцы, французы или голландцы, с которыми Англия на тот момент вела войну, или же паписты. Некоторые очевидцы описывают нападения на ни в чем не повинных иностранцев, которых отлавливали на улице и избивали.

Хайгетские поля во время Великого пожара.

В течение пяти лет Джон Фаринор находился на службе у короля Карла II и поставлял двору его величества к завтраку свежие булочки и крендели, к ленчу - кексы, а на ужин - пироги со всевозможной начинкой. И Джон подумывал, чтобы еще эдакое испечь, чтобы порадовать королевскую семью и тем самым приобрести еще больший авторитет.

В тот день, 1 сентября 1666 года ему пришлось до позднего вечера простоять у печи, и он сильно устал. У него смыкались глаза, хотелось спать. Не выдержав усталости, Джон решил немного вздремнуть, а рано утром снова вернуться в пекарню, благо все располагалось в одном доме. Сначала он отослал подмастерьев, а затем отправился домой сам.

Дорога его была очень короткой, собственно, нужно было подняться по лестнице на второй этаж. Джон не стал еще раз проверять огонь в печах, потому что был совершенно уверен, что оставил пекарню в полном порядке. Он отправился к себе наверх в спальню, сел на кровать и только тут почувствовал, как дневная усталость буквально

придавила его. Уже не было сил сопротивляться ей, хотя и мелькнула мысль: а не осталось ли у него пламя в печи? Но он эту мысль отогнал, задул свечу, повалился на подушку да так, одетый, и уснул.

Он спал очень крепко, а внизу в печи продолжало полыхать не погашенное им пламя. И случилось то, что обычно и случается в таких случаях. Искры из печи упали на сухой дощатый пол, и сухое просмоленное дерево мгновенно вспыхнуло. А потом загорелись тряпки и полотенца. Кроме того, вылетавшие из трубы искры попали на стог сена в соседнем дворе, и он тут же загорелся. От стога огонь перекинулся на стену соседнего здания.

Из пекарни потянуло удушливым дымом, там уже вовсю трещало горевшее дерево, когда подмастерья учуяли запах гари. Парни первым делом бросились наверх к хозяину и разбудили его. Полыхало так, что принимать экстренные меры к тушению пожара было уже поздно. Весь нижний этаж, где находились бочки с водой и имелся необходимый инвентарь (топоры и багры), был охвачен огнем. Джону, его жене, детям и подмастерьям не оставалось ничего другого, как только спасаться через крышу. А на первом этаже осталась только няня, которой уже не суждено было выбраться.

Большой лондонский пожар 1666г.

Гравюра XVII в.

Джону Фаринору и его семье удалось спастись, перепрыгивая с крыши на крышу. Они выбрались на улицу и уже из безопасного места наблюдали за распространением пожара.

Но теперь пожар вспыхнул в центре города, недалеко от Тауэра и моста через Темзу. И тем не менее пожарным непросто было добраться до полыхавших домов.

Пламя бушевало, поднявшийся ветер перебрасывал искры на соседние здания, и вскоре загорелось сразу несколько зданий на Паддинг-Лейн. Ночная улица огласилась криками. Сотни людей выбегали из своих домов, чтобы до приезда пожарных хоть как-то попытаться справиться с огнем. Но куда там! Были, правда, и такие, кто прибежал просто поглазеть на пламя и погорельцев. Однако вскоре большинство людей уже поняли, что пожар быстро распространится на другие дома и самое лучшее сейчас - забрать с собой ценные вещи и бежать в другой район.

Но позднее выяснилось, что на Паддинг-Лейн находилась свалка, на которую сваливали мусор с ближайшего рынка Истчип-Маркет, и она тоже вспыхнула. Вскоре от нее потянуло таким ядовитым дымом и запахом, что многие горожане не выдерживали вони и бежали по мосту на другую сторону Темзы.

Лорд-мэра о начавшемся пожаре известили рано утром, однако на прибывшего градоначальника горевшие дома произвели слабое

впечатление. «Фи, - сказал он. - Что страшного в этом пожаре? Даже женщина, если помочится, то легко его зальет».

Не большее впечатление начавшийся пожар произвел и на другого правительственного чиновника по имени Самюэль Пепис. Служанка разбудила его в три часа ночи. Его дом располагался близ Тауэрского холма, примерно в трех четвертях мили к востоку от места бедствия. Вот что Пепис записал в своем дневнике: «Поднялся, натянул халат, подошел к окну, подумал, что это, должно быть, никак не дальше задней стороны Марк-Лейн. Ну, и лег обратно в постель, думал выспаться». Но выспаться ему не удалось. Дым и крики бежавших по улицам людей разбудили его.

Было воскресенье, святой день, в который никто не осмеливался потревожить его Величество. Но это был пожар...

Незадолго до полудня Пепис явился в свой кабинет в Уайтхолле - квартале, где располагались правительственные учреждения. Он долго не мог решиться, затем все же набрался мужества и попросил доложить королю, что в центре города начался большой пожар.

И благодаря этому постоянному ветру огонь, чуть не задев дом Пеписа, беспрепятственно распространился на запад. В воскресенье пламя еще можно было, наверное, потушить. Но пожарные в царящей тогда спешке и суматохе, стремясь поскорее наполнить ведра, повредили водопровод, оставив тем самым весь центральный район без водоснабжения.

Адское пламя бушевало с воскресенья до среды. Три дня и три ночи в лондонское небо взмывали языки красного пламени. За это время сгорело 13 200 домов на четырехстах больших улицах, 80 церквей имножество общественных зданий, было опустошено триста акров земли. Горели магазины и лавки, расположенные на Лондонском мосту. Искры с него долетели до противоположной стороны Темзы, и от них начались пожары в других районах города. В пепел обратились Ратуша и Королевская биржа - финансовый центр Лондона.

Самые страшные бедствия нанес пожар собору Святого Павла: от жары взрывались камни, разверзались древние гробницы, обнажая мумифицированные останки. Кровля собора плавилась, жидкий свинец ручьями растекался по прилежащим улицам. Это было страшное зрелище. Казалось, что какой-то огнедышащий дракон набросился на мирный город.

Примечательно, что в Большом лондонском пожаре погибли всего 8 человек. Большинству горожан хватило времени, чтобы спастись бегством. Дороги были забиты нагруженными скарбом тележками, вся округа превратилась в сплошной лагерь беженцев.

Среди оставивших город был и Пепис. В своем дневнике он записал: «В лицо дует ветер, и в то же время тебя почти сжигают искры пламени, дождем сыплющиеся с этого ужасающего, этого зловещего, этого треклятого пожара... И над всем этим - дым, такой густой и огромный, что в полдень заслоняет собой солнце. А если оно иногда и проглядывает, то красное, как кровь».

Когда жители Лондона начали поправлять и заново отстраивать свои жилища, архитектор Хр. Врен предложил правительству учесть это бедствие и построить Лондон по новому плану, чтобы город соответствовал своему назначению - великой столицы великого народа. Однако предложение талантливого архитектора было оставлено без должного внимания, и Лондон продолжал обстраиваться почти в прежнем своем виде.

Но, хотя Хр. Врену отказали, в память стихийной катастрофы ему велели соорудить памятник, что он и исполнил. Построенная Вреном колонна, известная в Лондоне под названием «Памятник», другого названия так и не получила. Эта колоссальная, дорического

ордера колонна имеет высоту 202 фута. Внутри ее сделана лестница из белого мрамора с 345 ступеньками. Они ведут к площадке, с которой открывается восхитительный вид на весь Лондон. Колонна построена из партландского камня с бронзовыми и мраморными украшениями. На пьедестале ее помещены описание пожара со всеми подробностями и различные аллегорические фигуры. Раньше на «Памятнике» была надпись, что пожар произвели паписты, теперь этой надписи нет.

Кроме того, сохранилось предание, что огонь уничтожил последствия предыдущей лондонской катастрофы - великой чумы 1665 года, которая унесла сто тысяч жизней, и вообще навсегда истребил в Лондоне чуму, свирепствовавшую периодически в течение многих столетий.

Просмотров