Конспекты юриста. Конспекты юриста Правовое положение раба римском праве

Раб (servus) находился вне политического общества и не являлся субъектом права. По римскому праву он считался вещью. Специфика этой вещи состоит в том, что она не бывает ничейной.

Рабы переходили в собственность граждан двумя способами: по цивильному праву и по праву народа.

Цивильные способы перехода в рабство:

• - пленение на войне «врага Рима», т. е. человека, принадлежавшего враждебному для римского народа государству;
• - обращение в рабство иностранцев, находившихся на территории Рима;
• - продажа в рабство в порядке ответственности по обязательствам;
• - самопродажа ради получения части выкупной цены;
• - осуждение на смерть или каторжные работы;
• - уклонение от военной службы;
• - непрохождение периодического имущественного ценза.

По праву народоврабами считались плененные или рожденные от рабынь. Рабыней становилась также свободная женщина, уличенная в интимной связи с рабом и продолжавшая ее, несмотря на предупреждение.

На раннем этапе истории Рима рабство было домашним, патриархальным и раб, хотя и не мог иметь ни своего имущества, ни своей семьи, все же еще не рассматривался в качестве вещи, за ним сохранялись некоторые права человеческой личности. Они выражались в том, что могила раба находилась под защитой сакрального права, как и могила свободного; кровнородственные отношения рабов являлись препятствием к браку между ними; при отчуждении рабов запрещалось разделять близких родственников.

В имущественной сфере раб выступал как «говорящее орудие». Возможность раба совершать юридические действия (но только в пользу хозяина) выводилась из правоспособности последнего, т. е. как если бы такие действия совершал сам рабовладелец.

Однако по обязательствам рабов господин никакой ответственности не нес.

Начиная с I в. юристы признали в некоторых случаях за рабами возможность действовать от своего имени. Отражая потребности экономического развития и защищая интересы контрагентов рабов, они, несмотря на отсутствие у них правоспособности, санкционировали заключаемые ими договоры и вытекающие из них обязательства.

Другая новелла состояла в признании ответственности рабовладельцев по обязательствам рабов, возникающим в процессе осуществления ими хозяйственной деятельности по поручению своих хозяев.

Более широких хозяйственных и правовых возможностей требовали отношения, возникавшие на базе пекулия - обособленного имущества, выделенного рабу господином для самостоятельного управления, с внесением последнему определенной части дохода. Поскольку хозяйственная деятельность велась рабом по своей инициативе и в собственных интересах, а пекулий юридически принадлежал господину, то по обязательствам раба он отвечал в пределах пекулия.

С введением когниционного процесса рабы, не имевшие права предъявлять иски в обычных судах, получили возможность обращаться с жалобой к чиновникам (префекту), которые могли принудить соответствующее лицо исполнить обязательство.

Освобождение рабовдолжно было носить правовую форму - manumissio. Оно носило только личный характер. Господин мог сделать распоряжение об освобождении раба собственным решением в завещании либо посредством фиктивного судебного процесса об отчуждении имущества.

ПРАВОВОЕ ПОЛОЖЕНИЕ ВОЛЬНООТПУЩЕННИКОВ

Вольноотпущенниками (libertini) признавались освобожденные по завещанию или внесением в списки ценза рабы. Они представляли собой категорию лиц свободного состояния, однако отличались в своих правах от полноценных римских граждан.

Положение вольноотпущенников различалось в зависимости от условий их прежнего рабского состояния. Отпущенные из рабства, связанного с военным пленом, никогда не могли приобрести прав римского гражданства. Только отпущенные на свободу в самом Риме считались римскими гражданами, но не полноправными.

Вольноотпущенники навсегда оставались носителями некоторой ограниченной правоспособности.

В сфере публичного праваограничения прав вольноотпущенников заключались в том, что они не служили в римских легионах, а в I в. н. э. утратили и права участвовать и голосовать в народных собраниях, в связи с чем указание трибы и не фигурировало в составе гражданского имени вольноотпущенников, они не имели ни права занимать должность в магистратах, ни права быть включаемыми так же, как и их дети, в число сенаторов.

В период империиограничения публичных прав вольноотпущенников усилились, в то же время сложился институт присвоения вольноотпущенникам полной политической правоспособности специальным постановлением императора, которая сообщала им полную правоспособность и в сфере частного права, или путем присвоения императором золотого перстня.

В праве Юстинианаограничения политических прав вольноотпущенников больше нет. Сохранялись, однако, ограничения их правоспособности в области частноправовых отношений: воспрещались браки вольноотпущенников с лицами сенаторского сословия, как до I в. были воспрещены браки со всеми свободнорожденными. Вольноотпущенник нес по отношению к освободившему его из рабства господину ряд личных и имущественных обязанностей, построенных по типу обязанностей детей в отношении отца: вольноотпущенник обязан господину своей гражданской жизнью, как сын обязан отцу своей жизнью физической. Отсюда отношения патронатамежду бывшим господином - патроном и его вольноотпущенником - клиентом, отношения, в которых выражается продолжающаяся эксплуатация бывшего раба.

Правоотношения, составляющие в совокупности патронат,могут быть сведены к следующим группам:

• - совокупность личных и имущественных, семейного характера прав патрона (право домашнего суда над клиентом и другие);
• - обязанность вольноотпущенника оказывать патрону личные услуги;
• - взаимная обязанность помогать друг другу в материальной нужде, давать алименты.

К этому присоединялось также право патрона наследовать по закону после вольноотпущенника, не оставившего нисходящих и умершего без завещания.

Отношения патроната отражались в структуре гражданского имени вольноотпущенника: он носил имя в собственном смысле слова и наименование семьи или рода патрона, указывая и имя последнего в родительном падеже в качестве имени отца и превратив свое прежнее имя раба в прозвище.

Патрон утрачивал свои права, если отказывал вольноотпущеннику в алиментах, если возбуждал против него судебное обвинение, грозившее смертной казнью, в случаях, когда патрон пытался на возмездных началах передать другому лицу свое право на личное пользование рабом.

ПРАВОВОЕ ПОЛОЖЕНИЕ КОЛОНОВ

Колон - арендатор чужой земли, юридически независимый от арендодателя, которому он платил деньгами или частью урожая.

Частые восстания и многочисленные казни рабов, слабый естественный их прирост и прекращение победоносных войн, пополнявший ряды рабов, сделали выгодной обработку земли не рабским трудом, а путем сдачи ее мелкими участками в аренду за натуральный оброк или на условиях барщинных работ в пользу арендодателя. Пополняемые главным образом из беднейших элементов населения, колоны скоро попали в экономическую зависимость от землевладельцев на почве денежных займов, которые те предоставляли колонам для нужд хозяйства, либо на почве задолженности по оборочным платежам.

Превращению экономической зависимости колонов от землевладельцев в зависимость юридическую способствовала осуществленная императорами реорганизация налогового обложения земли. В основе этого обложения лежало определение количества и доходности принадлежащей каждому землевладельцу земли. При периодическом составлении кадастра, в котором указывалось количество земли, принадлежащей отдельным плательщикам поземельной подати, к числу доходных статей земли стали относить и живших не ней колонов. С этих пор оставление земельного участка колонам означало уменьшение ценности участка. Это являлось предпосылкой для прямого прикрепления колонов к земле.

Первым известным актом, устанавливающим такое прикрепление, была конституция 322 г., которая предписывала принудительно возвращать колонов на самовольно оставленные ими земли. После ряда других законов, выражавших то же стремле-|ние прочно связать колона с землей, был издан в 357 г. закон, запрещающий продажу земли без живущих на ней колонов. Так появилась новая категория зависимых людей - людей, не лишенных правоспособности в сфере частноправовых отношений, но прикрепленных к земле, на которой живут и которую обрабатывают. Они действительно были прикреплены к земле, ибо оставление колоном возделываемого им участка давало землевладельцу право осуществить иск по образцу виндикации раба. С другой стороны, и землевладелец был не вправе изгнать колона со своей земли, не вправе продать земли без колонов либо колонов без земли.

Основания возникновения юридического положения колона:

• - рождение от родителей, из которых хотя бы один являлся колоном;
• - соглашение, в силу которого свободный человек поселялся в качестве колона на чужой земле;
• - проживание в течение 30 лет на чужой земле на условиях, на каких обычно живут колоны. Также превращались в колонов трудоспособные лица, изобличенные земледельцем в занятии нищенством.

В колонат перерастало иногда и пользование пекулием со стороны рабов, которые прикреплялись в этих случаях к земельным участкам.

Колоны были наделены определенной правоспособностью, в соответствии с которой они имели право заключать сделки, вступать в иные договорные правоотношения, наследовать и завещать, вступать в брак, а также выступать в суде, за исключением предъявления исков к хозяину.

Основания прекращения состояния колона:

• - приобретение колоном обрабатываемого им земельного участка;
• - возведение колона в епископский сан;
• - освобождение колона арендодателем в отдельных случаях.

Римское государство было государством рабовладельческим. Производительный труд рабов был основой его экономического развития, благосостояния и процветания. Рабы составляли значительную часть населения римской республики. Десять тысяч рабов, ежедневно продававшихся на невольничьем рынке на одном только Делосе, сорок тысяч рабов в серебряных рудниках в Испании, около нового Карфагена, двести тысяч восставших рабов в Сицдоши (136-132 гг. до н. э.) и семьдесят тысяч боеспособных рабов, примкнувших к Спартаку (в 73 г. до н. э.) дают наглядное представление о их численности. Эти громадные массы рабов не пользовались в Риме никакими правами; правовые гарантии политической и гражданской свободы, которыми так кичились римляне, не распространялись на них. Рабы стояли вне политических, вне гражданских, вне уголовно-процессуальных законов римской республики. Их эксплуатация не имела законных пределов. Они были наиболее беспощадно эксплуатируемым и безжалостно подавляемым классом римского общества. Но именно поэтому правовое и процессуальное положение рабов должно привлечь наше пристальное внимание, так как оно даст возможность понять и правильно оценить значение и сущность тех процессуальных форм и гарантий, которые образуют классический римский уголовный процесс и за бортом которых навсегда осталась подавляющая масса римского населения - рабы. В Риме положение рабов было еще более тяжелым, чем в Греции. Их не считали за людей. Варрон в своем трактате «О земледелии» подразделял орудия земледельческого производства на три категории: «на орудие говорящее, полуговорящее и немое; орудие говорящее - это рабы; полуговорящее - это быки; немое - это повозки»125. Этот взгляд на рабов подробно отражен в римском законодательстве. Так, закон Аквилия (около 287 г. до н. э.) об ответственности за уничтожение и повреждение чужих вещей приравнивал рабов к четвероногим: «кто, не имея права, убил раба или домашнее четвероногое, ему непринадлежащее, тот должен уплатить высшую цену стоимости убитого» 126. В различных местах обширной кодификации законов императора ’Юстиниана (VI в. н.ч э.) мы находим ряд принадлежащих самым выдающимся юристам Рима указаний на положение рабов в различных областях права. Раб рассматривался не как субъект прав, а как объект вещного права - res non persona. Поэтому раб, как и любая вещь, мог быть объектом всяких сделок: он мог быть подарен, продан, обменен, завещан, уступлен на время по договору найма. Даже такие общечеловеческие институты, как брак и вытекавшие из него семейные отношения, не распространялись на рабов. Фактически допускаемая связь между рабом и рабыней не считалась браком и могла быть расторгнута по воле господина. Если рабам и дозволялось употреблять слова «отец» и «сын», то это было актом милости, не имевшим правового значения. По выражению знаменитого юриста III в. н. э. Павла (Julius Paulus) «отцовство у рабов не имеет никакого отношения к законам» *. Раб был лишен собственности. Если господин наделял его имуществом, то делал это лишь в своих интересах. Имущество это оставалось собственностью господина, и продажа раба не влекла утраты имущества господином. По отношению к личности раба не могло быть никаких обязательств: «in personam servilem nulla cadit obligatio», говорит юрист III в. н. э. Ульпиан К Термины «гражданские права» и «личность» были лишены всякого смысла по отношению к рабу, так как закон гласил: nullum caput habet-«не имеет никаких гражданских прав» 127. А если раб все же личность, то личность мертвая - servus morti adsimilatur - «рабство уподобляется смерти»128. Рассматривая раба как вещь, как объект вещного права, римляне признавали за господином право жиз-ни и смерти над его рабами. Гай обосновывал это право в следующих словах: «Рабы находятся во власти своих господ, эта власть принадлежит в сущности к сфере общечеловеческого права. Ведь у всех без исключения народов мы можем заметить, что господам принадлежала власть жизни и смерти по отношению к рабам»129. Неудивительно, что, создавая для рабов невыносимые условия жизни, заставляя их исполнять непосильно тяжелые работы, кормя их впроголодь, запирая на ночь в сырые темницы и нередко сажая при этом на цепь, не признавая за рабами прав человеческой личности и низводя их до домашних животных, римляне имели, все основания опасаться восстаний и смотрели на рабов, как на своих постоянных и извечных врагов. Классовый антагонизм между рабовладельцами и рабами нашел сбра-зное выражение в римской пословице: - quot servi, tot hostes - сколько рабов, столько врагов. Разумеется, при господстве подобного воззрения не было и речи о применении к рабам общих норм права. Ни в одном рабовладельческом государстве невозможен нормальный уголовный суд, так как привлечение к ответственности раба находится, если не юридически, то фактически в руках его господина. Понятно, что в большинстве случаев римский господин наказывал своего раба не за преступление, а лишь постольку, поскольку это преступление делало раба неприятным или непригодным для него самого; преступники-рабы сортировались приблизительно так, как бодливые быки, и, подобно тому, как быки продаются мясникам, так рабов продавали в гладиатор^ ские школы *. Раб не мог выступать перед судом. Самая мысль о свидетельстве раба казалась абсурдной и курьезной, - «Вишь ты, звать в свидетели раба», - восклицает один из героев Плавта 2. Показание раба получало доказательственную силу только под пыткой. Раб не мог вызывать свидетелей по своему делу. Он не был субъектом даже в собственном процессе, он и здесь оставался для своих судей вещью, объектом судебного рассмотрения. Самое слово суд может быть лишь условно применено к разбирательству в отношении рабов. Производство велось в упрощенном порядке. В качестве судей, судивших рабов, обычно фигурировали магистраты, на которых лежало наблюдение за исполнением приговоров по уголовным делам - так называемые triumviri capitales. Процессуальные гарантии, которыми широко пользовались граждане Рима, не распространялись на рабов. Так, раб не мог прибегнуть к помощи трибуна перед судом. «Трибуны, - писал Сенека, - не могут приходить на помощь рабам» 3. Раб не имел права апеллировать после вынесения приговора: если его хозяин или другой римский гражданин не брал его на поруки, он подвергался казни без нового рассмотрения даже тогда, когда выставлял убедительные доводы своей невиновности и происшедшей судебной ошибки. Само понятие об уголовном преступлении было в отношении рабов иным, нежели в отношении свободных. Это особенно наглядно выступает при анализе такого состава преступления, как оскорбление. Раба нельзя было оскорбить. Дело могло быть возбуждено только тогда, когда в его лице был оскорблен хозяин. Бранное слово, удар кулаком по отношению к рабу не являлись преступлением. За ранение раба хозяину возмещались убытки, соответствующие ущербу, понесенному им вследствие вызванной этим ранением утраты или понижения трудоспособности раненого. Таким образом, раб даже не являлся объектом этого преступления. Принцип уподобления раба домашним животным не менее явственно выступает в понятии такого преступления, как убийство раба. Выше уже приводился закон Аквилия, объединявший в один состав преступления неосновательное убийство раба и убийство животного и налагавший на убийцу в обоих случаях 1 См. А. Валлон, История рабства в античном мире, стр. 390 и сл. а Плавт, Курнулион, V, 2, стих. 630. 8 Сенека, Контроверзии, III, 9 (цитировано по работе А. Валлона «История рабства в античном мире», стр. 534, прим. 13). лишь обязанность возмещения хозяину нанесенного имущественного ущерба. Комментируя этот закон, Гай делает общепризнанный римлянами вывод: «Отсюда ясно, что он (закон Акви- лия-М. Ч.) приравнивает к нашим рабам тех четвероногих, которые считаются домашним скотом» 130. Насилие над молодой девушкой-рабыней также расценивалось лишь с точки зрения обесценения ее стоимости на рынке, причем и в этом случае ущерб возмещался хозяину. Характерно, что развращение рабов возмещалось вдвойне, его старались найти во всяком влиянии, которое, толкая раба на зло, бегство, обиды, безумные траты и т. д., тем самым понижало его стоимость. Итак, приведенные примеры показывают, что в Риме раб, по меткому замечанию Валлона, «...рассматривается как вещь, как собственность, mancipium. Потому, что он вещь и не принадлежит самому себе, он не может иметь ни жены, ни детей, ни имущества или может их иметь с разрешения и в зависимости от доброй воли хозяина; потому, что он орудие в руках господина, он будет от его имени заключать всевозможные сделки с теми различиями и в той мере, как было отмечено выше, и, наконец, как орудие и как собственность, он дает повод к вытекающим из преступлений обязательствам в пользу или во вред господину»2. Однако в тех случаях, когда этого требовали интересы всего класса рабовладельцев, раб расценивался выше простой вещи - за ним признавалась известная сознательность. Ее признавали за рабом, предоставляя ему право заключать сделки в отсутствие хозяина. Ее же требовали от него и по отношению к обществу- согласие хозяина никогда не давало рабу права на преступление. Римский юрист Алфен писал по этому поводу: «Раб не всегда освобождается от наказания, если он повинуется приказанию господина. Например, если господин приказал рабу убить человека или совершить какую-нибудь кражу. Поэтому хотя бы он по приказу господина совершил пиратское дело, против него по получении им свободы должно поднять уголовное дело» 3. Наказания, которым подвергались осужденные рабы, были гораздо более суровыми и жестокими, чем наказания, применяемые к свободным римским гражданам за одинаковые преступления. Это было правовой нормой. «Наши предки, - писал римский юрист III в. н. э. Каллистрат, - при всяких допросах суровее наказывали рабов, чем свободных». Если свободному человеку полагалась в виде наказания палка, то раба били бичом. Если свободный человек присуждался к работам в рудниках, то раб нередко передавался хозяину на условии, чтобы он служил закованным в цепи. Самая смертная казнь также была различной: меч - для свободных, топор - для раба; сбрасывание со скалы - для свободного, для раба - виселица и крест. Обычно рабов подвергали позорной, в глазах римлян, казни - распятию на кресте. Осужденный раб нес крест на себе к месту казни. На шею ему вешали колокольчик, чтобы дать возможность избежать встречи с ним, считавшейся роковым предзнаменованием. По поводу этой рабской казни на кресте Цицерон восклицал: «Ваши же эти выдумки - палач, окутывание головы, крест не должны прикасаться не только к телу римских граждан, но даже к их мысли, зрению, слуху; они не только в своей действительности, но даже как ппедположение, возможность, пустые слова, не достойные римского гражданина и свободного человека» *. Для рабов существовал специальный палач, которому был воспрещен вход в Рим. Когда, в знак особого позора, римского гражданина приговаривали к рабской смерти, его передавали для казни этому палачу. В интересах поддержания своего господства римские рабовладельцы постоянно окружали своих рабов атмосферой террора. Массовые расправы с рабами, напоминающие по своей жестокости спартанские криптии, были обычным явлением в политической жизни Рима. Особенной беспощадностью отличалась расправа с участниками рабских восстаний, когда римляне без всякого разбирательства поголовно уничтожали всех рабов в областях, охваченных восстанием, даже не ставя вопроса о виновности каждого казнимого. Во время восстания рабов в Сицилии римляне, овладев благодаря измене городом Тавроменией, подвергли изощренным пыткам всех находившихся в городе рабов, а затем сбросили их с крепостной башни, не пощадив ни женщин, ни детей. Подавляя восстание Спартака, Красс распял по всей дороге от Капуи до Рима шесть тысяч пленных гладиаторов. Приведенные примеры с достаточной полнотой рисуют, какова была в Риме уголовная юстиция для рабов. Внесудебные, террористические методы расправы с рабами, лишение их процессуальных гарантий, упрощенное судопроизводство, жестокие пытки и казни должны быть постоянным коррективом при изучении и оценке римского уголовного судопроизводства. Римский уголовный процесс - это процесс для сравнительно незначительного числа римских граждан - квиритов; громадные массы рабов, подданных « союзников Рима, число которых во много раз превосходило число римлян, судились иным упрощен- ным путем, а с рабами, как видно из изложенного, нередко расправлялись и вовсе без суда. Буржуазные историки, прославляющие демократизм римского уголовного процесса, как правило, забывают об этом.

Правовое положение раба определялось в первую очередь тем, что он рассматривался не как субъект, а как объект права. Это давало возможность хозяину иметь беспредельную власть над рабом: он мог не только его безжалостно эксплуатировать, но и в любой момент продать (как обычную вещь) и даже убить.

Рабство устанавливалось (возникало) следующими способами:

• рождением от матери-рабыни. Если отец был рабом, а мать - свободной, то ребенок не признавался рабом;
• пленением и даже просто захватом не гражданина Рима;
• продажей в рабство (существовала только в, древнейшую эпоху);
• осуждение за преступление;
• отказ от воинской обязанности;
• Уклон от уплаты налогов;
• Дезертирство;
• Мошенничество;
• Самопродажа в рабство;

Прекращалось рабство в случае когда хозяин отпускал раба на волю и тот приобретал статус вольноотпущенника. Вольноотпущенник возвращался обратно в рабство, если проявил грубую неблагодарность в отношении лица, отпустившего его на свободу. Со временем правовой статус раба стал меняться в лучшую сторону. Раба теперь нельзя было убить безосновательно (это приравнивалось к убийству чужого раба), его нельзя было отдать в гладиаторы без разрешения магистрата, к старости раб мог получить свободу и т. д.

Более того, в конце "принципата" и особенно в эпоху империи рабы стали получать в управление и пользование часть имущества рабовладельца (пекулий – земля, инвентарь, скот), то есть получили некоторые имущественные права, в том числе и возможность обязываться по договорам. Это положение является тем более важным, если учесть, что в дальнейшем рабовладелец стал отвечать по обязательствам своего раба. Способный раб получил возможность накопить себе состояние и выкупить таким образом у хозяина свободу.

Личное положение рабов.

Поскольку раб это объект права, т. е. вещь, то у него отсутствуют публичные права и обязанности – они не служат в римских войсках, не платят налогов, ибо они не признаются лицами. Не будучи субъектом права раб не имел семьи, связь раба с женщиной не признаётся браком. В сфере имущественных отношений раб мог быть предметом сделок купли – продажи, имущественного найма. Если рабу причинено телесное повреждение, то иск предъявляется его господином. Отказ господина от своих прав не делает раба свободным. Он просто станет рабом, которого может присвоить любое лицо. Раб допускался к участию в отправлении домашнего культа, место его погребения охранялось сакральным правом. Позднее было запрещено отдавать раба в труппы гладиаторов, господин утрачивал права на раба, которого покинул в болезни и старости, уголовная ответственность за убийство своего раба, как за убийство чужого.

Имущественное положение рабов.

Если раб причинил имущественный вред, то господин обязан был возместить этот вред. За рабом была признана возможность вступать в сделки, а господин предъявлял иски из таких сделок, как если бы совершил их сам. Обязательства из совершенных рабом сделок для господина не возникали. За государственными рабами признавалось право распоряжаться по завещанию половиной предоставленного им пекулия.

§ 36. Правовое положение рабов

114. Общая характеристика положения рабов . Рим был рабовладельческим государством на всех стадиях своего существования. Собственниками рабов были главным образом отдельные лица. Известно, однако, и государственное рабство (servi publici), имевшее, впрочем, второстепенное значение. Могли быть собственниками рабов и муниципии.Основным принципом, определявшим правовое положение рабов на протяжении всей истории Рима, было признание рабов не субъектами, а объектами прав. Однако формы практического осуществления этого принципа менялись в ходе экономического и политического развития Рима и изменений идеологии господствующих классов. При этом возрастание, особенно в период империи, числа правовых норм, якобы направленных на улучшение положения рабов, шло параллельно с ухудшением фактических условий их жизни. В древнейшее время, когда раб был нередко жителем соседней общины, взятым в плен непосредственно господином, который подарил ему жизнь и знает, что через некоторое время в новой войне, может быть, сам будет взят в плен и обращен в рабство отцом, братом или сыном того же раба, когда число рабов было невелико и рабы жили и работали в постоянном и непосредственном общении с рабовладельцем и его семьей и являлись для него лишь подсобной силой, условия жизни рабов тогда не слишком резко отличались от условий жизни их собственников. Рабство носило еще патриархальный характер. Но когда с развитием экономического и политического могущества Рима число рабов возросло чрезвычайно, когда нормальным способом приобретения рабов стала купля и вывезенные, главным образом из далеких стран, Азии, Африки, рабы работали часто в отдаленных от Рима огромных имениях и предприятиях под надзором поставленных рабовладельцами надсмотрщиков, когда, иначе говоря, окончательно сложилась система античного рабства, в которой господин является паразитом своих рабов, тогда положение servi pro nullis habentur отчетливо вошло в обиход и сознание римских рабовладельцев. И если преторское право и законодательство и создают ряд норм, якобы направленных на признание и охрану личности рабов, если складывается т.н. favor libertatis, тенденция толковать правовые нормы в случае спора в пользу признания человека свободным, то по существу эти нормы направлены одни - на создание более тонких форм эксплуатации рабов, другие - на некоторое прикрытие этой эксплуатации. Беспощадная эксплуатация рабов вызвала те многочисленные восстания рабов, которые, последовательно расшатывая хозяйство римского государства и устои его политической жизни, привели Рим к гибели.115. Способы установления рабства . (1) Основным способом установления рабства был плен, захват чужеземца в войне с государством, к которому он принадлежал. Но такой же захват допускался и в отношении чужеземца, с государством которого Рим не состоял в войне, если у Рима в то же время не было договорных отношений с этим государством, ибо чужеземец, как уже сказано, был в принципе вне права и правовой охраны, и создать для него какой бы то ни было правовой режим мог только договор с его государством.(2) Другим основанием возникновения рабского состояния было рождение от матери-рабыни: заключение брака с рабыней не допускалось, а ребенок, рожденный вне брака, следовал состоянию матери. При этом первоначально ребенок признавался рабом, если мать его была рабыней в момент родов, независимо от ее состояния с момента зачатия ребенка до его рождения. Однако в период империи, в силу приведенного выше правила infans conceptus pro nato habetur (п. 102), ребенок признавался свободным, если мать была свободна в какой бы то ни было момент беременности. Это было и одним из проявлений упомянутого уже favor libertatis.(3) Человек, родившийся свободным, мог при известных условиях быть обращен в раба.Преторский эдикт установил, что свободный человек, продавший себя в рабство для того, чтобы затем разделить покупную цену с лицом, которое вчинит иск о признании этого человека свободным (pretii participandi gratia), останется рабом.В древнейшие времена допускалась в известных случаях продажа римского гражданина в рабство, но не иначе как за границу - trans Tiberim, ибо на территории своего государства римский гражданин, по воззрениям глубокой древности, не мог стать рабом: рабы из числа бывших граждан представляли бы слишком большую опасность для государства (п. 108).Все эти основания установления рабства отпали к периоду империи. Вместо них появились случаи обращения в рабство уже на территории Рима в связи с присуждением судом к определенным наказаниям (servi poenae). Так, обращались в рабство лица, приговоренные к смертной казни (in ferrum, ad bestias) или к бессрочной каторге, которая отбывалась в рудниках (in metallum). В силу императорского эдикта 52 г. н.э. свободная женщина, вступившая в связь с рабом и не прервавшая ее, несмотря на требование господина, становилась рабыней.116. Личное положение рабов. Основной определявший правовое положение рабов принцип servi res sunt (рабы - вещи) исключает, разумеется, всякую возможность говорить о каких бы то ни было публичных правах рабов. Не несут они и публичных обязанностей - служба в римских войсках им недоступна; налогов они не платят, ибо они pro nullis habentur (не признаются лицами).Точно так же и в сфере частноправовой господин имеет права не по отношению к рабу, а на раба - так же, как он имеет права на животное или любую материальную вещь. Но раб является вещью своеобразной, вещью, наделенной разумом и волею, существование которых рабовладельцу не столько невозможно, сколько невыгодно было отрицать. Поэтому невозможно было безоговорочно применять к рабу правовые нормы о материальных вещах, и ряд особых норм составил в совокупности то, что называется личным и имущественным положением раба в римском частном праве.Не будучи субъектом прав, рабы с точки зрения права не имели семьи. Связь раба с женщиной не признается браком, matrimonium. Это - contubernium, не влекущий за собою в принципе никаких правовых последствий.В сфере имущественных отношений раб может быть объектом права собственности индивидуальной и общей, узуфрукта (п. 221), залога (п. 406). Он может быть предметом сделок: купли-продажи, имущественного найма и т.п. Если рабу причинено телесное повреждение, над ним учинено насилие, соответствующий иск предъявляется не рабом, а господином, так же как в случаях, когда повреждение причинено животному или кем-нибудь испорчена вещь, принадлежащая господину. Отказ господина от своих прав не делает раба свободным. После отказа господина от своих прав одно лишь изменяется в положении раба: до этого отказа он был servus Marci или servus Tullii - рабом такого-то, после отказа он - servus nullius, "ничей раб", но все же раб, которого, так же как и брошенную вещь, может присвоить любое лицо.Бесправное положение рабов, как уже указано, несколько смягчалось в древнейшее время близостью, в которой они жили с господином. Поэтому, рассматривая раба как вещь, древнейшее право в то же время считало раба находящимся in dominica potestate так же, как были patria potestate подвластные члены семьи, но не вещи господина. Раб допускался в известной мере к участию в отправлении домашнего культа. Место погребения раба охранялось сакральным правом.В период империи ряд законов ограничивает права господина на личность рабов. Закон Petronia (начала н.э.) запретил отдавать раба в труппы гладиаторов; в середине I в. н.э. было установлено, что господин утрачивает права на раба, которого покинул в старости или болезни. Во II в. н.э. установили такую же уголовную ответственность за убийство sine causa своего раба, как за убийство чужого, и пр.Все эти законодательные меры являются, однако, по выражению одного историка римского права, не столько действительными средствами смягчить зло рабства, сколько свидетельством силы этого зла: именно период империи был периодом расцвета античного рабства, периодом безудержно жестокой эксплуатации рабов. В этой эксплуатации заключалась основная сущность римского государства, и ограничить ее оно не могло. Рабство исчезло и сменилось другими формами эксплуатации с падением римского государства, обусловленным восстаниями рабов.117. Имущественное положение рабов. Будучи не субъектами, а объектами прав, рабы, разумеется, не имели имущества. Вещью, находящейся в обладании раба, независимо от того, как она в это обладание попала, с точки зрения права обладал господин. Но раб был объектом прав, наделенным сознательной волей и способным служить интересам господина путем проявления этой воли. Поэтому уже в древнейшее время раба называли "говорящим орудием" - instrumentum vocale, а когда того потребовали экономические интересы господина, было признано, что при помощи раба может быть расширен круг правовых отношений господина. За рабом была признана способность вступать в имущественные сделки ex persona domini, создавая при помощи этих сделок права для господина. Господин предъявлял иски из таких сделок, как если бы совершил их сам. Наоборот, обязательства из совершенных рабом сделок для господина не возникали. Выражая воззрения малоразвитого гражданского оборота, незнакомого со сложными коммерческими операциями и оформляющими их двусторонними договорами, и считая, что возникающие для контрагента по договору обязанности делают его положение "хуже", Гай во II в. говорил в обоснование этого правила:Melior condicio nostra per servos fieri potest, deterior fieri non potest (D. 50. 17. 133).(Наше положение может становиться лучше при помощи рабов, но не может становиться хуже.)Однако с развитием гражданского оборота становится все яснее, что не всегда положение господина становится "хуже" с возникновением для него обязанности из заключенной рабом сделки.Уже издревле было установлено, что если раб причинит кому-нибудь имущественный вред, украдет, испортит вещь, то господин обязан либо возместить этот вред, либо выдать раба потерпевшему. В случае отчуждения раба это обязательство переходило на нового господина. В этом правиле невозможно, однако, усмотреть признания личности раба, ибо однородное правило действовало и для случаев причинения вреда животным, но юристы признали, что в случае освобождения раба ответственность iure naturali за причиненный им в рабстве вред падает уже на него самого, если этот вред не был ранее возмещен господином. Понятно, что это исключение из общего правила о неправоспособности рабов было установлено не в интересах рабов, а в интересах рабовладельцев, к числу которых только и мог принадлежать истец, потерпевший от правонарушения раба. Но те же интересы рабовладельцев потребовали отказа от полной неправоспособности рабов и в сфере договорных обязательств.Началось с того, что стали признавать после освобождения раба obligatio naturalis из совершенного рабом до его освобождения договора. Иск из такого договора не может быть предъявлен к освобожденному рабу, но если он исполнит договорное обязательство, он не вправе потребовать обратно переданное им кредитору, ибо он не уплатил недолжного, не уплатил без основания. Ульпиан уже говорит, что рабы ex contractibus... naturaliter et obligantur et obligant (D. 44. 7. 14; см. п. 283).Однако гражданский оборот был заинтересован не столько и во всяком случае не только в признании ответственности раба по заключенным им договорам, но и в установлении ответственности по этим договорам господина, обладавшего обыкновенно значительно большими средствами, чем раб, хотя бы и освобожденный из рабства. И претор выработал вид исков к господину, сущность и структура которых непосредственно вытекали из жизненной и деловой обстановки, чаще всего обусловливавшей заключение рабом более крупных договоров.Господин часто давал рабу отдельные хозяйственные поручения, а нередко назначал раба управляющим каким-нибудь предприятием, капитаном корабля, снаряженного господином для торговли с дальними странами. Договоры, заключенные рабом в ходе исполнения хозяйственных заданий господина, стали признаваться основанием преторских исков к господину - actiones adiecticiae qualitatis. Такими исками были:(1) Actio institoria, если договор был совершен рабом, управлявшим предприятием господина (institor - приказчик).(2) Actio exercitoria, если договор был совершен рабом-капитаном принадлежащего господину корабля (exercitoria - хозяин корабля; раб-капитан корабля назывался magister navis).(3) Actio quod iussu (во исполнение приказа), если совершению договора рабом предшествует обращение господина к контрагенту раба, например, господин просит дать взаймы рабу, если тот обратится за займом.(4) Actio de in rem verso, если на основании договора, совершенного рабом, какая-нибудь ценность поступила в имущество господина (in rem domini versum est).По трем первым искам господин отвечал полностью, по последнему - в пределах сумм, поступивших в его имущество на основании договора, заключенного рабом.Нередко, однако, сфера хозяйственной самостоятельности раба оказывалась значительно шире. Господин выделял рабу определенные имущественные ценности: земельный участок, скот, даже других рабов (servi vicarii) и предоставлял рабу вести самостоятельную хозяйственную деятельность, лишь внося господину определенную часть доходов. Юридически такое обособленное господином имущество, peculium, принадлежало господину, но фактически раб свободно располагал входившими в состав peculium имущественными ценностями. Отдельные представители класса рабовладельцев, лучше других понимавшие выгоды хозяйственной инициативы раба, считали себя обязанными признавать свободу действий раба в отношении peculium.Понятно, что такая самостоятельная хозяйственная деятельность рабов была возможна только при существовании определенного порядка ответственности по сделкам, совершенным рабом. В ходе эксплуатации пекулия и наряду с obligato naturalis раба из таких сделок претор стал предоставлять иск из этих сделок к господину - actio de peculio в пределах стоимости пекулия (D. 15. 1. 5. 1. 4).В то же время с развитием экстраординарного процесса раб постепенно приобрел право обращаться к магистрату для рассмотрения последним extra ordinem личных и имущественных претензий раба к другим лицам. В частности, раб мог обратиться к praefectus urbi и потребовать принудительного осуществления своей обязанности лицом, которое, получив от раба определенную сумму денег, обязалось выкупить раба и затем освободить из рабства. Таким образом, институт пекулия послужил к облегчению положения наиболее предприимчивых и энергичных рабов, умевших извлекать доходы из имущества пекулия.Несколько лучше положения других рабов было положение рабов государственных. В частности, за ними прямо признавалось право распоряжаться по завещанию половиной предоставленного им пекулия (Ulp. Regulae, 20. 16).118. Освобождение из рабства. До конца республики раб мог быть освобожден из рабства только по воле господина (manumissio). Древнее время знало три способа такого освобождения. По-видимому, древнейшим способом была manumissio testamento, т.е. освобождение раба путем включения господином соответствующего распоряжения в завещание. Так как древнейшее завещание совершалось в народном собрании, превращавшем волю завещателя в issus populi, повеление народа или специальный закон, то таким специальным законом был и каждый акт освобождения из рабства. Этот законодательный характер был утрачен освобождением раба по завещанию вместе с изменением порядка составления завещания (п. 240).Manumissio testamente могла совершаться в разных формах: а) завещатель мог прямо предписать: servus meus Stichus liber esto, тогда раб становился свободным ispo iure с момента вступления завещания в действие, т.е. с момента смерти господина; б) завещатель мог возложить на наследника обязанность освободить раба - раб становился свободным с момента совершения наследником одного из действий, освобождавших раба при жизни господина; в) завещатель мог освободить раба под суспенсивным (отлагательным) условием (п. 398) - раб становился свободным в момент наступления условия (например, раб будет свободен, если внесет определенную сумму денег наследнику и т.п.).Другим известным древнему праву способом освобождения из рабства была manumissio censu: подобно тому, как уклонение от ценза могло привести к обращению свободного человека в раба (п. 108), так внесение раба в списки граждан с ведома господина освобождало из рабства. Этот способ освобождения из рабства отпал ко времени принципата с прекращением ценза.Наконец, третий известный древнейшему праву способ освобождения из рабства был одним из проявлений характерной для римского права тенденции использовать формы гражданского процесса для изменения отношений материального частного права. Это была manumissio vindicta - мнимый процесс о свободе, мнимая vindicatio in libertatem, для которой использовались формы legisactio per sacramentum.Господин, раб и третье лицо по соглашению с господином являлись к магистрату (консулу, претору), и здесь третье лицо, assertor in libertatem, разыгрывая роль истца, накладывал на раба vindicta и утверждал: hunc hominem ex iure Quirtium liberum esse aio. На это заявление господин отвечал молчанием, как думают одни юристы (Жирар и некоторые другие), или изъявлением воли освободить раба, как полагают другие (Зом и другие). Затем магистрат объявлял раба свободным. Эта сложная процедура упростилась с течением времени: сначала в качестве assertor"a стал выступать один из ликторов, сопровождавших претора, а затем и самая vindicatio in libertatem была заменена заявлением господина об освобождении раба с занесением в протокол.Во второй половине республики развиваются и новые неформальные способы освобождения из рабства: путем заявления господина об освобождении в присутствии свидетелей (manumissio inter amicos), путем составления господином отпускного письма (manumissio per epistolam). Однако отпущенный таким образом раб не становился свободным iure civili. Лишь преторские средства охраны его свободы обеспечивали ему своеобразное состояние - "пребывание в состоянии свободы", in libertate morari. В таком же положении находились и рабы, отпущенные на свободу не цивильным, а преторским, бонитарным собственником.В период империи закон Junia Norbana превратил преторское in libertate morari в latinitas, и притом в latinitas особого рода. Отсюда группа latini Iuniani, о которой сказано выше (п. 110) и которая исчезает после того, как при Юстиниане установлено, что неформальное заявление или отпускное письмо сообщают вольноотпущенным римское гражданство, если они были совершены в присутствии пяти свидетелей.Начиная со времени принципата появляется и ряд случаев освобождения из рабства в силу закона: так, освобождаются из рабства раб, открывший убийцу господина, раб, в течение 20 лет живший как свободный человек - своеобразное освобождение по давности и др. (D. 40. 8; C. 7. 22); больной раб, брошенный господином.В IV в. н.э. возникает церковная форма освобождения рабов путем соответствующего заявления господина в церкви.Таким образом, через историю римского права проходит процесс возрастания числа способов освобождения из рабства.В то же время освобождение рабов затрудняется рядом условий, которым подчиняются направленные на освобождение действия по существу. Римское государство стремится ограждать от заметных колебаний институт рабовладения и не допускать освобождения в слишком широких размерах, и в то же время не "засорять" коренного гражданства значительным числом вольноотпущенников, среди которых было и немало людей, небезопасных для спокойствия господствующих классов. В этом отношении особенно важны два закона начала I в. н.э.Первый из этих законов - lex Aelia Sentia (4 г. н.э.) - установил следующие ограничительные условия освобождения рабов:(1) Освобождение раба, не достигшего 30 лет, или господином, не достигшим 20 лет, требует предварительной проверки особой комиссией de causis liberalibus уважительности оснований освобождения.(2) Рабы, подвергнувшиеся клеймению, относятся после освобождения к числу peregrini dediticii и высылаются из Рима.(3) Ничтожно освобождение, совершенное in fraudem creditorum, т.е. во вред кредиторам, в предвидении обращения взыскания на имущество лица, произведшего освобождение рабов.Другой закон - lex Fufia Caninia ограничил число рабов, освобождавшихся завещательными распоряжениями: господин, имевший до 3-х рабов, был вправе освободить не более 2-х, имевший до 10 - не более половины; до 30 - не более 1/3, до 100 - не более 1/4, до 500 - не свыше 1/5; и во всяком случае не более 100 рабов.При Юстиниане закон Fufia Caninia был отменен, а из закона Aelia Sentia остались в силе только необходимость разрешения освобождения рабов господином, не достигшим 20 лет, и запрещение освобождения in fraudem creditorum.О правовом положении вольноотпущенников сказано выше (п. 107).В случае особой неблагодарности вольноотпущенника по отношению к освободившему его из рабства, он может быть возвращен в рабство (revocatio in servitutem propter ingratitudinem).

стр. 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358

Валлон А. История рабства в античном мире. ОГИЗ ГОСПОЛИТИЗДАТ, М., 1941 г.
Перевод с франц. С. П. Кондратьева.
Под редакцией и с предисловием проф. А. В. Мишулина.

с.289

Рим полу­чал рабов из тех же источ­ни­ков, что и Гре­ция, и рим­ское пра­во отно­си­ло их к двум кате­го­ри­ям: рабом рож­да­лись или им ста­но­ви­лись (ser­vi autem nas­cun­tur aut fiunt) .

Рабом рож­да­лись: это пра­во гос­по­ди­на на потом­ство сво­их рабов не мог­ло быть смяг­че­но у наро­да, кото­рый соб­ст­вен­ность окру­жал сво­е­го рода орео­лом граж­дан­ской свя­то­сти и кото­рый ста­вил « кви­рит­ский надел» выше обще­го пра­ва. Поэто­му, когда впо­след­ст­вии мне­ния про­слав­лен­ных юри­стов, этих « пер­вых лиц в государ­стве» , разде­ли­лись по вопро­су о том, « явля­ет­ся ли дитя рабы­ни при­ро­стом?» - не поду­май­те, что спор идет об его поло­же­нии. Это не при­ро­да оспа­ри­ва­ет его у хозя­и­на, а ростов­щик. Это вопрос соб­ст­вен­но­сти, а не сво­бо­ды. Посколь­ку раб­ство было заклю­че­но в доволь­но тес­ные рам­ки бла­го­да­ря про­сто­те нра­вов, соот­но­ше­ние меж­ду муж­чи­на­ми и жен­щи­на­ми было, веро­ят­но, более рав­но­мер­ным, бра­ки меж­ду ними - явле­ни­ем более обыч­ным и вос­пи­та­ние детей сто­и­ло дешев­ле в обста­нов­ке дере­вен­ской жиз­ни, более или менее общей для всех. Рим­ляне, кажет­ся, рас­счи­ты­ва­ли каж­дую вес­ну на этот при­плод, как на вся­кий дру­гой: отсюда назва­ние ver­na (весен­ний), дава­е­мое детям рабов . Когда земель­ный надел граж­да­ни­на уве­ли­чил­ся, ста­ли нахо­дить сред­ства воз­мож­но ско­рее воз­вра­щать мате­рей на работу, остав­ляя толь­ко одну для вос­пи­та­ния мла­ден­цев. Итак, даже при дан­ных усло­ви­ях рож­де­ние рабов пред­став­ля­ло неко­то­рую выго­ду. Это источ­ник богат­ства, кото­рым отец семьи не дол­жен пре­не­бре­гать, и Колу­мел­ла, так же как и все те, кто писал о сель­ском хозяй­стве, выска­зы­ва­ет­ся за поощ­ре­ние дето­рож­де­ния рабы­ня­ми . Дети уве­ли­чи­ва­ют цену мате­ри, подоб­но тому как ягня­та уве­ли­чи­ва­ют цену овцы. Вер­ги­лий в тех же выра­же­ни­ях гово­рит о мла­ден­цах, лежа­щих у груди сво­ей мате­ри:

с.290 а Гора­ций, вдох­нов­лен­ный видом семей­но­го оча­га, с удо­вле­тво­ре­ни­ем при­чис­ля­ет тол­пу юных рабов к осталь­ным богат­ствам дома:

Этот источ­ник, наи­бо­лее цен­ный для семьи в тот началь­ный пери­од, когда дитя раба мог­ло забав­лять­ся вме­сте с сыно­вья­ми гос­по­ди­на в усло­ви­ях про­стой дере­вен­ской жиз­ни, поте­рял свой харак­тер, как мы это отме­ти­ли уже для Гре­ции, когда раб­ство рас­про­стра­ни­лось и рас­сто­я­ние меж­ду дву­мя груп­па­ми уве­ли­чи­лось. Тогда моло­дой раб, рож­ден­ный и вос­пи­тан­ный в уни­же­ни­ях раб­ской жиз­ни, неред­ко носил на себе это двой­ное клей­мо рож­де­ния и вос­пи­та­ния. Одна­ко мог­ло слу­чить­ся, что раб, имев­ший сча­стье быть при­бли­жен­ным к гос­по­ди­ну, в силу дли­тель­ной при­выч­ки и более интим­ных отно­ше­ний полу­чал тогда дру­гое наиме­но­ва­ние за свою при­вя­зан­ность и за свои услу­ги. Мы име­ем при­мер моло­до­го ver­na - раба, усы­нов­лен­но­го сво­им гос­по­ди­ном . Но это мог­ло быть так­же как бы зна­ком отли­чия сре­ди тол­пы куп­лен­ных рабов: рабы и даже воль­ноот­пу­щен­ни­ки удер­жи­ва­ли это назва­ние на сво­их моги­лах .

Рабом ста­но­ви­лись: если кос­нуть­ся преж­де все­го внут­рен­них источ­ни­ков, то мы увидим, что это­му мог­ли содей­ст­во­вать воля отца, тре­бо­ва­ния креди­то­ра и сила зако­на, - теми раз­лич­ны­ми спо­со­ба­ми, кото­рые были харак­тер­ны для каж­до­го из этих момен­тов. Отец был абсо­лют­ным гос­по­ди­ном над жиз­нью сво­е­го ребен­ка. Для того чтобы родив­ший­ся имел пра­во на жизнь, он дол­жен был быть при­знан и вос­пи­тан отцом . Подоб­но тому как в более ран­нюю эпо­ху отец мог его убить, точ­но так же как дол­жен был при извест­ных усло­ви­ях его под­ки­нуть , он сохра­нял пра­во про­дать его, и это пра­во было столь пол­ным и непре­ре­ка­е­мым, что про­да­жа, совер­шен­ная по всем фор­мам граж­дан­ско­го отчуж­де­ния, не мог­ла его уни­что­жить. Оно вновь вос­ста­нав­ли­ва­лось, как толь­ко поку­па­тель отка­зы­вал­ся от сво­их прав вслед­ст­вие акта воль­ноот­пу­ще­ния; оно мог­ло бла­го­да­ря новой про­да­же опять вре­мен­но анну­ли­ро­вать­ся, не теряя, одна­ко, сво­ей силы; лишь в тре­тий раз оно пре­кра­ща­лось . Итак, власть отца семьи, быв­шая, как было уже ска­за­но, самым пол­ным выра­же­ни­ем могу­ще­ства Рима, про­яв­ля­лась с наи­боль­шей абсо­лют­но­стью по отно­ше­нию к суще­ствам, свя­зан­ным с ним самы­ми тес­ны­ми уза­ми, уза­ми при­ро­ды и кро­ви; и зако­но­вед с гор­до­стью гово­рил, что это состав­ля­ет вели­чие его роди­ны: « Ведь нет, мож­но ска­зать, ника­ких дру­гих людей, кото­рые бы име­ли такую власть по отно­ше­нию к сво­им сыно­вьям, какую име­ем мы» .

Пра­во под­киды­вать и про­да­вать сво­их детей при­зна­ва­лось за отцом и удер­жи­ва­лось в тече­ние всех эпох рим­ской исто­рии с теми видо­из­ме­не­ни­я­ми, кото­рые зави­се­ли от при­ро­ды этих двух явле­ний. Под­ки­ну­тый ребе­нок не ста­но­вил­ся в силу само­го это­го фак­та рабом того, кто его подо­брал. Меж­ду ними с.291 уста­нав­ли­ва­лись лишь отно­ше­ния вос­пи­тан­ни­ка к вос­пи­та­те­лю или кор­миль­цу (alum­nus nut­ri­tor) . Речь шла толь­ко о содер­жа­нии, и Тра­ян на вопрос Пли­ния отве­тил, что ни в коем слу­чае факт вос­пи­та­ния не дол­жен был слу­жить пред­по­сыл­кой лише­ния сво­бо­ды . Ведь сво­бо­да была пра­вом по рож­де­нию, пра­вом неотъ­ем­ле­мым, если толь­ко оно не было про­да­но, так как отец, под­киды­вая сво­е­го сына, не отда­вал его . Ина­че обсто­я­ло дело с про­да­жей: в дан­ном слу­чае отец отка­зы­вал­ся от сво­ей вла­сти и переда­вал ее со все­ми ее послед­ст­ви­я­ми поку­па­те­лю; это была сдел­ка про­ти­во­есте­ствен­ная, освя­щен­ная зако­ном, сдел­ка, кото­рая, так или ина­че смяг­чен­ная или огра­ни­чен­ная, оста­ви­ла свой след в зако­но­да­тель­стве импе­рии эпо­хи хри­сти­ан­ства.

Эту абсо­лют­ную власть, кото­рую закон XII таб­лиц пре­до­став­лял отцу над детьми в силу так назы­вае­мо­го есте­ствен­но­го пра­ва, он давал и креди­то­ру по отно­ше­нию к его долж­ни­ку в силу граж­дан­ско­го обя­за­тель­ства. Долж­ник мог в силу спе­ци­аль­ной дого­во­рен­но­сти посту­пить в услу­же­ние к креди­то­ру (ne­xus), не теряя ни сво­их лич­ных, ни поли­ти­че­ских прав; он выпол­нял на служ­бе у послед­не­го работу, кото­рая долж­на была пога­сить его долг . Но по исте­че­нии сро­ка упла­ты, при отсут­ст­вии дого­во­рен­но­сти или пору­чи­те­ля, его при­суж­да­ли креди­то­ру и в тече­ние еще шести­де­ся­ти дней дер­жа­ли на цепи и кор­ми­ли за счет ново­го гос­по­ди­на: пред­у­смот­ри­тель­ный закон опре­де­лял коли­че­ство муки и вес цепей . В рыноч­ные дни 3 раза сряду его при­во­ди­ли к пре­то­ру и объ­яв­ля­ли, за какую сум­му дол­га он был осуж­ден . Затем, если его несча­стье нико­го не тро­га­ло, его каз­ни­ли или про­да­ва­ли в чужую сто­ро­ну : закон не хотел допус­кать скоп­ле­ния в Риме рабов, пред­став­ляв­ших собой печаль­ные тени при­шед­ше­го в упа­док горо­да, мрач­ные обра­зы того буду­ще­го, кото­рое ожида­ло ослаб­лен­но­го трудом и изу­ве­чен­но­го вой­ной пле­бея и его несчаст­ную семью, все­це­ло свя­зан­ную с его судь­бой, вме­сте с ним сво­бод­ную или обра­щен­ную в раб­ство. Хоро­шо извест­на фор­му­ли­ров­ка зако­на, его логи­ка и его бес­страст­ная суро­вость, хоро­шо извест­но, как он при­ме­нял­ся в том слу­чае, если долж­ник был зало­жен несколь­ким креди­то­рам: « Пусть его разде­лят» . И чтобы они не боя­лись, что это кро­ва­вое пра­во­судие может обра­тить­ся про­тив них самих, чтобы пред­о­хра­нить их от пра­ва воз­ме­ще­ния, во имя кото­ро­го, может быть, захо­те­ли бы взять от их соб­ст­вен­но­го тела то, что они, может быть, взя­ли себе сверх сво­ей доли, закон гово­рил: « Немно­го боль­ше, немно­го мень­ше - это не сочтет­ся за обман» .

Не сле­ду­ет искать дру­го­го скры­то­го зна­че­ния в этом законе, но при­ба­вим, что не сле­ду­ет искать в исто­рии и испол­не­ния это­го зако­на. Рим­ское пра­во зна­ло тай­ну деле­ния неде­ли­мых вещей (а лич­ность чело­ве­че­ская, несо­мнен­но, обла­да­ла этим свой­ст­вом); их про­да­ва­ли и выру­чен­ную сум­му дели­ли меж­ду собой. Закон сам ука­зы­вал на этот спо­соб, и если он выдви­гал на пер­вое место дру­гую аль­тер­на­ти­ву, то это дела­лось для устра­ше­ния. В силу это­го закон мог регла­мен­ти­ро­вать слу­чай реаль­но­го разде­ла с.292 чело­ве­ка. Эта ста­тья, столь успо­ко­и­тель­ная для участ­ни­ков в деле­же, нико­гда не явля­лась дей­ст­ви­тель­но страш­ной для долж­ни­ка, под­ле­жа­ще­го разде­лу .

При­чис­ляя к источ­ни­кам раб­ства пра­во отца и пра­во креди­то­ра, сле­ду­ет, одна­ко, отме­тить и осо­бен­но­сти, харак­тер­ные для Рима. Сын, про­дан­ный отцом, и граж­да­нин, при­суж­ден­ный сво­е­му креди­то­ру, были ско­рее слу­жи­те­ля­ми, чем насто­я­щи­ми раба­ми . Это было фак­ти­че­ское раб­ство, без сомне­ния закон­ное, но все же вре­мен­ное. Лишив­шись поль­зо­ва­ния сво­бо­дой, они тем не менее не лиша­лись ни сво­их прав, ни тех неиз­гла­ди­мых черт сво­бод­но­го рож­де­ния, кото­рых нико­гда не мог­ло дать отпу­ще­ние рабов на волю. Так обсто­я­ло дело с сыном, так как отец при­бе­гал к этим видам про­да­жи, чтобы научить его вла­деть собой, сде­лать из него насто­я­ще­го отца семьи и пол­но­прав­но­го граж­да­ни­на, sui juris. Так же обсто­я­ло дело и с осуж­ден­ным долж­ни­ком (ad­dic­tus), и Квин­ти­ли­ан, ста­ра­ясь най­ти при­мер, чтобы разъ­яс­нить одну из рито­ри­че­ских тон­ко­стей, доста­точ­но ярко осве­тил этот исто­ри­че­ский вопрос: « Раб, отпу­щен­ный на волю сво­им гос­по­ди­ном, ста­но­вит­ся воль­ноот­пу­щен­ни­ком, осуж­ден­ный (ad­dic­tus) сно­ва ста­но­вит­ся сво­бод­но­рож­ден­ным; раб не может полу­чить сво­бо­ду про­тив воли сво­е­го гос­по­ди­на, ad­dic­tus полу­ча­ет ее даже про­тив сво­ей воли, по упла­те дол­га. Для раба нет зако­на, к осуж­ден­ным же он при­ме­ня­ет­ся. То, что явля­ет­ся соб­ст­вен­но­стью чело­ве­ка сво­бод­но­го и при­над­ле­жит толь­ко ему - имя, отче­ство, фами­лия, назва­ние родо­вой три­бы, - все это удер­жи­ва­ет при себе осуж­ден­ный» . Одна­ко и граж­да­нин мог окон­ча­тель­но сде­лать­ся рабом, и он под­вер­гал­ся тогда тому, что рим­ляне назы­ва­ли « выс­шей сте­пе­нью поте­ри граж­дан­ских прав» (ma­xi­ma ca­pi­tis di­mi­nu­tio). Это зна­чит, что он пере­ста­вал счи­тать­ся чле­ном не толь­ко семьи, не толь­ко государ­ства, но как бы само­го чело­ве­че­ства; его вычер­ки­ва­ли из чис­ла сво­бод­ных людей . Эта кара пора­жа­ла со вре­мен Сер­вия Тул­лия того, кто укло­нял­ся от пере­пи­си (in­cen­sus), « подоб­но тому как чело­век, удер­жи­ва­е­мый в закон­ном раб­стве, явля­ет­ся сво­бод­ным от цен­за, - гово­рит Цице­рон, - так и тот, кто, будучи сво­бод­ным, укло­ня­ет­ся от цен­за, тем самым теря­ет свою сво­бо­ду» . То же самое име­ло место по отно­ше­нию к тем, кто отка­зы­вал­ся запи­сы­вать­ся в ряды леги­о­на, как это вид­но из неко­то­рых отрыв­ков Тита Ливия . Бла­го­да­ря более непо­сред­ст­вен­но­му при­ме­не­нию зако­на о воз­мездии это нака­за­ние пости­га­ло еще тех, кто, будучи стар­ше два­дца­ти лет, раз­ре­шал купить себя как раба, чтобы полу­чить часть сум­мы, выру­чен­ной от этой неза­кон­ной про­да­жи, анну­ли­ро­ва­ния кото­рой он мог впо­след­ст­вии тре­бо­вать как граж­да­нин . Нако­нец, оно при­ме­ня­лось к лицам, при­го­во­рен­ным к выс­шей мере нака­за­ния. В отли­чие от наше­го пра­ва, эта граж­дан­ская смерть насту­па­ла не после при­веде­ния в испол­не­ние при­го­во­ра, а непо­сред­ст­вен­но после выне­се­ния его (sta­tim, ut de his sen­ten­tia dic­ta est, con­di­tio­nem per­mu­tant - как толь­ко отно­си­тель­но их про­из­не­сен при­го­вор, они меня­ют свое состо­я­ние); они ста­но­ви­лись раба­ми в силу с.293 нало­жен­но­го нака­за­ния, ser­vi poe­nae - рабы в силу нака­за­ния; из ува­же­ния к граж­да­ни­ну, к сво­бод­но­му чело­ве­ку, в руки пала­ча отда­ва­лись толь­ко рабы.

ПРИМЕЧАНИЯ

Инсти­ту­ции, I, 3, 4.

«Ста­рым был вопрос, при­над­ле­жит ли ребе­нок (рабы­ни) к вещам, на кото­рые рас­про­стра­ня­ет­ся пра­во поль­зо­ва­ния. По мне­нию Бру­та, в этом слу­чае не име­ло места пра­во поль­зо­ва­ния. Ведь чело­век не может быть пред­ме­том поль­зо­ва­ния для дру­го­го чело­ве­ка». Зак. 68 (Ульп.). Диге­сты, VII, I, О пра­во­поль­зо­ва­нии. Сравн. Гай, I, 28, Д., XXII, 1, О ростов­щи­че­стве, повто­ря­е­мой в Инсти­ту­ци­ях, II, I, 37 и у Цице­ро­на, .

«Вер­на­ми назы­ва­ют­ся дети, рож­ден­ные слу­жан­ка­ми рим­ских граж­дан вес­ною, так как это вре­мя года наи­бо­лее есте­ствен­но для вся­ко­го при­пло­да». [Про­ис­хож­де­ние это­го сло­ва дале­ко не ясное: со сло­вом ver - вес­на - оно не име­ет ниче­го обще­го; теперь его про­из­во­дят от кор­ня обще­го с ves­ta - мест­ный (часто в зна­че­нии «под­лин­но рим­ский»); Бруг­манн и дру­гие, срав­ни­вая его с литов­ским ver­gas - «кре­пост­ной», тол­ку­ют латин­ское сло­во как «запер­тый», «зако­ван­ный»]. (Фест, Фраг­мен­ты. Сравн. Плавт, Хваст­ли­вый воин, III, I, 698).

Колу­мел­ла, I, 8, 19.

Вер­ги­лий, Экло­ги, III, 30.

Гора­ций, Эпод, II, 2, 65; сравн. Сати­ры, II, 6, 66; и Мар­ци­ал, .

«Рож­ден­ный в доме раб, зани­маю­щий место сына» (Орел­ли, Inscrip., 2808). - Это имя - ver­na - дает­ся в над­пи­сях так­же и девуш­ке (2809, 2810 и т. д.).

См. Фаб­рет­ти, Inscrip­tio­nes an­ti­quae, № 224, 256, 257; и Орел­ли, Inscript., 2789. Таких над­пи­сей очень мно­го.

Надо отме­тить явное пре­уве­ли­че­ние в утвер­жде­нии Кор­не­лия Непота, буд­то сре­ди мно­го­чис­лен­ных рабов Атти­ка не было ни одно­го, кото­рый не был бы рож­ден в его доме (Жизнь Пом­по­ния Атти­ка, 13).

Амфи­т­ри­он дает пра­во Алк­мене в его отсут­ст­вие вме­сто него при­знать ребен­ка: «Ребе­нок, что родит­ся, да будет при­знан он» (Плавт, Амфи­т­ри­он, I, 3, 344). - В день смер­ти Гер­ма­ни­ка бро­са­ли детей как родив­ших­ся в несчаст­ный день (Све­то­ний, ).

Цице­рон, ; Дио­ни­сий Гали­кар­насский, II, 26 и 27.

«Если отец три­жды про­дал сына, да будет сын сво­бо­ден от отца» (Уль­пи­ан, Фраг­мен­ты, X. Сравн. Дио­ни­сий Гали­кар­насский, II, 27).

Гай, Инсти­ту­ции, I, 55.

Тако­вы име­на, кото­рые дают­ся им древни­ми авто­ра­ми и в над­пи­сях (Орел­ли, Inscrip­tio­nes, 2795, 2796, 2816, 4675 и 4674; Све­то­ний, ). В декла­ма­ци­ях Сене­ки-отца, в декла­ма­ци­ях, с.487 при­пи­сы­ва­е­мых Квин­ти­ли­а­ну, есть мно­го ука­за­ний на эти фак­ты и на отно­ше­ния подоб­но­го рода (Квин­ти­ли­ан, Декла­ма­ции, 240, 278 и 372).

«Этот вопрос, кото­рый отно­сит­ся к тем, кто, будучи рож­ден­ны­ми в сво­бод­ном состо­я­нии, были выбро­ше­ны, затем кем-либо взя­ты и вос­пи­та­ны как рабы, обсуж­дал­ся не раз…; и поэто­му, думаю, не долж­но отка­зы­вать в тре­бо­ва­ни­ях тем, отно­си­тель­но кото­рых по этой при­чине будет предъ­яв­лен иск о вос­ста­нов­ле­нии сво­бо­ды: ведь самая сво­бо­да не долж­на слу­жить ценою за про­пи­та­ние» (Пли­ний, Пись­ма, X, 71 и 72). Есть целый ряд таких тре­бо­ва­ний о воз­вра­те со сто­ро­ны роди­те­лей (Све­то­ний, О зна­ме­ни­тых уче­ных). Автор декла­ма­ций, при­пи­сы­ва­е­мых Квин­ти­ли­а­ну, берет в при­мер одно­го отца, кото­рый, полу­чив назад сво­е­го сына, после того как он запла­тил за его содер­жа­ние, сверх того заяв­ля­ет пре­тен­зию на 10 тысяч сестер­ций, выдан­ных при­ем­но­му отцу за храб­рый посту­пок сво­е­го бро­шен­но­го сына. При­ем­ный отец воз­ра­жа­ет про­тив это­го (278, т. VI, 142- 145). По это­му вопро­су см. Корн-ван-Бин­кер­схё­ка (Corn-van-Byn­kershoeck), О пра­ве убий­ства, про­да­жи и выкиды­ва­ния детей, 1-й том его работ, стр. 347 и сл. (Лей­ден 1767). В даль­ней­шем мы позна­ко­мим­ся с зако­на­ми Дио­кле­ти­а­на, Кон­стан­ти­на и Юсти­ни­а­на по это­му пово­ду.

Сене­ка-отец, прав­да, гово­рит (Кон­тро­вер­зии, V, 33): «Выки­ну­тые не идут ни в какой счет; они рабы: это было ясно зако­но­да­те­лю». При воз­ник­шем в этом слу­чае сомне­нии он выска­зы­ва­ет­ся в поль­зу того поло­же­ния, кото­рое ему хоте­лось под­дер­жать. Но это не выте­ка­ло ни из каких прин­ци­пов, а тем более како­го-либо поло­жи­тель­но­го зако­на, как это пока­зы­ва­ют пред­ше­ст­ву­ю­щие тек­сты.

«Сво­бод­ный, кото­рый сво­им трудом пла­тит долг, назы­ва­ет­ся ne­xus - денеж­но­обя­зан­ный, как долж­ник налич­ны­ми день­га­ми» (Варрон, О латин­ском язы­ке, VI, 5, стр. 82). Две раз­ные сту­пе­ни меж­ду ne­xus и ab­di­ca­tio отме­че­ны в сле­ду­ю­щих сло­вах Ман­лия Капи­то­лий­ско­го, обра­щен­ных к пат­ри­ци­ям: «Ста­рай­тесь каж­дый пооди­ноч­ке отвлечь пле­бе­ев от меня сво­и­ми бла­го­де­я­ни­я­ми, всту­па­ясь за сво­их сограж­дан, осво­бож­дая их от оков, не поз­во­ляя уво­дить их после про­из­не­се­ния обви­ни­тель­но­го при­го­во­ра, облег­чая нуж­ду дру­гих от сво­е­го избыт­ка» (Тит Ливий, VI, 15. Сравн. Плавт, Менех­мы, I, 1, 20).

«Было так­же пра­во за это вре­мя дого­во­рить­ся; но если бы не была заклю­че­на сдел­ка, они дер­жат­ся в око­вах еще шесть­де­сят дней» (Авл Гел­лий, Атти­че­ские ночи, XX, 1).

Авл Гел­лий, Квин­ти­ли­ан, Об ора­тор­ском искус­стве, VII, 3, 26 и 27. Сравн. .

Наи­мень­шая сте­пень отни­ма­ла пра­ва семей­ные, как при слу­чае ar­ro­ga­tio, одной из форм усы­нов­ле­ния; сред­няя сте­пень отни­ма­ла пра­ва семей­ные и пра­ва граж­дан­ские (re­le­ga­tio, или высыл­ка); самая высо­кая сте­пень отни­ма­ла пра­ва семей­ные, граж­дан­ские и сво­бо­ду (Инсти­ту­ции, I, 16).

Дио­ни­сий Гали­кар­насский, IV, 15; Цице­рон, .

Тит Ливий, во мно­гих местах 1-й дека­ды и осо­бен­но VII, 4. Сравн. Валер. Мак­сим, VI, 3, 4 и пред­шеств. тек­сты.

L., 7, praef. (Уль­пи­ан); D., XI, 13, De li­be­ra­li cau­sa.