Становление мордовской государственности. Термин-Различные формы национальной государственности народов РФ

Конституционный строй - это система общественных отношений в стране, в которой соблюдается порядок, установленный нормами конституции. Иными словами, это общественный порядок, существующий в условиях фактически действующей конституции. Основы конституционного строя определяют порядок функционирования основных систем общества (экономической, социальной, политической), принципы организации государственной власти, основы взаимоотношений государства и человека и др. Источником для характеристики основ конституционного строя России является первая глава Конституции.

- Основы конституционного строя

- Статьи Конституции

1. Народовластие

Ст. 1, ч. 1. Ст. 3

Россия - демократическое государство, носителем суверенитета и единственным источником власти в котором является народ (принцип народного суверенитета). Народ ни с кем не делит власть, осуществляет ее самостоятельно и независимо от каких‑либо сил. Народ осуществляет свою власть: а) непосредственно, б) через органы государственной власти, в) через органы местного самоуправления

2. Федерализм

Ст. 1, ч. 1. Ст. 5

Обеспечивается равноправие и самоопределение народов, проживающих на территории РФ. Созданы различные формы национальной государственности народов РФ. Федерализм означает и децентрализацию власти, лишает центральные органы монополии на власть, предоставляя субъектам РФ определенную самостоятельность. Полномочия Федерации и ее субъектов разграничиваются Конституцией

3. Правовое государство

Верховенство права над государством: государство и все его органы связаны правом, законом. Провозглашается верховенство Конституции, которой должны соответствовать все законы

4. Разделение

Это принцип организации власти в правовом демократическом государстве. Единая государственная власть разделена на три ветви - законодательную, исполнительную и судебную, разграничиваются предметы ведения как по горизонтали (между органами власти одного уровня), так и по вертикали (между органами власти РФ и ее субъектов). Разделение властей предполагает взаимное равновесие между ними через систему сдержек и противовесов

5. Приоритет прав человека

Человек, его права и свободы признаются высшей ценностью. Государство должно находиться на службе у человека и общества. РФ признает, гарантирует, соблюдает и защищает неотчуждаемые права человека и гражданина.

6. Российская Федерация - социальное государство

Государство не снимает с себя заботу о социальной защите своих граждан, его политика направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека. В РФ охраняются труд и здоровье, установлен гарантированный государством минимальный размер оплаты труда, обеспечивается государственная поддержка семьи, материнства, отцовства и детства, установлены государственные пенсии и пособия, гарантируется бесплатное здравоохранение, основное среднее образование и др.

7. Суверенитет

Суверенитет - неотчуждаемое свойство Российского государства, естественное и необходимое условие его существования. Суверенитет РФ характеризуется верховенством, единством и независимостью. Верховенство означает полноту власти РФ при решении всех вопросов государственной жизни, определяющее положение ее государственной власти ко всем другим отношениям в обществе. Государственная власть самостоятельно издает общеобязательные для всех членов общества правила поведения, устанавливает и обеспечивает единый правопорядок, гарантирует и защищает права и свободы граждан, определяет права и обязанности должностных лиц и государственных органов. Еще более важно верховенство федеральной власти по отношению к власти субъектов Федерации. Юридическим выражением верховенства РФ является верховенство федеральных законов по отношению к иным нормативным актам, изданным в РФ. Единство суверенитета предполагает единство власти РФ и всей территории страны. Конституция и федеральное законодательство обладают одинаковой юридической силой на всей территории РФ. Независимость РФ как свойстве ее суверенитета означает независимость от власти других стран. Россия самостоятельна в отношениях с другими государствами, которые не могут вмешиваться в ее внутренние дела. Территория РФ неприкосновенна и не может быть изменена или использована без согласия РФ.

8. Экономичекое многообразие и свобода экономичекой деятельости.

Ст. 8, ст. 9, ч. 2

Закрепляется многообразие форм собственности и их равная охрана: частной, государственной, муниципальной и др. В различных формах собственности может находиться и земля. В РФ гарантируется единое экономическое пространство, свободное перемещение товаров, услуг, капиталов и рабочей силы, поддерживается конкуренция.

9. Политичекое многообразие (плюраизм)

Ст. 13, ч.3‑5

В РФ признается и допускается наличие многообразных политических структур, функциониующих в обществе, в том числе многопартийность. Деятельность политической оппозиции легальна.

Однако запрещается создание и деятельность таких общественных объединений, цели которых направлены на насильственное изменение основ конституционного строя, целостности государства, на разжигание социальной, расовой, религиозной, национальной вражды.

10. Идеологический плюрализм

Ст. 13, ч. 1-2

В РФ признается идеологическое многообразие, допускается свободное существование и развитие любых идеологических учений и теорий, свободная борьба их между собой. Никакая идеология не может быть установлена в качестве государственной

11. Светский характер государства

Церковь в РФ отделена от государства, а школа от церкви. Каждый человек может исповедовать любую религию или не исповедовать никакой. Никакая религия не может быть установлена как государственная. Все религиозные объединения равны между собой.

Ключевые слова: особенности, принцип, федеративного, устройства, РФ, виды, субъект

В мире в настоящее время существует немало различных федераций, включая такие крупные, как США, ФРГ, Индия, Бразилия. Федеративным государством был Союз ССР. Федеративным государством является и Россия.

Однако Российская Федерация имеет ряд особенностей , существенно отличающих ее от других федераций. Федерация обычно образуется путем объединения двух или нескольких государств в единое союзное государство. Образование же РФ шло совсем иным путем. Россия как федерация не является объединением нескольких государств. Она была образована в результате создания в ее составе ряда автономных государств и автономных национально-государственных образований народов, населяющих ее территорию. Эти государства, а также национально-государственные образования и были признаны субъектами РФ.

Вот почему Российская Федерация с самого начала ее создания являлась одновременно и национальным государством русского народа, составляющего подавляющее большинство ее населения и давшего имя республике, и основанной на автономии федерацией, объединившей в своем составе русский и многие другие народы.

Порядок образования РФ свидетельствует о том, что с момента своего возникновения эта Федерация носила не договорно-конституционный или договорный характер, как многие другие федерации, а конституционно-правовой характер , поскольку была создана не в результате заключения договора между ее субъектами, а на основе провозглашения ее федерацией в Конституции Республики.

Не обладая классическими признаками федеративного государства, Россия как федерация вызывала немало споров. Но главным аргументом в защиту ее федерального характера служили не те или иные формальные признаки федерации, а воля ее народов, выразивших желание рассматривать свое государство в качестве федеративного.

Ныне Российская Федерация в большей мере походит на классическое федеративное государство, чем ее предшественница РСФСР. В настоящее время субъектами РФ являются не только бывшие или настоящие автономии, но и области, края, города федерального значения. Таким образом, в настоящее время не часть, как это было прежде, а вся территория РФ складывается из территорий ее субъектов. Однако несмотря на изменение многих ее черт Российская Федерация была и осталась конституционно-правовой федерацией.

Как и любая другая федерация, Россия является не союзом государств, а единым государством. Поэтому находящиеся в ее составе государства не могут заключать с ней межгосударственные договоры на тех же основаниях, что и с зарубежными государствами . Другое дело - многосторонние и двусторонние соглашения между Российской Федерацией и ее субъектами о распределении полномочий между ними. Именно таким соглашением является Федеративный договор - Договор о разграничении предметов ведения и полномочий между федеральными органами государственной власти РФ и органами власти суверенных республик в составе РФ. Сегодня Федеративный договор в части, не противоречащей Конституции РФ, наряду с Конституцией РФ лежит в основе отношений России с республиками, подписавшими этот Договор.

Таким соглашением является и Договор РФ и Республики Татарстан от 15 февраля 1994 г. "О разграничении предметов ведения и взаимном делегировании полномочий между органами государственной власти РФ и органами государственной власти Республики Татарстан". Этот Договор наряду с Конституцией РФ является основой отношений Федерации с Республикой Татарстан, не подписавшей в свое время Федеративный договор.

Думается, что такие договоры могут быть заключены Российской Федерацией со всеми ее субъектами, как подписавшими Федеративный договор, так и не подписавшими его (в настоящее время такие договоры подписаны со многими субъектами Федерации). Однако их цель состоит не в том, чтобы установить конституционно-правовой статус этих государств, уже определенный федеральной Конституцией, а в том, чтобы более точно определить механизм реализации государственных полномочий как Федерацией, так и ее субъектами. Договоры позволяют повысить уровень взаимопонимания РФ с ее субъектами, стабилизировать в них политическую обстановку.

В настоящее время Российская Федерация имеет в своем составе три вида субъектов - государства в составе РФ, преобразованные, как правило, из бывших автономных республик, государственно-территориальные образования - края, области и города федерального значения, бывшие прежде наиболее крупными административно-территориальными единицами РФ, и национально-государственные образования - автономная область и автономные округа. Таким образом, в составе субъектов РФ и сейчас сохраняются традиционные автономные образования.

Автономия в РФ - это самостоятельное осуществление государственной власти находящимися в ее составе национально-государственными образованиями в пределах компетенции, устанавливаемой федеральными органами государственной власти при участии соответствующей автономной единицы.

Автономия в РФ построена по национальному признаку . Это значит, что она создается с учетом национального состава населения, проживающего на ее территории. В зависимости от численности населения, уровня и перспектив развития экономики и других факторов образуются различные виды автономии - автономная область или автономный округ. При этом принимается во внимание воля населения создать то или иное автономное о бразование или преобразовать один вид автономии в другой.

В РФ автономия длительное время осуществлялась в двух формах: государственной, которая воплощалась в национальном государстве - автономной республике, и административной , представленной автономными областями и автономными округами. Государственная автономия характеризовалась значительным объемом прав, наличием конституции, высших органов государственной власти, законодательства, гражданства. Административная автономия всех этих признаков, свойственных государственной автономии, не имела. В настоящее время в РФ автономия осуществляется только в одной форме - административной .

С учетом изложенного можно сказать, что государственное устройство РФ - это территориальная организация РФ, характеризующаяся федеративной формой ее государственных связей с республиками в составе РФ, краями, областями, городами федерального значения, автономной областью и автономными округами.

В России федерализм – это, прежде всего, государственная организация национальных отношений. Исторический опыт российского федерализма подтвердил его жизненную необходимость для разрешения национального вопроса в Республике, для осуществления суверенитета наций, составляющих многонациональный народ РФ.

Российский федерализм обеспечивает суверенитет наций, проживающих на территории РФ. Суверенитет нации означает ее верховенство и независимость в решении вопросов своей внутренней жизни и взаимоотношений с другими нациями , ее свободное волеизъявление в избрании формы своей национальной государственности.

Российский федерализм означает свободное развитие наций и народностей, проживающих на территории России. Такое развитие выражается в создании различных форм национальной государственности народов РФ - республик, автономной области, автономных округов, а также в преобразовании одних форм национальной государственности в другие. Свободное развитие наций и народностей означает также развитие национальных языков .

Однако российский федерализм - не только форма разрешения национального вопроса в многонациональной Республике, но и форма демократизации управления государством .

Федерализм имеет существенные преимущества в этом отношении перед унитаризмом. Децентрализация государственной власти и распределение ее по регионам - важная гарантия демократизма в управлении государством. Центр в таких условиях лишается монополии на власть и потому не может употребить ее произвольно, она повсеместно встречается со "сдержками и противовесами". Открывается больше возможностей для устройства управления на местах в соответствии с их интересами, а интересы одного региона не приносятся в жертву интересам других. В результате образуются многочисленные центры интересов, характеризующиеся своими особенностями, и вместо единообразия, установленного центром, создается единство в разнообразии , что и составляет высшую цель общественного развития.

Базирующаяся на принципе федерализма децентрализация государственной власти обеспечивается разграничением предметов ведения и полномочий между Российской Федерацией, составляющими ее республиками, краями, областями, городами федерального значения, автономной областью, автономными округами и местным самоуправлением.

В соответствии с принципом федерализма основы правового статуса республик, краев, областей, городов федерального значения, автономной области, автономных округов устанавливаются и гарантируются Конституцией РФ . Конституции республик, уставы краев, областей, городов федерального значения, автономной области и автономных округов не могут противоречить Конституции РФ. Полномочия РФ, не отнесенные ее Конституцией к ведению Федерации либо к совместному ведению Федерации и республик, краев, областей, городов федерального значения, автономной области, автономных округов, осуществляются республиками, краями, областями, городами федерального значения, автономной областью, автономными округами самостоятельно в соответствии с Конституцией РФ.

Соотнесите формы национально-государственного устройства и их характеристики: к кадой позиции, данной в первом столбце, подберите соответствующую позицию

из второго столбца: А. Унитарное государство, Б. Федерация, В. Конфедерация
1)Сохранение субъектами полной государственной самостоятельности.2)наличие аппарата управления на союзном уравне и на уровне субъектов.3) единая конструкция и единое гражданство.

установите соответствие между полномочиями и субъектами государственной власти РФ: к каждому элементу, данному в первом столбце, подберите элемент из второ

го столбца:
А. управление федеральной собственностью
Б. утверждение изменения границ между субъектами РФ
В. объявление амнистии
Г. проведение единой финансовой, кредитной и денежной политики
Д. обеспечение и исполнение государственного бюджета
1) Совет Федерации
2) Гос. Дума
3) Правительство РФ

4. Соотнесите исторический тип общества с случаями, которые его характеризуют. Типы

общества

Характеристика общества

Аграрное общество Индустриальное общество Постиндустриальное общество

А . Возможность совершения покупок и оплаты услуг через Интернет, не выходя из дома в любое время суток по всему Миру из любой точки планеты Земля.

Б . По высказываю Всероссийского старосты М. И. Калинина – Морозовская стачка «…это первая стачка, которая послужила зеркалом, где рабочие увидели тот способ, тот метод, ту дорогу, по которой они могут идти, чтобы улучшить свое положение».

В . «Выборы через Интернет могут стать реальностью» - сообщает информационное агентство «Инерфакс».

Д . Чрезмерные капиталовложения в тяжелую промышленность подорвали финансовую систему страны. Нехватка средств заставила государство прибегнуть к принудительным внутренним займам.

Е . Рыцари без ссор и беззлобно проводят остаток дня, соревнуясь между собой. Кто берет верх в той игре того Артур награждает каким-либо подарком.

Ж . Наука является важнейшим социальным институтом, глубоко проникающим во все сферы общественной жизни: наука становиться массовым видом деятельности.

З . «Люди больше не связаны между собой кастами, корпорациями или радами и потому весьма сильно склоняются к тому, чтобы заниматься исключительно своими интересами и впасть в индивидуализм». (А. де Токвиль)

5. Установите верность или ложность суждений («да» или «нет») , занесите ответы по принципу: цифра+ суждение («да» или «нет»).

1)Абсолютной истиной называется такое знание, с которым все согласны, то есть это то, что очевидно, и нельзя себе представить иначе.

2) При выборах в Национальное собрание Франции для победы в первом туре кандидатам в каждом избирательном округе необходимо набрать абсолютное большинство голосов. Если этого не происходит, то через неделю проходит второй тур, в который выходят все кандидаты, набравшие не менее 12, 5 % голосов от общего числа избирателей. Данная ситуация характеризует мажоритарный тип избирательной системы.

3) Гражданское право относится к отраслям частного права

4) Чем выше квалификации, тем ниже величина предложения на рынке труда.

5) Тип личности, характеризующийся признанием усилий общества или группы, и полным или частичным отказом от общепринятых способов достижения этих целей называется конформизмом.

6)Местное самоуправление входит в систему органов государственной власти РФ

7) Эмоциональное лидерство в группе определяется более высокими моральными качествами сравнительно с другими членами данной группы

6. Прочтите текст и выполните задания к нему. Дайте определение всем подчеркнутым и пронумерованным терминам.

«Во-первых, это насильственное изменение существующего политического режима (1) , основ его легитимности (2) и его символики (3) . Во-вторых, замена неспособной политической элиты (4) или правящего класса другими. В-третьих, далеко идущие изменения во всех важнейших институциональных сферах, изменения, которые направлены на модернизацию (5) большинства аспектов социальной жизни, на экономическое развитие и индустриализацию, централизацию и расширение круга участвующих в политическом процессе. В-четвертых, радикальный разрыв с прошлым. В-пятых, изменения в нравственности и воспитании (6) , что создает или порождает нового человека».

1. _________________________________________________

2. _________________________________________________

3._________________________________________________

4. _________________________________________________

5. _________________________________________________ 6.__________________________________________________

7. 17-летний Василий Петров устроился на предприятие «МИГСиТ». Заключил трудовой договор, куда с его согласия было включено условие об испытательном сроке продолжительностью 3 месяца. По окончанию этого срока Петрова уволили, признав неудовлетворительными результаты испытания.

Правомерно ли увольнение Петрова?

Свое мнение обоснуйте.

8. Процесс утраты церковью влияния на разнообразные сферы жизни общества называется:

а) Секуляризация

б) Модернизация

в) Демократизация

г) Экуменизм

9. Укажите, что относится к политическим правам и свободам личности?

а) право избирать и быть избранным в органы государственной власти

б) право объединяться в общественные организации

в) право проводить митинги, демонстрации, пикеты

г) право на справедливый суд

10. Продолжите цитату из Конституции РФ: «Основные права и свободы человека…

а) передаются по наследству от родителей

б) предоставляются с совершеннолетием

в) даруются Декларацией прав человека

г) принадлежат каждому от рождения

Все прогнило, кроме нового начала жизни, которое мы называем русским.

Аполлон Григорьев,
(русский поэт и литератор)

Об имперско-национальной России Романовых

В истории России имперская форма государственности и ее державная мощь скрывали в себе, накладываясь и переплетаясь с национальным началом- великорусским национализмом. Последний впрочем, никогда не принимал черты узкоэтнического национализма, а являл собой государствообразующий интерес самого большого, творческого и жертвенного народа России- русского.

Во все времена империя как созидательный интегратор больших человеческих обществ была самой распространенной формой государственно-общественной организации, не только во всемирной, но и отечественной истории. Имперская форма российской государственности, с ее автократизмом верховной власти и иерархичным уровнем управления национальными окраинами исторически была оправдана и даже доказала свою эффективность и прогрессивность в освоении, защиты и оцивилизовании разнородного социокультурного российского пространства северной Евразии. Где на огромной и малообжитой территории, из-за сурового климата и неплодородия почв всегда был низкий по сравнению с Европой прибавочный продукт.

А если прибавить сюда и крайне неблагоприятный для судеб народов России геополитический фактор (борьба за выживание в условиях многочисленных внешних противников), то становится понятным, почему по-европейски не демократическая, а по имперски силовая организация российской государственности сопровождалась запредельным милитаризмом и командным стилем управления, больше характерным для военного времени.

Дореволюционная России была своеобразным государством- цивилизацией и одновременно уникальной евроазиатской империей, с ее делением на развитые (западные) и отсталые (восточные) окраины и провинции, в которой каждый малый народ (пусть и покоренный силой) смог беспрепятственно развивать свою культуру, язык, формировать свою национальную элиту, участвовать в общеимперском строительстве опираясь на огромные материальные и нематериальные вложения (во многом жертвенные) имперского русского Центра.

В тоже время Российская империя, под влиянием буржуазной модернизации постепенно национализировалась, а значит, все более утрачивала свою общеимперскую идентичность. В ней исподволь проходили процессы формирования современных наций, в первую очередь, польской, финской и российской. Однако демократическим процессам однородного национального сообщества (в первую очередь, для самих русских) мешала сама система имперской власти с ее сложноиерархической этноконфессиональной, сословной и религиозной структурой власти.

Как справедливо указывает американский исследователь Р. Суни, «история царизма- это история империи, которая время от времени вступала на путь нациостроительства, но эта государственная практика всегда вступала в конфликт со структурами и дискурсом империи». Скажем следующее: накануне своего распада в 1917 г. Россия напоминала гибрид сословно-династической многоэтничной империи с проявившимися контурами русско-российского национального государства. И надо сказать, что оно так и осмысливалось современниками.

Неожиданное крушение романовской России в феврале 1917 г. одновременно поставило крест не только на внешнеполитических имперских амбициях последнего царского правительства Николая II (предполагаемый захват черноморских проливов с Константинополем), но и открывало возможность для всех народов бывшей Российской империи создать собственное национальное государство.

Этим надеждам не удалось сбыться, в силу того, что захватившие власть в октябре 1917 г. российские большевики предложили народам России, а где-то и силой навязали, по форме космополитическую и национально-федеративную, но по содержанию жестко унитарную модель государственного устройства с правящей компартией во главе, с перспективой строительства самого «справедливого» коммунистического общества.

Российские коммунисты явились самыми беспощадными и решительными колонизаторами в России по внедрению идеи нового социального прогресса, в ходе которого должны быть коренным образом изменены все прежние национально-религиозные традиции и идентичности, в первую очередь русская, а их место занять политико-идеологические и социальные формы коммунистического общежития -без национальных и культурных различий.

Русское и российское с помощью насилия и пропаганды последовательно вычищалось и заменялось коммунистическим и советским. В этом и была суть новой тотальной перекодировки всех прежних идентичностей и нового цивилизационного переворота, с целью создания советского человека (Гомо Советикус). И, в результате, созданный, новый «советский человек», проживающий в новой советской общности («советском народе») по многим социокультурным и поведенческим параметрам, идейным ценностям и мотивам отличался от дореволюционного русского-россиянина. При этом цивилизаторская миссия Центра во времена СССР по развитию отсталых окраин повторилось, но уже в более высоком продуктивном качестве. Ведь, несмотря на всю подчеркнуто антиимперскую интернационально-коммунистическую идеологию и коммунистический режим Советский Союз был модернизированным продолжением Русской/Российской империи, но более высокого порядка, империи «положительного деятельности» (по утверждению американского историка Терри Мартина).

Действительно СССР добился впечатляющих результатов по модернизации жизни всех его народов, превратившись своего рода в своеобразный цивилизационный питомник по вызреванию и окончательному взрослению этносов до стадии самостоятельных наций-государств.

Российские большевики через создание национально-союзных республик (ССР) подготовили базу для образования целого ряда современных государств -Казахстана, Узбекистана, Таджикистана, Армении, Грузии, Украины, Белоруссии, Молдавии и т.д. Таким образом, Россия, будучи в социо-политической форме СССР, фактически подготовила к самостоятельной жизни, а затем и «выпустила в свободное плавание» 15 национальных государств.

Важно при этом отметить, что в советско-коммунистической империи роль господствующей метрополии выполнял не государствообразующий русский народ, как в колониальных модернизирующих европейских империй, а общеимперская (союзная) коммунистическо-партийная номенклатура, выступавшая в качестве господствующего «распорядителя» всей советской «общенародной» собственности. Лишь в предвоенные и послевоенные годы произошло усиление роли русского народа среди всех других народов СССР (статус «старшего брата»), что знаменовало собой ползучую русификацию в политической и культурной сферах.

Однако было бы неверным истолковывать сталинскую национальную политику, как политику бездумного потворствования русскому национализму. Несмотря на использование отдельных элементов русского национализма и культуры коммунистический режим все годы советской власти последовательно создавал советскую нацию- «советский народ» («национальный по форме, социалистический по содержанию»), что являлось своеобразным компромиссом и для русских и для титульных народов союзных республик.

При этом советская модель нациостроительства больше задержало процесс формирования национального самосознания среди русского народа, зато проводимая все годы СССР политика «коренизации» лишь укрепляла национальное самосознание и национализм у титульных народов союзных республик.

По мнению Е. Ясина, коммунизм стал своего рода оправданием создания имперской системы с вселенскими универсалистскими амбициями. СССР опирался на коммунистическую идеологию, которая ему заменяла совсем уж архаичную имперскую и использовал ее силу для проведения всечеловеческого эксперимента по построению справедливого и процветающего коммунистического общества, ценой колоссальных затрат и потерь.

Качественным отличием СССР от петербургской империи с ее, в целом полупериферийным капиталистическим хозяйством страны, было то, что подчеркнуто антимпериалистический и антикапиталистический Советский Союз, в отличие от империалистической на практике и во фразеологии романовской империи, в силу постулируемой им «сверхсправедливой» глобальной исторической миссии, имел намного большую притягательность для всех обездоленных слоев мира, включая и для всех российских народов.

Впрочем, уже с конца 30-х годов при великодержавнике Сталине советская внешняя политика все более становится неприкрыто имперской, но при этом первоначально к Советской России присоединялись территории ранее потерянные в годы Гражданской войны и революции (Прибалтика, Западная Украина и Белоруссия, Молдавия). Что говорило о сугубо «оборонительном» его характере, в противовес к враждебному капиталистическому миру.

Но затем геополитический императив «красной империи»- СССР после победоносной войны 1941-1945 гг., приводил к неуклонному расширению стран «народной демократии» и «социалистического содружества» (фактически вассальных от Москвы стран), по всему периметру границ СССР. Так сложилась мировая имперско-вассальная система во главе с СССР в центре.

Русский фактор в крушении СССР

Во многом успех антикапиталистической советской системы объясняется тем, что она восторжествовала в богатой на ресурсы России, с ее жертвенным русским населением, в то время как другие страны некапиталистического развития (так называемые страны мирового социализма) просто кормились от нее. Собственно русский народ, был главным донором и «государстводержателем» своеобразной «красной» советской империи, патронирующей еще и своеобразные полуколониального типа режимы далеко за пределами территориальных границ СССР. По мнению исследователя В. Соловья: «России и русским суждено было служить мотором социалистического строительства и источником ресурсов для ускоренного развития национальной периферии. Эту жертвенную роль с ними делили украинцы и белорусы».

Неся на своих плечах основную ношу имперского бремени среди всех народов советской нации русский народ лишь формально имел более высокий статус- «старшего брата», который ему не давал никаких материальных преимуществ. Наоборот, у него было больше ответственности и тяжести имперской ноши. Не случайно уровень жизни русских во времена СССР была заметно ниже, чем в ряде республик Прибалтики, Украины, Закавказья (к примеру, Грузии).

Подобная имперская ноша для самих русских воспринималась как тяжелый и во многом неоправданный груз, что в какой-то степени объясняет и легкость освобождения от имперской ноши в 1991 г. Все века романовской и советской империи исправно несший свое бремя русский атлант явно надорвался, он очень устал все время жертвовать собой и теперь просто хотел пожить для себя. Отсюда и общее нежелание для всех слоев русского населения защищать советскую империю, хотя бы демонстрациями и митингами поддержать ГКЧП в драматичные августовские дни 1991 года.

Антикоммунистическая по своей направленности буржуазно-демократическая революция (для коммунистов это естественно «контрреволюция») в августе 1991 г., усиленная этнонационалистическими движениями в союзных республиках, с последующей ломкой основ советского строя привела к реставрации капиталистических порядков, которых когда-то смела леворадикальная революция Октября 1917.

Квазиимперская модель российского самодержавно-бюрократического капитализма

Встав у руля государства отечественные либералы-западники «запертые в логике подражательного заимствования» (Козин Н.Г.), по большевистски сокрушили все жизнеспособные формы советской государственности, разрушив почти до основания и высокий уровень научно-технологической базы, а привнесли в страну примитивный рынок и зоологические формы взаимоотношений между людьми.

Сама реставрация капиталистической модели в России в 90-е гг. XX века произошла на невыгодных для России условиях: ее перехода в разряд стран мировой капиталистической полупериферии, а по некоторым сферам и отраслям и периферийного положения. Заняв место неуклонно «падающей державы» (в сфере развития науки и новых технологий) Россия стала служить в качестве поставщика дешевого сырья и дешевых, но высококлассных умов для стран капиталистического центра.

Уникальным российским своеобразием для капстраны полупериферийного типа, явилось то, что Россия при этом сохранила при этом статус великой военной державы и место постоянного члена Совета Безопасности при ООН. Впоследствии это и стало главным фактором для возрождения имперского комплекса России.

Очень трудно проходило привыкание резко уменьшившейся в объемах и силе полуимперской России к новому однополярному миру во главе с США- своеобразной мировой империи. Большим разочарованием и даже раздражением для российского руководства стало нежелание европейских и особенно американских политических кругов считаться с Россией как великой державой, как крупной капиталистической страной имеющей свои зоны влияния и интересы, особенно на пространстве СНГ. Несмотря на очень щедрые и неоднократные геополитические услуги и уступки со стороны России Западу (вывод российских войск из Восточной Европы, отказ от сотрудничества с недружественными для Запада странами), все попытки России войти в состав «Большого Запада» на правах «солиста» в западный «оркестр» провалились.

На Западе к России продолжали относиться, как к побежденной в «холодной войне» стране, обязанной быть во всем послушной американскому имперскому гегемону и «грандам», опять-же во многом имперского Европейского Союза. России вменялось в задачу расстаться со своими великодержавными имперскими комплексами, стать «нормальной» страной. Не говоря уже о том, что России в силу ее исторической «вины» за коммунистическое прошлое просто обязывалось забыть, о своих даже национальных геополитических интересах на постсоветском пространстве. Вот только к такой роли, в виде вечно «виновного слуги» Россия была не готова. Уже начиная с 2000-х годов на волне роста нефте-газовых доходов и укрепления основ самодержавной по сути президентской власти Владимира Путина, Россия стремительно возвращалась в империалистический клуб старых и новых великих держав, открыто включившись в геополитическую борьбу за постсоветское пространство.

При этом Москва не планировала соперничать здесь с Америкой и Европой, рассчитывая продолжить с ними сотрудничество по целому ряду международных вопросов: борьбе с международным терроризмом, решению региональных конфликтов и т.д., в обмен на то, что и Запад, в свою очередь, будет признавать приоритетные для России интересы на постсоветском пространстве и не станет угрожать ее базовым интересам безопасности (А. Пушков).

Но ожидания Москвы не оправдались. США и Запад в целом считали, что любое усиление России на постсоветском пространстве это неприкрытый вызов ИХ победе в холодной войне и сложившемуся миропорядку после ее окончания.

В интересы США, как единоличного лидера западного сообщества, никак не входило видеть Россию в качестве мощного геополитического конкурента на постсоветском пространстве. Вот почему США и крупные европейские державы ЕС сразу же стали торпедировать любые попытки Москвы консолидировать вокруг себя все более дробящееся на отдельные зоны по интересам постсоветское пространство.

Украинский кризис 2004 г. стал первым серьезным водоразделом, который рассорил Россию с Западом, развернув между ними острое соперничество в бывшем СССР. За ним последовали многочисленные попытки Запада нейтрализовать усилия России по запуску интеграционных процессов на постсоветском пространстве в формате ОДКБ, ЕврАзЭС, Таможенный союз, которые сразу же объявлялись «имперскими». Начался неприкрытый шантаж постсоветских элит и попытки их «перекупить» пустыми обещаниями членства в ЕС, НАТО. Наконец, началось создание пояса недружественных стран России (Украины, Грузии и др.).

Вся это откровенная политика Запада по «сдерживанию России», преследовала одну цель: любой ценой подрывать ее экономическое и военно-политическое влияние в республиках СНГ и навсегда оторвать эти страны от России, прочно закрепить их в качестве своих вассалов. Такие цели и действия Запада входили в прямое противоречие с интересами России, все более усиливающейся.

Еще большим кризисом во внешнеполитических взаимоотношениях России и Запада стала пятидневная война между Россией и Грузией в августе 2008 г. В этом конфликте Россия, несмотря на консолидированное давление Запада, продемонстрировала, что будет и впредь силой оружия защищать и отстаивать свои «подопечные территории» и их граждан. Это уже явилось серьезной заявкой на отстаивание своих жизненных национальных интересов, которых впрочем, на «демократическом» Западе окрестили как «империалистические».

Формирование Таможенного Союза с участием России, Белоруссии и Казахстана, а на его базе и более масштабного проекта Евразийского Союза можно отнести в актив явных успехов российской внешней политики последних десятилетий.

Здесь российский правящий класс, сращенный с крупным частным капиталом, действуя в соответствии с логикой расширения своего влияния и упрочения своих позиций в мировой капиталистической системе, действительно одержал крупную победу, рассчитывая надежнее через рынок освоить и закрепить за собой зону постсоветского пространства, которым раньше владело на правах монопольного империалиста. Это в свою очередь вызывает неприкрытое раздражение у западных империалистических кругов, особенно у США, искренне считающих, что постсоветское пространство, как и весь мир должен принадлежать только им.

Новые старые национальные противоречия

Во внутреннем плане территориально сокращенная Российская Федерация полностью унаследовала от СССР прежнюю во многом по имперски иерархическую национально-государственную форму своего существования.

А это неизбежно допускало, что в наиболее подходящий исторический момент, целый ряд российских народов имеющих свои национальные республики со своими узаконенными границами и национальными правительствами, дозреют до своего окончательного совершеннолетия, с целью образования независимых государств. Собственно это и произошло с Чечней во второй половине 90-х годов, что потребовало от Центра проведения двух широкомасштабных войн, чтобы удержать в своем составе мятежную республику.

Современная Россия, преодолев имперские формы Российской империи и СССР, так и не преодолела полностью свою имперскую сущность, сохранив целый ряд их признаков (национально-территориальное деление) в своем устройстве. Постулируемый властью российский национализм/патриотизм в виде концепта «российская нация» оказался на поверку непривлекательным, в силу того, что в нем явно прослеживается денациональное имперское начало разделяющие народы по- своим национальным «квартирам-республикам», по неким рангам, в зависимости от предоставленных Центром разных прав. Такая имперская форма интеграции не столько объединяет, сколько создает в будущем условия для выхода национальных республик из состава России.

И это при том, РФ по сравнению с Российской империей и СССР является более культурно однородным обществом, исходя из огромной доли в нем русского этноса -до 82%. Но имея намного более русскоязычную по своему составу РФ, власти ее так и не решились сформировать на ее культуроязычной основе общерусскую нацию, предложив непривлекательный для самих русских концепт «россиянства». Это явилось явной уступкой для нацменьшинств и других нерусских народов России, сформировавших в своих национальных республиках этнократические кланы.

Хотя само наличие устойчивого русского культуроцентричного ядра в центре и, особенно в регионах РФ стратегически равнозначно присутствию российской государственности (Ремизов М.). Более упрощенно это можно выразить так: где есть русские- там есть Россия, где их совсем немного, там России практически нет. Это видно по ряду республик Северного Кавказа, которые на практике далеко выходят за пределы российского правового пространства. Что не все россияне означают Россию, в то время как русские всегда.

Собственно современная Россия одновременно имеет черты и имперского государства и национального. Но в отличие от СССР и особенно Российской империи, доля имперского начала в ней на порядок меньше, зато РФ вплотную приблизилась к достраиванию нации-государства. Своеобразная имперско-национальная гибридность. Но доля национального в современной России намного превосходит долю имперского начала, по сравнению с царским и советским периодами.

Крымский поворот в общенациональной политике Кремля

Операция «Крым» в марте 2014 г., в которой и был присоединен полуостров к России, безусловно, прошла при помощи усилий самой Москвы, в виде так называемых «вежливых вооруженных людей», хотя и при прямой поддержке местного русскоязычного населения, с воодушевлением пожелавшим возвратиться в состав России. При этом следует особо отметить, что само присоединение Крыма к России во многом произошло для Москвы непреднамеренно, а ситуативно. К такому внешнеполитическому повороту Москву подтолкнули: националистическая майданная революция на Украине (развязанная при прямой поддержке Запада), стремление антироссийски настроенного правительства в Киеве любой ценой затащить Украину в НАТО. Для Москвы возникала вполне реальная угроза размещения в русском Севастополе натовских баз.

Такой сценарий, угрожающий базовым российским национальным интересам Москва допустить никак могла. И крымский Рубикон был решительно перейден, к большому изумлению со стороны США, которые искренне считали, что то, что позволено Юпитеру (Америке), не позволено быку.

Воссоединение с Крымом, при одновременно новом витке холодной войны с Западом, взбудоражил русское историческое самосознание и национальную идентичность став, по сути, фактором общенациональной сборки. Явилось мобилизующим фактором для настоящего объединения, ранее расколотого и сегментированного российского населения. А также стало фактором зарождения новой элиты, элиты почвенной, а не временщиков, лишенных чувства ответственности за свою страну.

Само по себе историческое воссоединение русского Крыма и Севастополя с Россией, вместе с потоком беженцев из Восточной Украины в РФ количественно и качественно расширяет и укрепляет «Русский мир», мощную цивилизационную основу для строительства единой в культурном и гражданском смыслах русско-российской нации в стране. Немалую роль в этом сыграл международный контекст.

Все нарастающее давление Запада на Россию в связи с украинским кризисом и присоединением Крыма, явилось ледяным и отрезвляющим душем для большей части российской элиты, давно мечтающих войти в мировую элиту, на правах пусть и младшего, но уважаемого партнера. Крым во многом перечеркнул такие надежды части российского истеблишмента, к тому же вороватого и далеко не отождествляющего свои интересы с интересами своей страны.

А вот для самой большой массы российского населения, стойко переживающего очередной экономический кризис, это стало новым возвращением к незабытым советским временам, когда империалистический Запад рассматривался в качестве тотального врага. Причем само возрождение антизападной риторики и образа врага в виде «коллективного Запада» российским населением было встречено положительно. Сама массовая акция «Бессмертный полк», со всей очевидностью показала, что у русско-российского народа далеко не растрачены патриотические мобилизационные ресурсы, направленные против внешнего давления на страну. Вот почему все попытки Запада свергнуть крайне неудобный для него режим Путина через классическую «цветную революцию», стали восприниматься российским населением (даже и без пропаганды), как неприкрытая антироссийская западная агрессия, которая не раз уже была в отечественной истории.

Давление на Россию и лично на президента Путина, причем даже в условиях экономического кризиса и ухудшения жизни простых граждан, не только не ослабили позиции политического руководства страны, но еще более консолидировали общество вокруг президента Путина, воспринимаемого как общенационального и харизматичного лидера страны, не сгибающегося под давлением враждебного внешнего окружения.

В лице предельно демонизируемого западными СМИ президента Путина тысячелетняя Россия стала главным фактором ломки уже всем изрядно надоевшего однополярного американоцентричного мира. А весь мир вновь стал свидетелем развернувшейся острой схватки обретший державный суверенитет России, с американской глобальной империей, сначала на Украине, а затем и на Ближнем Востоке, в Сирии. Российское сопротивление американскому мировому диктату на всех международных площадках, вкупе с усилением национал-консервативных тенденций во внутренней политике стало главной темой для обсуждения в международном сообществе.

По сути, историческая Россия, в своей новой ипостаси возглавила все альтернативное американской тоталитарно-глобальной империи мировое сообщество на пути построения более справедливого многополярного мира. Россия со своим уникальным культурно-конфессиональным ядром- «Русским миром» противопоставила себя как цивилизационная альтернатива «Западному миру», с его сетевой имперской структурой, заточенной чтобы хаотизировать регионы и создавать там удобные площадки для перекачки капиталов в западные страны.

Собственно говоря «Русский мир» синтетически объединяет в себе и духовную традицию русского православия, этос локальной русско-российской дореволюционной цивилизации и традицию советской социально-классовой справедливости, во всем противоположной вненациональному корпоративному капитализму, с его культом безудержного потребления и классовой стратификации. Вопрос лишь в том, сможет ли все более укрепляющая традиция «Русского мира» преодолеть все чужеродные формы и отношения российского бюрократическо-монополистического капитализма, с его неприкрытым цинизмом стяжательства и индивидуального эгоизма?

Пока же ясно одно: активация русской национальной идентичности в общероссийском культурном пространстве, укрепление общенациональных связей по горизонтали и вертикали внутри российского сообщества, при масштабном противостоянии Западу и усилении героической традиции в отечественной коллективной памяти, все это вместе взятое составляет плодотворный полюс напряжения внутри русско-российского сообщества. Этот полюс, а вместе с ним переживаемый момент в истории нашей страны является не новой ломкой в духе 1991 г., а возрождением всех прерванных самобытных исторических и национальных траекторий России в новых условиях.

И первоочередным и самым главным здесь встает вопрос о возрождении русскости. Пора уже, наконец, понять, без русской идентичности и русской культурной сущностной основы Россия долго не протянет.

Веками нигилируемая и извращаемая имперскими формами и советским коммунизмом русская идентичность является культурной основой не только формирования русско-российской нации в новых условиях, но и способом сохранения и преумножения всего многокультурного и многоэтнического богатства России. Причем в основе русской идентичности никогда не было и не должно быть и в будущем примитивного этнического национализма по принципу крови, но всегда лишь по принципу языка и культуры. Русская идентичность и русский национальный патриотизм вовсе не противостоит общероссийскому патриотизму и российской многонародной идентичности. Наоборот он (русский национал-патриотизм) его (общероссийский патриотизм) укрепляет и является его главным стержнем, своего рода клинком для меча.

Посткрымский консенсус создал самые благоприятные условия для завершения строительства русско-российской нации на базе русской идентичности, при плодотворном обогащении ее со стороны других народов и культур России. Для такой нации и национализм обязан быть исключительно гражданско-культурный, понимаемый как солидарность людей поверх их социально-классового деления и имущественной стратификации, ощущающих свою сопричастность к единому обществу- русско-российской нации.

Но это полдела. Для этой нации не нужны плохо работающие социальные и политические связи и институты, в том числе рудиментарные имперско-этнические формы и атрибуты. Нужна продуманная перестройка наспех заимствованных в 90-е годы политических и социальных институтов на предмет их соответствия базовым потребностям всего российского социума, а не какого-нибудь «креативного» класса.

При этом важно также, навсегда преодолеть хамскую традицию тотального и насильственного переделывания отечественной культуры и общества в духе 1917 и 1991 годов. Сегодня Россия нуждается в плавном историческом сотворчестве масс и новой патриотической элиты на основе веками проверенных русско-российских традиций коммунальности и социальной справедливости. Только гармоничное соединение жизнеспособной Традиции и Модерна может стать не только выходом из тупика вненациональной постсоветской России, но и стать мощным фактором глобального успеха России в XXI веке.

Т.П. Хлынина

Реформационные усилия последних десятилетий, предпринимаемые властью и исходящие из необходимости обеспечения стабильного развития российской государственности, наталкиваются на ряд непреодолимых противоречий, разрешение которых перемещается в плоскость «диалога культур и межцивилизационного взаимодействия». Лишенные практической значимости, но активно разрабатываемые на страницах профессиональных изданий, отмеченные концепты уверенно обретают реальные очертания, становясь весомыми аргументами в определении перспектив развития страны. Подобная реификация. властно вторгаясь в пространство окружающей нас действительности, привносит в ее существование изначально несвойственные ей характеристики. Со временем они превращаются в значимые величины, посредством которых начинает переформировываться и сама действительность. Одним из влиятельных и вполне ощутимых последствий реификации категориального осмысления государственно-правого устройства Российской Федерации как раз и выступает национальная государственность.

Осмысление опыта советского строительства среди народов бывших национальных окраин началось уже в 1920-е гг. Именно в это время советские правоведы поставили и предложили объяснение целого ряда вопросов, позволивших затем историкам продолжить исследование государственно-правовой природы и происхождения советской национальной государственности. Среди его представителей находились и профессиональные государствоведы, прочно стоявшие на марксистских позициях, такие как Г. С. Гурвич, и ученые «старой школы», «которые нелегко воспринимали новое мировоззрение и переходили от объективного идеализма к диалектическому марксизму» - В. Н. Дурденевский, С. А. Котляревский, Д. А. Магеровский. Особую позицию среди них занимал К. А. Архипов, находившийся под сильным влиянием «буржуазной методологии».1 Различия во взглядах и методологических позициях правоведов обусловили собою и различия в понимании ими тех форм советской автономии, которые впоследствии получили название советской национальной государственности.

Несмотря на расхождения во взглядах, все они признавали, что юридический анализ федеративного устройства принадлежит не только к наиболее трудным, но и к наименее благодатным отделам государственного права. «Нигде, быть может, не сказывается до такой степени вся искусственность юридических определений, вся непреодолимая трудность дать юридически точное выражение тем оттенкам, уклонам и своеобразиям, которые отличают реальную жизнь политической организации», - отмечал К. А. Архипов.2 Помимо трудностей профессионального порядка исследование федеративного устройства осложнялось и законодательной не разработанностью положения автономий в общем государственном укладе страны.

Одним из основных и наиболее спорных вопросов стал вопрос о существе и природе автономных самоуправляющихся единиц. По заключению Е. А. Алферовой, «в специальной литературе 1920-х годов по вопросам автономии проявляются пестрота оттенков и пренебрежение к четким дефинициям в теории».3 Так, К. А. Архипов предложил рассматривать автономию В узком смысле этого слова, а ее положение выводить «из тех функций властвования, которые он осуществляет в той или иной степени самостоятельно».4 При этом он понимал ее как предоставление самоуправляющейся части политического организма права на самоопределение в области законодательства и установление высших органов власти. Ученый отметил и правовое своеобразие автономии. Амплитуда ее колебаний являлась настолько широкой, что в своем верхнем пределе она превращалась в независимое государство, а в нижнем - являла собою обыкновенную область.5

Однако более распространенным стало понимание автономии как подконтрольного законодательства или политической децентрализации. «Термин этот обозначает в политике и праве - писал Г. С. Гурвич, - ту степень централизации, которая принимает середину между одним лишь административным самоуправлением и федерализмом. Автономная единица (область, город, община) не довольствуется правом избирать людей и учреждения для управления собственным имуществом этой единицы, ее хозяйственными и иными местного значения делами. Она заинтересована более всего в сохранении и развитии своей самобытности, своей исторической, политической, национальной идентичности».6

С исследованиями Г. С. Гурвича связано и формирование научных представлений о советском федерализме и автономии как о практическом претворении в жизнь идеи советов. Ученый неоднократно отмечал, что «существо советского автономизма с начала и до конца определяется отношением пролетариата к национальному вопросу и характером советской системы». Более того, ему же принадлежит и определение советской национальной автономии, которую он понимал как «местную советскую власть в руках национальных низов».8 В отличие от К. А. Архипова, Г. С. Гурвич полагал, что советская автономия носит сугубо политический характер и представляет собою «средство для изживания» национального вопроса.

Не менее сложным и запутанным оказался вопрос о государственно-правовой природе автономных образований. В 1920-е годы сложились такие их разновидности, как автономные республики и области, трудовые коммуны, национальные районы и округа. Трудовые коммуны и национальные районы в то время не представляли собою особого исследовательского интереса, так как оценивались правоведами «весьма номинально, в смысле их административно-территориальных возможностей». Значительные трудности выявились и при изучении правового положения автономной области. Сразу же определились два подхода к его характеристике. Первый подход представляли К. А. Архипов, В. Н. Дурденевский и М. А. Рейснер. Его основная идея заключалась в том, что автономные области по предоставленным им правам ничем не отличались от любой губернии советской России. Юридическое равенство, по мнению его сторонников, автономного статуса губернии и автономной области не исключало их политически различного смысла. В данной связи, благодаря К. А. Архипову, широкое распространение получил термин «национальная губерния». Современные исследователи заметили, что правоведы не обращали достаточного внимания на правовой статус автономных областей и полагали их лишь «метким эпитетом».9 Однако едва ли с их заключением можно согласиться полностью.

Во-первых, все изменения в автономно-федеративном статусе области находили своевременное отражение в исследованиях ученых. Во-вторых, развитие самого законодательства в этой области отличалось весьма противоречивым и неровным характером. Так, анализируя эволюцию «законодательства об автономно-федеративном статусе этих областей», К. А. Архипов отмечал его двойственность. С одной стороны, по его словам, оно оставалось в общегубернском русле, а с другой стороны, федеративная связь национальной области с другими политическими образованиями все более «акцентировалась национальным началом». Подобное правовое положение автономной области давало основание ученому рассматривать ее статус «по точному образу и подобию автономно-федеративного статуса общерусских ячеек РСФСР - губерний». Единственным отличием такой губернии являлись политические гарантии ее автономии со стороны созданного в 1923 году Совета Национальностей при Наркомнаце. Именно право автономной области посылать своих представителей в Совет Национальностей стало «чрезвычайно существенным изменением ее статуса». Оно превращало автономные области в члены СССР, иной федерации, чем РСФСР.10 Тем не менее, данное право не меняло степени самостоятельности области, позволяя говорить о ней как о «национальной губернии».

Сторонники второго подхода - Г. С. Гурвич, Д. А. Магеровский, А. М. Турубинер - большее внимание уделяли политической стороне вопроса.11 По мнению Г. С. Гурвича, лишь до 1925 года юридические формы автономных областей ничем не отличались от юридических форм любой советской губернии. Поэтому «областям этим в нашем разговорном обиходе иногда присваивается выразительное наименование «национальных губерний». После того, как был опубликован измененный текст Конституции РСФСР 1925 года, считал Г. С. Гурвич, подобное утверждение «принять можно с определенными оговорками».12 Примечание к статье 44 новой Конституции разрешало съездам советов автономных областей принимать положение об области с последующим утверждением его ВЦИК. Такое законодательное право придавало автономной области большую политическую значимость по сравнению с общерусскими губерниями.

Наиболее полным типом автономного образования признавались автономные республики. В Н. Дурденевский даже считал, что наименование этих республик автономными не вполне точно и более удачно называть их федерирующимися.13 Г. С. Гурвич, в свою очередь, подчеркивал, что автономные республики как тип национального образования выше и самостоятельнее автономной области, что в «действительности означает только одно: автономные республики менее нуждаются в поддержке, помощи и руководстве центра».14

Однако, если степень самостоятельности автономных республик не вызывала особых разногласий, то вопрос об их отличии от союзных республик долгое время оставался открытым. В его решении оформились две сходные позиции. Одна из них разделялась С. А. Котляревским и А. М Турубинером и сводилась к различиям в порядке их возникновения. Союзные республики оставались полностью независимыми в своем юридическом бытии. Их возникновение и последующее существование полностью определялись собственной инициативой и законотворчеством Автономным же республикам «право самоорганизации не принадлежало, и они создавались актами центральной власти. Дело не изменялось оттого, что этим актам предшествовали известны* волеизъявления самого населения, принадлежащего к данной национальности».15

В целом, разделяя позиции своих коллег, К. А. Архипов настаивал на большей конкретизации этого порядка возникновения. Он предложил выделять среди автономных республик Российское Федерации два самостоятельных подвида и отличать их от автономных республик, входивших в состав Закавказской Федерации.

Первый, наиболее многочисленный подвид составляли автономные республики, образованные «на началах октроированности их бытия». Термин этот имел широкое применение в специальной литературе того времени и означал особый порядок возникновения автономий. Его сущность заключалась в том, что образование автономии и наделение ее тем или иным объемом полномочий всецело зависело от центральной власти.

Законодательные акты об образовании автономных республик второго подвида содержали в себе не только принцип октроированности, но и признавали значение местной инициативы. К таким республикам К. А. Архипов относил Башкирскую, Туркестанскую и отчасти Карельскую.16 В Н. Дурденевский, проанализировав Собрание узаконений РСФСР за 1920 - 1927 годы, прише.1 к выводу, что «намечается осторожная законодательная концепция возникновения автономны: республик по праву самоопределения национальностей под контролем советской республики».17

Спорным оставался и вопрос о компетенции автономных республик. В. Н. Дурденевский связал ее с характером законодательных актов, которые подразделял на акты твердой или централистской линии и акты мягкой децентрализаторской линии. К первой группе он относил область финансов, статистики, учета. В ведении второй группы оказались вопросы «чисто культурно национального строительства». Содержание этих групп нередко менялось, поэтому говорить в правовой самостоятельности автономных республик «можно было лишь с определенными ого ворками».18

К. А. Архипов рассматривал проблему компетенции автономных республик как производную от компетенции наркоматов. Наркоматы, в свою очередь, он подразделял на автономны и неавтономные, то есть на такие, деятельность которых полностью или частично определялась центральной властью. Так как присутствие центральной власти являлось повсеместным и различалось только мерой, К. А. Архипов предложил характеризовать компетенцию республик ка относительную.19

Обращает на себя внимание и официальная терминология того времени. В распоряжения: и постановлениях высших государственных органов автономные республики определялись по средством разнообразных эпитетов, таких, как «автономные и независимые», «автономные, дружественные и договорные республики».20

Анализ государственно-правовой природы советской автономии, порядка ее возникновения и форм, предложенный отечественными правоведами 1920 - 1930-х годов, позволяет говорить о том, что обоснование ее существования представляло для них огромные трудности. Они обуславливались, прежде всего, несоответствием между реальными обстоятельствами идеологическими мотивами, которыми руководствовалась советская власть при их образовании и необходимостью найти для них «юридически безупречное» объяснение. Сложность поставленной задачи отразилась и на используемой исследователями терминологии. Вместо ставшего впоследствии популярным понятия «советская национальная государственность», правоведы использовали более точное понятие «советская автономия». С одной стороны, оно отражало определенную степень самостоятельности областей и республик, с другой стороны, подчеркивало их зависимость от советской государственной системы. Такая двойственность положения позволяла характеризовать советскую автономию как политическое образование, пределы самостоятельности которого зависели в основном от центральной власти.

В современной литературе автономии понимаются как особые политико-административные единицы, «проблема сущностной детерминации и научной классификации которых не только не решена, но и не рассматривалась серьезно применительно к истории российской государственности».22 Едва ли подобные суждения справедливы по отношению к такой его разновидности, как «советская автономия». Ведь удачно выбранная этикетка, как отмечал М. Блок, не только способна соответствовать изучаемой реальности, но и передавать дух времени и обиход своей эпохи.

Дальнейшее развитие представлений о национальной автономии оказалось тесно связанным с формированием и теоретической разработкой такого понятия как «национальная государственность». Обращает на себя внимание то обстоятельство, что его появление в отечественной историографии середины 1960-х годов «совпало» с расцветом национальных культур и более внимательным отношением советского руководства к обидам отдельных народов.23 Именно в то время как свидетельствует его профессиональный исследователь, закладывались идеологические посылки, которые впоследствии «обросли плотью реального суверенитета», а «государство, предполагавшее, что оно выходит за пределы национальности, фактически создавало новые нации».24 Вместе с тем, появление слова - «это всегда значительный факт, даже если сам предмет уже существовал прежде; он отмечает, что наступил решающий период осознания».25 «Национальная государственность» как понятие вобрало в себя не только новые веяния времени, но и охватило собою те многообразные и не всегда внятные смысловые коннотации, которыми сопровождалась характеристика различных автономных образований. Оно стало неотъемлемым атрибутом всех последующих исследований, так или иначе прояснявших этнополитические процессы в среде советских национальностей.

Впервые развернутое определение национальной государственности сформулировал А. В. Радвогин. По его мысли, «национальную государственность, сложившуюся в результате победы социалистической революции, можно определить как организацию политической власти трудящихся компактно расположенной нации (народности) в форме Советов и подотчетных им органов, обеспечивающих с учетом национальных особенностей и потребностей, ликвидацию неравенства национальной экономики и культуры и сближение социалистических наций в процессе коммунистического строительства».26 Данное определение практически без изменений и было воспринято той историографической практикой, которая на протяжении 1970-1990-х годов очерчивала собою наиболее заметные исследования в этой области. Однако, несмотря на непродуктивный в целом характер самого определения, появившиеся на его основе работы, предложили действенную градацию различных уровней советской национальной государственности и достаточно внятное понимание их правовой сущности.

В данной связи обращают на себя внимание исследования Э. В. Тадевосяна, Д. Л. Златопольского, С. З. Зиманова и И. К. Рейтора, К. Д. Коркмасовой, А. И. Коваленко. Каждое из них по-своему решает два основных вопроса: какова социальная природа советской национальной государственности и что следует понимать под ее национальными формами. Сопоставление высказанных в них суждений и аргументов свидетельствует о том, что в научной литературе рассматриваемого времени отсутствовало однозначное и четкое понимание проблем советской национальной государственности.27

Представления о природе такой специфической разновидности советской государственности как национальная государственность большей частью исследователей связывались с ее интернациональной сущностью. Поэтому национальная государственность обычно рассматривалась ими как «национальная по форме, советская по общеполитической основе, социалистическая по со держанию власть трудящихся районов компактного проживания наций и народностей СССР».28 Сторонники такого понимания ее природы принципиально важным считали тот факт, что советская национальная государственность являлась выразителем политической власти всех национальностей данного района. «Национальная государственность является по своей сущности интернациональной и представляет собою государственность трудящихся всех национальностей, проживающих на данной территории».29

Несколько иную точку зрения отстаивал А. И. Коваленко. Оценивая советскую национальную государственность как особую политическую реальность, он оспаривал весьма распространенное в литературе суждение, согласно которому «генетический источник происхождения советской национальной государственности усматривается в самих по себе национальных параметрах исторически сложившихся общностях людей».30 По мнению исследователя, источник ее возникновения коренился в отношениях между нациями и являлся следствием фактического неравенства народов. Национальная государственность и создавалась с целью его ликвидации, а также для социально-экономического развития коренной национальности. А. И. Коваленко определил советскую национальную государственность как «всеохватывающую политическую организацию коренной национальности, служащую средством решения ее социально-экономических проблем в многонациональном социалистическом обществе».31

Значение исследований А. И. Коваленко определяется, прежде всего, тем обстоятельством, что они фактически пересматривают утвердившиеся в отечественной юридической литературе представления о субстанциальном характере внешних форм национально-государственных образований. Исследователь полагал их результатом исторического случая и связывал со многими «политическими, социально-экономическими и иными факторами».32

Однако если в вопросе о причинах возникновения и социальной природе советской национальной государственности позиции исследователей различались отчетливо, то по проблемам ее национальных форм сохранялась неясность, а зачастую и путаница. Во-первых, очень часто понятия «советская автономия» и «советская национальная государственность» употреблялись как равнозначные. Их смешение приводило к тому, что на семантическом уровне исчезло и различие между конкретными видами таких автономных образований, как республика и область. Во-вторых, сохранялась неясность в том, каким образом соотносятся между собою административная и политическая автономии, если каждая из них выражает собою форму национальной государственности.

Так, Д. Л. Златопольский рассматривал формы национальной государственности народов через советскую автономию. По его представлениям, она совмещала в себе два важных качества: создавалась на территории, характеризовавшейся известной экономической целостностью, и отличалась особенностями национального состава населения и его быта. Автономия означала самостоятельное осуществление государственной власти в пределах компетенции, устанавливаемой самой же властью. Конкретными видами советской автономии являлись республики, области и национальные округа. В них государственная власть осуществляется советами, «облеченными в национальную форму».

Исследователь предложил различать две формы советской автономии: политическую и административную. При этом политическая автономия воплощалась в автономной республике, которую он называл национальным советским социалистическим государством, а административная - в национально-государственном образовании, которое было представлено автономной областью и национальным округом.33 Он пояснял и саму сущность национально-государственного образования, обуславливая ее промежуточным положением между государством и обычной административно-территориальной единицей.34

В свою очередь, Э. В. Тадевосян выделил такие разновидности советской национальной государственности как национальное государство и автономное национально-государственное образование. Под собственно национальным государством им понималась государственно-политическая форма самоопределения, а под автономным национально-государственным образованием - административно-политическая. Более того, национально-государственное образование, которое являлось лишь государственно-подобным образованием, будучи воплощением национального суверенитета, несло в себе «своего рода потенциальную возможность образования его народами своего национального государства при соответствующих условиях и волеизъявлении этих народов».35 Национальная форма советской государственности, по его мнению, находила отражение в шести основных принципах. Во-первых, она строилась на базе областей, отличавшихся своеобразием национального состава населения и его компактного расположения. Границы такого образования определялись в соответствии с национально-территориальным принципом. Во-вторых, ее государственные органы формировались преимущественно из представителей коренной национальности. В тех случаях, когда коренная национальность не составляла большинства населения, обеспечивалось ее широкое представительство во всех органах власти и управления. В-третьих, делопроизводство в таких образованиях осуществлялось на национальных языках. В-четвертых, ее отличало известное своеобразие построения органов власти и управления. В-пятых, национально-государственные образования связывались с органами государственной власти и управления посредством особого института представительства. И наконец, применение законов и других государственных актов на территории национального образования отличалось своей спецификой.36

Принцип национально-территориального построения советской национальной государственности учитывал лишь своеобразие национального состава населения той или иной области. Поэтому его количественное преобладание вовсе не было обязательным для образования соответствующей формы государственности. Нередко серьезные географические преграды и связанное с ними отсутствие тесных экономических отношений приводили к необходимости создания на базе одной нации различных национально-государственных образований. В качестве примера автор указал Северо-Осетинскую АССР в составе РСФСР и Юго-Осетинскую автономную область в составе Грузинской ССР.37

Ряд исследователей, в частности, С. 3. Зиманов и И. К. Рейтор, предложили в союзной и автономной республиках различать две стороны. Одна из них выступала как управляющая система, а другая - как национальная форма государственности. Исходя из обозначенных позиций, советская республика представлялась ими «национальной формой государственности и управленческой системы. При этом она не есть просто административно-территориальная единица, а является национально-территориальным образованием».38 В данной связи исследователями обращалось внимание на смысловое пространство самого понятия «национальная государственность». Ими также отмечалось, что в литературе наметилась тенденция распространять его лишь на союзные и автономные республики. Автономные области и автономные округа, по их мнению, требовалось вывести из области данного понятия, так как они являлись не формами советской национальной государственности, а ее структурами. Их следовало определять как национально- административные территории. По признакам национальной принадлежности систему национально-территориальных автономий предлагалось разделить на несколько групп. Соответственно выделялись: одно-, двух-, много- и безнациональные автономии, т. е. такие, в которых проживали коренные народности союзных республик самоопределившихся наций.39

Анализ конкретных форм и структур советской национальной государственности завершался определением их сущности и предназначения. Авторы отметили, что «национальная форма государственности, с одной стороны, играет роль политико-институционального орудия удовлет-ворения национальных интересов, а с другой - определяется как концентрированное выражение национального в содержании деятельности национально-территориальных автономий на уровне властных отношений».40

Современная историографическая практика оказалась на редкость невосприимчивой к те-оретическому наследию предшественников. Традиции широкого обсуждения применяемых исследователями понятий уступили место не менее широким доктринальным построениям. Многие из них, при всей масштабности и многоплановости решаемых проблем, используют те же «скомпрометированные временем и практикой социалистического строительства» определители. При этом многие исследователи по-прежнему усматривают в национально-государственных образованиях «акт доброй воли молодого советского государства», а их оппоненты видят в них «стремление народов к самосохранению в условиях революционного хаоса».41

Подводя итоги анализа основополагающих понятий, которыми пользуется современный исследователь рассматриваемой проблемы, следует обратить внимание на одно примечательное обстоятельство. Очень многие трудности познавательного характера сопряжены, прежде всего, с неопределенностью в отечественной историографии таких ключевых понятий как нация и этничность. Именно они лежат в основе современных научных представлений о сущности и характере национально-государственного образования и тесно с ним связанного процесса национально-государственного строительства. Их смешение или, напротив, достаточно расширительное толкование приводят и к своеобразному пониманию природы и предназначения первых автономных образований, а также пояснению их последующего преобразования в национальную государственность.

В этом отношении представляется далеко не случайным утвердившееся в отечественной правовой мысли 1920-1930-х годов понятие национальной автономии. Оно абсолютно верно указывало на объем полномочий и законодательных возможностей самоуправляющихся частей Российского государства. Представляется, что их последующее расширение, никак не было связано с «оформившимися в годы советского строительства нациями». Более того, появление в 1960-е годы нового термина «советская национальная государственность», скорее всего, отражало процессы хозяйственно-политического развития народов, нежели уровень их национального самоощущения. Поэтому при сопоставлении данных понятий речь должна вестись лишь о разных формах самостоятельности, а не о принципиально различных типах национально-государственного устройства.

Национальные образования, ставшие результатом своеобычного понимания большевиками права наций на самоопределение, в своем повседневном бытовании призваны были решить задачи если и осуществимые, то практически несовместимые. Необходимость преодоления социально-экономической отсталости бывших национальных окраин не способствовало сохранению этнической самобытности их населения, а плохо объяснимая иерархичность созданных автономий явно противоречила официально декларируемым принципам национального равноправия. Выходом из создавшегося положения стал удачно найденный в середине 1960-х гг. эвфемизм «национальная государственность», который при всей своей правовой сомнительности и административной несостоятельности наиболее точно отразил предназначение такого рода образований. По мнению английской исследовательницы Ф. Херш, оно заключалось в «спонсируемом государственном эволюционизме», сводившемся к попыткам большевиков взять под свой контроль неизбежный процесс образования наций.42 Особенность советского варианта национальной государственности, собственно говоря, в том и состояла, чтобы не столько удовлетворить «исконные чаяния» народов на обретение политической независимости, сколько создать нации, рассматривавшие ее, в свою очередь, единственно возможным способом самосохранения и полноправного развития.

С течением времени, выполнив стоящую перед нею задачу, национальная государственность превратилась в исторически оправданную и безальтернативную форму учета цивилизационных и культурных особенностей российского общества. Ее наличие в административно-территориальном устройстве страны оценивается по-разному: от дестабилизирующего воздействия на государственную целостность, до поддержания режима «культурной плюральности». Вместе с тем, подавляющее большинство специалистов склонно видеть в ней вызов не только развитию, но и существованию российской цивилизации в целом. Будучи во многом искусственным порождением географии, культурных особенностей народов и практических потребностей власти национальная государственность крайне неохотно приспосабливается к стремительно меняющимся требованиям времени. Заложенная в ней инерция самосохранения этноса зачастую оборачивается резким неприятием различного рода нововведений, приводящим к потере ощущения времени и цивилизационной стагнации. Угроза такой опасности вполне реальна и особенно ощутима в многонациональных государственных образованиях.

Примечания

1. Алферова Е. А. Советская автономия и федерация - государственно-правовые формы решения национального вопроса (исследования ученых-правоведов 20-х годов). М., 1989. С.5.

2. Архипов К. А. Советские автономные области и республики. М., 1925. С.6.

3. Алферова Е. А. Указ. соч. С.9.

4. Архипов К. А. Указ. соч. С. 14.

6. Гурвич Г. С. Автономия. Автономная советская социалистическая область // Большая советская энциклопедия. М., 1926. С.371.

7. Гурвич Г. С. Основы советской конституции. М-Л., 1929. С. 187.

8. Гурвич Г. С. Принципы автономизма и федерализма в советской системе. М., 1924. С.64.

9. Алферова Е. А. Указ. соч. С. 17.

10. Архипов К. А. Типы советской автономии (Пз очерков по автономно-федеративному строительству советских республик) // Власть Советов. 1923. № 8- 9. С.42, 44.

11. Алферова Е. А. Указ.соч. С. 17, 18.

12. Гурвич Г. С. Основы советской конституции. С. 187.

13. Дурденевский В. Н. На пути к русскому федеративному праву // Советское право. 1923. № 1(4). С.31.

14. Гурвич Г. С. Основы советской конституции. С.191.

15. Котляревский С. А. Правовое положение автономных республик // Советское право. 1925. № 6. С.37.

16. Архипов К. А. Типы советской автономии (Из очерков по административно-федеративному строительству советских республик). С.39-41.

17. Дурденевский В. Н. Автономные республики и области в системе советского федерализма // Советский федерализм. М- Л., 1930. С.269.

18. Там же.

19. Архипов К. А. Типы советской автономии (Из очерков по административно-федеративному строительству советских республик). С.47.

20. Алферова Е. А. Указ. соч. С.32.

21. Архипова Т. Г. Унитарный характер устройства СССР // Россия в XX веке: Проблемы на-циональных отношений. М., 1999. С.287.

22. Национальные окраины Российской империи: становление и развитие системы управления. М., 1998. С.361.

23. Хоскинг Дж. История Советского Союза. 1917-1991. М., 1994. С.437.

24. Олегина И. Н. Журнал «The Russian Review» в 1998-1999 годах//Отечественная история. 2000. №6. С.128.

25. Блок М. Апология истории, или Ремесло историка. М., 1986. С.95.

26. Радвогин А. В. О понятии советской национальной государственности // Советское государство и право. 1966. № 7. С. 132.

27. Коваленко А. И. Теоретические проблемы советской национальной государственности (логический способ исследования). Автореф. дисс... д-ра юрид. наук. М., 1989. С.4.

28. Тадевосян Э. В. Советская национальная государственность. М., 1972. С.58.

29. Коркмасова К. Д. Национально-государственное устройство СССР. Ростов-на-Д., 1984. С.56.

30. Коваленко А. И. Указ. соч. С.8.

31. Коваленко А. И. Советская автономия (на материалах Удмуртской АССР). Ижевск, 1977. С.63.

32. Коваленков А. И. Советская национальная государственность. М., 1983. С.116.

33. Златопольский Д. Л. Формы национальной государственности народов СССР. М., 1975. С.32,33.

34. Там же. С.37.

35. Тадевосян Э. В. Указ. соч. С.57.

36. Там же. С.60-64.

37. Там же. С. 122, 127.

38. Зиманов С. 3., Рейтор И. К. Теоретические вопросы советского национально-государственного строительства. Алма-Ата, 1987. С.49.

39. Там же. С.57.

40. Там же. С.49.

41. См. подробней: Булдаков В. П. Кризис империи и революционный национализм начала XX века в России // Вопросы истории. № 1. 2000.

42. Новикова Л.Г. Советская национальная политика в оценках трех западных историков // Отечественная история. 2006. № 4. С. 142.