Антонян терроризм криминологическое и уголовно правовое исследование. Рецензия на работу ю.м

По материалам книги
«Терроризм» (М, 1998)

1. Личность террориста. Нарциссизм и групповые влияния.

К сожалению, в настоящее время отсутствуют развернутые характеристики личности террориста на достаточно репрезентативном уровне. Поэтому мы можем располагать лишь отдельными, даже разрозненными сведениями по этому поводу, имеющему весьма важное значение для понимания мотивации терроризма.

И.В. Линдер и С.А. Титков приводят некоторые интересные сведения о личности террориста, но, к сожалению, не указывают, из каких источников, кем и какими методами они получены. Они считают доказанным, что большая часть террористов - люди, обделенные в детстве материнским вниманием. У них очень часто встречаются заболевания среднего уха. Есть определенные закономерности: недостаточное развитие, детский травматизм, какие-то (?) врожденные заболевания. Часть из них люди с ярко выраженным дефектом личности, многие же - абсолютно адекватные, хорошо закамуфлированные люди с актерскими данными. Есть такие, которые «больны» сверхидеей и осознанно идут на совершение террористического акта, прекрасно осознавая все его последствия для себя. Указанные авторы акцентируют внимание на том, что среди террористов много лиц, которые в детстве, молодости подвергались унижениям, не могли самоутвердиться. Потом, выйдя на следующий уровень развития, они поняли, что могут отомстить, причем не только своим обидчикам, но и всему обществу. Это люди, которые не смогли реализовать свои идеи. Такое положение вызывает неудовлетворенность и желание любым способом самоутвердиться, доказать свое «Я». Человек подчас не осознает, что не мог реализовать это в свое время не потому, что ему не дали, а потому, что он вообще не мог этого сделать - ему это было не дано. Но он не может или не хочет себе в этом признаться. Ему кажется, что общество недооценило, неправильно обошлось с ним. И достаточно часто такие рассуждения имеют под собой почву.

Очень многие террористы - это люди, которые в свое время, выступая за какие-то права и свободы, были осуждены государством, выброшены, поставлены за черту закона, и для них терроризм становится социальной местью этому государству. Это люди, хорошо мотивированные, те же, которые борются с терроризмом, часто мотивированы хуже и подвержены фрустрациям. Фрустрация у последних связана с недостатком материальных благ и риском.

Большинство террористов (по данным И.Б. Линдера и С.А. Титкова) составляют мужчины, хотя много и женщин, роль которых в террористических организациях очень высока. С начала терроризма в России XIX века женщинам в нем отводилась важная роль, многие были идеологами, сами осуществляли террористические акты. Такие террористические организации, как Ирландская революционная армия, Красные бригады, латиноамериканские группы и т.д., активно используют женщин в агентурных и боевых целях.

По данным Дж. Поуста, террористы не попадают в специфическую диагностико-психиатрическую категорию. Хотя был установлен некоторый ряд от нормального типа до психопата, большая часть сравнительных исследований не обнаружила никакой явной психической ненормальности в большинстве случаев. Тем не менее индивиды со специфической личностной предрасположенностью становятся на путь терроризма. Суэллволд наблюдал значительную долю озлобленных паранойяльных индивидов среди членов террористических групп. Общая черта многих террористов - тенденция к экстернализации, поиску вовне источников личных проблем. Хотя эта черта не является явно паранойяльной, имеет место сверхсосредоточенность на защите «Я» путем проекции. Другие характерные черты - постоянная оборонительная готовность, чрезмерная поглощенность собой и незначительное внимание к чувствам других. На основе психодинамически ориентированных интервью с небольшой группой захваченных террористов из Фракции Красной Армии (РАФ) Боллингер обнаружил психодинамику, сходную с той, которая была обнаружена в случаях, пограничных с нарциссическими. Особое впечатление на него произвела история нарциссических травм, которые ведут к недостаточному чувству самоуважения и неадекватной интеграции личности. Террористы, которых он интервьюировал, обнаружили черты расщепления, характерные для индивидов с нарциссической и пограничной личностью. Он выявил, что они отщепляют низкооцениваемые части самих себя и проецируют их на истеблишмент, который является угрозой для их агрессивности. Индивиды, вошедшие в террористические группы, рекрутируются из всех профессий, из всех слоев общества. Они представляют собой самые разнообразные культуры и национальности, поддерживают широкий спектр идеологических направлений.

Личностные особенности террористов будут заметно разниться в зависимости от конкретного вида террористической активности. Политические и «идеалистические» террористы заметно отличаются от националистических, религиозных и тем более криминальных. Однако не следует думать, что специфика каждого однозначно явственна, что любой, к примеру, политический террорист более развит и интеллектуален, чем националистический, участвующий в разбойничьи-устрашающем набеге на соседний народ. Конечно, современный политический террорист должен быть более образован, тактически и технически подготовлен, чем любой другой, особенно если он действует в группе, созданной, оснащенной и поддерживаемой тоталитарным государством. Но не каждый даже политический экстремист должен обладать названными качествами, уметь профессионально анализировать информацию, прогнозировать и планировать свои и чужие действия - он может быть и простым исполнителем. Даже руководители политических террористических групп будут существенно отличаться друг от друга в зависимости от идеологической основы своего функционирования, состава группы, масштаба и целей ее действий, технической оснащенности, конкретных целей и т.д.

Терроризм, по мнению В.В.Витюка, опирается на извечные свойства человеческой натуры, которые доминируют в психологии и определяют менталитет не очень большой группы лиц, но в той или иной мере присущи многим, если не всем людям. Готовность к насилию вообще и террористическому, в частности, корнями уходит в органически присущую человеку склонность к агрессивности и разрушительным инстинктам. Качества эти с различной силой выражены у разных людей и в той или иной мере обузданы существующими правовыми и нравственными нормами, воспитанием и культурой. Но не в одинаковой мере и не одинаково эффективно. Лица того психического склада, для которого характерны примат эмоций над разумом, непосредственных активных реакций на действительность над ее осмыслением, предвзятость оценок, низкий порог терпимости и отсутствие должного самоконтроля, достаточно легко и естественно сживаются с идеей насилия. То же самое относится и к лицам вполне рационалистического склада, которые отличаются завышенными самооценками, жаждой самоутверждения, властолюбием, презрением к людям или политическим фанатизмом.

Все эти характеристики лиц, склонных к насилию, верны. Действительно, примат эмоций над разумом (импульсивность), предвзятость оценок, низкий порог терпимости (раздражительность, возбудимость), отсутствие должного самоконтроля и другие достаточно точно описывают личность насильственного преступника и вписаны в мотивацию его поведения. Однако среди перечисленных черт нет таких, или, точнее, сочетания таких, которые отличали бы именно террористов. Между тем их поиск составляет основную задачу научного объяснения мотивации террористического поведения, как, впрочем, и любого другого человеческого поведения. Указание на «извечные свойства человеческой натуры, которые доминируют в психологии», здесь ничего не проясняет, поскольку непонятно, о каких свойствах в данном случае идет речь.

Трудно предположить, что какие-то психологические свойства без указания на то, что они собой конкретно представляют, действительно детерминируют террористическое поведение. Я полагаю, что по своим психологическим особенностям террористы особенно близки должны быть убийцам, поскольку терроризм в первую очередь и в основном - это убийство. Точнее - его особая разновидность, когда посягательство на чужую жизнь чаще происходит не из-за ненависти или вражды к данному конкретному человеку, а в связи с тем, что он является представителем какой-то социальной группы, исполнителем определенной социальной роли. Это, за исключением нападений на государственных и общественных деятелей, так сказать неличностные преступления. Если вернуться к «обыкновенным», «нетеррористическим» убийцам, то их, согласно нашим исследованиям, отличают такие черты, как подозрительность, злопамятность, отчужденность, мстительность, эмоциональная холодность, отсутствие эмпатий. Некоторых из таких убийц характеризует высокая уязвимость, ранимость, болезненная восприимчивость в области межличностных отношений.

Все эти личностные особенности можно обнаружить и среди террористов-убийц.

Есть основание считать достоверным существование террористического типа личности, как есть причины, причем очень веские, говорить вообще о преступниках как об определенном типе личности. В этом нас убеждают многие социологические и психологические исследования конкретного характера. Но есть, конечно, и другое мнение по этому поводу, основывающееся больше на абстрактных размышлениях, чем на эмпирических данных.

Так, применительно к «левому» терроризму В.В. Витюк и С.А. Эфиров в 1987 г. писали, что само понятие «экстремистский тип личности» или «экстремистский тип сознания» выглядит весьма расплывчатым, неоднозначным и вряд ли поддается строгому определению. Пытаться установить единый психологический и интеллектуальный прототип экстремиста - неблагодарная, вероятно, даже безнадежная задача. Уже одно число попыток такого рода, их разнообразие, а часто и несовместимость красноречиво свидетельствуют об этом. Террористов квалифицировали как идеалистов и как шизофреников, как фанатиков догмы и как садистов, как людей ущербных, закомплексованных, самоутверждающихся, пожираемых личными амбициями и властолюбием либо отчаянием и жаждой уничтожения, как людей морально глухих и как мучеников высшего морального императива, как преступников и как героев.

Указанные авторы приводят мнение некоторых западных специалистов, которые считают, что легче описать то, что не характерно для террориста, чем то, что для него характерно. В целом террористы - это не трепетные искатели, не психопаты, не высоко идейные личности, не люди низкого соцэкономиче-ского статуса и не исключительные люди. Террористическое движение содержит в равной мере альтруистических идеалистов и безнравственных богохульников, писал Н.Ливингстоун, прожектеров и негодяев, умеренных и экстремистов, тех, кто ищет удобного случая, и тех, кто спасается бегством от банкротства, сторонников авторитарной власти и противников всяческой устоявшейся власти. Богатые, как и бедные, оказываются рекрутированными в террористические организации, ученые наравне с неграмотными, те, кто побуждается личными амбициями, а также и те, кто движим идеологическими мотивами.

В.В. Витюк и С.А. Эфиров, несмотря на весь свой скептицизм по поводу возможности определения типа личности рецидивиста, тем не менее утверждают, что они имели возможность убедиться, что террористам присуща предельная нетерпимость к инакомыслию и фанатизм, порожденные максималистским идеалистическим утопизмом, ненавистью к существующему строю или обостренным чувством отверженности. Им свойственна твердая вера в обладание абсолютной, единственной и окончательной истиной, вера в мессианское предназначение, в высшую - и уникальную - миссию во имя спасения или счастья человечества. Вера в названную миссию может быть «темной», чисто эмоциональной, а может основываться на «рациональных», идеологических постулатах, но ее наличие отличает истинного экстремиста от «попутчиков» и людей, по тем или иным причинам случайно оказавшихся в экстремистских группах. В них могут быть и просто проходимцы, темные, неосведомленные или недалекие люди, попавшие под чье-то влияние.

Описываемый тип личности - «закрытый» тип - так считают В.В. Витюк и С.А. Эфиров, видимо, забыв собственное утверждение о невозможности определения типа личности террориста. «Закрытый» он потому (с этим нельзя не согласиться), что исключает всяческую критическую мысль, свободу выбора, несмотря на то что видит мир только в свете предустановленной «единственной истины», хотя она, быть может, не имеет никакой связи с реальностью или давно ее утратила. Логичным следствием «закрытости» и фанатизма является поразительная, подчас парадоксальная узость, односторонность, ведущая к максималистской абсолютизации частного, вырванного из общей системы связей. В силу этого мир в результате трансформации в таком сознании теряет реальные очертания, само же сознание становится мифологизированным.

Я намеренно привожу столь многие соображения В.В. Витюка и С.А. Эфирова потому, что из их описаний вытекает противоположное тому, что они же отрицали, а именно, тип личности «левого» террориста. Как оказывается, создание такого типа отнюдь не неблагодарная и не безнадежная задача, если, конечно, не исходить из того, что какой-то данный тип должен обладать только теми чертами, которые не присущи никакому иному. Понятно, что этого просто не может быть. Если бы было так, типологические научные исследования просто прекратились бы. Вместе с тем грубой ошибкой выглядела бы попытка типологизировать личность террориста независимо от типа самого терроризма и объединить в одну типологическую группу, например, партизан, «левых» и «правых» террористов с вымогателями из преступных организаций, прибегающих к террору для запугивания предпринимателей или своих конкурентов из других банд. Естественно, что политические террористы будут иметь мало общего с партизанами или организованными преступниками. Соображения же исследователей, что политическими (в данном случае «левыми») террористами являются закомплексованные, самоутверждающиеся, морально глухие, фанатично настроенные и т.п. люди, являются, по-моему, достоверными.

Ниже мы сможем убедиться, что террористам присущи и некоторые другие, весьма важные личностные особенности, которые имеют первостепенное мотивационное значение. Многие из них связаны с тем фактом, что террорист непосредственно соприкасается со смертью, которая, с одной стороны, влияет на его психику, поступки и на события, в которые он включен, а с другой - его личностная специфика такова, что он стремится к ней. Террорист начинает соответствовать ей, разрушает последние преграды, отделяющие от нее, позволяет ей непосредственно влиять на себя. Смерть отпечатывает на нем свой образ, начинает говорить с ним не на человеческом, а на своем языке, и ее речь приносит то понимание, которое не может дать никакой другой человек. Террорист не защищен от нее задачей выживания, чаще всего он и не ставит таковой перед собой, приходя по своей воле в зону смерти, от которой обычно стремится держаться подальше любое живое существо. Раз приблизившись к смерти, такой человек начинает приобретать опыт, который либо осознается и становится основой внутреннего развития, либо не осознается и на уровне личностного смысла определяет поведение, в том числе через потребность вновь и вновь испытать дрожь соприкосновения с тем, что находится за гранью. Наркотическая для них атмосфера близости смерти может толкать на совершение и других убийств, не обязательно террористических, например, на участие в разных военных конфликтах. Среди террористов встречаются люди разных возрастов, и многое зависит от того, какое место занимает конкретное лицо в иерархии террористической организации. Руководителями и организаторами терроризма чаще бывают лица старших возрастов, исполнителями - молодые. Их век недолог, именно они наиболее уязвимы и для пуль стражей порядка, и для уголовной юстиции.

Женщины, конечно, составляют меньшинство среди террористов, но среди них встречаются весьма яркие личности. Например, Ульрика Майнхоф , одна из руководителей Фракции Красной Армии, ведущий теоретик терроризма и преданная ему до испепеляющего фанатизма, до абсолютно тотальной ему верности. Это ей принадлежит утверждение: «Мы заявляем, что тот, кто носит униформу, - свинья, т.е. он уже не является человеческим существом: таково наше решение проблемы. С этими людьми вообще нельзя говорить, и выстрелы здесь само собой разумеются». Ради революции она отказалась от своих двух детей; покончила самоубийством в возрасте 42 лет, что еще раз подтверждает неискоренимое влечение террористов к смерти - к своей и чужой.

На Арабском Востоке известность получила Лейла Халед , чья красивая внешность стала дополнительным фактором для ее популярности как террористки.

Характер терроризма в целом, как и смысл отдельных террористических актов определяются не только сегодняшними социально-политическими, национальными и иными реалиями и противоречиями: он уходит своими корнями в глубь человеческой истории, в самые древние, даже первобытные времена, в дорелигиозные и религиозные представления, определяется мироощущением человека, его отношением к обществу и самому себе, его вечным и бесплодным поиском защиты и справедливости. Наряду с социальными факторами, детерминирующими террористические проявления, особого внимания заслуживают психологические аспекты проблемы. Это необходимо для объяснения не только конкретного террористического акта и его причин, но и всего явления терроризма в целом. Знание психологии терроризма позволяет также понять, от кого можно ожидать соответствующих действий, что представляет собой террорист как личность, как предупреждать и расследовать преступления, связанные с террором, как наказывать виновных.

Основу психологического познания терроризма составляет анализ мотивов этого преступления. Имеются в виду, конечно же, не внешне видимые причины поведения отдельных лиц, совершающих террористические акты, а собственно мотивы - как смысл, субъективное значение такого поведения. Главный вопрос, возникающий здесь, видится в следующем: в чем выигрыш, в первую очередь психологический, от совершения соответствующих действий для самого виновного, в том числе и в тех случаях, когда он действует за материальное вознаграждение. Последнее обстоятельство выделено в связи с тем, что корыстные стимулы лишь внешне выглядят единственными мотивами, а под ними, в глубине, на бессознательном уровне, функционируют еще и другие, не менее мощные побуждения, которые достаточно часто являются ведущими мотивами. Следовательно, мотив - это не то, что лежит на поверхности, не то, что может объяснить сам преступник, и не то, разумеется, что указано в приговоре.

Терроризм представляет собой порождение деструктивных сил в обществе и человеке, отражает культ насилия и всемерно способствует его усилению и распространению, обесценивая человеческую жизнь. Терроризм резко снижает значимость законов и возможность компромиссов, которые являются непременным атрибутом цивилизации, в то же время возводя наглую и жестокую силу в ранг едва ли не главного регулятора жизни, в том числе международной. В этой последней сфере он порождает серьезные затруднения в деле сотрудничества и взаимопонимания разных стран, иногда даже ставя под сомнение возможность их сосуществования.

Терроризм способен приводить к свертыванию политических, правовых, этических, экономических и социальных гарантий прав и свобод человека, так как нередко вызывает со стороны государства ответные меры, не всегда согласующиеся с буквой закона. В некоторых случаях сам терроризм выступает в качестве главного разрушителя гарантий. Он разрушителен и потому, что вызывает ответные оборонительные агрессивные действия со стороны тех, кто стал непосредственным объектом террористических домогательств, что приводит к длительным межнациональным и межконфессионным конфликтам. В процессе их развития нередко забывается их источник и взаимные обиды и мщения начинают нагромождаться друг на друга.

И.Е. Задорожнюк, выступая за «круглым столом» журнала «Государство и право» в декабре 1994 г ., справедливо отметил, что с психологической точки зрения важно не только выявить склонность кого-то к терроризму, но и подчеркнуть абсолютную социальную деструктивность этого явления, ибо терроризм - это почти всегда тенденция к саморазрушению носителей протеррористического поведения, которое не может наступить, если сохраняется общество или общность. Террорист (или группа таковых) всегда слеп в постановке и осуществлении своих целей, даже в случае тщательной проработки самого акта террора. Это принципиальный момент. Один из важнейших параметров такой слепоты - расхождение мотивов, когда малая гомогенная (этнически, социально, религиозно и т.д.) группа как бы навязывает свою волю сообществу, которое гетерогенно, т.е. отличается плюрализмом в постановке и осуществлении своих целей. Метафорически выражаясь, террористы «производят» свои цели, исходя из завышенной самооценки своей гомогенности, считая себя «самыми-самыми» и делая потому то, что никто другой не посмеет.

На последнем моменте я хотел бы остановиться. Представление о себе как о «самом-самом» - самом справедливом, самом храбром, самом значительном и т.д. - есть не что иное, как нарциссизм. Его проявления в форме самолюбования, утверждений об исключительности и особых правах своей национальной, религиозной или классовой группы и ее представителей, о собственных выдающихся способностях и др. можно обнаружить у большинства террористических объединений, например, чеченских и ирландских. Между тем нарциссизм в аспекте терроризма еще не исследовался, хотя Э. Фромм специально анализирует это явление в причинном комплексе человеческой деструктивности, составной частью которой терроризм не может не быть.

Э.Фромм определяет нарциссизм «как такое эмоциональное состояние, при котором человек реально проявляет интерес только к своей собственной персоне, своему телу, своим потребностям, своим мыслям, своим чувствам, своей собственности и т.д. В то время как все остальное, что не составляет часть его самого и не является объектом его устремлений, - для него не наполнено настоящей жизненной реальностью, лишено цвета, вкуса, тяжести, а воспринимается лишь на уровне разума. Мера нарциссизма определяет у человека двойной масштаб восприятия. Лишь то имеет значимость, что касается его самого, а остальной мир в эмоциональном отношении не имеет ни запаха, ни цвета; и потому человек-нарцисс обнаруживает слабую способность к объективности и серьезные просчеты в оценках».

Совершенно обоснованно Э.Фромм отмечает, что нередко человек-нарцисс достигает чувства уверенности вовсе не ценою своих трудов и достижений, а благодаря тому, что он субъективно убежден в своем совершенстве, в своих выдающихся личных качествах и превосходстве над другими людьми. Нарцисс-террорист черпает силы не только в статической уверенности в том, что он «самый мудрый», «самый дальновидный», «самый храбрый» и т.д., но и в том, что доказывает это себе и другим, совершая дерзкие нападения и пренебрегая общепринятыми ценностями. Но дело не только в этом: он исключителен и достоин восхищения еще и по той причине, что представляет тоже исключительную же и единственно «правильную» национальную (религиозную, политическую, иную) группу, питается ее соками, ее ореол светится и над его головой. Групповая проповедь своего несомненного превосходства и «успехи» собственно терроризма рождают нарциссическую эпидемию, которой рядовому обывателю очень трудно противостоять. Агрессивный нарциссизм обычно встречает сопротивление, что часто может представлять собой угрозу витальным интересам соответствующих личностей, а поэтому должен быстро и эффективно подавляться с помощью тех же террористических методов. Такое насилие тем беспощаднее, чем больше ущемлены в своем нарциссизме конкретные личности, тем более лидеры или группы.

Террористы часто нуждаются в огласке своих действий и по той психологической причине, что в реакциях средств массовой информации, политических и государственных деятелей и других людей они, как в зеркале, видят свое признание и подтверждение своей исключительности. Поэтому можно говорить о своеобразной, но несомненной и скрытой связи между обществом и терроризмом. Средства массовой информации, торгуя Деяниями столь экстраординарных людей, как террористы, с одной стороны, удовлетворяют жгучий интерес обывателей в сенсациях и «звездах», а с другой - нарциссические потребности самих таких преступников. Можно предположить, что многие террористы прекратили бы свою деятельность, если она не находила бы никакого отражения в средствах массовой информации и репрессии в отношении них осуществлялись бы тайно. Следовательно, в определенных пределах само общество порождает терроризм.

Поскольку нарциссизм означает сосредоточение на самом себе, своих интересах и переживаниях, нарциссическая личность бывает дезадаптированной вне своего нарциссического окружения - национального, кланового, религиозного и др. По этой причине подобная личность будет: 1) весьма агрессивной по отношению ко всем тем, кто находится вне ее группы, а поэтому способен снизить самооценку. Агрессивность может и не проявляться во вне; 2) предпринимать все усилия для того, чтобы сохранить свою групповую принадлежность, поскольку, особенно если человек ничтожен и мелок, если он в действительности не удовлетворен жизнью, на этом зиждется его представление о своем превосходстве. В таких случаях иногда формируется фанатизм, присущий некоторым террористам-самоубийцам и являющийся характерной чертой нарциссизма.

По мнению Э.Фромма, те, чей нарциссизм касается в большей мере группы, чем себя лично, весьма чувствительны, и на любое явное или воображаемое оскорбление в адрес своей группы реагируют весьма бурно. Эта реакция часто бывает гораздо интенсивнее, чем у нарциссов-индивидуалистов. Индивид еще может усомниться, глядя на себя в зеркало. Участник группы не знает таких сомнений. А в случае конфликта с другой группой, которая также страдает коллективным нарциссизмом, возникает жуткая вражда. В этих схватках обычно возвеличивается образ собственной группы и принижается до крайней точки образ враждебной группы.

Групповой нарциссизм представляет собой один из главных источников человеческой агрессивности.

Здесь групповое террористическое насилие может достигать необыкновенной интенсивности, порой граничащей с патологией. Такое можно было наблюдать во время столкновений мусульман с индуистами в Индии, тамилов и сингалов в Шри Ланке, армян и азербайджанцев в Закавказье. Заметим, что крайняя ярость часто наблюдается в тех межнациональных и межрелигиозных конфликтах (порой переплетающихся), сторонами в которых выступают беднейшие группы населения. Я полагаю, что проявляемая ими неистовая жестокость есть и протест против своего трагического положения, и бессознательное желание защитить то наиболее ценное, что они называют своим национальным или религиозным достоинством и что служит одной из главных гарантий их сохранности.

Психологическую основу группового нарциссизма составляет кичливость из-за принадлежности к определенной стране, нации, религии, иной социальной группе, восхваление их, восхищение ими, что нередко воспринимается как патриотизм, убежденность, лояльность, твердая жизненная позиция. При этом упускается из виду, что национальная, классовая или религиозная кичливость всегда и неизбежно предполагает сравнение с другими нациями, классами и религиями, но всегда и неизбежно не в пользу последних. Это уже значительно облегчает совершение насильственных действий, если такое потребуется, в отношении представителей других народов и классов или верующих в иных богов, тем более, что нарциссическая личность всегда разделяет общие для своей группы ценности и готова на все ради их защиты. То, что в действительности представляет собой лишь фантазию, причем иногда довольно опасную, для нарциссической личности реальность, в которую она свято верит, а эта вера подкреплена групповой солидарностью.

Нарциссически ориентированный человек, признанный своей группой, может особенно гордиться своей персоной, а если ему еще придется пострадать за свою верность, гордиться будет вдвойне. Чем больше он неудовлетворен своей реальной жизнью, тем крепче его приверженность группе и готовность ради нее на все.

Нарциссические настроения и эмоции можно встретить у представителей и больших, и малых (по численности)народов. В 90-х годах мы часто наблюдаем самолюбование некоторых кавказских наций, и особенно главарей террористических групп, составленных из их представителей.

В группе террорист не только укрепляет свой нарциссизм, но и достигает личностной идентичности, полностью спрятавшись в ней. Для многих террористов, особенно молодых, группа выполняет роль коллективного отца, обеспечивающего своим детям прибежище и защиту. Потребность в идентичности может быть весьма сильна у тех, кто в силу своей маргинальности в той или иной форме был отчужден от среды, терпел неудачи в трудовой деятельности, при получении образования, в личной жизни либо в иных сферах жизнедеятельности.

Поскольку такой террорист предан группе, групповые нормы и цели идеализируются, становясь всеобщими и обязательными, а все остальное отменяется. Отсюда нетерпимость к любому инакомыслию, отсутствие колебаний и сомнений, враждебность к тем, кто придерживается иных взглядов, и готовность подавить таких людей любой ценой. В то же время сопротивление, оказываемое террористической группе или группе, готовой к террористическим действиям, или тому более крупному объединения, которое любая из первых двух представляет, укрепляет их, уменьшает внутригрупповые противоречия, способствует оправданию самых бесчеловечных шагов.

Нахождение в социальной группе способствует возникновению определенных мотивов поведения, их конкуренции, вычленению ведущих мотивов в данном виде деятельности, постановке новых целей и отпадению старых, смещению мотива на цель и т.д. При формировании мотивов и целей террористической активности в группе может происходить обмен мнениями, знаниями, опытом, а также взаимное убеждение и внушение, ускоряющее решимость совершить данное преступление. Характер мотивации поведения каждого члена и всей группы в целом различается по силе и направленности. Сила зависит от взаимного влияния участников группы, их консолидации. Поскольку террористические группы, как правило, сплоченные, происходит усиление мотивированности поведения каждого участника. Направленность мотивации выражается через ориентацию на личный и групповой успех, на выполнение общего дела. Это весьма важно, так как в отрицательном случае для каждого члена наступит катастрофа, поскольку любое государство реагирует на террористические акты очень остро. Поэтому при большой взаимосвязанности увеличивается мотивация группы на общую эффективность совместных усилий.

Автономные террористические группы чаще бывают эталонными, т.е. такими, чья система взглядов, ценностей и представлений, направленность деятельности рассматривается данным человеком как эталон. Это порождает и исключительную преданность террористов своей группе, их переживания в случае утраты связи с ней. В подобных группах мотив нередко перемещается на саму деятельность - показать свою силу, бесстрашие, находчивость, умения.

Дж. Поуст различает среди европейских террористов две группы: первую составляют те, которые ставят целью разрушить мир отцов, их посягательства - это акты возмездия за действительные или воображаемые обиды, акты, направленные против общества их родителей; ко второй относятся те (в основном, национал-сепаратисты), которые осуществляют миссию отцов, мстят обществу за обиду, нанесенную их родителям. Таким образом, в первом случае имеют место (на символическом уровне) акты протеста против родителей; во втором - акты лояльности и защиты последних. Я полагаю, что для террористов первой группы должно быть характерно раннесемейное неблагополучие в форме неприятия их в детстве родителями, даже эмоционального отвергания, что особенно травматично, если оно исходит от матери. Это повлекло за собой ответную реакцию отвергания родителей и, следовательно, неприятия их мира и их ценностей. Мотивация поведения подобных людей есть, образно говоря, отсроченный ответ собственным родителям на бессознательном, конечно, уровне. Такую мотивацию поведения я многократно наблюдал у «обыкновенных» убийц, которые сводили счеты с родителями, иногда на символическом, психологическом уровне, в других случаях - непосредственно совершая агрессивные действия против отца (матери) или обоих. В первую же группу должны быть отнесены все те, которые по разным причинам воспитывались вне семьи или рано потеряли ее. Во второй группе психологическая связь индивида с родителями, напротив, должна быть очень прочной или представляться ему таковой, он полностью и без остатка принимает их, а значит, их культуру и систему ценностей.

Иными словами, через любящих и любимых отца и мать субъект воспринимает свою нацию и ее культуру, свою землю, привычную с детства природу как единственно возможные, только свою родину как свою защитницу и естественную сферу обитания как источник его жизни, без которых его существование бессмысленно. Поскольку это так, любое посягательство на них ощущается как угроза бытию данного человека, которое необходимо защищать любыми способами, лучше всего упреждающе-агрессивными. Возможен и такой вариант: индивид был отвергнут родителями или они были равнодушны к нему или вообще не сыграли для него даже в детстве сколько-нибудь заметной роли из-за его, например, самодостаточности и аутичности. В этом случае он ищет признания, защиты и понимания в малых социальных группах, которые играют для него роль коллективного отца и матери и уже через подобные группы воспринимает культуру и психологию своего народа, которые компенсируют ему то, что он не получил от своих родителей. Так или иначе существует симбиотическая связь с родителями как конкретными людьми, и с родителями как символами родины и народа, причем, что очень важно, названная связь по архетипическим каналам уходит в глубочайшую древность.

Сама национальная культура, включая сюда и национальную психологию, может стимулировать террористическое поведение, особенно если эта культура агрессивная, если она опирается на свою необычность, избранность и исключительность, несомненное превосходство над другими народами; если в национальном характере ярко выражены нарциссические черты, если данный характер отличает ригидность, т.е. застреваемость, когда давние обиды вновь и вновь актуализируются, несмотря на заметно изменившиеся внешние условия. У народа с такими чертами террористическое убийство всегда будет расцениваться как героизм: гнусный убийца Басаев стал национальным героем чеченцев после набега на г. Буденновск в 1995 г. и имел шансы стать их президентом. Это не случайность, это закономерность для всех стран с националистическим терроризмом.

Как и во многих других случаях, членство в террористической группе обладает достаточно мощным и автономным мотивационным эффектом. Прежде всего это относится к так сказать закрытым группам, которые занимаются политическим и «идеалистическим» терроризмом: их члены ведут нелегальное существование, их связи с обществом оборваны или существенно ограничены, что, как правило, компенсируется самим фактом членства в группе. Как справедливо отмечает Дж. Поуст, дело группы - «идеология» - имеет большое значение, но оно не является ведущим мотивом вступления в группу. Оно служит скорее логическим обоснованием, сознательно и открыто выражаемым мотивом. Главный мотив вступления в нее носит гораздо более личностный характер и коренится в индивидах, в их стремлении к укреплению личностной идентичности и, что особенно важно, к принадлежности к группе. Обследование членов западногерманских и итальянских террористических групп обнаружило у них низкую самооценку, неадекватную интегрированность личности, склонность проецировать на общество свои неудачи, которых было немало и которые они болезненно переживали. Для таких одиноких и отчужденных личностей террористическая группа должна была заменить семью, которой у них никогда не было.

Убийца Плеве террорист Сазонов называл Боевую организацию эсеров, членом которой он состоял, «возлюбленной матерью» и всегда писал о ней в выспреннем стиле. Руководителя Боевой организации в 1901-1903 гг. Гершуни он считал «воплощением того, чем человек должен стать... через сотни лет», образцами для подражания для него были террористы Мария Спиридонова, Иван Каляев, Борис Савинков, последнего Сазонов считал «чудесным цветком, откуда-то занесенным». Он чрезвычайно болезненно воспринял разоблачение Азефа, руководителя Боевой организации, как предателя, что, как полагают некоторые исследователи, особенно в связи с общим кризисом партии эсэров и свертыванием террора активно способствовало ухудшению психического здоровья и самоубийству Сазонова в 1910 г. Организация для него была его семьей.

Террористические группы могут состоять не только из давних неудачников, неуверенных в себе и страдающих неполноценностью лиц, но и из умных, волевых, уверенных в своих силах. Первые, как уже отмечалось, ищут в группе признание и психологическое убежище, вторые, если они становятся лидерами, отличаются тенденцией к доминированию и управлению окружающими. Если это так, то, по-видимому, за указанной тенденцией стоит высокая тревожность, поскольку человек, наделенный волевыми качествами, стремится управлять другими и организовывать их на самую жестокую агрессию в связи с тем, что в ином случае он бессознательно опасается сам стать объектом насилия. Чаще именно такие личности (они могут действовать не только в составе группы, но и в одиночку) являются творцами идеологии терроризма либо, усвоив, приняв чье-то чужое учение, активнейшим образом поддерживают его и варварскими методами пытаются внедрить в жизнь.

Естественно, что опасность для террористической, как и любой другой преступной группы, со стороны в первую очередь государственной власти вполне реальна, но группа редко признает, что именно она породила такую реакцию своими общественно опасными действиями. Образ же врага группа создает еще в самом начале, когда она только формируется - это ее исходная позиция на грани паранойяльности: враг должен быть, чтобы было кого сокрушать и тем самым дать выход всей накопившейся деструктивной энергии. Если бы врага не было, агрессия была бы направлена на другие такие же или иные преступные группы. Хотя накопившийся разрушительный потенциал при достижении определенного уровня должен найти выход, т.е. внешнюю цель, для самого его накопления нужно некоторое время, а само накопление складывается из выбросов отдельных соучастников и сами выбросы обретают новое качество. Группа нуждается во внешнем поступке для того, чтобы (кроме других очень важных целей) снижать свою внутреннюю направленность, оправдать свое существование и поддержать социально-психологическую сплоченность.

Когда «официально» декларируемые цели достигнуты, для отдельных террористов может наступить личная катастрофа - я имею в виду тех, которые начали заниматься терроризмом из некрофильских или игровых побуждений, из желания идентифицироваться в группе и получить ее психологическую поддержку, которые во всем винят других и готовы мстить всему миру, которым, наконец, лучше всего удается то дело, когда нужно пользоваться оружием, и они не смогут найти себя в мирном труде. Выходы: определение новых целей для террористической активности, наемничество, обыкновенный бандитизм, изредка прикрываемый цветастыми «левыми» или «правыми» фразами. Естественно, все это выходы для тех, кто не погиб во время террористической акции и не попал в тюрьму. Кстати, из тюрьмы тоже можно руководить террором.

Принадлежность к таким референтным группам, причастность к ее «героическим» делам, а тем более активное участие в них, значительно повышают самооценку личности, снижают тревожность по поводу своих социальных и социально-психологических статусов, формируют смысл жизни. Психологическая зависимость индивида от группы будет еще сильнее, если он ведом игровыми мотивами, склонен к участию в ситуациях высокого, даже смертельного риска, если он живет наиболее полной жизнью в острых, эмоционально насыщенных обстоятельствах, а их терроризм как раз предоставляет в изобилии. Чем больше преступлений совершает группа, тем жестче его привязанность к ней, поскольку теперь она выступает главной и даже единственной защитницей от весьма реальных внешних опасностей. Иногда лидеры толкают группу на совершение какого-нибудь тяжкого и даже нетеррористического преступления, например убийства (так поступали некоторые дореволюционные российские террористы), чтобы еще теснее связать ее членов, сцементировать внутригрупповую солидарность. Колеблющиеся и сомневающиеся не нужны такому неформальному объединению, тем более, если оно законспирировано и ведет нелегальное существование; от таких необходимо избавляться любым способом. Есть и добровольный исход, когда некоторые люди сами прекращают участие в террористических формированиях, но это связано не столько с их «умудрением», сколько со сменой индивидуальных жизненных циклов.

Хотя решение вступить в националистическо-сепаратистскую группу носит, по мнению Дж. Поуста, менее глубокий характер и не представляет собой полного разрыва с обществом, здесь также желание вступить в группу вполне может возникать из чувства отчуждения. Страна басков в Испании примечательным образом однородна. Только 8% семей являются смешанными испано-баскскими, и дети из этих семей презираются и отвергаются. Однако целых 40% членов террористической организации ЭТА, цель которой состоит в установлении отдельного баскского государства, происходят из таких смешанных семей. Не принадлежа к определенной группе, находясь на обочине общества, они стремятся стать «басками из басков». Они преувеличивают свою политическую идентичность с целью достигнуть социально-психологической идентичности. Потребность принадлежности к группе свойственна террористам во всем мире, какими бы различными ни были их идеологические цели. В основе такой потребности лежит неполная или раздробленная социально-психологическая идентичность, так что единственное, благодаря чему индивид чувствует себя достаточно целостным, является связь с группой, принадлежность к ней становится важным компонентом его самопознания и фундаментом социально-психологической идентичности.

Конечно, группа идеализируется ее преданным членом или мечтающим в нее попасть, ее стандарты становятся стимулами поведения субъекта, но то, что она говорит, полностью соответствует его «Я», то, что она требует, желаемо им самим. Ему комфортно и потому, что на все свои вопросы, порой мучительные, жизненно значимые, он почти наверняка найдет ответы у нее, причем очень часто готовые. Все, что вне ее или вне той социальной общности, которую она так достойно представляет, все чуждо, непонятно, враждебно, а поэтому должно быть отвергнуто, а если нужно - уничтожено.

Важным способом обеспечения внутригрупповой сплоченности и подчинения каждого общим интересам - это формирование образа беспощадного, коварного, на все готового врага в лице общества, государственной власти, социальной группы, другой религии, другой нации и т.д. При этом должно быть обеспечено черно-белое видение мира в том смысле, что «все не наше - плохое, все наше - хорошее». «Всем плохим» в более редких случаях может быть весь мир, как и «всем хорошим» - только группа, и тоже в более редких случаях.

Названные представления находят живой отклик, особенно у неофитов, которые всегда смутно ощущали, что их жизненные неудачи и провалы произошли не потому, что они неверно или безнравственно поступали, а потому, что к ним все были несправедливы, их без всяких оснований преследовали и т.д. Только здесь, среди смелых и решительных людей, готовых на все, они нашли, наконец, признание и поддержку. Отныне ненависть к обществу (власти, строю, социальной группе и др.) будет скреплять их вместе. Как только враг определен, какой-либо нравственный самоупрек исчезает, поскольку уничтожить, пусть и весьма жестоким образом, этого ненавистного противника, ответственного за все беды, совсем не аморально.

Названными характеристиками в большей мере обладают автономные террористические группы, чем те, которые составляют часть большой террористической организации или намеренно создаются государством для, например, международного терроризма. В последнем случае она может включать в себя кадровых сотрудников спецслужб и больше походит на военную единицу. В ней споры о лидерстве практически не возникают, поскольку ее возглавляет тот, кто назначен вышестоящим руководством. Но вообще строгая дисциплина, подчинение приказу или указанию командира (лидера, главаря), соблюдение конспирации, четкое взаимодействие и т.д. являются условиями выживания любой такой группы и важным моментом ситуационной мотивации.

© Ю.М.Антонян
© Терроризм. М., 1998, стр. 231-274

Антонян Ю.М. Терроризм. Криминологическое и уголовно-правовое исследо­вание. М., 1998.

Белозеров Ю.Н., Нагаев Е.А. Незаконный оборот огнестрельного оружия, бо­еприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств. М., 2000

Беляев С.С. О борьбе с международным терроризмом.// Государство и право. 1998. №9.

Боголюбова Т. Борьба с терроризмом: уголовно-правовые проблемы //Уголовное право. 1999. № 1.

Бойцов Л.Н., Гонтарь И.Я. Уголовно-правовая борьба с организованной пре­ступностью: иллюзии, реальность и возможная альтернатива //Государство и право. 2000. №11.

Борьба с терроризмом. М., 2004.

Бытко Ю.И. Преступления против общественной безопасности. Саратов, 1999.

Галиакбаров P.P. Борьба с групповыми преступлениями. Вопросы квалифика­ции. Краснодар, 2000.

Гаухман Л. Уголовно-правовая борьба с терроризмом.// Законность. 2001. № 5.

Гаухман Л Д., Максимов СВ. Уголовная ответственность за организацию пре­ступного сообщества (преступной организации). М., 1997.

Гордиенко Д.В. Опыт борьбы Вооруженных Сил с терроризмом в Российской Федерации.// Государство и право. 2001. № 1.

Дьяков СВ. Актуальные проблемы правового регулирования борьбы с терро­ризмом/Международный терроризм: истоки и противодействие: Материалы меж-дунар. науч.-практ. конф., 18-19 апр. 2001 г.: Сб. ст. СПб., 2001.

Емельянов В. Разграничение терроризма и посягательств с элементами терро­ризированиям// Российская юстиция. 2001. № 4.

Емельянов В.П. Проблемы уголовно-правовой борьбы с тер роризмом //Государство и право. 2000. № 3.

Емельянов В.П. Терроризм и преступления с признаками терроризирования.СПб., 2002.

Караханов А.Н. Уголовная ответственность за незаконные действия с холодным оружием (ч.4 ст.222, ч.4 ст.223 УК РФ).// Российский следователь. 2002. № 10.

Комиссаров В. Захват заложника: стремление к наживе или преступление от безысходности?// 3аконность. 1999. № 3.

Комиссаров В. С Бандитизм и другие тяжкие преступления против обществен­ной безопасности. СПб., 2002.

Комиссаров B.C. Терроризм, бандитизм, захват заложников и другие тяжкие преступления против безопасности общества по новому УК РФ. М., 1997.

Корецкий Д. Классификационные признаки и виды вооруженных преступлений.// Уголовное право. 2001. № 4.

Корецкий ДМ., Землянухина Л.М. Личность вооруженного преступника и пре­дупреждение вооруженных преступлений. СПб., 2002.

Куршев М. Международные проблемы борьбы с морским пиратством //Уголовное право. 2001. № 4.

Лапутина Н.Н. Уголовная ответственность за захват заложников. Саратов, 2002.

Литвинов Н.Д. Роль идеи в развитии антигосударственного терроризма. Воро­неж, 1999.

Лунеев В.В. Тенденции терроризма и уголовно-правовая борьба с ним //Государство и право. 2002. № 6.

Мальцев В.В. Терроризм: проблема уголовно-правового регулирования.// Государство и право. 1998. № 8.

Мальцев В. Ответственность за организацию незаконного вооруженного фор­мирования или участие в нем // Российская юстиция. 1999. № 2.

Меркушев А.Е. О практике применения судами законодательства об ответствен­ности за бандитизм //Бюллетень Верховного Суда РФ. 1997. № 6.

Меркушев А.Е. О судебной практике по делам о незаконном обороте оружия, боеприпасов и взрывчатых веществ.// Бюллетень Верховного Суда РФ. 1997. № 2.

Невский СА. Уголовно-правовые средства борьбы с незаконным оборотом оружия: (История и современность). Краснодар, 2000.

Овчинникова Г.В., Павлик М.Ю., Коршунова О.Н. Захват заложников (уголов­но-правовые,криминологические и криминалистические проблемы). СПб., 2001.

Организация борьбы с терроризмом в современной России: Сб. нормах актов/ Сост. И.Н. Зубов, Н.Д. Литвинов. Воронеж, 2000.

Петрищев В.Е. Правовые и социально-политические проблемы борьбы с терроризмомУ/Государство и право. 1998. № 3.

Рогатых Л. Ф. Незаконный оборот оружия. СПб., 1998.

Топильская Е.В. Организованная преступность. СПб., 1999.

Устинов В. Экстремизм и терроризм. Проблемы разграничения и классифика­ции// Российская юстиция. 2002. № 5.

Устинов В.В. Правовое регулирование и механизмы противодействия терро­ризму и экстремизму в Российской Федерации: действующая нормативно-правовая база и перспективы ее совершенствования / /Государство и право. 2002. № 7.

Устинова Т.Д. Уголовная ответственность за бандитизм (по новому УК РФ). М, 1997.

Шапошников В.Н. Хулиганы и хулиганство в России. М., 2000.

Шелковникова Е.Д. Проблемы усиления борьбы с незаконным оборотом оружия// Государство и право. 1999. № 7.

<*> Антонян Ю.М., Белокуров Г.И., Боковиков А.К. и др. Этнорелигиозный терроризм / Под. ред. Ю.М. Антоняна. М.: Аспект Пресс, 2006. 318 с.

Платонова Л.В., заместитель главного редактора, кандидат юридических наук, доцент МГЮА.

Книга представляет собой результат комплексного исследования, осуществленного Институтом гуманитарного образования и Академией права и управления Федеральной службы исполнения наказаний. Впервые современный терроризм рассмотрен именно как этнорелигиозный, со всеми его особенностями. Монография содержит уникальный эмпирический материал, полученный в результате изучения репрезентативного числа осужденных за преступления террористического характера, отбывающих наказание в местах лишения свободы. Для этой работы использовались беседы, психологические тесты и социологические анкеты. Особое внимание уделено причинам этнорелигиозного терроризма, представлена система мер его предупреждения. Работа не имеет аналогов в отечественной научной литературе и адресована сотрудникам правоохранительных органов, научным работникам, преподавателям, аспирантам и студентам - всем, кто обеспокоен масштабами терроризма в сегодняшнем мире и стремится понять причины и возможности борьбы с ним.

Терроризм в современном мире настолько масштабен и опасен, что нет необходимости доказывать актуальность предлагаемой вниманию читателей книги, особенно в России, которая принадлежит к числу наиболее пораженных этим явлением стран, где мы наблюдаем рост числа преступлений террористического характера. Если в 1997 г. их было 1290, то в 2005-м - 1728. Особенно возросло количество таких уголовно наказуемых деяний, как организация незаконного вооруженного формирования. Достаточно сказать, что в том же 1997 г. зарегистрировано всего одно подобное преступление, а в 2005 г. уже 356! Между тем именно незаконные вооруженные формирования создают терророгенную обстановку в России, причем не только на Северном Кавказе. В таких формированиях планируются, готовятся и реализуются практически все террористические нападения.

Научных работ, посвященных терроризму в России и за рубежом, очень много. Не отстают от ученых, а иногда даже обгоняют их журналисты. Однако общим недостатком исследований чаще всего является почти полное отсутствие эмпирических научно достоверных данных о механизмах террористических преступлений, и особенно о лицах, их совершивших. В лучшем случае это разрозненные и единичные факты, обычно почерпнутые из периодических изданий и телевизионных передач.

При подготовке этой монографии авторский коллектив пошел по другому пути: помимо изучения имеющейся литературы по терроризму, исследовательская группа в местах лишения свободы обследовала репрезентативное количество осужденных за террористические преступления. Данные, полученные с помощью бесед, психологических тестов и социологических анкет, положены в основу работы, выводов и рекомендаций. Хотелось бы надеяться, что они представляют собой теоретический и практический интерес и будут активно использоваться в работе по противодействию терроризму, в частности, для установления преступников, ведения с ними переговоров, расследования и рассмотрения в суде уголовных дел, исправления осужденных террористов. Разумеется, авторский коллектив широко использовал материалы и других исследований, в том числе полученных им ранее.

В настоящей работе самый распространенный в современном мире терроризм впервые назван своим настоящим именем - этнорелигиозный. Это значит, что он представляет собой крайнее выражение этнорелигиозных конфликтов, столкновения главным образом двух культур - христианской и мусульманской, между которыми еще не найдены должные связи и компромиссы. Но это не означает, конечно, что весь исламский мир воюет против западного. Совсем не так. Террористические методы борьбы избрали и используют самые радикальные и агрессивные исламские круги. Но они выражают некие общие тенденции и установки, которые во многом противоречат исламу и не вытекают из его священных текстов. В противостоянии в той или иной форме участвуют сотни тысяч людей.

Понимание того, что современный терроризм, в сущности, является этнорелигиозным, пришло не сразу. Многие годы в криминологии, как и в политологии, сегодняшние кровавые конфликты обычно называли просто терроризмом. Понадобились такие исключительные события, как нападение исламских боевиков на Нью-Йорк, Вашингтон, Пенсильванию 11 сентября 2001 г., вторжение сил объединенной коалиции во главе с США в Афганистан, Ирак, мусульманские бунты в Париже и некоторых других европейских городах в 2005 г., массовые протесты исламских народов против карикатур на мусульманские божества, чтобы стало ясно: противостояние двух мировых цивилизаций - свершившийся факт. Терроризм является крайней формой такого противостояния, что не исключает иных его форм (типов).

В монографии представлены научные доказательства этой точки зрения. На этой основе, равно как и на базе полученных эмпирических данных, предложена система мер противодействия терроризму. Мы полагаем, что она и должна быть только системой, т.е. совокупностью взаимодополняющих и взаимоусиливающих мер, без которой успешное противодействие терроризму невозможно. Но он, как и преступность в целом, неискореним, а поэтому ставить задачу полной победы над ним ни в коем случае нельзя. Так или иначе он всегда будет существовать. Не забудем, что в гитлеровские и ленинско-сталинские времена государственный террор был несравненно страшнее нынешнего этнорелигиозного, даже если иметь в виду нападение на Нью-Йорк, взрывы домов в Москве и захват школы в Беслане.

В настоящей работе исследованы криминологические и уголовно-правовые проблемы не только тех преступлений, которые обычно относят к числу террористических (терроризм, вовлечение в совершение преступлений террористического характера или иное содействие их совершению; захват заложника, организация незаконного вооруженного бандформирования или участие в нем; посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля), но и ряда "экстремистских" преступлений (возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства, организация экстремистского сообщества или деятельности экстремистской организации). Есть все основания утверждать: последние не просто близки к террористическим, а сама близость к ним означает, что ненависть и вражда в связи с принадлежностью человека к иной расе, нации или религии, национальный и религиозный экстремизм обладают мощным террористическим потенциалом. Не случайно ответственность за такие деяния предусмотрена в главе о преступлениях против основ конституционного строя и безопасности государства.

Между тем современная Россия столкнулась с небывалым взрывом ксенофобии, ненависти к другим расам, нациям и религиям; все чаще совершаются насильственные преступления, в том числе особо тяжкие, на расовой, национальной и религиозной почве; все громче заявляют о себе группировки фашистского, иного экстремистского и крайне радикального толка. Однако российское общество и государство не готовы к должному противодействию и отпору этнорелигиозным экстремистам; общественность неадекватно оценивает грозящие опасности, а общественное мнение в ряде случаев даже склонно брать их под свою защиту.

Исследование осуществлено в 2005 - 2006 гг. авторским коллективом из числа научных сотрудников Института гуманитарного образования, Академии права и управления Федеральной службы исполнения наказаний. Руководитель исследования - Ю.М. Антонян.

Авторы выражают искреннюю благодарность за организационную и финансовую поддержку ректору Института гуманитарного образования М.В. Волынкиной, вице-президенту Российской академии наук, академику Г.А. Месяцу и начальнику Федеральной службы исполнения наказаний Ю.И. Калинину.

Рецензия

Вышла в свет монография "Этнорелигиозный терроризм". Ее авторы - Ю.М. Антонян, Г.И. Белокуров, А.К. Боковиков (М.: Аспект-Пресс, 2006).

Современное мировое сообщество, как зеркало, отражает массу противоречий, возникших по этническим и религиозным мотивам. Население многонациональной страны, имеющей вековые традиции добрососедства, бесспорно, должно воспитываться в духе толерантности. Это - постоянная константа национального характера любого общества, живущего не только по законам государства, но и по законам совести.

В связи с вышеизложенным актуальным и ценным представляется комплексное исследование, осуществленное Институтом гуманитарного образования и Академией права и управления Федеральной службы исполнения наказаний под редакцией доктора юридических наук, профессора, заслуженного деятеля науки РФ Ю.М. Антоняна, в котором авторы проанализировали сложившуюся в мире ситуацию, пытались дать ответы на многие вопросы, вставшие перед человечеством в XXI в.

В книге уделено большое внимание проблемам борьбы с терроризмом, в том числе путем совершенствования уголовного законодательства.

Впервые современный терроризм рассмотрен именно как этнорелигиозный, со всеми его особенностями. Особое внимание уделено причинам этнорелигиозного терроризма, представлена система мер его предупреждения. Рассмотрены общесоциальные, политические, административно-правовые меры, выделены психологические основы исправления осужденных, сформулированы правовые проблемы защиты от террористических угроз.

Проблема терроризма является всеобщей, потому что он делает своей жертвой любого и каждого человека даже безо всякой его связи с врагами террористов. Поэтому обществу необходимо подумать о механизмах терроризма и механизмах его предупреждения. В данной книге проводится исследование системы (классификации) мер противодействия терроризму, что является особо ценным в связи с принятием в марте этого года Федерального закона N 35-ФЗ "О противодействии терроризму".

В книге большое внимание уделено методологии психологического изучения личности террориста.

Книга написана на основе обобщений уголовных дел и реальных историй "живых" террористов. Авторами широко использовались сведения, полученные в Государственном научном центре социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского.

Данная книга, несомненно, вызовет интерес у научных и практических работников.

• УГОЛОВНО-ИСПОЛНИТЕЛЬНАЯ СИСТЕМА
• ЭКСТРЕМИЗМ
• ТЕРРОРИЗМ
• РАДИКАЛЬНЫЙ ИСЛАМ

Рассмотрены типы и некоторые особенности личности террористов и экстремистов, основывающих свою деятельность на идеях радикального ислама, а также факторы, влияющие на развитие этих особенностей.

• К вопросу о становлении науки финансового права в России в XIX веке
• Развитие законодательства, устанавливающего уголовную ответственность за незаконную миграцию

В XXI веке понятия «экстремизм» и «терроризм» стали неотъемлемой частью жизни нашего общества. Социально-экономические кризисы, психолого-политическая нестабильность общества, падение жизненного уровня основной массы населения и другие факторы способствовали активизации экстремистской и террористической деятельности на территории России.

Экстремизмом (от лат. extremus – крайний) называют приверженность к крайним взглядам, мерам (обычно в политике) . Среди таких мер можно отметить провокацию беспорядков, террористические акции, методы партизанской войны . Согласно ст. 282 УК РФ экстремизм - это действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе, совершенные публично или с использованием средств массовой информации.

В соответствии со ст. 1 Федерального Закона «О противодействии экстремистской деятельности» действиями экстремистской направленности считаются: насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации; публичное оправдание терроризма и иная террористическая деятельность; возбуждение социальной, расовой, национальной или религиозной розни; пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности человека по признаку его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии; нарушение прав, свобод и законных интересов человека и гражданина в зависимости от его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии и др. .

Терроризм (лат. terror – страх, ужас) – это устрашение, запугивание людей осуществляемым насилием. Террористический акт является средством, с помощью которого реальные или потенциальные жертвы ведутся к состоянию ужаса. Терроризм как целостное явление составляет совокупность звеньев «террорист – террористический акт – террор» .

Противодействие экстремистской деятельности осуществляется по следующим основным направлениям: принятие профилактических мер, направленных на предупреждение экстремистской деятельности, в том числе на выявление и последующее устранение причин и условий, способствующих осуществлению экстремистской деятельности; выявление, предупреждение и пресечение экстремистской деятельности общественных и религиозных объединений, иных организаций, физических лиц .

Изучением проблем профилактики терроризма и экстремизма (в том числе в местах лишения свободы), психологического обеспечения контртеррористической деятельности, социальных и социально-психологических предпосылок возникновения этих феноменов, психологии террориста и психологических особенностей террористических групп занимались Ю.М. Антонян, С.Н. Бокарев, К.Г. Горбунов, А.Г. Караяни, П.Н. Казберов, А.В. Кокурин, М.И. Марьин, Д.В. Ольшанский, В.М. Поздняков, В.А. Соснин.

Существенная работа по профилактике экстремистской деятельности осуществляется в органах и учреждениях, исполняющих наказания. Эффективность осуществления оперативно-розыскной деятельности в отношении лиц, содержащихся в учреждениях уголовно-исполнительной системы за террористическую и экстремистскую деятельность, основанную на идеях радикального ислама, зависит от многих факторов. Одним из важнейших факторов являются сведения о личности террориста. Криминологическая информация о личности террориста нужна для решения многих практических задач в оперативно-розыскной и оперативно-боевой деятельности, в профилактике преступлений, в том числе экстремистского характера .

Основными качествами личности террориста считаются: преданность своему делу (террору) и своей организации; готовность к самопожертвованию; выдержанность, дисциплинированность; «конспиративность»; повиновение; коллективизм – способность поддерживать хорошие отношения со всеми членами своей боевой группы. Среди основных мотивов занятия террористической деятельностью («террорной работой») выделяются: меркантильные мотивы; идеологические мотивы; мотивы преобразования, активного изменения мира; мотив власти над людьми; мотивы интереса и привлекательности терроризма как особой деятельности; «товарищеская» мотивация эмоциональной привязанности; мотив самореализации .

Необходимо отметить, что большинство исследователей считают, что террористы не составляют специфическую диагностико-психиатрическую группу, сравнивая их психологические особенности с особенностями обычных, «не террористических» убийц, так как терроризм в первую очередь и в основном – это убийство . Однако другие исследователи отмечают, что в структуре личности террориста обычно заметно выражен психопатологический компонент, прежде всего, психопатического свойства, который связан с ощущением реального или мнимого ущерба, понесенного террористом, дефицита чего-то необходимого, настоятельно потребного для такой личности .

Как правило, логика и мышление террориста носят путаный и противоречивый характер. В эмоциональном плане выделяются два крайних типа террористов: предельно «холодный», практически безэмоциональный вариант и вариант эмоционально лабильный, склонный к сильным проявлениям эмоций в несвязанной с террором сфере, когда снимается обычно жесткий контроль над эмоциями при подготовке и осуществлении террористических актов .

С эмоциями связаны морально-нравственные проблемы («комплекс греховности»), иногда мучительные для террористов при достаточно высоком уровне образования и интеллектуального развития. В более упрощенных вариантах террорист лишен таких проблем и выступает как бездушная «деструктивная машина». Психологический анализ позволяет выделить три наиболее ярких варианта такой «террористической машины» :

1. «Синдром Зомби» – состояние постоянной сверхбоеготовности, своего рода «синдром бойца», постоянно нуждающегося в самоутверждении и подтверждении своей самостоятельности; присущ террористам-исполнителям, боевикам низшего уровня.
2. «Синдром Рэмбо». «Миссионерство» – основной психологический стержень «Рэмбо», который не может (хотя и умеет) убивать «просто так» – он обязательно должен делать это во имя чего-то высокого, поэтому ему приходится все время искать и находить те или иные, все более сложные и рисковые «миссии».
3. «Синдром камикадзе», к основным психологическим характеристикам которого, прежде всего, относится экстремальная готовность к самопожертвованию.

Попытка выделения психологических типов личности террористов оказывается возможной на базе типологии темперамента, в свое время введенной Гиппократом, затем развитой И. Павловым и усовершенствованной Г. Айзенком.

Традиционно известные всем типы «холерика», «сангвиника» и «меланхолика» приобретают специфическое звучание на примере литературных описаний известных террористов. Содержательно они расшифровываются в основных характеристиках свойств нервной системы, а также в интенсивности проявлений по параметрам «экстраверсия-интроверсия» и «невротизм-эмоциональная устойчивость». Наиболее типичный психологический вариант личности террориста – это сильно невротизированный и экстравертированный холерик.

На наш взгляд, среди внутренних особенностей личности религиозного террориста, следует выделить три основные составляющие, которые наиболее полно отражают его внутренний мир: это нарциссизм, фанатизм и деструктивное поведение. Все эти три составляющие тесно взаимосвязаны между собой и могут вытекать друг из друга. Вышеуказанные особенности в определенной степени свойственны каждому человеку, но под воздействием некоторых факторов они могут деформироваться и принимать крайние, извращенные формы. К таким факторам можно отнести неудовлетворенность базовых потребностей, эмоционально-волевые деформации, негативно-социальные интересы, социально-культурную среду и национально-религиозное воспитание.

Террористам, основывающим свою деятельность на идеях радикального ислама, свойственна убежденность в исключительности своей веры и отрицание всего, что с ней не связано. Такое восприятие своей религии является проявлением нарциссизма. По мнению Э. Фромма «…нарциссизм можно определить как такое эмоциональное состояние, при котором человек реально проявляет интерес только к своей собственной персоне, своему телу, своим потребностям, своим мыслям, своим чувствам, своей собственности и т.д. В то время как все остальное, что не составляет часть его самого и не является объектом его устремлений, ‑ для него не наполнено настоящей жизненной реальностью, лишено цвета, вкуса, тяжести, а воспринимается лишь на уровне разума» .

Нарциссизм религиозных террористов, помимо собственной самооценки и собственного «Я», фокусируется на идеализирование своей религии. Осознание того, что ты являешься частью «истинной» веры, единственно правильной, достойной восхищения и беспрекословного подчинения её нормам, порождает в религиозных террористах идею собственной исключительности, что в свою очередь позволяет им думать о дозволенности пренебрежения общепринятыми ценностями.

Нахождение в группе единомышленников приводит к обострению нарцисстических проявлений. По мнению Э. Фромма, групповой нарциссизм является одним из главных источников человеческой агрессивности . Любые мнимые и реальные угрозы своей идеологии религиозные террористы воспринимают очень остро, отвечая неоправданной агрессией, выраженной в самой радикальной форме. Отсюда вытекает крайняя нетерпимость инакомыслия, с которым, по их мнению, необходимо бороться, в том числе и террористическими методами. Например, системообразующим положением в идеологии ваххабитов является джихад, то есть война за веру против всех неваххабитов . Но нужно отметить, что не все ваххабиты являются террористами. Правильнее будет сказать, что террористы используют ваххабизм, потому что в этой идеологии имеются радикальные нормы, которые требуют точное, грамотное толкование, в противном случае ваххабизм превращается в экстремистскую идеологию.

Групповой нарциссизм это опасное явление, характерной чертой которого является фанатизм. Фанатизм выражается в предвзятости оценок и суждений террористов. Религиозный фанатизм Чурков Б.Г. называет «экстремистским сознанием», мотивационной доминантой которого является вера в обладание высшей единственной истиной, уникальным рецептом «спасения» своего народа, социальной группы или всего человечества .

Фанатизм приводит к тому, что религиозный террорист может потерять связь с реальным миром, и соответственно для него обесценивается всё живое, в том числе собственная жизнь. Очень ярким примером религиозных фанатиков являются последователи одного из течений исмаилитской ветви ислама – низариты, известные всему миру, как ассасины . Лидер этой секты Хасан Ибн Саббах разработал эффективную методику подготовки своих адептов. С помощью наркотических средств и театрализованных действий он заставлял их поверить, что они побывали в раю и смогут вернуться туда, только приняв смерть по его непосредственному приказу. Таким образом, ассасины не только не боялись смерти, но и страстно её желали, ассоциируя с долгожданным раем .

Еще одна внутренняя особенность личности религиозного террориста, которую необходимо осветить, это ярко выраженное деструктивное поведение. Деструктивность одна из разновидностей агрессии, которая заложена в природу человека. И.В. Лысак пишет, что «…под деструктивной деятельностью следует понимать специфическую человеческую форму активного отношения к миру, основное содержание которой составляет разрушение существующих объектов и систем. Деструктивная деятельность может быть направлена человеком как во вне – на других людей или на общество в целом, на природную среду, архитектурные памятники, различные предметы – так и обращена на самого себя (разрушение личности, суицид). Деструкция является проявлением хаоса, неизбежно присутствующего в самой природе человека, и может являться как конечной целью деятельности, так и сопутствовать деятельности, имеющей созидательную цель» . Так, террористы, основывающие свою деятельность на идеях радикального ислама, стремясь построить «Исламское государство» не видят иного пути достижения этой цели, кроме как уничтожения всех неверных.

Деструктивное поведение присуще всем людям, но у каждого оно выражено в различной степени и форме. Чернов А.Ю. и Буланова И.С. отмечают, что «…акт бесчеловечности совершается самыми простыми людьми. … У каждого из нас есть некий «потенциал» для совершения подобных деяний» . В подтверждение своих слов они приводят результаты эксперимента, проведенного в 1960-х годах С. Милгрэмом, целью которого было объяснение причин жестоких действий, совершаемых людьми в рамках политики фашизма. Результаты показали, что практически у 60% эксперементуемых под влиянием внешних факторов проявляются деструктивные действия. Эксперимент Милгрэма неоднократно повторялся в разных странах, в разные годы, разными учеными, но результаты оставались практически неизменными . Отсюда следует, что сокрытое в каждом человеке деструктивное поведение может проявляться в зависимости от внешнего воздействия. Сильное внешнее воздействие, как на деструктивное поведение, так и на нарциссизм и фанатизм оказывает экстремистская идеология, в основу которой заложены искаженные идеи радикального ислама. Коллективная проповедь единственно правильной, «истинной» веры, которая возвышает террористов над остальными людьми, и наделят их полномочиями исполнять предписания Бога, приводит к порождению, так сказать, экстремистской «эпидемии». Не каждый человек способен противостоять подобному явлению,

а при наличии в психики каких-либо отклонений может привести к его полному порабощению псевдо религиозными нормами .

Таким образом, религиозным террористам присущи такие же психологические особенности, как и «не террористическим» преступникам. Но под влиянием экстремисткой идеологии у религиозных террористов яркое выражение получают такие внутренние черты, как нарциссизм, в том числе и групповой, фанатизм и деструктивное поведение .

Подобные знания о религиозных террористах, на наш взгляд, позволят сотрудникам органов и учреждений уголовно-исполнительной системы лучше понять внутренний мир данной категории лиц , что в свою очередь может положительно повлиять на эффективность противодействия режимных и оперативных служб распространению в учреждениях уголовно-исполнительной системы экстремистской идеологии.

Список литературы

1. Российский энциклопедический словарь / под ред. А.М. Прохорова. – М.: Научное изд-во «Большая Российская энциклопедия», 2000. – Т. 2. – С. 1832.
2. Бокарев С.Н. Экстремизм в современной России: социально-философский аспект // Труды Академии МВД России. – М.: Академия МВД России, 2008. – № 2.
3. Федеральный закон от 25.07.2002 № 114-ФЗ (ред. от 29.04.2008) «О противодействии экстремистской деятельности» // Российская газета. – 2002. – № 138–139. – 30.07.2002.
4. Ольшанский Д.В. Психология террора. – М.: Академический проект; Екатеринбург «Деловая книга», 2002. – 218 с.
5. Бокарев С.Н. Религиозный экстремизм в современной России: социально-философский аспект // Проблемы противодействия экстремизму в Российской Федерации: сборник материалов круглого стола (28 апреля 2005 года, г. Москва). – М., 2005. – С. 9–13.
6. Горяинов К.К. Хромов И.Л. Особенности оперативной работы в ИУ среди осужденных, отбывающих наказание за преступления террористической направленности. – М., 2012. – С. 23.
7. Соснин В.А. Психология современного терроризма. – М., 2010. – 160 с.
8. Антонян Ю.М. Терроризм. Криминологическое и уголовно-правовое исследование. – М., 1998. – С. 108.
9. Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. – URL: http://royallib.com/book/fromm_erih/anatomiya_chelovecheskoy_destruktivnosti.html (дата обращения: 25.02.2015).
10. Чурков Б.Г. Мотивационные и идейные основания современного терроризма // Социальные конфликты: экспертиза, прогнозирование, технология разрешения: сб. статей. – Вып. 4. Терроризм. – С. 49.
11. Дафтари Ф. Легенды об ассасинах // Мифы об исмаилитах. – М., 2009. – С. 2.
12. Ассасины. – URL: http://ru.wikipedia.org (дата обращения: 13.03.2015).
13. Лысак И.В. Человек – разрушитель: деструктивная деятельность человека как социокультурный феномен. – URL: http://sbiblio.com/BIBLIO/archive/lisak_chelovek/ (дата обращения: 11.04.2015)
14. Чернов А.Ю., Буланова И.С. Психологическое объяснение мотивации религиозного суицидального терроризма // Вестник Вологодского государственного университета. – Сер. 7. Филос. – 2013. – № 2. – С. 115.
15. Эксперимент Милгрэма. – URL: http://ru.wikipedia.org (дата обращения: 15.04.2015).
16. Казберов П.Н. О необходимости противодействия экстремистско-террористическим проявлениям в обществе и в пенитенциарной системе // Психология и право. – 2013. – № 2. – С. 110-120.
17. Казберов П.Н. Особенности психологической работы с осужденными за террористическую и экстремистскую деятельность // Прикладная юридическая психология. – 2013. – № 4. – С. 61-66.
18. Нарусланов Э.Ф. Экстремистские организации: становление и современное состояние // Ведомости уголовно-исполнительной системы. – 2014. – № 2. – С. 30.
19. Нарусланов Э.Ф. Личность террористов и экстремистов, основывающих свою деятельность на идеях радикального ислама // Юридическая психология. – 2015. – № 2. – С. 38.
20. Федорова Е.М. Духовно-нравственное воспитание сотрудников уголовно-исполнительной системы в процессе профессиональной подготовки: учебное пособие / Е. М. Федорова; Федеральная служба исполнения наказаний, Научно-исследовательский ин-т. – Москва, 2007.
21. Федорова Е.М. Духовно-нравственный аспект профессиональной культуры работника УИС // Закон и право. – 2006. – № 11. – С. 90-91.
22. Федорова Е.М. Пути духовно-нравственного формирования личности как необходимого компонента профессиональной культуры сотрудника уголовно-исполнительной системы // Уголовно-исполнительная система: право, экономика, управление. – 2005. – № 5. – С. 32-35.
23. Первозванский, В.Б. Традиционные религии России: история и современность: учеб. пособие для занятий в системе служеб. подготовки / В. Б. Первозванский, М. П. Стурова, Е. М. Федорова. – М., 2007.