Керимов д а философские проблемы права. Примерные темы для эссе

• Предмет, методология и значение юридической науки.
• Предмет и задачи истории юридической науки. Учебный курс «История и методология юридической науки».
• Источники и научная литература по дисциплине.

§ 1. Предмет, методология и значение юридической науки

Наука представляет собой систему знаний и особую сферу человеческой деятельности, в пределах и посредством которой изучаются наиболее существенные свойства (признаки) явлений действительности, закономерности их существования и развития.

Научные знания отличаются от обыденных, ненаучных тем, что они относятся к наиболее важным, существенным свойствам явлений и носят упорядоченный характер.

Юридическая наука представляет собой часть общих научных знаний. Юридическая наука, юриспруденция и правоведение – это понятия, очень сходные по смыслу. Хотя здесь имеются и некоторые смысловые оттенки. Так, термин «юриспруденция» в современном устоявшемся значении охватывает не только систему юридических знаний, но и сферу юридической практики.

Таким образом, юридическая наука – это система специальных знаний и особая сфера деятельности, в пределах и посредством которой изучаются реальные проявления права и государства, закономерности их существования и развития, осуществляется теоретико-прикладное освоение явлений права и государства.

Юридическая наука обладает рядом важнейших признаков:

• это общественная наука, поскольку изучает общественные явления;
• она является политической наукой, так как изучает общественные явления, относящиеся к области права, государства и политики;
• данную науку можно считать общественной наукой, имеющей прикладной характер. Причина этого заключается в том, что правовые явления изучаются юриспруденцией для практических нужд.

Предметом юридической науки выступают, прежде всего, закономерности функционирования права и государства, их сущностные характеристики, закономерности возникновения и развития, а также сама материя права – его догма. Под догмой права понимаются устоявшиеся и общепринятые положения, из которых исходит юридическая теория и юридическая практика. В предмет правоведения входит и юридическая техника, которая представляет собой правила и приемы ведения юридических дел, составления юридических документов, создания законов и других нормативных актов.

Юридическая наука имеет свое строение, свою систему. В ее структуре можно выделить:

• общетеоретические науки (теория государства и права);
• историко-правовые науки (история государства и права, история политических и правовых учений);
• науки, изучающие отдельные отрасли права (науки гражданского права, административного, уголовного и др.);
• науки, изучающие международное права (международное публичное право и международное частное право);
• прикладные (специальные) юридические науки, имеющие комплексный характер (криминалистика, судебная статистика, судебная медицина и др.);
• науки, изучающие зарубежное право (конституционное право зарубежных стран).

Общетеоретические науки занимаются наиболее общими вопросами понимания явлений правовой действительности.

Исторические юридические науки рассматривают процесс развития государственно-правовых институтов в условиях конкретного места и времени. Отраслевые юридические науки исследуют конкретные сферы правового регулирования. Прикладные юридические науки используют достижения естественных, технических и других наук для решения юридических вопросов.

Говоря о научном познании, его особенностях, характерных для юридической науки и ее отдельных элементах, прежде всего, необходимо определиться с тем, что представляет собой метод научного познания.

Метод в науке, в научной деятельности – это знание, с помощью которого добывается новое знание. При этом стоит отметить, что, имея в виду один и тот же фрагмент знания, в одном отношении он может рассматриваться как теория, а в другом – как метод.

• как учение о методе;
• как система методов, используемых в той или иной науке, теории.

В основе методологии юридической науки в целом лежит философия, законы и категории которой являются всеобщими, универсальными и распространяются на все явления окружающего нас мира, включая государство и право. Причем, законы и категории философии могут использоваться в изучении права непосредственно. Кроме того, в рамках философии разрабатывается общее учение о методе – теория методологии. Здесь формируются как общие подходы, например диалектический, так и конкретные философские методы: качественного и количественного анализа, исторический и логический методы, формализации и содержательного изучения, абстрагирования и конкретизации, сравнения и обобщения и т. п. Философское знание становится базой для формирования как общенаучных методов, так и частных методов, свойственных юридическим наукам.

Философский метод, таким образом, является всеобщим. Общенаучные методы и категории – это такие методы и категории, которые не отвечают признаку всеобщности и универсальности (как философские), но, тем не менее, имеют общенаучное значение. Частнонаучные методы – это методы, характерные для какой-либо отдельной группы наук.

В основе методов юридической науки лежит всеобщий философский метод. Его основные принципы, используемые в юридической науке, это: всесторонность, принцип диалектики, объективности и принцип историзма. Общенаучные методы, используемые в правоведении, это: системный, информационные, вероятностный и т. п. Среди частнонаучных методов, свойственных юридической науке, следует выделить: историко-правовой, сравнительно-правовой, конкретно-социологический, правовой статистики, правового моделирования, правового прогнозирования, формально-догматические (формально-юридический) и т. п. Широкое применение имеют и логические методы и приемы: анализ и синтез, индукция и дедукция и т. д.

Юридическая наука является частью научного знания. Она неразрывно связана, прежде всего, с философскими науками. Она активно, как уже говорилось выше, использует их наработки. Но, в свою очередь, предоставляет первичные материалы для философских исследований в уже достаточно обобщенном виде. Можно проследить связь юридической науки с исторической наукой, социологией, психологией и некоторыми другими. Большое значение имеют для юридической науки взаимосвязи и использование достижений математики, кибернетики, физики, химии и медицины.

Значение юридической науки определяется, прежде всего, тем положением, которое занимает право и правовое регулирование в жизни человеческого общества. Поэтому правовые знания играют важнейшую роль для поддержания порядка и социальной стабильности, эффективности управления в человеческом обществе, они способствуют прогрессу в развитии последнего.

§ 2. Предмет и задачи истории юридической науки. Учебный курс «История и методология юридической науки»

История юридической науки представляет собой особую область научного знания о процессах возникновения, становления и развития юридической науки, основных особенностях развития юридической практики, профессии и юридическом образовании, рассматриваемых в конкретно-исторической обстановке с древнейших времен по настоящее время.

В качестве предмета научного исследования история юридической науки, таким образом, имеет, прежде всего, системы научных знаний, присущих юридической науке, а вернее то, как они зародились и развивались.

История юридической науки рассматривает в этих рамках различные юридические учения, школы, течения и направления. Если первое представляет собой первичный рассматриваемый элемент, т. е. совокупность концептуально оформленных, в большей или меньшей степени, систематизированных взглядов и идей, то направление, например, представляет собой совокупность научных течений, развиваемых различными, в данном случае, юридическими школами. Причем, в отличие от истории политических и правовых исследований, история юридической науки сосредоточивается именно на правовых знаниях, этапах их развития и преемственности. Изучение юридических знаний невозможно без рассмотрения вопросов становления юридической профессии. Поэтому в рамках данного курса изучаются основные моменты в развитии данной профессии. Ее утверждение неразрывно связано со становлением традиций юридического образования, которое также не может не входить в предмет изучения еще и потому, что именно в рамках университетской науки развивалось в значительной мере и правоведение. Однако проверка юридических знаний, теорий и учений невозможна без анализа опыта их применения, а сами такие знания являлись по большей части результатом анализа такого опыта. Таким образом, в предмет истории юридической науки входят наиболее важные достижения юридической практики, отражавшие и общее состояние юридических знаний в конкретный момент времени. В рамках истории юридической науки нельзя не обратить внимание на уровни ее методологии, достигнутые в определенные периоды, а также влияние на методологию юридической науки общей методологии науки. Тем самым, тория юридической науки становится подготовительным этапом к изучению и пониманию проблем методологии юридической науки на современном этапе развития.

История юридической науки имеет следующие функции: познавательную, мировоззренческую, программную, аксиологическую (т. е. оценка с точки зрения эффективности), воспитательную и прогностическую.

Необходимо отметить, что история юридической науки в качестве системы научных знаний отличается от соответствующего материала, входящего в учебный курс. Учебный курс имеет четко упорядоченную структуру в соответствии с утвержденной программой, а объем знаний ограничен здесь ее установками.

В развитии системы знаний по истории юридической науки можно выделить следующие этапы:

• юридические знания в Древнем мире (ок. 3000 г. до н. э. – кон. V в. н. э.);
• правоведение в период Средних веков (кон. V в. н. э. – нач. XVI в.);
• юридическая наука в Новое время;
• система юридических знаний в Новейшее время.

При этом стоит отметить, что для отечественной юридической науки последний этап целесообразно разделить на два временных отрезка:

• советский период;
• постсоветский период.

Для изучения становления научного знания можно использовать его особую периодизацию:

• классическая научная рациональность (сер. XVI в. – кон. XIX в.);
• неклассическая научная рациональность (кон. XIX в. до 70-х гг. XX в.);
• постнеклассическая научная рациональность (70-е гг. XX в. и по наст. вр.).

Второй составляющей учебной дисциплины «История и методология юридической науки» является методология юридической науки. Последняя представляет собой, по мнению Д. А. Керимова, «общенаучный феномен, объединяющий всю совокупность принципов, средств и методов познания (мировоззрение, диалектические методы познания и учения о них, обще- и частнонаучные понятия и методы), выработанные всеми общественными науками, в том числе и комплексом юридических наук, и применяемых в процессе познания специфики правовой действительности, ее практического преобразования» . Тем самым, в данном случае методология права как система знаний отождествляется с общей методологией науки. Хотя все же следует обратить более пристальное внимание на мнение тех авторов, которые считают, что философский уровень методологии для правовой науки слишком абстрактен и юридическая наука имеет свою собственную методологию, отражающую специфику правового знания.

Таким образом, курс «История и методология юридической науки» относится к историко-правовым и одновременно теоретико-правовым дисциплинам и включает в себя систему знаний о становлении и развитии юридической науки, основах юридической практики, профессии и образовании, а также о совокупности методов познания, применяющихся в правовых исследованиях.

§ 3. Источники и научная литература по дисциплине

Все источники по курсу «История и методология юридической науки» можно разделить на следующие группы:

• нормативные правовые акты;
• юридические акты и документы различного рода;
• мемуары, воспоминания, дневники;
• материалы периодических изданий;
• справочные материалы;
• научные труды ученых.

Обращаясь к нормативным актам, их изданиям, следует отметить, что работа с наиболее древней их частью имеет свои трудности и специфику. Перевод таких текстов весьма сложен. Тексты зачастую имеют пробелы и отличающиеся друг от друга по содержанию списки. Сам перевод зачастую носит характер толкования и предположений. Остается открытым и вопрос об особенностях применения норм таких актов, без анализа которых трудно получить полное представление о наиболее важных их институтах. Особо следует выделить издания нормативных актов, снабженные комментарием ученых-юристов и практиков.

К юридическим актам и документам необходимо отнести различного рода правоприменительные акты, документы и проекты правовых преобразований, деловую переписку различных органов и должностных лиц. Большое значение имеют и юридические документы, исходящие от частных лиц, например, договоры, а также личная переписка ученых и известных юристов-практиков. К последнему причисляют и воспоминания, оставленные учеными, различными политическими и общественными деятелями, а также в некоторых случаях частными лицами.

Газетные статьи и справочные материалы также дают ценные данные о формировании и развитии тех или иных правовых институтов, деятельности и воззрениях ученых и юристов-практиков.

Однако наибольшее значение для нас имеют дошедшие труды известных ученых (философов, историков, юристов и т. п.). Их анализ зачастую требует серьезной первоначальной теоретической подготовки. При изучении данного курса нельзя забывать и о работах, отражающих состояние отраслевой юридической науки (конституционно (государственного) права, гражданского, уголовного, процессуального и т. п.).

Стоит отметить, что научная литература, монографии и коллективные труды по всему данному курсу практически отсутствуют. Существуют работы, которые анализируют отдельные этапы развития юридической науки, ее отдельные направления и проблемы методологии. Однако явно присутствует нехватка обобщающих трудов. Кроме того, следует активно использовать работы дореволюционных, советских и иностранных авторов, а сами работы с источниками и литературой должны носить комплексный и систематический характер.

Чашин А.Н.,
главный редактор

Керимов Джангир Али-Абасович (Аббас оглы) (р. 18.07.1923, г. Баку). Российский юрист. Окончил Бакинское военное училище зенитной артиллерии (1942), участник ВОВ. Окончил Всесоюзный заочный юридический институт (1946), к. ю. н. (1950), д. ю. н. (1961), профессор, член-корреспондент АН СССР (1967), член-корреспондент РАН (1966), академик АН Азербайджана (1967), Сербской академии наук и искусств, Финской академии наук и литературы, Черногорской академии наук и художеств, Российской академии социальных наук, Международной академии информационных процессов и технологий, Академии политических наук РФ, Международной академии информатизации, почетный проректор Гонконгского института международного права и экономики, лауреат Государственной премии Азербайджанской ССР (1981). Награжден государственной премией Азербайджанской ССР (1981). Проректор Ленинградского государственного университета (1965–1969), руководитель кафедры теории права и государственного строительства Академии общественных наук при ЦК КПСС (с 1970), народный депутат СССР (1989–1991), член Верховного Совета СССР. Сотрудник Института государства и права РАН. Основные работы: Законодательная деятельность Советского государства (Основные принципы и организационные формы). – М.: Юридическая литература, 1955; Свобода, право и законность. – М.: Юридическая литература, 1960; Философские проблемы права. – М.: Мысль, 1972; Общая теория государства и права: предмет, структура, функции. – М.: Юридическая литература, 1977; Философские основания политико-правовых исследований. – М.: Мысль, 1986; Методология права: предмет, функции, проблемы философии права. – М.: СГУ, 2003.

Сформированное к сегодняшнему дню Д.А. Керимовым авторское видение государства и права чрезвычайно глубоко и многоаспектно. Его характерными чертами являются широта взглядов, выход за рамки юриспруденции и государствоведения как таковых, поиск ученым нового на стыке теории государства и права с такими науками, как социология, психология, философия, кибернетика и др. Основные положения политико-правового учения Д.А. Керимова сводятся к следующим моментам.

О праве . В своих работах Д.А. Керимов активно критикует узконормативное понимание права(1), выделяя для этого три основания. «Во-первых, правом является не только то, что установлено или санкционировано официальным органом государства, но и то, что с объективной необходимостью вытекает из жизнедеятельности общества; право существует не только в форме официально-институализированной нормативности, но и во многих иных видах (в том числе и в ненормативных формах).

Во-вторых, право – это отнюдь не только совокупность правовых норм, но и система правовых принципов, правовая политика, а также множество ненормативных установлений и т. д.; право нельзя сводить лишь к статической совокупности его нормативных (и ненормативных) установлений, поскольку смысл права – в его динамике, в действенности, практическом регулировании общественных отношений. В-третьих, определение права, с одной стороны, как государственной воли, а с другой – как статической совокупности нормативных предписаний внутренне противоречиво, поскольку сама воля представляет собой, как известно, предметный, динамичный, реализующийся вид сознания, вовсе не сводящийся лишь к одним предписаниям»(2).

Одновременно автор предлагает собственную формулировку определения всеобщего понятия права. По Д.А. Керимову, право – это исторически сложившаяся волевая система принципов, норм и действий, обусловленных общественными отношениями и регулирующих эти отношения в целях установления общего правопорядка, обеспечиваемого различными средствами, в том числе и государственным принуждением(3).

Такое определение отличается от критикуемых вариантов следующими моментами. В нем прежде всего подчеркивается волевая сущность права. «Право характеризуется, далее, не как простая «совокупность правовых норм», а как сложная система, состоящая из комплекса компонентов. Такая трактовка обусловлена тем, что в понятие права включаются: во-первых, правовые принципы, т. е. устоявшиеся основы правового сознания и главные направления правовой политики; во-вторых, правовые предписания, имеющие как нормативный, так и ненормативный характер; в-третьих, правовые действия, непосредственно реализующие правовые принципы, политику и предписания, воплощение их в реальную действительность, в правовую сферу жизнедеятельности общества. Определение указывает также, что правовые принципы, политика и предписания вовсе не являются объективно-произвольными.

Они обусловлены объективными в данных условиях места и времени общественными отношениями, природа которых требует правового опосредования и правового регулирования.

(1) Напомним читателю, что критикуемое определение сводится к тому, что право представляет собой совокупность правил поведения (норм), выражающих волю господствующего класса и обеспеченных государственным принуждением. Такое определение было впервые сформулировано на Первом Всесоюзном совещании научных работников права в 1938 г. Генеральным прокурором СССР А.Я. Вышинским и было впитано отечественной юридической наукой.
(2) Керимов Д.А. Методология права: Предмет, функции, проблемы философии права. – 6-е изд. – М.: Изд-во СГУ, 2011. – С. 337.
(3) Там же. – С. 344–345.

Это последнее преследует цель установления режима общественного порядка, обеспеченного мерами просвещения и воспитания граждан и общества в духе правовой культуры, уважения к правовым предписаниям. В данной части определения указывается на обеспеченность права также государственным принуждением, которое используется лишь в случаях нарушения его требований»(1).

О государстве . Проводя свои ранние научные исследования в русле социалистической науки, Д.А. Керимов, руководствуясь догмами исторического материализма, понимал государство и право как стороны «классово-политического господства в обществе»(2). При этом непреложным атрибутом государства ученый в этот период признает политическую организацию господствующего класса. Исключение делается только для социалистических обществ, в котором политически организован на государственном уровне (и господствует) весь народ, а не отдельный класс(3).

О системности права . Являясь одним из ведущих специалистов в области методологии правовых исследований, Д.А. Керимов много труда вложил в формулировку основных познавательных категорий философии права. В этом направлении им рассматриваются соотношение общенаучной методологии и методологии права, отражение и опережающее отражение правовой реальности, категории исторического и логического, конкретного и абстрактного, явления и сущности, содержания и формы, структуры и элементов, отдельного и общего, целого и части. Детальная проработка перечисленных философских категорий применительно к праву позволила ученому выйти на центральную методологическо-правовую проблему – систему права и систематизацию законодательства.

Д.А. Керимов в качестве признаков системности права указывает следующее(4):
1) части правового системного целого необходимо объединены и тем самым находятся в соединенном состоянии. Такое соединение имеет объективный характер;
2) части системного правового целого соединены между собой по определенным содержательным основаниям, которые характеризуют субстанционные особенности их свойств и связей;
3) системное правовое целое образует единство в результате структурной упорядоченности его частей, определяющей их функциональные зависимости и взаимодействие;
4) структурная упорядоченность придает системному правовому целому относительную устойчивость, лишь в пределах которой допустимы изменения свойств ее частей и их связей;
5) относительная самостоятельность системного правового целого обусловливает относительную автономность ее функционирования, степень которой определяет уровень данной системы;
6) объективное объединение и соединение по содержательным признакам определенных правовых частей в структурно упорядоченное целое единство обусловливает наличие у системного правового целого свойства относительной самостоятельности, которое, в свою очередь, выражается в следующем:
а) ее качества не сводятся к качествам системообразующих частей;
б) она обладает способностью существенно видоизменять составляющие ее части и создавать новые части в пределах своего единства;
в) она может выступать в виде части или подсистемы другой, более объемной системы, равно как и в границах своего органического единства расчленяться на внутренние подсистемы (или системы иного уровня);
г) она необходимо связана с внешней средой, ощущая ее воздействие на своих «входах» и реагируя ответными реакциями через свои «выходы».

(1) Керимов Д.А. Методология права: Предмет, функции, проблемы философии права. – 6-е изд. – М.: Изд-во СГУ, 2011. – С. 345.
(2) Керимов Д.А. Общая теория государства и права: предмет, структура, функции. – М., 1977. – С. 19.
(3) Там же. – С. 23–24.
(4) Керимов Д.А. Методология права: Предмет, функции, проблемы философии права. – 6-е изд. – М.: Изд-во СГУ, 2011. – С. 234–235.

Выделение перечисленных признаков позволило ученому сформулировать следующее пределение: «Системность права – это объективное объединение (соединение) по содержательным признакам определенных правовых частей в структурно упорядоченное единство, обладающее относительной самостоятельностью, устойчивостью и автономностью функционирования»(1).

Учение о системности права предполагает выделение отдельных элементов системы права. Основополагающими дефинициями здесь выступают понятия отрасли права и правового института. В трудах Д.А. Керимова мы находим выверенные определения обоих этих понятий.

«Отрасль права – это объективно сложившаяся внутри единой системы права в виде ее обособленной части совокупность органически связанных между собой правовых норм, призванных в интересах господствующего класса или всего народа регулировать определенным специфическим методом качественно однородные по своему конкретному содержанию общественные отношения»(2). При этом ученый отрицает возможность выделения комплексных отраслей права. Основным аргументом выдвигается невозможность постановки некоторых отраслей права во второстепенное по качеству положение по отношению к другим отраслям, чего нельзя избежать при выделении комплексных отраслей, которые Д.А. Керимов понимает как второстепенные и на этом основании отрицает саму возможность их наличия. Другим аргументом против выделения комплексных отраслей права является связь такого деления с делением права на частное и публичное, отрицаемое советской юридической наукой.

«Правовой институт – это совокупность правовых норм соответствующей отрасли права, призванных регулировать с требуемой детализацией типичное общественное отношение»(3).

Норма права . Логика изложения авторского правового учения предполагает непосредственно после рассмотрения таких крупных частей правовой системы, как отрасль и институт права, остановиться на следующем (по убывающей) элементе – норме права.

По мнению Д.А. Керимова, «правовая норма – это организованное в определенной структуре и выраженное в установленной форме общее правило, регулирующее типичное общественное отношение или одну из сторон этого отношения»(4).

(1) Керимов Д.А. Методология права: Предмет, функции, проблемы философии права. – 6-е изд. – М.: Изд-во СГУ, 2011. – С. 234.
(2) Керимов Д.А. Кодификация и законодательная техника. – М.: Государственное издательство юридической литературы, 1962. – С. 51.
(3) Там же. – С. 55.
(4) Там же. – С. 62.

Анализируя правовую норму, Д.А. Керимов стремится показать, что ее сущностью является государственная воля господствующего класса; содержанием – общее правило поведения, направленное на регулирование определенного типичного общественного отношения или одной из сторон этого отношения; внутренней формой – система строения, способ связи частей, структура, определенным образом организующая содержание правовой нормы; внешней формой – выражение вовне внутренне организованного содержания правовой нормы(1). Это признаки правовой нормы.

Среди непрекращающихся споров о структуре правовой нормы ценным является понимание Д.А. Керимовым структуры этого феномена объективной действительности. «Из абстрактности понятия правовой нормы, – учит он, – следует недопустимость ее «приложения» ко многим конкретным статьям закона. Такая попытка разрушает само понятие правовой нормы, поскольку далеко не всегда статья закона содержит все перечисленные ее части, элементы. Правовая норма, как понятие абстрактное в указанном смысле, не может не быть одноэлементной или двухэлементной, она всегда состоит из трех элементов. Каждая правовая норма логична, если содержит ответы на три обязательных вопроса: какое поведение она предусматривает для субъектов правового отношения; при каких условиях это поведение должно (или может) иметь место; какими будут последствия для лиц, не исполняющих или нарушающих установленное правило. Немыслима вообще какая бы то ни была норма, в особенности правовая, из которой прямо или косвенно, но вполне определенно не вытекали бы ответы на эти вопросы. Другое дело, что внешняя форма выражения правовой нормы в статьях закона (подзаконного акта) далеко не всегда повторяет ее логическую структуру»(2).

О науке теории государства и права . На страницах своей монографии «Общая теория государства и права: предмет, структура, функции», увидевшей свет в 1977 г., Д.А. Керимов придерживается мнения, согласно которому познание государства возможно только одновременно с познанием права. «Именно поэтому, – пишет он, – общая теория государства и права, изучающая политическую и юридическую части надстройки, является единой политико-юридической наукой»(3). Спустя три десятилетия ученый продолжает последовательно отстаивать эту точку зрения. По этому поводу он пишет, что «традиционно общая теория права органически связана с общей теорией государства. И это вполне закономерно, поскольку государство является единственным источником законодательства (как одной из важных форм выражения права) и одним из наиболее мощных средств его реализации»(4).

При этом Джангир Аббасович обосновывал расширение предмета науки общей теории государства и права за счет использования межпредметных связей, достижений ряда близких наук (прежде всего философии, социологии, политологии) и проведения исследований на стыках наук (философия права, правовая кибернетика, хозяйственное право и т. п.).

(1) Керимов Д.А. Свобода, право и законность в социалистическом обществе. – М.: Госюриздат, 1960. – С. 185–205.
(2) Керимов Д.А. Методология права: Предмет, функции, проблемы философии права. – 6-е изд. – М.: Изд-во СГУ, 2011. – С. 367.
(3) Керимов Д.А. Кодификация и законодательная техника. – М.: Государственное издательство юридической литературы, 1962. – С. 30–31.
(4) Керимов Д.А. Методология права: Предмет, функции, проблемы философии права. – 6-е изд. – М.: Изд-во СГУ, 2011. – С. 24.

По этому поводу он пишет следующее: «…в процессе исследования проблем общей теории государства и права не иногда, а почти всегда создается ситуация, когда необходимо выйти за пределы изучаемых государственно-правовых явлений… это происходит не только тогда, когда слабо разработаны те или иные проблемы, имеющие значение для общей теории государства и права, но и в тех случаях, когда они разработаны достаточно глубоко и всесторонне, но предстоит еще осмыслить, применить и использовать их для нужд познания государственно-правовых явлений и процессов»(1). По этому поводу ученый вступал в полемику с такими своими коллегами, как А.Ф. Шебанов(2), В.В. Копейчиков(3), П.М. Рабинович(4), критикуя их взгляды. Необходимо обратить внимание на противоположность взглядов на предмет и структуру науки общей теории государства и права Д.А. Керимова и С.С. Алексеева.

В более ранних работах(5) Д.А. Керимов придерживался иного взгляда на объем предмета общей теории государства и права. Однако ученый, придя к другому выводу, публично признал свою ошибку(6). В этом отношении Д.А. Керимову нужно отдать должное: именно у этого советско-российского ученого всегда хватало мужества признавать свои прежние научные заблуждения на страницах более поздних изданий.

Представляют интерес взгляды ученого на структуру науки общей теории государства и права, в которую он включает два основных раздела: социологию государства и права и философию государства и права, «водораздел между которыми проходит, условно говоря, по линии их онтологического и гносеологического изучения»(7). Не отрицает он и сложившегося в науке деления общей теории государства и права на теорию государства и теорию права (в границах единой науки). Такой подход привел Д.А. Керимова к формулировке следующего определения предмета общей теории права: «Предметом общей теории права является правовая действительность, общие и специфические объективные закономерности ее развития, на основе познания и использования которых разрабатываются фундаментальные проблемы, имеющие методологическое значение для отраслевых юридических наук»(8).

Логичным представляется и формулировка цитируемым ученым определения термина «философия права». Оно выглядит следующим образом: «Философия права, будучи одним из основных направлений общей теории права, разрабатывает основополагающие проблемы диалектики, гносеологии и логики правового бытия, обслуживающих как самую общую теорию права, так и весь комплекс отраслевых юридических наук»(9).

(1) Керимов Д.А. Кодификация и законодательная техника. – М.: Государственное издательство юридической литературы, 1962. – С. 38.
(2) См.: Шебанов А.Ф. Повышение творческой роли права – важное направление общетеоретических исследований // Актуальные проблемы теории социалистического государства и права. – М., 1974. – С. 121.
(3) См.: Копейчиков В.В. О предмете юридической науки и науки общей теории государства и права // Актуальные проблемы теории социалистического государства и права. – М., 1974. – С. 38.
(4) Рабинович П.М. К вопросу о специфических государственно-правовых закономерностях как предмете юридической науки // Актуальные проблемы теории социалистического государства и права. – М., 1974. – С. 44.
(5) Керимов Д.А. , Гальперин Г.Б. Методологические проблемы науки общей теории государства и права//Актуальные проблемы Советского государства и права в период строительства коммунизма. – Л.: изд-во ЛГУ, 1967. – С. 12–13; Керимов Д.А. Философские проблемы права. – М.: Мысль, 1972. – С. 2.
(6) Керимов Д.А. Общая теория государства и права: предмет, структура, функции. – М., 1977. – С. 43.
(7) Там же. – С. 49. См. также: Керимов Д.А. Методология права: Предмет, функции, проблемы философии права. – 6-е изд. – М.: Изд-во СГУ, 2011. – С. 24-25.
(8) Керимов Д.А. Методология права: Предмет, функции, проблемы философии права. – 6-е изд. – М.: Изд-во СГУ, 2011. – С. 25.
(9) Там же. – С. 47.

Резюме . Краткое изложение учения Д.А. Керимова наглядно демонстрирует его детальную проработанность и значимость как для современного юриста, так и в свете перспектив построения истинно демократического социального и правового государства в сложившихся российских условиях. Безусловно, формат статьи не позволяет ознакомить читателя более подробно со всеми аспектами научной деятельности такой яркой звезды на научном небосводе, какой является Д.А. Керимов. За гранью нашего повествования остался массивный пласт многолетнего труда ученого, посвященного прикладным проблемам правовой кибернетики, сдвинувшей с мертвой точки процесс создания электронных справочных правовых систем как в России, так и в развитых западных государствах1. Являясь одним из ведущих специалистов в области компьютеризации юриспруденции, Д.А. Керимов, показывая пути и возможности современной электронно-вычислительной техники в этом направлении, одновременно предостерегает от вульгаризации и допущения популистского ненаучного понимания возможностей кибернетики в юридической сфере.

Он осуждает тех ученых, которые ратуют за замену человека машиной, за введение «электронных судей», «компьютерных законодателей» и т. п. ненужных и неосуществимых проектов. По мнению Д.А. Керимова, речь можно вести исключительно о различных вариантах и уровнях построения системы «человек–машина», в которой как человек, так и машина в своем взаимодействии взаимно усиливают друг друга, без очеловечивания машины и без замены человека компьютером.

Приближаясь к окончанию изложения научных взглядов Д.А. Керимова, следует остановиться на его оценке современного состояния отечественного правоведения, данной им вместо заключения в многократно цитированной нами выше, шесть раз переизданной монографии «Методология права: предмет, функции, проблемы философии права». Эта оценка вряд ли может польстить основной массе работников российских учебных и научных заведений юридического профиля, гордо, но безосновательно причисляющих себя к науке. Д.А. Керимов с высоты своего опыта и научных достижений обращает внимание научного сообщества на почти полное отсутствие в отечественной юриспруденции фундаментальных исследований, засилье «плохого комментаторства плохого законодательства» и «беспомощного обобщения беспомощной правоприменительной практики», на накопившееся бессистемное обилие материала по частным и второстепенным вопросам, повсеместное воспроизведение в литературе давно решенных и хорошо известных проблем, отсутствие новых идей и разработок, на стереотипность, шаблонность и старость форм научного мышления, замену подлинного научного познания различными элементами морализаторства, призывами и лозунгами, на всевозможные конференции, симпозиумы, «круглые столы», способные в основной своей массе только поддерживать не более чем видимость активности правовой науки. Одновременно Д.А. Керимов выражает надежду на то, что такое состояние российской правовой науки будет преодолено, и призывает к этому. Со своей стороны мы убеждены в том, что выход из кризисного состояния отечественной юриспруденции возможен кроме прочего с учетом теоретических положений, разработанных самим Д.А. Керимовым, которого с учетом специфики его опубликованных работ и без преувеличения можно отнести к основоположникам современной российской философии права .

(1) См., например: Horty J.F . Searching statutory Law by computer // Interim report. Health Law Center. 1962. № 1, 2, 3.

Также по этой теме.

Керимов Д.А. Методология права. Предмет, функции, проблемы философии права. 2-е изд. М.: Аванта+, 2001. - 559 с.

Институт государства и права Российской Академии наук

Д. А. Керимов

МЕТОДОЛОГИЯ ПРАВА

ПРЕДМЕТ, ФУНКЦИИ, ПРОБЛЕМЫ ФИЛОСОФИИ ПРАВА

2-е ИЗДАНИЕ
МОСКВА

УДК 34.001 ББК 67.0 К36

Керимов Д. А.

К36 Методология права (предмет, функции, проблемы фи­лософии права). / 2-е изд. - М.: Аванта+, 2001. - 560 с.

ISBN 5-89501-038-5

Монография подробно анализирует пути, методы и средства исследования одного из сложных социальных феноменов - права. Автор исходит из того, что методологическую функцию в правоведении призвана выполнять в первую очередь философия права - одно из основных направлений обшей теории права.

Монография рассчитана на профессорско-преподава­тельский состав гуманитарных вузов и ученых соответ­ствующих научно-исследовательских учреждений, докто­рантов, аспирантов, студентов старших курсов высших учебных заведений, на читателей, интересующихся фи- лософско-правовыми проблемами.

УДК 34.001 ББК 67.0

Монография издана при финансовом содействии ОАО «Оренбургнефть».

ISBN 5-89501-038-5

© Оформление.

«Издательский центр „Аванта+"», 2001 © Текст. Керимов Д. А., 2001

КЕРИМОВ ДЖАНГИР АББАСОВИЧ - доктор юридических наук, профессор, член-корреспондент Российской Академии наук, академик Академии наук Азербайджана, Сербской Академии наук и искусств, Финской Академии наук и лите­ратуры, Академии социальных наук РФ, Международной Академии информационных процессов и технологий, Чер­ногорской Академии наук и художеств, Академии политиче­ских наук РФ, Международной Академии информатики, по­четный проректор Гонконгского института международного права и экономики. Лауреат Государственной премии.

Научные труды посвящены обшей теории права (социо­логии права и философии права), законодательной технике, психологии права, правовой кибернетике, комплексной со­циальной профилактике правонарушений.

Участник Великой Отечественной войны. Награжден орденами и медалями СССР и зарубежных стран.

С 1965 по 1969 г. - проректор Ленинградского государ­ственного университета. С 1989 по 1991 г. - народный депутат СССР, член Верховного Совета СССР. С 1991 г. по настоящее время - главный научный сотрудник Института государства и права РАН.

Предисловие

5 Многолетние изыскания в области обшей теории права и ме­тодологии познания правовых объектов, явлений и процес­сов 1 побудили меня подвести итог в «завершающей» моно­графии, которая и предлагается вниманию читателей. Но когда была поставлена последняя точка в данной работе, то тут же обнаружилось ее недостаточная полнота, пробельность, дискуссионность заключенных в ней идей, размышлений, вы­водов. Впрочем, это вполне естественно, поскольку позна­ние так же бесконечно, как бесконечен мир, жизнь, бытие, в том числе и бытие права. Поэтому каждый исследователь находится в жестких объятиях жажды постоянного познания, из которых «можно вырваться, лишь подчинившись им». И это подчинение постоянно владеет исследователем даже в тех случаях, когда произведение видится «завершенным». Не потому ли чувство завершенности оказывается мгновенным, оборачивается новым началом, «обрекающим» исследовате­ля на бесконечный поиск? Перед мысленным взором учено­го возникают все новые и новые дали, горизонт по мере приближения к нему неизбежно отдаляется. На противопо­ложном берегу видятся новые перспективы, достижение которых оказывается не более чем передышкой на пути вечного движения в поисках истины.

5 Острая потребность в постижении истин, очертания которых лишь выявились

1 См. мои работы: Философские проблемы права (М., 1972), Общая теория государства и права: предмет, структура, функции (М., 1977), Конституция СССР и развитие политико-правовой теории (М., 1979), Философские ос­нования политико-правовых исследований (М., 1986), Методология права (М., 1989), Основы философии права (М., 1992), Основные черты фило­софии права (Подгорица, 1994), Законодательная техника (М., 1998) и др., а также статьи в отечественных и зарубежных журналах.

Современное состояние теоретической мысли характеризу­ется все возрастающим интересом к самой науке, обнаружению закономерностей ее развития, анализу результатов 2 . Тайны на­уки не лежат на поверхности, проникновение в них предпо­лагает прежде всего осмысление того, каким закономерностям она подчиняется, каким образом достигаются ее результаты, каковы перспективы дальнейшего усиления ее могущества в овладении силами природы, общества, человеческим мышле­нием и деятельностью. Именно необходимость решения этих

1 Сахаров А. Д. Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и ин­теллектуальной свободе// философии. 1990. № 2. С. 16.

2 Пол Фейерабенд отмечает: «Процедура, осуществляемая в соответствии с правилами, является научной; процедура, нарушающая эти правила, не­научна. Эти правила не всегда формулируются явно, поэтому существует мнение, что в своем исследовании ученый руководствуется правилами ско­рее интуитивно, чем сознательно. Кроме того, утверждается неизменность этих правил. Однако тот факт, что эти правила существуют, что наука сво­ими успехами обязана применению этих правил и что эти правила "раци­ональны" в некотором безусловном, хотя и расплывчатом смысле, - этот факт не подвергается ни малейшему сомнению» (Фейерабенд П. Избран­ные труды по методологии науки. М., 1986. С. 127).
7 проблем обусловливает обращение теоретической мысли к ме­тодологии.

7 Сама наука выступает уже не только в виде опре­деленной совокупности идей, теорий, концепций, но и попол­няется совокупностью приемов, методов, средствами научного мышления, которые в своем системном единстве и составля­ют методологию. В этом качестве она представляет собой ком­плекс исторически сложившихся рациональных путей, спосо­бов и форм движения мышления от незнания к знанию, от явления к сущности, от предположения к истине.

Все возрастающий объем научных знаний повышает тре­бования к точности, строгости, логической последователь­ности научного мышления, а это с необходимостью предпо­лагает изучение самого познавательного процесса. Без такого изучения невозможно не только овладеть той огромной мас­сой знаний, которые уже накоплены человечеством, но и осу­ществлять дальнейшее, более всестороннее и углубленное проникновение в тайны исследуемых объектов, явлений и процессов 1 . Этой цели и служит методология, которая есть мышление, обращенное вовнутрь себя. Она выступает в ка­честве «обратной логики», благодаря которой совершенству­ется познавательная логика и организация исследовательско­го процесса, отрабатывается ее инструментарий.

Но «обратная логика» методологического поиска не явля­ется, конечно, творцом самих исследуемых объектов, явлений и процессов, а прямо и непосредственно вытекает из первич­ной (объективной) логики реально существующих и разви­вающихся объектов, явлений и процессов действительности. Поэтому методология выступает в качестве путеводной ни­ти, руководства исследовательского процесса. Методологиче­ское мышление призвано превращать объективное в субъе­ктивное, познание в познанное, реальные объекты, явления, процессы в их осознанные образы.

7 Тем самым открываются

1 Во «Введении» монографии «Творческая природа научного познания» (М., 1984. С. 5) указано: «В советской философской литературе практиче­ски нет работ, в которых формы и методы научного познания, познава­тельные процедуры были бы проанализированы с точки зрения того, ка­ким образом в них выражается активный, творческий характер познания человеком действительности».
8 возможности для преобразования изучаемых объектов, явле­ний и процессов в их же «вторую природу». «Дух, - отме­чал Н. А. Бердяев, - не подчинен порядку бытия, он в не­го вторгается, его прерывает и может его изменять» 1 . Мысль,

как и вообще жизнь, остановить невозможно.
* * *

8 Сказанное обусловило и разработку соответствующих проб­лем в настоящей монографии. Первый ее раздел посвящен предмету философии права. Это направление исследований призвано выработать методологические основания познания правовой реальности.

8 Нельзя признавать наукой лишь эмпирические знания и отказывать в научности философским обобщениям данных знаний, поскольку эмпирический (и тем более созерцатель­но-чувственный) уровень изучения правовых объектов, яв­лений и процессов с неизбежностью ведет к рациональному их познанию. То обстоятельство, что философские обобще­ния нередко являются «опосредованными» в том смысле, что выражают наиболее существенное в уже познанном другими науками, вовсе не исключает их научности. Это тем более справедливо, что наука самостоятельно разрабатывает мето­дологические основания исследования любого объекта, яв­ления, процесса. Если социология права изучает общие за­кономерности развития правовых объектов, явлений и процессов в их онтологическом аспекте (в данном случае мы отвлекаемся от, несомненно, важных и необходимых, кон­кретно-социологических исследований в специальных от­раслях правоведения), то философия права ориентируется на выявление их гносеологического смысла и значения. Совре­менное состояние правоведения настоятельно требует позна­ния, раскрытия тайны его гносеологических потенций. Именно этим и занимается философия права.

8 С сожалением приходится отмечать сложившееся в пра­воведении нигилистическое отношение к философскому

1 Бердяев Н. А. О рабстве и свободе человека (Опыт персоналистической философии). Париж, 1939. С. 69.

9 осмыслению правовых феноменов, что углубляется нередко непрофессиональным использованием соответствующих гно­сеологических средств познания.

9 Возможно, именно этими обстоятельствами объясняется то, что философскому осмыс­лению права в мировой и отечественной науке посвящены единичные произведения, которые тонут в море коммента­торской и пропагандистской литературы. Легко предвидеть, что наши философско-правовые размышления, поиски и выводы не найдут заинтересованного отклика у многих юри­стов, читателей. И тем не менее оптимизм и вера не поки­дают нас, ибо рано или поздно тяга к философскому осмыс­лению правовой действительности непременно проявит себя. И тогда юридическая мысль обратится и к нашим трудам, и - что более важно - к дальнейшей, более глубокой разработ­ке гносеологических проблем правоведения. Именно эта на­дежда вдохновляет, вселяя в душу благость сознания полез­ности тяжелых раздумий.

Во втором разделе рассматриваются основополагающие познавательные категории, такие, как отражение и опережа­ющее отражение, историческое и логическое, конкретное и абстрактное, явление и сущность, содержание и форма, и многие другие. Так, например, при анализе значения отра­жения и опережающего отражения подчеркивается, что за­конодательство отражает регулируемые общественные отно­шения и вместе с тем включает в себя также субъективные моменты в правосознании законодателя. При этом отража­ющее, конечно же, участвует в процессе отражения, но от­нюдь не всеми свойствами, признаками или сторонами от­ражаемого, а лишь теми, которые имеют то или иное значение для их правового опосредования. Именно «прив­несение» в регулируемые общественные отношения субъек­тивных моментов законодателя свидетельствует о творческом характере деятельности, создающей новые правовые нормы.

9 Следует в этой связи заметить, что после известной ста­линской работы, посвященной экономическим проблемам строительства социализма в СССР, мы так увлеклись объек­тивностью экономических законов, что почти не оставили ме­ста для субъективно-творческого воздействия не только на них, но и на любые другие объективные факторы.

10 производительные силы и соответствующие им производст­венные отношения объявлялись объективными, но при этом зачастую игнорировался тот факт, что орудия и средства про­изводства являются продуктом человеческого разума и сози­дательного творчества людей, а в производственных отноше­ниях сознательно участвуют трудящиеся и, следовательно, «привносят» в них субъективные моменты.

10 В настоящее время российские законодатели впали в про­тивоположную крайность. Это выражается в том, что они менее всего учитывают объективность регулируемых обще­ственных отношений. В результате возникла не только не­разбериха в самом законодательстве, но и полнейший хаос в правоприменительной практике. Отсутствие должного уров­ня законодательной культуры, слабое представление о тре­бованиях законодательной техники у большинства депутатов (даже юристов) и тем более у чиновников правительствен­ных и президентских структур приводит к резкому обособ­лению и противопоставлению объективного и субъективно­го в законотворчестве, недооценке их связи, взаимодействия и проникновения друг в друга.

Дело осложняется тогда, когда возникает необходимость использования в законотворчестве более высокой формы от­ражения - опережающего отражения, - в которой опыт про­шлого и настоящего проецируется на будущее. Правовые нор­мы могут способствовать оптимальному осуществлению и ускорению одних общественных отношений, предотвратить или заморозить другие. Для этого законодателю необходима полная и объективная информация.

Информационное обеспечение законотворчества имеет чрезвычайно важное значение, так как позволяет прогно­зировать последствия правового регулирования тех или иных общественных отношений. Такой прогноз может не только заранее показать обоснованность тех или иных за­конодательных актов или их обреченность на бездействие, но и предотвратить принятие правовых установлений, дей­ствия которых опасны для нормальной жизнедеятельности общества и его членов.

10 Огромный потенциал теории информации, отражения и опережающего отражения, к сожалению, не используется

11 или, по крайней мере, используется недостаточно глубоко в правоведении и, следовательно, в практике законотворчества и правореализации.

11 Дальнейшее исследование путей их оп­тимального приложения к праву будет служить повышению научного уровня юридической теории и практики.

11 Возьмем другую «парную» категорию - конкретное и аб­страктное.

11 Органически целое имеет свои части, которые вне цело­го не существуют. Рука, отделенная от живого тела, остается «рукой» только по названию. Поэтому конкретность частей выступает как «абстрактные моменты» единой «тотальности». Абстрактное выступает здесь в качестве части, а вне органи­чески целого - как абстрактно общее. Но в обоих случаях абстрактное как таковое остается, понятийно выражая изу­чаемый объект. Например, человек и конкретен, и абстрак­тен. Чувственно он воспринимается не только как отдельный объект, но и как множественный объект. И в том и в дру­гом случае эти объекты реальны: в первом случае человек выступает как относительно изолированный объект, во вто­ром - в единстве многообразного, бесконечных превраще­ний, взаимодействия, переходов одного в другое. При этом «изолированный объект», конкретное ни в коем случае нель­зя понимать лишь как «чувственно воспринимаемое» или «со­зерцательно данное». Конкретное следует понимать и как «единство многообразного», т. е. как реально общее, свой­ственное как действительности, так и ее познанию. То же следует иметь в виду и относительно абстрактного, которое есть не что иное, как форма тождественности движения дей­ствительности движению познания.

11 Исторически понятия в законодательстве могут быть кон­кретными и абстрактными, двигаясь в направлении от не­посредственно конкретного ко все более абстрактному. И это объяснялось простым обстоятельством: многообразие и усложнение жизни не могли быть охвачены конкретными по­нятиями, определяющими правовое регулирование незначи­тельной части действительности, и требовали большого ко­личества норм.

11 Поэтому конкретные понятия постепенно вытеснялись абстрактными, охватывающими правовым регу­лированием значительно большую часть возникавших в дей­-12-ствительности явлений, процессов, а также поведение людей.

12 И если конкретными понятиями невозможно охватить все те отношения, которые необходимо было регулировать, то не­достатком абстрактных понятий явилось то, что под их воз­действие нередко подпадали различные явления, процессы и поведение, особенности и специфические черты которых не поддавались учету. Отсюда следует, что законодатель должен соблюдать разумную меру при формулировании абстрактных понятий, добиваться их гибкости, целесообразного соотно­шения абстрактных и конкретных понятий. Последние при­званы детализировать, развивать, развертывать абстрактные понятия. Иначе говоря, законодатель должен уметь выбирать такой способ правового регулирования, который позволил бы довольно легко переходить от абстрактного к конкретному, от общего к особенному, не нарушая гармоничности и со­гласованности между ними.

12 Приведенные положения об отражении и опережающем отражении, конкретном и абстрактном в праве преследуют цель проиллюстрировать то, что подробно рассматривается в соответствующих главах второго раздела монографии. Вме­сте с тем они являются предварительными соображениями, которые развертываются и развиваются в дальнейшем. Иные многочисленные законы и категории познания права, пред­ставленные в данном разделе, не нуждаются в предваритель­ных разъяснениях. Здесь, как и на протяжении всей работы, подчеркивается единство онтологического и гносеологическо­го в теории права. И именно поэтому в третьем разделе мо­нографии рассматриваются глобальные онтологические про­блемы этой теории, одновременно имеющие существенное гносеологическое значение для дальнейшего познания пра­ва. К ним относятся проблемы сущности и соотношения пра­ва и законодательства, свободы, равенства и равноправия, со­знания, правосознания и интеллектуальности, законности и правопорядка и др.

12 Выскажем лишь отдельные предварительные соображения по некоторым из этих проблем, и прежде всего по правопониманию. По этому поводу в юридической науке как преж­де, так и теперь ведутся острые дискуссии, в которых, в част­ности, демонстрировались слабые места «нормативного»

13 понимания и определения права.

13 Приходится, однако, при­знать, что эти дискуссии не смогли сколько-нибудь существен­но продвинуть вперед методологическую мысль, ее значение для познания права по той простой причине, что они остава­лись в рамках все той же «нормативности». Потребовалось ре­шительное переосмысление установившихся представлений о праве, радикальное изменение его «нормативной» схемы, ко­торая довлела (и довлеет) над самим исследовательским про­цессом, недооценивавшим все то, что лежит за пределами дан­ной схемы. В результате - односторонность и неполнота исследования. Раз установившаяся догматическая схема тем и «привлекательна», что создает «чистоту» доктрины, формул и моделей. Но все они не более чем упрощенное представление о развивающейся правовой действительности. Нет ничего проще, чем всегда и везде видеть в праве одни правовые нор­мы, объявлять их совокупность «чистым правоведением».

13 Обогащенный такого рода незамысловатым «учением», право­вед в любой законодательной системе легко находит необхо­димые ему нормы, понимает их смысл, так или иначе их при­меняет и пребывает в восторге от постижения «истины». Но, увы, истина чаще всего оказывается где-то «по ту сторону».

13 В праве нельзя видеть лишь простое воспроизведение в нормативно-правовой форме основных условий как мате­риального, так и иного бытия. Право независимо лишь от этого бытия, оно является исторически выработанной чело­вечеством системой правовых принципов, идеалов, устрем­лений; право универсально в том смысле, что обслуживает любое общество. Другое дело, что законодательная система государства может в той или иной мере выражать право (или вовсе ему противоречить).

13 Именно широкое (социологическое) видение права и столь масштабный замысел данной монографии вывели нас на нестандартные проблемы правовой теории, на вышеобо- значеные общетеоретические проблемы, исследование кото­рых вынудило вернуться, с определенными дополнениями и уточнениями, к ранее опубликованным работам.

13 Подобно то­му как в живописи несколько мазков существенно изменя­ют колорит картины, так и в философии права незначитель­ная, казалось бы, коррекция совершенствует уже известные

14 положения, заключения, выводы, преобразуя картину науч­ного произведения (или по крайней мере обновляя ее). По­этому повторения оказались неизбежными ради их упорядо­чения и достижения утонченности философско-правового знания. Кроме того, в монографии изложены и некоторые прикладные разработки, которые менее всего освещены в оте­чественной юридической науке, но которые актуальны, име­ют важное значение (например, использование компьютер­ных систем в праве, комплексная социальная профилактика преступности и др.) для дальнейшего развития теории и прак­тики правотворчества и правореализации.

14 1997 год явился урожайным на работы, как будто бы посвя­щенные философии права. Имеются в виду объемные книги С. С. Алексеева, В. С. Нерсесянца, Ю. В. Тихонравова и дру­гих, менее известных авторов. Все эти книги именуются именно «философией права», но смею утверждать, что ни одна из них, увы, никого отношения к правовой философии не имеет.

Так, довольно странное видение предмета философии пра­ва обнаруживается у С. С. Алексеева, по мнению которого «это наука о праве в жизни людей, в человеческом бытии» 1 . Но ведь любая отрасль юридической науки, как и вся юрис­пруденция, изучает право в человеческой жизни, бытии.

В. С. Нерсесянц вместо четкого определения предмета фи­лософии права дает описание того, чем, по его мнению, должна заниматься данная наука. Она, оказывается, иссле­дует «смысл права, его сущности и понятия, его оснований и места в мире, его ценности и значимости, его роли в жиз­ни человека, общества и государства, в судьбах народов и человечества» 2 и т. д. и т. п. Вместо этого автору следовало бы подумать над тем, как отличить философию права от тео­рии права и правоведения вообще.

1 Алексеев С. С. Философия права. М., 1997. С. 2; см. также: его же. Пра­

во. Опыт комплексного исследования. М., 1999.

2 Нерсесянц В. С. Философия права. М., 1997. С. 7.

14
15 Наконец, Ю. В. Тихо нравов предпочел воспроизвести точ­ки зрения иных авторов и в результате пришел к неожидан­ному выводу: философия права лишь «учение о смысле пра­ва...» 1 . Но смыслом права занимается вся юриспруденция, и прежде всего общая теория права.

15 Не сумев определить того, что есть философия права, ука­занные авторы, как, впрочем, и многие другие, пошли по уже проторенной дорожке: одни воспроизводят известные поло­жения общей теории права, другие - столь же известные по­ложения истории политических и правовых учений.

15 Отнюдь не злорадствуя по поводу очевидной неопределен­ности, отсутствия элементарной четкости и логичности в суж­дениях упомянутых авторов по вопросу о предмете философии права, мы, как и любой читатель, вправе претендовать на оп­ределение специфики предмета интересующей нас в данном случае науки, ее отличия от других правоведческих наук.

Пытаясь определить предмет философии права как одно­го из направлений общей теории права, мы вынуждены бы­ли в соответствующих случаях уточнить как философские, так и правовые представления. Это неизбежно повлекло за со­бой критический подход к отдельным произведениям по соответствующей проблематике. Однако наши критические соображения обусловлены отнюдь не желанием «свести сче­ты» с оппонентами, а стремлением всесторонне обсудить спорные вопросы. Вполне возможно, что в полемике с оп­понентами победу я одержу не потому, что прав, а потому, что не правы критикуемые мною.

Никто не станет отрицать того бесспорного факта, что раз­витие науки исключает любое давление, посягающее на ее сво­боду. Никто не обладает монополией на научное творчество, истину, путь к которой проходит через диспуты, взаимную объ­ективную и корректную критику. Но нельзя умолчать об од­ном грустном обстоятельстве. В последнее время некоторые представители науки сочли за моду «переписывать» нашу ис­торию, в том числе и историю права, зачастую извращая ее. И в этом неблаговидном деле, к сожалению, активное участие

1 Тихонравов Ю. В. Основы философии права. М., 1997. С. 46.

Предисловие

принимают и отдельные юристы (не станем перечислять их по­фамильно из чувства профессиональной этики) 1 .

Самолично провозгласив себя «демократами», «реформа­торами», «либералами», «гуманистами», они призывают нас к покаянию за апологетику существовавшего тоталитарного строя. Яростное обличение прошлого характерно прежде все­го для тех, кто сам усердно создавал и воспевал это прошлое. Поэтому мы готовы к покаянию (хотя многие искренне ве­рили в тогдашние устремления) - но вместе с теми, кто сто­ял во главе этих устремлений. И дело отнюдь не в словах, а в конкретных делах, в подлинном служении науке. Не сле­дует упускать из виду, что наука не должность 2 , она безраз-

1 Например, один из них в 1963 г. писал: «Социалистическому строю ор­ганически чужды произвол и беззаконие»: в 1972 г.: «Социалистическое пра­во всем своим содержанием, принципами, "нутром"... является фактором "морали и культуры"»; в 1981 г.: «Социалистическое право - это первое в истории юридических систем Право трудящихся - Право с большой бук­вы, отвечающее многовековым чаяниям человечества». И такого рода вос­торженные высказывания пронизывают все многочисленные книги автора. Но справедливости ради отметим, что аналогичные высказывания - убеж­денные или лицемерные - можно легко обнаружить в произведениях того периода (и в моих работах, хотя и менее «красочных»). Но самое порази­тельное состоит в том, что цитированный автор буквально через небольшой промежуток времени утверждает прямо противоположное. В 1995 г. он от­мечает, что «...общество в его глубинных устоях, подавленных беззаконием и бесправием, отреагировало на ужасающую действительность, подало сиг­нал о том, что путь, по которому нужно идти, чтобы вырваться из пучины тоталитаризма и двинуться к правовому гражданскому обществу, - это путь права и законности»; что юридический науке «нужны покаяние и очище­ние, понимание и недвусмысленное признание того, что советская право­вая наука служила тоталитарной системе...»; в 1997 г.: советское право пред­ставлено как реалия «уродливо-страшная по своему существу и своим последствиям». И подобного рода высказывания сопровождаются аналогич­ной апологетикой теперь уже по отношению к современному российскому режиму. И не только в книгах, но и в газетных статьях, «полное собрание» которых автор умудрился издать.

2 Оставим в стороне то, как иные коллеги, довольно успешно занимавши­еся научной деятельностью, оказавшись в кресле должностного лица, проч­но забывали о своей учености и выступали в роли оракула по всему фрон­ту науки с банальными и пустыми «указаниями». И неведомо им, что официально «представлять» науку несравненно меньшее «благо» по срав­нению с истинным удовольствием и удовлетворением от занятия самой наукой.

Предисловие

лична к рангам, титулам и званиям, не терпит высокомерия, лжи и угодничества. Нельзя жить в науке и быть сторонним наблюдателем ее успехов и неудач, оставаться безучастным к мукам ее поиска, радости творчества, торжества постиже­ния истины 1 . Давайте же все вместе послужим единствен­ному божеству - Истине.

1 Ханс Позер пишет: «Истина, только истина и ничего, кроме истины, - этого требует суд, и клятвопреступление строго наказуемо. Ни один ученый не обязан давать такой клятвы, и тем не менее он вынужден выполнять ее требование...» (Позер X. Правила как формы мышления. Об истине и кон­венции в науках. Научные и вненаучные формы мышления. М., 1996. С. 103).

2 Зак. № 2838 Керимов

19 I

ПРЕДМЕТ ФИЛОСОФИИ ПРАВА

21 Глава 1

ПОНЯТИЕ МЕТОДОЛОГИИ КАК ОБЩЕНАУЧНОГО ФЕНОМЕНА

Определение предмета философии права, включая выявле­ние ее познавательных возможностей и решение относящих­ся к ней основных проблем, предполагает необходимость рас­крытия позиции автора по вопросу о понятии методологии, ее месте в системе научного знания, роли в исследовании правовой действительности.

Прежде всего отметим, что каждый новый этап в прогрес­сивном развитии науки ознаменован дальнейшим возраста­нием значения методологического порядка 1 . Одним из мно­гих свидетельств этого является поворот к интенсивной разработке проблем методологии, который характерен ныне почти для всех отраслей научного знания. Такая интенсив­ность объясняется в первую очередь потребностями более глу­бокого проникновения и всестороннего познания сложных процессов общественного бытия и перспектив его преобра­зования. И это обращение науки к познанию самой себя яв­ляется характерной тенденцией ее современного поступатель- 2

ного развития.

1 «За последние 400 лет, - заключает Бертран Рассел, - в течение которых происходил медленный, но неуклонный рост науки, человек постепенно начинал разбираться в методах познания природы и способах управления ее силами» (Рассел Б. Очерки об интеллектуальном убожестве//НГ-Наука. 1998. № 2. С. 15). Без поиска новых путей познания и следования по это­му пути наука останавливается, исчезает, умирает.

2 «Тем самым, - пишет М. А. Барг, - лишний раз подтвердилась давно уже подмеченная в истории науки закономерность: периоды, характеризу­ющиеся главным образом накоплением фактического материала, неизбеж­но сменяются периодами, когда на первый план выдвигается задача его

Предмет философии права

К сожалению, отмеченная закономерность менее всего рас­пространяется на правоведение, представители которого яв­но пренебрегают методологическими проблемами своей соб­ственной науки. Результатом явилось многолетнее повторение одного и того же и фактическое отсутствие приращения на­учного знания. Но потребность в развитии методологии пра­ва с каждым днем ощущается все острее.

В данной монографии предпринята попытка не только рас­крыть механизм регуляции познавательной деятельности уче­ного-юриста, направить по правильному пути процесс позна­ния права, но и показать достигнутый уровень самосознания общей теории права и ее гносеологические потенции в кон­тексте исторически развивающейся культуры.

Джангир Аббасович Керимов
18.07.1923 - 22.02.2015

профессор

доктор юридических наук

оперативно : http://www.muh.ru/pps/index.php?sphrase_id=192253

Родился в г. Баку. В 1942 г. окончил Бакинское военное училище. Участвовал в Великой Отечественной войне.
Д. А. Керимов - один из ведущих советских и российских ученых-юристов. Первые работы Д. А. Керимова появились в начале 50-х годов и сразу же обратили на себя внимание целеустремленностью и глубиной исследования проблем социалистической законности, законодательной деятельности Советского государства, законодательной техники и др. Тогда же он пробует свои силы и успешно работает как педагог, заведующий кафедрой теории и истории государства и права в Ленинградском юридическом институте, а затем в Ленинградском государственном университете. С 1957 по 1959 г. по приглашению правительства ГДР Д. А. Керимов работал в качестве профессора немецкой Академии государственных и правовых наук, Берлинского государственного университета им. В. Гумбольдта. Его незаурядные способности организатора науки и учебного процесса в полной мере выявились во время пребывания на должности проректора по гуманитарным наукам Ленинградского университета. С 1969 г. Д. А. Керимов работает в Москве, вначале в Институте марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, а с 1971 г. - в Академии общественных наук при ЦК КПСС. Долгие годы работал в Российской академии государственной службы при Президенте РФ и Современной гуманитарной академии.
Цикл принадлежащих перу Д. А. Керимова работ по теории социалистического государства и права, среди которых назовем в первую очередь «Философские проблемы права» (М., 1973), «Общую теорию государства и права: предмет, структура, функции» (М., 1977), «Конституцию СССР и развитие политико-правовой теории» (М., 1979), стал крупным явлением в советской юридической науке. За работы по общей теории государства и права в 1981 г. Д. А. Керимову присуждена Государственная премия Азербайджанской ССР. Во главе больших авторских коллективов Д. А. Керимов принимал участие в создании методологических рекомендаций «Планирование социального развития коллектива предприятия» (М., 1975) и «Планирование социального развития отрасли промышленности» (М., 1979). Среди научных трудов Д. А. Керимова (их свыше 400) - брошюры и статьи на актуальные темы, разделы и главы в коллективных монографиях, многие из которых вышли под его редакцией. Как автор и редактор он принял участие в создании учебников «Общая теория государства и права» (Л., 1961), «Общая теория государства» (Л., 1968), курсов лекций «Основы советского государственного строительства и права» (М., 1979), «Советское государственное строительство и право» (М., 1962) и др. Научно-исследовательская, педагогическая и организационно-научная деятельность Д. А. Керимова получила признание и за рубежом. В 1981 г. он избран иностранным членом Сербской Академии наук и искусств (СФРЮ). Заслуги Д. А. Керимова отмечены государственными наградами СССР. Он награжден орденом Отечественной войны II степени, орденами Трудового Красного Знамени, Дружбы народов и орденом Почета.

Источник данных : сайт организации; библиотека ЮФ СПбГУ

Джангир Керимов окончил в 1942 году Бакинское военное училище зенитной артиллерии, был направлен на Закавказский фронт и участвовал в Великой отечественной войне. Уволен в запас 29 мая 1946 года. В том же году окончил Всесоюзный Заочный Юридический Институт, в 1950 году защитил кандидатскую диссертацию, в 1961 - докторскую диссертацию.

С 1965 по 1969 гг. - проректор Ленинградского государственного университета. С 1989 по 1991 гг. - народный депутат СССР, член Верховного Совета СССР.

Специалист по философским проблемам юридической науки, социального планирования и управления, теории государства и права. Научные труды посвящены общей теории права (социологии права и философии права), законодательной технике, психологии права, правовой кибернетике, комплексной социальной профилактике правонарушений.

Награждён орденами и медалями СССР и зарубежных стран, а также общественными наградами.

Основные труды

• Философские проблемы права. М.: Мысль, 1972.
• Законодательная деятельность Советского государства (Основные принципы и организационные формы). М.: Юридическая литература, 1955.
• Проблемы общей теории права и государства: В 3 т. Тюмень, издание 2, 2005.
• Законодательная техника: Науч.-метод. и учеб.пособие. - М.: Норма, 2000. - 127 с.
• Проблемы общей теории права и государства: В 3 т. - М.: Соврем. гуманит. ун-т., 2003. Т.2: Философия права. - 271 с.
• Проблемы общей теории права и государства: В 3 т. - М.: Соврем. гуманит. ун-т., 2001. Т.1: Социология права. - 265 с.
• Общая теория государства и права: предмет, структура, функции. М.: Юридическая литература, 1977.
• Культура и техника законотворчества. М.: Юридическая литература, 1991.
• Проблемы общей теории права и государства: В 3 т. - М.: Соврем. гуманит. ун-т., 2003. Т.3: Правовое государство. - 82 с.
• Свобода, право и законность. М.: Юридическая литература, 1960.
• Проблемы общей теории права. - М.: Соврем. гуманит. ун-т, 2000. - 82 с.
• Законодательная техника. М.: НОРМА-ИНФРА-М, 1998.
• Методология права: предмет, функции, проблемы философии права. Моск. гос. юрид. акад., Современная гуманит. акад. - М.: Соврем. гуманит. ун-т, 2003. - 520 с.
• Философские основания политико-правовых исследований. М.: Мысль, 1986.
• Конституция СССР и развитие политико-правовой теории. М.: Мысль, 1979.
• Основы философии права. М.: Манускрипт, 1992.