Как бороться с фабрикацией уголовных дел? Когда суд игнорирует заявления о давлении со стороны следствия? Для чего фабрикуются уголовные дела. Бегство из страны
На этой недели забрал два апелляционных постановление, которые в общем то ставят точку в уголовном деле сфабрикованном в отношении меня.
Конечно есть еще кассационная инстанция, которая в порядке надзора может соизволить, что то пересмотреть. Но это желание у них там появляется настолько редко, что ставит под сомнение вообще необходимость такой инстанции.
Одно постановление районного суда, которое оставило без изменения приговор мирового судьи в отношении меня, а другое постановление Верховного суда, которым оставлено без изменения постановление районного суда, которым было отказано в рассмотрении моей жалобы на Следственный комитет, отказавшийся регистрировать и проводить проверку по моим заявлениям о фальсификации доказательств.
Оба данных судебных акта по сути показывают саму суть репрессивного механизма судебной системы . Когда в основу приговора положены откровенные сфальсифицированные доказательства, а заявление на это в следственный комитет даже не регистрируется, и по нему не проводится проверка в рамках уголовного процесса, как заявления о преступлении.
При чем, в фальсификации данных доказательств не может быть никаких сомнений. Начиная с характеризующего материала, где в характеристику включены откровенно ложные сведения, что признано даже самим участковым на самом суде, справки из наркодиспансера, что я там стою на учете, потому как якобы обращался в 2008 году за помощью, чего не было в принципе, ложных рапортов о моем проживании, все это прямо опровергнуто не вызывающим сомнения образом. А суд все равно ссылается на них, закрывая на все глаза.
Потом в доказательствах по существу делу об оскорблении полицейского.
В которых присутствует лжесвидетель Смирнов, ведущий специалист Исполкома города Казани, которого остальные свидетели в глаза не видели на месте происшествия. Отказавшийся от дачи показаний в ходе процесса о том, зачем он вообще там оказался. Тем самым совершая преступление с полного попустительства судьи. Противоречия в показаниях двух остальных свидетелей, одна из которых указывает что полицейский был один, а второй якобы видевший все прямо из дома, указывает на то, что там был еще стажер. Как он определил того в качестве стажера, тоже остается загадкой. Поскольку те не носят на себе каких то видных прямо из окна 4 этажа специальных знаков отличий, если только сам следователь ему так все не изложил.
На все это сначала мировая судья Халлиулина откровенным образом закрывает глаза, указывая в приговоре что моя вина установлена не вызывающим сомнения образом, а потом и районный судья Сабитов по апелляционной инстанции, отмахивается от моих никому не нужных аргументов в пользу очевидной и не вызывающей никаких сомнений фальсификации, а так же противоречий в доказательствах своим кратким постановлением, в котором просто пишет о том, что это не нашло подтверждения. Краткость, говорят сестра, таланта. Зачем разводить какие-то сопли и обосновывать то, что обосновать в принципе невозможно. Приговор должен быть законен, даже если он и незаконен в принципе.
Однако встает вопрос? Ну установили они мою вину на основании того, что в принципе не имеет места, но ведь от этого доказательства из дела никуда не делись. Они ведь все же там имеются, несмотря на категоричное стремление их в упор не увидеть со стороны судей. Можно сказать, что их нет, но они все же есть. Как с этим то быть?
А ведь они по сути являются признаками преступления, подтвержденными материалами дела. Преступления со стороны самих тех, кто их занимался фальсификаций. А если есть такие признаки то ими должны заниматься опять же следователи СК. И по этому поводу я еще до самого рассмотрения дела в суде подал соответствующие заявления в региональное управление следственного комитета по Татарстану. А они вообще отказались их регистрировать их в качестве таковых и проводить по ним проверку. Как так? Человек заявляет о преступлении, а ему даже не разбираясь есть ли его признаки не проводя проверку этого заявления, просто-напросто говорят пошел вон. Сначала я не много удивился такой наглости, но видя откровенное и безусловное беззаконие с полной уверенностью рассчитывал на суд. А суд так же вообще даже не стал рассматривать по существу мою жалобу. А потом Верховный суд Татарстана подтвердил законность этого. То есть они установили, что суд не рассматривает жалобы на действия должностных лиц, которые относятся к исключительной компетенции самого суда при рассмотрении дела по существу. При этом уголовный процесс о фальсификации доказательств является по закону основанием для пересмотра приговора по вновь открывшимся обстоятельствам. И суд не вправе устанавливать признаки преступления о фальсификации доказательств в ходе рассмотрения дела по существу, потому как тем самым он бы вышел за пределы рассмотрения дела.
То есть, получается замкнуты круг. Сначала суд не разбирается с фальсифицируемыми доказательствами, хотя в ходе процесса вскрываются такие факты, а СК ссылаясь что дело в суде, не возбуждает дело о фальсификации несмотря на все имеющиеся доказательства этого. А если вы жалуетесь на них опять же в суд, суд посылает вас на хрен. То есть полностью исключили действие статьи 413 УПК РФ о пересмотре дела по вновь открывшимся обстоятельствам при: «1) установленные вступившим в законную силу приговором суда заведомая ложность показаний потерпевшего или свидетеля, заключения эксперта, а равно подложность вещественных доказательств, протоколов следственных и судебных действий и иных документов или заведомая неправильность перевода, повлекшие за собой постановление незаконного, необоснованного или несправедливого приговора, вынесение незаконного или необоснованного определения или постановления;
Слово "фальсификация" означает подделку, искажение, подмену истинного ложным, при этом под определением понимается умысел. Данный термин нашел отражение и в УК РФ по отношению, например, к доказательствам, рассматриваемым в процессе судопроизводства. В законодательстве Российской Федерации имеется статья 303 УК РФ "Фальсификация доказательств". Рассмотрим подробнее, каковы признаки состава этого преступления и меры наказания по отношению к виновным, совершившим данное деяние.
Разные составы преступления
303 статья УК РФ содержит 4 части. Рассмотрим каждую из них более подробно. При этом статья 303 часть 1 УК РФ рассматривает следующий предмет преступления по гражданскому делу: доказательства (вещественные и письменные). Злоумышленники в целях искажения результата следствия могут подделать их.
Субъект
303 статья УК РФ ч. 1 определяет субъект - физическое лицо, которому на момент совершения противоправного деяния исполнилось 16 лет. Оно является участником гражданского дела или же его представителем. При этом лицо должно быть вменяемым.
В части 2 в качестве субъекта выступает дознаватель, прокурор, следователь или защитник. В ч. 3 в вышеобозначенный список также включается участники по гражданскому делу или их представители.
Если рассматривать 4 часть комментируемой статьи, то здесь субъектом выступает тот человек, который уполномочен проводить оперативно-розыскные мероприятия.
Особенности
На квалификацию (по ч. 1, 2 и 3) не влияют мотивы и цели совершенного преступления, однако они принимаются во внимание судом при назначении виновному наказания. Что же касается состава преступления по фальсификации результатов ОРД, то в этой части четко прописана цель, с которой оно совершается: уголовное преследование лица, которое непричастно к нему, а также причинение вреда достоинству, чести и деловой репутации.
Меры наказания
По ч. 1 виновный в совершении деяния наказывается штрафом, размер которого составляет от 100 до 300 тысяч рублей, или же в размере дохода за период от 1 до 2 лет. Кроме этого, суд может принудить виновное лицо к обязательным работам (до 480 часов) или же к исправительным (до 2 лет). Также может быть применен в качестве наказания арест на период до 4 месяцев.
Наказание по ч. 2 выражается в ограничении свободы на период до 3 лет, принудительных работах на тот же срок, при этом лицо снимается на определенный период с должности, может также лишиться свободы на срок до 5 лет.
303 статья УК РФ (часть 3) предусматривает наказание в виде заключения на период до 7 лет со снятием с должности.
Если были сфальсифицированы результаты ОРД, то судом определяется следующая мера по отношению к виновному лицу: штраф до 300 тысяч рублей либо доход осужденного, полученный им за год, либо лишение права занимать определенную должность на пятилетний срок. Также осужденный может лишиться свободы на период до 4 лет.
Объективная и субъективная сторона преступления
В части 1 объективная сторона выражается фальсификацией обстоятельств по гражданскому делу. В части 2 и 3 - подделка доказательств по уголовным делам. Разница заключается лишь в том, что в ч. 3 подлежит рассмотрению искажение доказательств и результатов ОРД в отношении Объективная сторона в данной части выражается в фальсификации, которая привела к тяжким последствиям. При этом речь может идти как об уголовном, так и о гражданском деле.
Субъективной стороной во всех видах составов преступлений является вина в форме прямого умысла. Это означает следующее: виновный осознает, что своими действиями приводит к искажению доказательственной информации, в соответствии с чем может быть вынесено процессуальное решение, противоречащее нормам судопроизводства.
Статья 303 УК РФ с комментариями (Уголовный кодекс РФ)
Объект - общественные отношения, которые необходимы для достижения цели судопроизводства. Фальсификация доказательств приводит к тому, что процессуальные решения выносятся на основании ложной информации. В этом случае они не будут отвечать требованиям обоснованности и законности.
Объективная сторона преступления - действия, выражающиеся в подделке, подмене и искажении информации. Имеется факт фальсификации, при котором ложное выдается за подлинное с определенной целью.
Оперативно-розыскная деятельность
Представляет собой выявление, пресечение, предупреждение и раскрытие преступлений, установление лиц, которые занимались подготовкой к деянию или совершили его. Кроме этого, в данное определение входит осуществление розыска лиц, поиск информации о событиях или действиях, создающих угрозу для общества.
Предмет и субъект преступления
Предмет преступления - вещественные и письменные доказательства, которые были переданы в соответствующие инстанции для расследования дела.
Деяние окончено в момент, когда ложное доказательство отдано с той целью, чтобы оно было приобщено к делу. В первом случае данное преступление предусмотрено ч. 1, во втором - частью 2.
Субъекты - лица, которые несут определенную функцию, выполняемую ими во время производства по определенному делу. В соответствии с ч. 1 - и ответчик, согласно ч. 2 - прокурор, следователь, защитник, дознаватель.
Если действия были осуществлены иными лицами, которые не входят в этот список, то в данном случае можно сказать о соучастии в преступлении, а именно в подделке доказательств.
Целью совершения подобного деяния может быть как освобождение виновного от наказания, так и, наоборот, осуждение лица, которое не совершало противоправных действий.
Около 20% заключенных в России сидят незаслуженно или за более тяжкие преступления, чем они совершили в реальности — об этом 24 октября говорили правозащитнике на круглом столе «Общественная оценка защиты прав граждан при проведении предварительного следствия». О причинах такой ситуации Rus2Web поговорил с членом Совета по правам человека, председателем «Комитета за гражданские права» Андреем Бабушкиным.
Фабрикация уголовных дел и фальсификации доказательств достигла угрожающих масштабов, грозящих национальной катастрофой. Гражданин, оказавшийся фигурантом уголовного дела, становится абсолютно беззащитен перед органами следствия. К примеру, в феврале внимание общественности привлекли появившиеся в СМИ и интернете записи с сотового телефон следователя Можайского ОВД Анастасии Баряевой, где та откровенно делилась с коллегой подробностями фабрикации уголовного дела против двух невиновных мужчин, осужденных на 7 и 8 лет. И таких случаев многие тысячи.
Следователь манипулирует возможностью избрать меру пресечения по своему усмотрению с целью добиться от обвиняемого нужных показаний, в том числе оговора других обвиняемых. Мы констатируем, что гражданин, ставший обвиняемым по уголовному делу, практически не может избежать обвинительного приговора. Если же он находился под стражей, то не может избежать и реального срока независимо от того, виновен он в преступлении или нет. Часто мы видим, что следователь делает фальсификации для того, чтобы добиться нужного результата. Классический пример, когда задержали человека якобы сбывавшего наркотики, и кроме показаний оперативника, заявлений наркоприобретателя и пакетика с наркотиками других доказательств нет. Гражданин утверждает, что он ничего не сбывал, нет ни фотографий, ни видеозаписей, ни телефонных переговоров. Здесь следователь свободен сам определять стратегию расследования, и в результате она часто оборачивается вопреки интересам правосудия.
Бывает умышленная утрата доказательств следователями, бывает — по халатности. Обычно, если по делу есть некие доказательства, которые противоречат картине, нарисованной следователем, их «утрачивают». Например, на месте якобы разбойного нападения была видеозапись, по которой выясняется, что это была обыкновенная драка двух молодых людей, потом один из них вернулся, обнаружил и подобрал телефон второго, который просто выпал из кармана. На записи это видно, но в таком случае следователь не может отчитаться, что расследовал тяжкое преступление. Если это обычная драка, то следователь не получит повышения по службе и других радостей служебной жизни. Тогда следователь не приобщает эту видеозапись к материалам дела, и ничего поделать с ним невозможно. Прокурорский надзор очень формальный, начальник следственного подразделения заинтересован в искажении истины. Потерпевший говорит: «Он ничего у меня не отнимал, это я сказал сгоряча». Но его уже никто не слушает, все надеются на суд. Но следователь уже знает, к какому судье попадет дело, и знает, что судья не будет придираться к этим видеозаписям.
Успешное предварительное следствие является залогом успешной борьбы с преступностью, исправления и недопущения судебной ошибки и защиты потерпевших. Если следователь ошибся, то на скамье подсудимых либо оказывается не тот человек, либо тот человек, но его обвиняют не в том преступлении. Стоит лишь каждому десятому следователю оказаться ленивым человеком, предпочитающим игру на компьютере распутыванию преступных замыслов, и десятки тысяч невиновных платят сотни миллионов рублей адвокатам, а затем немалая часть из них надевает тюремную робу. Рушатся семьи, меняются судьбы, люди укрепляются в мысли о том, что в их родной стране нет справедливости. Цена следственной ошибки велика, поэтому правозащитные организации заинтересованы в том, чтобы следствие было грамотным, квалифицированным, человечным и гуманным.
Препятствия к этому заложены в правоприменительной практике и в самом законодательстве, которое допускает гигантское количество предпосылок для следственных нарушений. Например в ст. 20 УПК РСФСР было требование «о всесторонности и объективности исследования обстоятельств»: если следователь находит какой-то факт, который противоречит его картине преступления, он не убирает его из материалов дела, а стремится дать ему оценку и, может быть, пересмотреть свою версию в сторону более правильной. В действующем законодательстве этого требования нет.
Цели-то хорошие — найти злодея, защитить пострадавшего, но при действующей системе, они не всегда достижимы. Конечно, нельзя говорить, что все следователи — фальсификаторы, мы не умаляем труд тысяч настоящих профессионалов. Но тем, кто пытается создать видимость преступления на пустом месте или, наоборот разваливает дело, сегодня противопоставить нечего. В итоге, даже генпрокурор говорит, что 30% людей сидит из-за следственных ошибок. Я не так критически настроен, но считаю, что 15-20% заключенных либо непричастны к преступлению, либо оно неправильно квалифицировано, либо завышено их наказание. Это корректные цифры. Об этом и о других проблемах, с которыми сталкиваются участники следственных действий, мы говорили на круглом столе. В итоге мы наметили шаги в сторону исправления этих недостатков.
Андрей Бабушкин
Уважаемый Владимир Владимирович! В отношении меня УВД ЮВАО сфабриковано уголовное дело № 96410. В 2014 году я баллотировалась в Московскую городскую думу. 10. 07.
2014г. Я должна была получать кандидатское удостоверение, но в 6 утра этого дня я была арестована. Формально, меня обвинили в сбыте поддельных полисов ОСАГО. Следователь УВД ЮВАО Ольга Усольцева написала в ходатайстве об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу заведомую ложь, что я якобы не занималась предпринимательской деятельностью. УПК РФ запрещает заключать под стражу предпринимателей, обвиняемых в экономических преступлениях.
Мое заключение под стражу неоднократно продлевалась несмотря на доводы защиты о том, что оно незаконно и необоснованно. Мосгорсуд также оставлял апелляционные жалобы защиты на заключение под стражу и их продления без удовлетворения. В итоге, я вынуждена была прибегнуть к крайней мере – к голодовке, которую она объявляла 3 раза, один раз сухую. 6 марта 2015г. Из-за многочисленных ошибок в ходатайстве о продлении меры пресечения и из-за того, что расследование приняло затяжной характер, я Кузьминский районный суд перевел меня под домашний арест.
А с 30 июля 2015г. Я нахожусь под подпиской о невыезде. Обнаруженные при обыске у меня полисы экспертиза признала потом подлинными. Но это не помешало следствию оставить обвинение в силе. Мне вменили продажу более 2000 поддельных полисов, которые никто не исследовал, не проводил экспертизу и номера которых даже не известны.
Более того, как следует из допросов т. Н. Потерпевших, им не просто не причинен ущерб, но напротив, получена прибыль. Уголовное дело в отношении меня 5 раз возвращалось из прокуратуры. В сентябре 2016г.
Прокуратура ЮВАО все-таки утвердила обвинительное заключение, хотя и следствие в лице его руководителей Демьянюка и Франгяна, что дело направлено в суд исключительно потому, что двое обвиняемых сидели под стражей. Так прокуратура покрывает следователя Усольцеву и ее начальство, которые в случае прекращения уголовного дела понесли бы ответственность. В настоящее время дело в отношении меня рассматривается Пресненским судом города Москвы. Защита в ходе принявшего затяжной характер предварительного следствия подавала многочисленные ходатайства о моей непричастности к вменяемому ей деянию. Но во всех ходатайствах следователь Усольцева отказала без объяснения причин.
Также поступала и Генеральная прокуратура, и прокуратура г. Москвы, куда я и мои защитники неоднократно подавали жалобы на незаконность возбуждения уголовного дела, фальсификацию доказательств. Все эти жалобы спускались сверху вниз, и из прокуратуры ЮВАО приходили отписки. Не найдя справедливости в России, я вынуждена была обратиться в Европейский суд по правам человека. В октябре 2016г.
Стало известно, что Европейский суд по правам человека признал незаконным мое заключение под стражу. И присудил мне компенсацию в 1000 ЕВРО. Тем не менее, мое дело до сих пор не закрыто. Прокуратура отклоняет все ходатайства защиты, и судья принимает сторону прокуратуры. Мои многочисленные обращения в Администрацию президента ни к чему не привели, так как сотрудники администрации президента мотивируют это тем, что в деятельность суда не вмешиваются.
Суды продолжают работать в обвинительном уклоне и несмотря на недавнее постановление Пленума Верховного суда о запрете переписывать в приговор текст обвинительного заключения, продолжают переписывать его буквально слово в слово. Пишу Вам для того, чтобы обратить внимание на то, что фабрикация дел по экономическим статьям достигла угрожающих масштабов. Что практически все дела по экономическим статьям сфабрикованы. Доверять суду в данной ситуации я не могу, имея опыт судов по мере пресечения, где законы РФ нагло игнорировались. И 0, 45% оправдательных приговоров не дает мне возможности надеяться на суд.
В суде присяжных мне было отказано, т. К. Моя статья не подпадает под его юрисдикцию. Прошу обратить внимание на масштабную фабрикацию уголовных дел в отношении предпринимателей и найти возможность принять меры.
